The possible of the impossible / Возможное невозможного

             

Чти своё достоинство и достойного врага. С одинаковым прилежанием.

      Воздух невыносимо горяч. Позади него раздаются завывания и фанатичный шёпот его монстров, надеющихся на его бессмертие. Но солоноватый привкус крови во рту напоминает, что это не совсем так. Атака была слишком внезапной, его серп валяется в стороне, выбитый из рук в поединке. Неожиданно, но он чувствует себя измотанным после боя с этим… Марко.       Длинная тень скользит по песку и падает на его колени. Тоффи ждёт, когда на его голову обрушится меч, чьи руны светятся беспощадным фиолетовым светом смертельной для него магии. Но лучше он примет этот удар стоя. Не так позорно.       Он длинными пальцами зарывается в крупный латунный песок, отталкиваясь, и выпрямляется во весь свой нешуточный рост, смотря прямо в упор на своего врага, восседающего на военороге.       Даже будучи раненным он производит такое мощное впечатление, что вся остальная мьюнианская армия, словно сговорившись, делает шаг назад.       Рыцарь, победивший его, щёлкает застёжкой, отцепляя шлем от доспехов, и, шумно выдохнув, отбрасывает его в сторону, будто всё это время он не давал ему дышать. Марко проводит ладонью по абсолютно влажному лбу и, прочистив горло, чётко произносит:       — Уводи свой отряд!       Юноша строго смотрит на него сверху вниз. На молодом, опалённом солнцем лице, нет следов презрения или гнева. Более того, во взгляде открытых каштановых глаз, обрамлённых длинными, словно у ребёнка ресницами, мелькает что-то умоляющее. Он не хочет его убивать.        Тоффи едва справляется с заклокотавшими в груди чувствами. Ярость — от того, что рыцарь смеет его жалеть и восхищение тем, что хоть кто-то из этих людишек имеет понятия о чести. Боги, он замечает раскаяние во взгляде Марко и невероятно — стыд. Но за что? За то, что притащился с целой армией на нейтральную территорию и выгоняет его немногочисленный отряд из полуразрушенного особняка, где они собирали еду? Наверняка приказ звучал не так. Не просто выгнать. Уничтожить.       Численное преимущество сейчас на стороне Марко, однако он не пытается им воспользоваться. Его армия неодобрительно и беспокойно перешептывается, несогласная с решением командира. Костерить его будут ещё долго. Они все могли вернуться триумфаторами, неся на пиках головы монстров. Не на это ли рассчитывала королева, отправив Марко сюда?       Тоффи был наслышан об этом юноше, в столь раннем возрасте возглавившем мьюнианскую армию. Буквально пару дней назад. Злые языки поговаривали, что свою должность он получил через постель королевы. Но Тоффи на личном опыте убедился, что его владение оружием превосходит многих. Так что, по-видимому, вполне заслуженный титул.       — Не убьёшь меня? — Тоффи аккуратно складывает руки за спиной.       — Мало чести в том чтобы убивать безоружного врага. В следующий раз я подготовлюсь. Ты сражался лучше меня, — Марко с размаха убирает меч в ножны.       — И проиграл, — злобно щёлкнув языком, усмехается септарианин, наблюдая за спешивающимся с военорога человеком.       Удивляет то, что этот рыцарь готов признаться себе в том, что он победил только благодаря эффекту неожиданности. И учитывает то, что перед тем, как вступить с ним в бой, Тоффи пришлось сражаться с десятком его воинов.       Марко желает одолеть его в честном бою. Он искренне верит, что верно следуя идеалам рыцарства, он сможет помочь своему королевству. Тоффи и сам был таким когда-то. Но из-за того, что он всегда поступал правильно, он в итоге потерял не только свою семью, но и свою родину. Опыт — жестокий учитель. Но в этот момент Тоффи задумывается о том, что раньше казалось невероятным. О мире между их народами. Он был бы возможен. Если бы остальные мьюнианцы смотрели на него так же, как смотрел Марко. Как на равного себе.       Между тем человек подходит к нему почти вплотную, где-то на заднем плане шелестит недовольное войско, но септарианин слышит только ровное дыхание рыцаря.       Изучающий взгляд Марко задерживается в нескольких ключевых точках. Хвост. Плечи. Глаза. Тоффи тоже пристально всматривается в своего оппонента. С такого близкого расстояния заметны ожоги на его лице и кровавые бисерины, рассыпавшиеся по смуглым скулам красными веснушками.       Люди очень хрупки. И то, что сейчас делает Марко, граничит с безумием. Он безоружен. А у Тоффи достаточно острые ногти, чтобы согнуть его доспехи, под которыми очень тонкая для них плоть, вспороть которую не составит труда.       — Я заберу черепа. Их надо предать земле, — ровно произносит Марко.       — Снимай. У меня таких много, — ледяным тоном отвечает Тоффи на так и не заданный вопрос, но, обведя многозначительным взглядом контур головы рыцаря, сардонично добавляет: — И будет ещё больше.       — Почему ты ведёшь себя как варвар?       Марко приходится привстать на носки, чтобы отстегнуть наплечник. Проворные пальцы забираются под сетчатую лямку. Позади Тоффи раздаётся приглушённое: убейте его, генерал. Но он игнорирует подначивающие возгласы так же, как и судорожный блеск в сузившихся зрачках напротив.       — Ты ошибаешься. Обработка черепов — это искусство.       Лицо Марко становится мрачным и серьёзным. Но он молчит. Придерживая одной рукой правый наплечник, пытается отцепить левый.       Тот, кто сам благороден, не может заподозрить другого в бесчестие. И Тоффи действительно мог бы сейчас преподнести Марко один последний суровый урок. Показать, что иногда на благородство отвечают подлостью. Что и с хорошими людьми случаются плохие вещи. Пойти на поводу у своего отряда. Убить его, покалечить, взять в плен. Но Тоффи к своему удивлению отмечает, что в нём нет абсолютно никакого желания сделать ему что-то плохое.       — Ты совсем не такой, как о тебе говорят. Ты разумный, — тихо шепчет рыцарь, задумчиво разглядывая его лицо, сжимая в руках уже оба черепа.       Тоффи ухмыляется:       — Осторожнее, человек. Будет трудно бороться с врагом, которого не можешь ненавидеть.       Рыцарь хмуро оглядывает его с ног до головы, и издаёт тяжёлый вздох, полный усталости. Он выглядит расстроенным и потерянным, как-то рассеяно прижимает к груди кипельно белые черепа, словно забыв, зачем они ему вообще нужны.       Тоффи плотнее стискивает, сцепленные за спиной руки, одёргивая себя, потому что у него возникает странное недопустимое желание потрепать вихрастую макушку Марко в жесте утешения.       — До следующей битвы, — коротко бросает рыцарь напоследок.       Он медленно отходит обратно к своему войску, почему-то уверенный в том, что серп не воткнётся ему меж лопаток. Лазурный плащ с огромной буквой «М», развивающийся за его спиной от ветра, похож на крылья.       Сердце Тоффи сжимается; с удивлением он понимает, что в следующем же сражении будет отвлекаться от боя с любым, выискивая его глазами.