Логэйн Мак-Тир, советник Инквизиции

      Когда антиванец оставил её, напомнив дорогу к покоям, Нерия бессильно растеклась в кресле и вытянула ноги. От езды верхом спина и икры уже не ныли (эту предусталость проскочила, не заметив), но свинцовая тяжесть и сводящая боль в мышцах обрушились, когда эльфийка расслабилась.       Но пришлось опять пройтись по покоям и позвонить в колокольчик; Нерия попросила служанку нагреть воду для мытья и узнала, где искать квартирмейстера. Разумеется, гостья короля могла просить, чтобы нужный человек явился к ней сам… Но пора вспомнить дворцовые переходы, если она хочет ловить «крыс» наравне с Зевраном!       К счастью, ей кольцо не требовалось: чтобы быть узнанной, Героине Ферелдена пока хватало надетого дублета с гербом Ордена, уверенного шага и острых ушей. Найдя квартирмейстера в непарадной части дворца, она уточнила, где именно в Денериме разместили людей Вестника. Ей и главным членам делегации предоставили комнаты во дворце, однако низших дворян, офицеров и солдат Инквизиции разместили в других местах — кого в казармах, кого в более подобающем положению жилье.       Ко времени, когда она вернулась в покои, бадью горячей воды уже набрали; кивком отпустила слуг.       «Даже очень горячей…» — поняла, раздевшись и тронув воду рукой.       Но желания страдать бытовой магией уже не осталось. Жар калёной плетью обхватил стопы, когда Нерия ме-е-едленно опускалась в воду; на выдохе прошипела ругательство, погрузившись в неё по бедра. Почти перестала дышать, согнув колени и спрятавшись в этот текучий пламень по плечи.       До первого ужина при дворе ещё вдоволь времени. Внимание скользило по комнате, потолку, цеплялось за деревянную резьбу. Та же комната, где жила после Собрания Земель? Или другая? Уже не вспомнить такие мелочи…

***

      Риордан провёл Логэйну Посвящение, на которое эльфийка не смогла заставить себя явиться из-за страха, что осквернённая кровь по её вине убьёт ещё одного человека. Алистер с Эамоном и доверенными советниками пропадали в кабинете павшего короля. Разумеется, никто не знал, выживут ли они, останется ли от страны после Мора огрызок, не затопленный Скверной, которым можно править… Но принц-бастард решительно хотел разобраться, что предстоит расхлёбывать. Это делало ему честь, и первое уважение будущих вассалов Алистер завоевал уже тогда.       Что до отряда… На несколько вечеров друзья оказались предоставлены себе. Ещё не герои, не легенды. Огрен легко нашёл общие темы с вояками в караулке дворцовой стражи, рассказывал новым знакомцам об Орзаммаре и великой Бранке. Зев после столкновения с «приятелями» из Антивы избегал скопления людей. Напоминал: в толпе нож под рёбра получить куда легче, чем на пустых задворках городских кварталов. Но Лелиана всё равно вытянула его и Винн смотреть представление на площади. Сказ, как смелая чародейка Круга одолела Героя Дейна? Или такая история появилась позднее?       Впрочем, «одолела» — громко сказано. В исполнении уличных лицедеев дуэль поначалу заканчивалась почти братанием. Это в брошенном на растерзание Лотеринге или в землях грызущихся баннов про отступивших гваренцев могли позлословить всякое. Но в столице, ещё мало затронутой стычками гражданской войны? Про отца самой королевы и командира гваренских отрядов? Гваренцы — единственная уцелевшая при Остагаре сила, — остались верны Мак-Тирам, и в городе остерегались болтать лишнее.       Королеву Анору эльфийка почти не видела: та вела беседы с эрлами и баннами помельче, гасила распри гражданской войны.       Сама эльфийка присутствовала на всех военных советах вместе с Эамоном, Алистером и Мак-Тиром, по вечерам запиралась в библиотеке с гримуаром Флемет, а в остальное время так никуда и не вышла. Боялась поддаться эмоциям, совершить ошибку.       Она впервые ходила среди дворцового убранства, огромных комнат и гулких коридоров. Впервые чувствовала за собой силу и право нанести удар, но не могла бить первой. Улыбалась, складывала руки на груди и стискивала предплечья до синяков, когда слушала пререкания Логэйна и Эамона или отчёты о численности войск. Раз за разом отдавала голос за идеи Мак-Тира, не глядя на хмурившегося эрла и будущего короля.       «Выиграйте мне хоть один Дейн как он Мэрику, — думала про них зло. — И тогда лайте сколько угодно».       Тронув тейрна за руку, шепотом задавала вопрос по карте, пока разногласия переливались на другую сторону стола — королевскую.       «Только дай мне повод, — мысленно говорила, стараясь не упустить ни слова пояснений. — Дай хоть повод заподозрить, что ты тоже предашь меня. Я, тейрн, больше щадить не стану».       Дублет на предплечьях всегда был мятым.       При её появлении почтительно замирали слуги, а стражники отдавали честь. Даже охрана Логэйна зауважала Стража и пропускала к нему без вопросов в любое время! Одолеть героя Дейна… Наверное, им это многое говорило о невыразительной и скупой на слова эльфийке. Настолько, что никто не дерзил и не лез с расспросами, откуда она приехала в ферелденский Круг или почему так редко смотрит Мак-Тиру в лицо.       Много лет назад девочка-эльфийка прижималась носом к окну башни Кинлох и пожирала взглядом всё, что могла охватить: как таял день, и волновалась гладь озера на ветру, как облака убегали от наступавшего с севера метельного свея. Видела первые хлопья лютых снегопадов, что тяжёлым пологом отгораживали Круг от игрушечных елей и домиков на том берегу. Нерия вглядывалась в темноту и силилась разглядеть за снегом тёплых светлячков по другую сторону тюремных вод — окна людских домов. Прислоняла к вискам ладошки, чтобы не видеть раму окна и стены, знакомые до последней трещинки. Заставляла забыть, что на всю жизнь прикована к башне, убеждала-обманывала себя: «Я дома». Стояла там, пока не замерзала совсем или пока ученик постарше, Андерс, не пробирался в спальню младших учеников за «своим» котом.       Теперь она почти дома. Всего-то миновать площадь и поплутать по улочкам!       Ночное небо, зажжённые звёзды и редкие искорки янтарно-жёлтого света… В другой жизни, ещё более далёкой, светлокосая девочка смотрела на Денерим изнутри. На некрасивые стены, вытоптанную траву, нищету и отчаяние, покосившиеся дома и огромное дерево в центре площади. Вслушивалась в мышиный топот из тёмных углов да лай собак за стенами. Суране повезло чуть меньше, чем многим ученикам Круга: она оказалась достаточно большой, чтобы помнить, откуда её забрали.       Дом, в котором провела жизнь. Отца, мастерившего из щепы кораблики, чтобы запускать в плаванье по бурным после дождя канавам эльфинажа и врать детворе, не краснея, будто каждый корабль однажды доплывёт до моря. Сестру-шестилетку, бесившую до крика. Маму, любившую расписывать, какой была их свадьба, но в последние месяцы измотанную, ждавшую рождения брата или сестры. Все гадания сулили третью девочку, поэтому мама раз за разом бросала цветные камушки заново. Её, оседавшую по стене и схватившуюся за живот, Нерия ещё смутно могла оживить перед мысленным взором — ту, какой увидела, уходя с храмовниками и оглянувшись через плечо.       Когда вернулась в город преступницей с эмблемой опального грифона, от дома остались пустые стены, позеленевшая муть похлебки в ополовиненном котелке и вездесущие мыши. Да линялый клок неба над потёкшими крышами — всегда такой же.       Тейрн Логэйн продал в рабство её семью. Придя в эльфинаж в разгар таинственной эпидемии, Сурана била кулаком в стену проклятой лачуги, до крови содрала руки и в горячке отчаяния обещала себе, что убьёт его. Повторяла: раз людской выпраток продал тевинтерцам их, отыгрался на безоружных… Ну, тогда она приложит усилия, чтобы человек подавился ею как костью, до смерти! Закрывала глаза и видела перед собой страшного человека из Остагара.       Позже во дворце каждый день училась нарушать данные обещания. Данные себе в первую очередь.       Что ей, право слово, до мести Алистера? В очередь становись, к-к-король. Но только через трупы Архидемона и всех его порождений, слышишь?..

***

      Нерия открыла глаза и чуть не вдохнула воду: задремала и сползла слишком низко. Села ровнее и ещё секунду вглядывалась в обстановку, гнала прошлое в самые тёмные уголки покоев.       Хоть не Йован приснился, на том спасибо! Мама, папа, сестра… Нет, нельзя до сих пор чувствовать себя виноватой перед всеми, кого не смогла спасти, не нашла, не вернула домой.       Сурана дотянулась до полотенец и встала из воды. Завернула в ткань волосы, укрылась ею сама и подошла к столу и стойке под доспехи.       То, в чём приехала, давно унесли. Лишь сразу по приезду можно предстать перед королём в неприглядном виде: вымокшей до нитки и в доспехах, с которых лишь дождём смыло дорожную пыль, в пахнущем кострами и конским потом поддоспешнике. Принеси изъявления благодарности и почтения, отстой официальную часть и будь добра принять подобающий вид.       За то время, что потратила в кабинете хранителя, слуги привели в порядок почти всю амуницию. Чародейка провела пальцем по блестящей чешуе кольчуги, поймала своё отражение в отполированном наплечнике. Всё свежее и новёхонькое, опять сияющее. Словно долгий путь до Денерима и ликующая толпа только пригрезились.       Тревельян и посол Монтилье хотели, чтобы на самом прославленном Страже-чародее Века Дракона сидел лучший, идеально подогнанный доспех. Нерия подошла к постели, на которой служанка разложила одежду, и убедилась, что наряды для торжественной части соответствовали.       После горячей ванны в комнате стало зябко и сыро. Пар успел осесть на стенах и по полу мелкой сеточкой капель, затуманить окна и зеркала. Не спасли от стылой сырости ни сорочка, ни серые шерстяные чулки; эльфийка туго завязала шнурки подвязок, зафиксировала на бедре ножны с кинжалом и поёжилась от холодка стали. Переступила с ноги на ногу, но всё-таки помешкала — засмотрелась на ферелденское платье.       Нижнее сшили из льна. С длинными рукавами и воротником под горло, оно имело тот же глубокий антрацитовый оттенок, что грозовое небо на полотнах живописцев. Лишь по вороту и краю рукавов рука мастерицы пустила мелкий узор — открытый глаз с вертикальным стежком зрачка повторялся, один шёл за другим уголок к уголку. Сначала Нерия коснулась их озадаченно (стоит ли так явно давать символику Инквизиции на её костюме?), но потом сообразила, что глаз с натяжечкой может символизировать даже новый оплот Ордена в Ферелдене — Башню Бдения.       Заглянувшая служанка помогла ей зашнуровать нижнее платье на спине. Нерия на пробу повела плечами, согнула локти и попросила ослабить: одежда не должна стеснять её движения, даже чтобы хорошо выглядеть. Порвать платье в бою не хотелось.       Поверх надела второе платье из тёплой шерстяной материи с очень широкими рукавами. На него Инквизитор точно не поскупился. Синее как стяги Стражей, оно оказалось роскошно вышито: на груди — поднявшимся на дыбы грифоном, на спине — узором, изображавшим перья. Длиной лишь на фалангу не прикрывало нижнее, а по краю рукавов и вороту шла опушка из короткого серого меха, почти подходящего цветом к вышивке.       Нерия подошла к зеркалу и крутанулась, залюбовалась движением юбок и рукавов. Вгляделась в отражение и присела, репетируя поклон королевской чете…       Нет, не так! Устала и сделала слишком грубо. Повтори-ка…       Советница по оккультным вопросам прекрасно знала, что говорили о союзах Тревельяна у подножий престолов королей: «Сначала взбунтовавшиеся маги, теперь осквернённые висельники… Инквизитор собирает под стягом всю падаль и отщепенцев мира! Кто этот сопливый юнец-малефикар, сидящий на троне так, словно он равен нам?»       Трон в Скайхолде стал одним из немногих политических огрехов Жозефины: она думала, что символ власти повысит престиж Инквизитора перед людьми простых сословий, но не угодила щепетильным семействам с вековыми родословными.       Поэтому Героиня Ферелдена должна внушать трепет, благолепие и одним видом убеждать, что союз Инквизиции, Кругов и Стражей способен на многое. Даже если последних изгнали, даже если первые подняли кровопролитный бунт и вынудили стольких храмовников переметнуться к Старшему. Посмотрите, каких бойцов вы отвергли! Глядите, какие герои уже встали под нашим стягом!       Нерия была чародейкой, эльфийкой и Стражем — в иной жизни всего лишь досадной грязью в глазах здешней знати. Она хотела соответствовать ожиданиям Инквизиции. Но вжиться в идеальный боевой доспех оказалось сложнее, чем надеялась. Великолепный труд оружейников не сидел на ней как вторая кожа и совсем не походил на потрёпанную, натиравшую тут и там броню времён Мора. Сама себе казалась ненастоящей. Символом, за которым только пустая бравада.       В платье задача виделась ей чуть проще.       За всю жизнь Сурана лишь пару недель носила боевую форму Серого Ордена, а от строгой робы Круга успела отвыкнуть. Сначала на смену пришли доспехи, снятые с трупов разбойников и наскоро подогнанные под размер. Затем подарок орзаммарских кузнецов: такой восхитительный и лёгкий доспех, что эльфийка боялась подставиться под удар (но именно дар гномов спас ей жизнь, когда за Зевраном пришли Антиванские Вороны). Жаль, что его пришлось бросить оставить, когда ушла. Интересно, сохранился или пропал?       Покинув Денерим, Нерия одевалась уже как эльфийская служка и лгала, что идёт за хозяйкой. Та, мол, бежала от войны, бросила слуг и столичное поместье, и теперь верная горничная несёт ей счастливую весть о победе. Неожиданно Нерия попала в другой мир: тянувшиеся на север и северо-запад тракты бурлили от потока беженцев и разительно отличались от полупустых дорог на юге, где отряд Серого Стража поначалу встречал лишь бандитов, медленных калек, брошенных стариков и самую отчаявшуюся бедноту.       Вопреки здравому смыслу, именно в Орлее, «шёлке и бархате над волчьей ямой», началась самая счастливая пора для девчонки, ещё жившей в её душе: у Нерии появилось много-много красивых платьев. Целая гардеробная была полна нарядами из шёлка, бархата и воздушных тканей, а к ним туфельки, украшения и маски на любой вкус. Она радовалась, как ребёнок, каждому подарку императрицы и всем видом давала понять, что верит, будто той правда нужна советница по оккультным вопросам.       Вспомнив наряды, эльфийка улыбнулась и захотела вновь хоть пальцем прикоснуться к оставленной в Орлее красоте (или уже разграбленной мародерами?)… Но тут же померкла. Представила, что сказал бы Логэйн, увидев её тогда. Что-нибудь про голодную суку, которой без разницы, чья рука швыряет кость… Нет-нет, это слишком: он ферелденец до мозга костей, собаки для местных святыня... Да с каких пор его мнение что-то значит!       Глупая мысль оставила неприятный осадок, и Нерия бессильным жестом пригладила волосы. Бросила служанке устало:       — Волосы уложить надо. В косу. Заколи на затылке гребнем?       Как ни пыталась снова разжечь недавнюю радость, но при мысли, что сказали бы ей, Героине, жители эльфинажа, прогорклые остатки гордости чадили на душе.

***

      Приближаясь к затворённым дверям пиршественного зала, эльфийка слышала, как гомон за дверьми иссякает, теряется в шорохах одежд и скрипе отодвигаемых скамей. Наверное, в зале уже присутствовали король и королева Ферелдена.       Пятеро послов Вестника — седой высокий ферелденец с примесью орлесианской крови, два молодых аристократа с явным внешним сходством, темноволосый мужчина постарше и немногословная сухопарая женщина её лет, — шли позади. У всех, кроме чародейки, на одежде вышиты гербы знатных семейств, а плащи скрепляли фибулы с оком и мечом Инквизиции.       Без посоха эльфийка чувствовала себя неуверенно. Нервным жестом едва не поправила волосы, но одёрнула себя: не хватало ещё выбить прядь из косы и пустить старания служанки насмарку! Предстать перед всеми в неподобающем виде, ух…       Выровняла едва не сорвавшееся вскачь дыхание да сжала кулаки так, что ногти оставили на ладонях лунки; посмотрела через плечо. Всем пятерым уже не впервой оказывать услуги Жозефине Монтилье, но каждый втайне взволнован: как их примут при дворе, успев сложить первое мнение о посольстве? Чай, не какого-нибудь князька из вольных городов представляют, а Вестника самой Пророчицы Андрасте!       «Великолепно выглядите, — произнёс старший из послов одними губами, без звука. — Не мните рукава».       Спохватившись, эльфийка опустила уже сложенные на груди руки. Сама не заметила, когда успела встать в хорошо знакомую королю позу «Победите-ка-мне-Мор».       Кивнула страже у дверей, и те медленно открыли тяжёлые створки.       В огромном зале пиров и приёмов поставили три стола. Два длинных тянулись по обе стороны от входа, и места за ними занимали придворные да гости короля. Чем ниже титул и положение, тем ближе ко входу сидел их обладатель. Меж столами две повозки могли проехать в ряд и едва задели бы одна другую.       На другом конце зала, куда нужно идти, на возвышении стоял третий стол. За ним сидело никак не больше двадцати человек, но каждый принадлежал к самому ближнему кругу правящей четы. Туда же усадили почётных гостей — послов Герцинии. В центре восседали король и королева Ферелдена.       Нерия успела заметить тёмный камзол и светлые волосы Зеврана, сидевшего вместе с послами через два места от Алистера, и одну прореху со стороны королевы. Хранитель ключей? Точно, Анора ведь сегодня потеряла человека из свиты...       — Героиня Ферелдена! Что объединила армии людей! Гномов! И эльфов! Для спасения страны!..       Нерия вздрогнула, когда герольд гаркнул в пяти шагах от неё. Хватило бы «Серый Страж Нерия Сурана», потому что прозвище «Героиня Ферелдена» закрепилось в народной памяти, но не стало титулом или званием. Кто приказал добавить пустое напоминание о её заслугах: тайные помощники Лелианы или люди короны?       Трюк отчасти сработал. По залу побежала первая рябь: те, кто не договорил с соседями или не обратил внимания на двери, поворачивали головы.       — …Серый Страж и чародейка из Круга магов башни Кинлох! Нерия Сурана!       Эльфийка пошла вперёд. Уверенным плавным шагом. Пробежала глазами ряды лиц, слившихся в одно обезличенное и незнакомое. Только не споткнуться. Голову держать ровно. Не сбиться с шага. Не спешить.       За спиной герольд выкликал имена и титулы остальных послов. Сурана замечала кивки и быстрые улыбки, что придворные бросали ей за спину. Для работы во дворце леди Монтилье отобрала тех, кто обладал обширным кругом знакомств, родственников и должников среди придворных Алистера. Их находили глазами, когда слышали имена, приветствовали кивками…       Но ни одна улыбка не предназначалась ей.       Максвелл Тревельян просчитался.       Горожане встречали Героиню Ферелдена совершенно иначе. Но именно так посмотрит благодарный Денерим, если слух про «неосквернённого Тейрина» выпорхнет из дворца на улицы. Если венатори поселят страх, что она принесла в Ферелден сумятицу и раздор от имени Инквизитора.       У неё задрожали руки.       Внезапно волна шепотков и оглядывания столкнулась с другой, сумятица усилилась: из-за самого уважаемого конца стола по левую руку встал всего-навсего один человек и захлопал.       «Что ты делаешь...» — успела подумать Нерия, но вслед за Фергюсом уже поднимались те, кто дал клятву верности роду Кусланд. Тейрнир Хайевер — одно из двух крупнейших владений страны, — демонстративно приветствовал Серого Стража.       Их примеру последовал эрл Денерима, одним быстрым взглядом спросив короля. Затем к приветствиям присоединилась знать с гербами великих семейств Гварена. Зевран улыбнулся ей краем рта.       Нерия выдохнула и, наконец-то пройдя весь треклятый зал, присела в поклоне перед столом короля и королевы:       — Да продлит Создатель ваше правление, и да будет милостива к вам Андрасте, Ваши Величества.       Ещё сегодня днём она преодолела куда большее расстояние: по королевскому тракту мимо ликующих ферелденцев, по дождливым денеримским улицам… Шла через тронный зал с запечатанным посланием Вестника, чувствуя тяжёлое сгущавшееся неодобрение. Тогда она не знала про «неосквернённого Тейрина» и считала давившее напряжение лишь отголоском королевского к ней отношения.       Но теперь чувствовала, как тревожно колотилось сердце. Тяжело прослыть главной героиней дворцовых сплетен.       Стоять, потупив глаза в пол, долго нельзя. Чрезмерная покорность тоже порождает немало слухов.       Анора посмотрела на мужа. Может, Нерия стала слишком мнительной, но даже в повороте головы королевы ей мерещилось лишнее напряжение, настороженность невероятно красивой и опасной хорьчихи.       Король поднял кубок.       Нет, не ошиблась при первой встрече. Он стал взрослее, жёстче, а в глазах заблестела закалённая сталь характера, которой слишком недоставало молодому Стражу. Алистер изучал посольство пристально, недолгий взгляд короля полагался каждому. В глазах горели интерес, подозрение, смешинки непроизнесённых шуток — он ведь король, не положено острословить на официальной части! Наконец, снова взглянул на Нерию, но теперь с прежней лёгкостью прочитать, что у него на душе, не удавалось даже с помощью Скверны.       — Как я уже говорил днём, — величественно и достаточно громко, без труда позволяя услышать себя даже в дальних уголках зала, произнёс Алистер, — мы с королевой счастливы приветствовать посольство Инквизитора в Денериме. И хотя у некоторых досточтимых лиц Церкви ещё остались вопросы о его именовании как Вестника Андрасте... — Алистер всё-таки усмехнулся, — но наши обиды исчезнут сразу после того, как Скайхолд достойно уладит историю с Редклифом.       Разумеется, Алистер не стал бы кричать о том, что истинной целью визита стала помощь в борьбе с венатори, пробравшимися во дворец. Как и Максвелл не давал никому вне своего кабинета заподозрить, как сильно нуждается в мечах ферелденской армии. Но... Интересно, сколько же нулей у их «достойно»?..       Придворные рассмеялись, кое-кто снова захлопал — на этот раз королю. Зевран поймал её взгляд и едва заметно кивнул влево — туда, где рядом с Фергюсом Кусландом были оставлены свободные места для нового посольства.

***

      За ужином кусок не лез чародейке в горло. Она пару раз надкусила своё излюбленное лакомство, которое иногда готовили детям в Круге — пряное печенье с гвоздикой и галангалом. Но сласть получилась суховатой, будто повар готовил такое заурядное блюдо впервые за долгое время и не дал начинке достаточно пропитать тесто.       Слуга предлагал ей то оленину в меду, то медовые соты. А когда Фергюс фыркнул, что Героиня Ферелдена терпеть не может мёд, и стыдно его пажу о таком не знать, юноша побледнел и уговорил-таки её попробовать рыбу с луково-пивным соусом.       Нерии, в общем-то, было без разницы. Искусство размазывать еду по тарелке, рисуя аппетит, и с улыбкой отказываться от добавки нравилось ей меньше всех прочих талантов, освоенных в Орлее. Но получать удовольствие от пиров, где столько персон могут пронести руку над кувшином или только-только принесённым из кухни блюдом, ей не удавалось. Иногда эльфийка посматривала на Зеврана и удивлялась тому, каким беспечным и расслабленным он казался со стороны. И не боялся ядов!       Хотя помнил про них: только сегодня Зев велел отсадить пару животных на королевском скотном дворе, скормил им рагу из тарелки хранителя и оставил, чтобы понаблюдать несколько дней.       В Ферелдене столько говорили о коварстве орлесианцев, что в самый сложный год при дворе Селины она пичкала себя крохотными порциями распространённых ядов и надеялась стать к ним невосприимчивой. Пока не узнала, насколько бесполезен подобный способ, и как часто его используют именно против мнительных особ, чтобы свести их в могилу и не запачкать рук.       Невольно снова посмотрела на королевскую чету. Уж кому не надо заботиться о таких вещах, так это златоволосой женщине подле Алистера. Королева облачилась в небесной синевы платье, подбитое белоснежным мехом по воротнику. Селина меняла наряды свыше четырёх раз на дню, целые комнаты во дворце отводились под гардеробные императрицы. Что же Анора? Насколько величие Ферелдена уступает роскоши Орлея?       — Героиня Ферелдена, — тихо обратился к ней Фергюс. — Вы точно в порядке?       Заметил, что она мало ест? Или много смотрит на королеву? Эльфийка улыбнулась снова, уже ему:       — Спасибо.       Она говорила не про дружескую тревогу, а про помощь и поддержку куда большую; Фергюс кивнул. Подозвал несчастного пажа, и пока тот наполнял кубок Героини кисловато-терпким вином из Хайевера, Кусланд украдкой сочувственно коснулся её локтя.       Зевран сидел всего через несколько голов от Алистера, поэтому любому, кто захотел бы приблизиться к Тейрину со спрятанным в рукаве кинжалом, пришлось пройти мимо Антиванского Ворона. Ферелденцев непременно задело и удивило бы такое возвышение эльфа… Но только не состоящего при посольстве. Пойми-ка герцинийцев, вдруг сажать рядом с собой второй сорт у них принято?       Может быть, эти мысли нашептывала ей тихая вязь Зова, непрестанно сочившаяся позади разноголосого гомона и собиравшаяся по капле, чтобы затопить сознание ночью. Может, мнительность опять давала о себе знать… Или зависть?       Аноре не приходилось думать, разумно ли принимать яды, понадобится ли ночью сражаться с венатори, бдительно ли Лелиана присматривает за Кираном в Скайхолде… Королева сидела за главным столом, улыбалась иностранным послам и лишь по праву рождения в семье тейрна получила всё: от реальной власти до Алистера Тейрина.       Нерия прислушивалась к разговорам четы с послами и убеждала себя, что совсем не завидует королеве. У родства с порождениями тьмы можно найти одно преимущество: тихая игра придворных музыкантов не мешала ей подслушивать разговоры так, как людям.       — К сожалению, танцам Вольной Марки меня не учили. Образование храмовника оказалось более… — Алистер пытался найти слово помягче.       — Очень разносторонним, — Анора с правильно взвешенной нежностью коснулась руки короля. Ничуть не больше, чем положено приличиями, и ни на каплю не меньше, чем пристало верной жене.       Смех короля почти слился с тихим звучанием лютни.       — Можно и так сказать. Зато моей королеве не откажешь в грации и изяществе. Их сполна хватит на нас двоих, — они снова обменялись взглядами и улыбками; милосердный король и золотая королева, аж тошно смотреть. — Поскольку ваше посольство отплывает уже послезавтра, мы намерены устроить пир в честь союза Ферелдена и Герцинии…       Королевские акробаты развлекали гостей трюками. Затем музыка заиграла проникновеннее: мотив лютни подхватила плачущая герцинийская фидель.       Алистер поднялся из-за стола и предложил королеве руку. Они вышли в центр залы и встали лицом к лицу. Смычок фидели в руках музыканта слился в размытый росчерк. Шаг в сторону. Три вперёд, два назад, поворот, разошлись. Снова лицом к лицу. Шаг вбок, чтобы почти не соприкасаться руками. Король подал руку, и королева положила свою поверх… Нет, лишь показалось: между ладонями осталось расстояние не толще волоска. Три вперёд, два назад...       Обычно танец исполняли несколько пар одновременно, но честь первого танца всегда принадлежала хозяевам праздника. А вот когда людей в середине зала много, в мелькании платьев партнёры подчас теряют друг друга из виду.       У эльфийки мелькнула мысль, что в этом же зале много лет назад другой король вёл в первом танце другую королеву, и ферелденская знать упивалась обретённой свободой. Воображение покорно нарисовало всех: Мэрика и Роуэн в центре зала такими же красивыми и царственными, как на портрете в галерее, безликую стену разряженных людей… И ещё одного в стороне. Никак не удавалось представить тейрна Мак-Тира среди веселящихся победителей. Кисть фантазии широким мазком помещала его в стороне от всех, смотрящего на короля с совершенно нечитаемым выражением лица, затем украдкой на королеву... Заметнее стали тени у неё под глазами и бледность, умело замаскированные живописцем.       Сурана нахмурилась и стряхнула прилипчивые образы, что рисовал ей шепоток Зова. Вот что значит присоединиться к Стражам: стоит лишь чуть-чуть отвлечься, как настырная песня затекает в уши и выстраивает мысли уже по-своему.       Потухло ликование великих дней. Вместо Мэрика и Роуэн снова проступили черты других. Здесь кружились новые правители Ферелдена, и даже при полном зале Алистер и Анора будто вели беседу наедине. Неслышную, непонятную никому более.       Анора стала изящно вплетать в узор танца движения, что помнила в герцинийском: поворот головы в сторону, быстрое порхание руки, прикосновение к партнёру. От стола короля полетели аплодисменты; теперь Алистер мог подхватить игру... Если бы знал движения или хотел этого.       Он даже не сбился, движения по-прежнему не отходили от ферелденского канона. Стали лишь чётче, выверенными. Будто Алистер в отместку подчёркивал в их диалоге, что это он — Ферелден, это он — сила и прочность, закон и твердь.       Что это? Между ними незримо пролегла трещина?       Танец закончился; королева покорно склонила голову, королю не пристало кланялся. Загрохотали аплодисменты со всех сторон. Герцинийцы особенно восхищались Анорой, благодарили за дорогие их сердцам движения.       Нерия пыталась разобраться в том, что заметила между королём и королевой, когда поймала на себе взгляд Аноры. Полный достоинства, яростного равнодушия и ледяного бешенства. Почти отцовский.       Затем Анора улыбнулась Серому Стражу, но от такой гримасы даже у Нерии свело скулы.       Фергюс снова коснулся её локтя, и они быстро переглянулись: что-то произошло.       После четы из-за стола вышли гости из Герцинии. Нерия почти не смотрела на них. Разве что полюбопытствовала, с кем кружился Зевран. Темнобровая женщина рядом с Вороном даже со стороны казалась бесконечно им очарованной. А сам Зев… Хорош! Вот уж кто успел узнать много о герцинийских традициях!       Правящая чета и ферелденская знать тоже следили за чужеземным танцем. Наконец, пары распались, и каждый герциниец, проходя мимо, кланялся королю и королеве. Анора говорила всем по нескольку добрых слов. Но только Ворону, судя по движению губ, сказала быструю фразу на антиванском.       Тяжелее оказалось ждать, пока члены посольства рассядутся, быстрый мотив танца сменится на тихий и ненавязчивый, а слуги начнут перемену блюд.       Вдруг над ухом раздался медовый голос:       — Тейрн Хайевера не возражает, если именно Герциния, а не Хайевер, поведёт в танце Ферелден?       К своему стыду Нерия не заметила, когда Антиванский Ворон встал из-за стола, смешался со слугами и оказался за их спинами. Фергюс то ли уже привык к бесшумному шагу убийцы, то ли видел и потому не дёрнулся:       — Я никогда вам этого не прощу и убью на дуэли, господин герцинийский посол, — но вздохнул. — Не возражаю.       Разумеется, она и Араннай вышли не в середину шумной залы, а в коридор дворца. Быстро прошли один пост стражи, второй, третий… У лестницы Нерия наконец-то поняла, что Зев идёт самой короткой дорогой к её покоям.       — Дай угадаю, приятель. Что-то произошло, и королева мной недовольна, да?       — Пока до конца не поним…       Нерия остановилась, шагнула за угол и рывком притянула Ворона ближе:       — Ты сидишь от них в девяти шагах! — когда Зев шикнул, эльфийка перешла на шёпот: — Ради тебя всё герцинийское посольство усадили за главный стол! Чтобы никто не прошёл мимо Ворона незамеченным! Хочешь сказать, от тебя ещё есть секреты?       — Ой, ну в голову-то я не залезу…       — Да пора бы! — рыкнув, Нерия встряхнула антиванца за плечи и так посмотрела, что он поперхнулся шуточками. Отступила: — Извини, Зев. Меня заносит.       Разгладил чуть-чуть помятый камзол, укоризненно посмотрел на Стража и качнул головой: пошли. Снова заговорили только в покоях. Чистый дублет уже лежал на положенном месте, и Нерия только восхитилась быстроте дворцовых слуг. Зевран позвонил в колокольчик раз-другой, но служанки не было.       — Ладно, без неё разберёмся,— антиванец коснулся татуировки, как всегда делал в минуты лёгкой растерянности. — Слушай. Альфстанна Эремон опять прислала посыльного во дворец. Но уже не к короне. К Серому Стражу…       Ничего похожего на записку или послание при нём не было, поэтому Нерия только нахмурилась.       —…Приглашает провести сегодняшний вечер в её прекрасном обществе и вспомнить всё пережитое. Её посыльный выразился куда изящнее, но суть та же. Это подозрительно, потому королева Анора уже видит заговор венатори. Но Алистер склонен всё же отправить тебя с посланцем. Разумеется, две птички Лелианы уже готовы идти с тобой.       — То есть мне придется уйти из дворца прямо сейчас.       Зевран видимо понял, о чём она думает: об Алистере и тех венатори во дворце, про которых писал король. Ворон положил руку ей на плечо и слегка сжал:       — Не бойся. Шпионы королевы его прикроют.       — Зев... Дай слово, что не отойдешь от короля ни на шаг. Глаз не спустишь ни с него, ни с королевы, хорошо?       — Если они пойдут в разные стороны, мне за кем смотреть? — но Сурана так зыркнула на друга, что Ворон рассмеялся, на всякий случай убрал руку. – Ладно, я понял. Они будут под самым надёжным присмотром!       Подойдя к столу, он снова позвонил в колокольчик. Тишина в коридоре не нравилась им обоим. Нерия дотянулась до шнуровки верхнего платья, ослабила и стянула его через голову, но до нижней не доставала совсем чуть-чуть. Пальцы цепляли самый кончик, ухватить удалось лишь раз.       Окликнув эльфа, она повернулась к нему спиной. Зевран хмыкнул, что наконец-то понял, какую ловушку надо было готовить Стражу при первой встрече... И чуть не получил башмачком по голени. Ворон стукнул костяшками по её лопатке, — полегче, мол, — и пальцы убийцы легко прошлись по шнуровке, ослабили тугую вязь.       Спросил подначивающе, щекотнув дыханием ухо:       — Тейрна ты также соблазняла? Пинками? — а затем легко избежал удара локтем под рёбра.       — Это ты у него сам спроси, Зев. При встрече.       Эльф в красках представил лицо Мак-Тира, и счёл, что чрезмерное любопытство — ужасный грех.       Сурана замерла, напоследок любуясь красотой снятого платья. За последние десять лет Нерия только один раз переодевалась в дублет так быстро. Взяла посох, накинула тёмно-синий плащ и спрятала под одеждой кинжал. Зевран обошёл её кругом, приглядываясь, и кивнул: не видно.       Отправляться на вечер к банне Недремлющего Моря в дублете было категорически неприлично. Но ещё большее нарушение приличий — это вообще забрать посла Инквизитора с наиважнейшего торжества в обществе королевских особ. Значит, причины есть. Нерия хотела бы обойтись без драки, но учитывать стоило любые возможные неожиданности — и нарядное платье точно могло помешать.

***

      Зевран успел упомянуть, что Эремон лишь недавно прибыла в столицу. Доходы банны сильно упали вместе с сокращением торговли с Орлеем и городами Вольной Марки. Ту осложняли активность венатори на Штормовом берегу, тлеющие очаги восстания магов по обе стороны Узкого моря, воспрянувшие пиратские шайки и даже сорванный Вестником многообещающий союз с кунари.       Поэтому Нерия не удивилась, когда расспросила Аранная и узнала, что Альфстанна с большой вероятностью остановится у известного денеримского торговца — своего троюродного дяди из младшей ветви Эремонов. Некогда банна помогла ему широко развернуться в столице, и удачливый делец ей должен. Наверняка он не испытывал восторга от своего положения, в один момент ставшего щекотливым. Но справедливость обязывала оказать Альфстанне приём, подобающий её положению.       Мельком эльфийка отметила, что на месте шпионов королевы уже связалась бы с ним и посулила немалые выгоды, если дворец станет узнавать о каждом слове и шаге банны. Это настолько очевидно, что если Альфстанна за весь вечер ни разу не попытается остаться с нею наедине, то сверхсекретных разговоров можно не ждать. Тогда целый вечер пропадёт впустую.       Посыльный банны Альфстанны ждал Серого Стража на пути, по которому дворец покидала обыкновенная прислуга: в коридоре между кухонными помещениями, кладовыми и комнатой пожарного патруля.       Из-за угрозы венатори стража вдвое бдительнее следила за всеми выходами в парадной части. Но в хозяйственных помещениях сачковала: эльф с короткими рыже-каштановыми волосами и в одежде горожанина среднего достатка оказался внутри, а не снаружи. Нерия успела заметить, как на него впопыхах налетела служанка, шедшая в кухню со свежей зеленью. Лук рассыпался по полу, женщина охнула и обругала недотёпу: её запястье было забинтовано, и столкновение причинило боль. Проигнорировав хлёсткую ругань, эльф присел на корточки и собирал обронённое — своё и её.       Нерия кинулась помогать обоим и проследить, что ничего подозрительного из рук в руки перейти не успеет. Сама подняла и протянула на открытой ладони деревянный оберёг, привязанный к старому и неказисто выглядевшему ключу. Бородка резьбой не походила на те, что видела в кабинете хранителя. Не дворцовый. Эльф взял его, извинившись.       «Ну кто пустил, а?» — Сурана зло зыркнула на стражника, который выглянул в коридор только на шум голосов.       Два человека её охраны шли, отстав на несколько метров, поэтому стражник не связал их с очередной остроухой. Скорчил ей грозную мину...       Цок-цок! — одна из «птичек» постучала ногтем по своей фибуле с мечом и оком, привлекая его внимание. Поравнявшись, агент шёпотом напомнил, что во дворец нельзя пропускать ни-ко-го без бдительного досмотра. Внешность у обоих была самой блеклой, незапоминающейся, но стражник узнал их и отдал честь.       Что ж, надо запомнить: «птички Лелианы» значит, что с ней пойдут два переодетых человека Алистера или Аноры. Приехавших с ней сегодня в лица никто не знал бы. Теперь все посты встряхнут проверками сразу по возвращении.       Нерия показала посыльному на открытую дверь в конце коридора, за которой темнел дворцовый двор. Чтобы выйти за ворота, большой удачи тоже не требовалось: здесь постоянно сновали эльфы, и к вечеру взгляд другого часового тоже замылился. Жизнь короля ещё никогда не была в такой безопасности!       «Хвала Создателю, с ним остаётся Зев…»       Посыльный коротким жестом указал направо, на экипаж в конце улицы. Уже стемнело; глаза эльфа по-кошачьи бликовали, когда он оглядывался на здание и двух её сопровождающих позади.       Голос был приятный, только чуть-чуть неуверенный:       — Эк как во дворце празднуют... Верно, Героиня?       Она склонила голову, как полагалось, если разговор касался монарха:       — Король Алистер, да благословит Создатель его правление, очень высоко ценит посольство Вестника.       — Да благословит его Создатель, — последовал ответ. — Банна Альфстанна благодарит за то, что вы ей не отказали.       — Я не понимаю такой срочности, но острова всегда служили опорой короне Ферелдена. Её просьбу сочли уместной.       Они прошли уже половину улицы, и разговор увяз. Нерия прикусила губу. Даже самые посредственные агенты Бриалы действовали тоньше и правильнее, чем она! Располагали слугу к себе, узнавали побольше о мотивах и настроении госпожи, подкидывали заготовленные фразочки, чтобы дать посыльному прощупать себя... Но как шпионы делают это, если спутник просто молчит?       Нерия чуть-чуть замедлила шаг, чтобы растянуть «прогулку». Имя банны прозвучало в его устах слишком… Мягко, лично? Интересно, сколько остроухих состоит при ней в Денериме? Вдруг это любовник банны?       Нерия посмотрела на него внимательнее:       — Вы… Вы очень уверенно держались во дворце. Если бы хоть раз уточнили дорогу, то стража не приняла бы вас за здешнего.       Эльф улыбнулся неброской похвале:       — Я рос тут, в эльфинаже. Хорошо знаю манеру столичных эльфов.       — Вы и есть Сорис? — Нерия взглянула на спутника гораздо добрее. — Когда-то я спасла эльфа с таким именем.       Сорис на ходу отвесил полупоклон:       — Тюрьма эрла. Так бы и сгнил, не загляни вы в камеру.       Когда эльфы приблизились к экипажу, Сорис открыл перед Нерией дверцу. Одному из людей Инквизитора нашлось место рядом с кучером, другой готов был проехаться на подножке экипажа.       Внутри тоже не видно гербов Эремон.       — Должна сказать, немногим эльфам хватит решимости приехать в Денерим и просить что-то у короны. Даже от имени человека. Особенно после тюрьмы и пыток у эрла Хоу.       В голосе собеседника прорезалась и тотчас исчезла вызывающая враждебная насмешка:       — Как любовник банны, которого всё равно не пустят дальше ворот… Или кухни, если с кем-нибудь перепутают.       Но эльфийку это не задело. Сама бывала колючей как злющий ёж:       — Как тот, кто готов стерпеть любые насмешки, если это поможет дорогому человеку.       — Хм, спасибо. Не всем хватает вашего сострадания, Героиня.       Внутри экипажа они были одни, и Нерия почувствовала себя неудобно. Как в кабинете хранителя рядом с Фергюсом и его болью. Она не умела утешать, но чувствовала себя бесконечно обязанной перед выходцами из эльфинажа. За то, что никогда не была великой героиней из песен о Пятом Море.       Исчезла и не смогла вернуть каждого, кого сослали в Тевинтер. Не свершила правосудие, которого они ждали. Наконец, столько лет просто жила далеко отсюда. Эльфы вроде Сориса должны плевать ей под ноги, но вместо этого по-прежнему зовут Героиней.       Сурана нерешительно коснулась его руки:       — Я немного понимаю, каково это… — поймала взгляд. — Быть эльфом среди людской знати. Когда путают с прислугой, воспринимают в лучшем случае как любовницу и ни во что не ставят.       Сорис посмотрел на неё пристально, как никогда не осмеливался глядеть простой житель трущоб или эльфинажа. Стало не по себе. Будто не верил ни единому слову, но потаённое чаяние или долг обязывали его улыбнуться. Даже натянуто, через силу.       — Ценю вашу искренность, Героиня.       Врал, разумеется. К Мору нужна такая Героиня.       Разговор иссяк, и Сорис смотрел в незанавешенное оконце. Кучер тронул поводья, экипаж затрясло на ямах. Мимо, подскакивая на кочках, плыли проулки, перемежавшиеся с фасадами; Нерия и Сорис знали, какие вели к нищете эльфинажа, и отводили глаза, проезжая мимо.

***

      Наверное, у второго человека Лелианы тело затекло держаться на подножке экипажа так долго. Наконец, тот качнуло на повороте в последний раз, и лошади встали. Сорис открыл дверцу и подал руку, помог соскочить на землю.       Статная немолодая женщина стояла на ступенях двухэтажного дома, взяв под руку мужчину немногим младше неё. Сурана всего несколько раз видела Альфстанну Эремон, но узнала мгновенно. Женщина стала короче стричь волосы, по-солдатски, однако изменилась мало. Мужчина рядом — наверное, хозяин дома. Его очевидное сходство с Альфстанной и очень сдержанный кивок Сорису равно бросались в глаза.       За юбку банны держалась рыжая девчушка лет четырёх, но аристократка не спешила отнимать её от дорогого платья. Вторая, на пару лет старше и темноволосая, покачивалась с носка башмачка на пятку. Увидев Сориса, обе заулыбались, и Нерию кольнула догадка. Стало ясно, почему девочки держатся близко к Альфстанне, но не к её хмурому спутнику. Если родственник не рад, что банна связалась с эльфом, то с чего ему быть сердечнее к полукровкам?..       Нерия поклонилась, оба её сопровождающих последовали её примеру, и банна Альфстанна улыбнулась:       — Недремлющее море приветствует Серого Стража. Мы рады, что слухи о вашей смерти оказались всего лишь выдумкой, Нерия.       Сурана усмехнулась:       — Поверьте, они в разы интереснее моей скучной жизни. Надеюсь, действительно смогу вам помочь, Альфстанна.       Женщина посмотрела на родича и, выпустив его локоть, протянула руку старшей дочери. Сорис легко взбежал по ступенькам и подхватил на руки младшую; девчонка взвизгнула и залилась смехом. Таким беспечальным, что Нерия почувствовала себя чужой, лишней так далеко от Кирана. Он, конечно, не смеялся столь заразительно, но… Сколько ни тверди себе поначалу, что в теле ребёнка живёт чудовище, а за девять лет научишься смотреть глубже.       Семь высоких каменных ступеней, прохлада позднего вечера, запахи угля, сырой уличной пыли и далёкий гвалт собак отсекло от них хлопком двери.       Внутри оказалось холоднее. Впереди лежал просторный холл, отделанный белым камнем с тёмными прожилками; на полу плиты отшлифовали настолько, что можно легко поскользнуться, когда слуги моют полы. Дома из подобного материала строила орлесианская знать времён оккупации, и в городе до сих пор хватало таких построек.       На стенах неяркими голубыми углями тлели гномьи светильники. Нерия уже видела такие в богатых имениях Орлея. Для создания волшебной диковинки требовался настоящий лириум. Хоть сияли они скудно — едва-едва выделяли стены, словно в кошмаре, когда не можешь разжечь свет поярче, — но многое говорили о достатке младшей ветви семьи Эремон.       Если начало богатству положила торговля в Недремлющем море, то понятно, почему банна рвётся удержать власть…       Ферелден казался правителям других государств почти варварским. Власть баннов не наследовалась — землевладельцы и фермеры сами голосовали за тех, кто будет представлять их интересы на высочайшем уровне. Поэтому честь, верность данному слову и вековым традициям так высоко ценились: на выборах чаще побеждали те, кто уже не раз доказывал надёжность и стойкость.       Бороться за уважение островов должен был брат Альфстанны, однако он не отличался серьёзным нравом и, по слухам, под давлением семьи вступил в Орден храмовников. Тем самым освободил дорогу младшей сестре, истинной ферелденке.       Альфстанна пользовалась влиянием в годы Мора и после: острова сильнее пострадали от наплыва беженцев, чем от Скверны, и быстро восстановились. Но связь с эльфом в любом случае станет пятном на репутации правительницы. Снова пропавший брат — добивающим ударом. Если за ней потянется слава сторонницы венатори, то землевладельцы-островитяне тотчас выберут другого банна.       — Дорогой друг, — это Альфстана улыбнулась дяде, когда детей передали подоспевшей служанке, — пожалуйста, покажи сопровождению Стража, где они могут отдохнуть. Беседы об общем прошлом покажутся им невообразимо скучными.       Нерия чуть не вздрогнула, когда поняла, что Альфстанна сразу же отослала хозяина дома. Значит, время учтивых поклонов и расшаркиваний прошло.       Банна, Сорис и Нерия поднялись по широкой лестнице из того же камня. Высота совсем небольшая, всего-то второй этаж… Но из-за отполированных ступеней Нерия судорожно вцепилась в перила, боясь поскользнуться и кубарем покатиться вниз…       — С-с-страх? — вдруг услышала в неразборчивом, приглушённом ворчании Зова.       Или здесь, в зале?       По спине пробежали мурашки, словно невесомое пёрышко чужого взгляда коснулось шеи и пролетело вниз по хребту. Нерия оглянулась через плечо, но холл опустел. Только голубые огни мигали ей как взаправдашние угольки.       Показалось? Наверное. Спутники прошли лестницу, ничего не слышали.       Альфстанна отвела их в кабинет, отделанный в ферелденском стиле: дерево, шкуры и щит с родовым гербом над камином. Нерия выдохнула и опустилась в кресло, пододвинула его к овальному столу с кувшином вина и фруктами.       Темнота заглядывала в окно. Сорис затворил дверь и сел ближе к огню, банна — напротив Стража.       — Каким вы находите Денерим? — Альфстанна положила свои сильные руки, руки лучницы, на стол.       В груди шевельнулось неприятное воспоминание: похожий задал Логэйн десять лет назад… Нерия представила его в подобной обстановке: приватная встреча, серьёзные разговоры теряющих власть, поиск поддержки у сохранивших крохи влияния… Ну нет! Поставь судьба на её место Логэйна, он бы не кинулся говорить с Альфстанной! Логэйн не освоил тонкое мастерство придворной интриги, и когда узел ситуации затягивался слишком туго, он просто рубил мечом.       Нерия по-прежнему не понимала, как должен звучать единственно верный ответ.       — Очень бодрящим, — усмехнулась. — Сразу попала под такой дождь, что даже города не увидела.       Банна соединила кончики пальцев перед собой:       — Однако успели оценить гостеприимство столицы.       Аристократка произнесла это с тонкой, еле-еле уловимой улыбкой, но сочувственный тон скрывать не стала. Значит, ей уже ведомо, что знать Денерима настроена не бить перед эльфийкой челом, а добивать камнями. Можно поспорить, что про причину знает не меньше. Слухи вышли за пределы дворца.       Что обычно говорила Винн? Если не понимаешь, где зарыт подвох и как его избежать, то стой на месте и притворяйся дурочкой. Если повезёт, сами раскроют карты.       — Каждый раз Денерим находит, чем меня удивить, — Страж пожала плечами. — Это город, приезд в который поражает словно впервые.       — Не только вас. Я видела, как посольство встречали на улицах, — Альфстанна кивнула и посмотрела за окно. Будто снова видела то, что хотела нарисовать гостье кистью слов: — Знаете, ни одна дипломатическая миссия не вызывала у людей такого отклика. Инквизитор поистине умён, если столь хорошо знает, как покорить сердца ферелденцев. Такое столпотворение, столько ликования… Будто мы только что победили Мор. Люди встречали вас как настоящую королеву.       Нерии не понравилось окончание фразы. Ещё не намёк, но легко представить, куда беседу потянут дальше.       — К счастью, банна Эремон, нас с ней перепутать сложно: их королева на полторы головы выше.       — Но настоящей королевой женщину делает не обруч на голове, а подаренный королю наследник, — банна по-прежнему смотрела за окно, однако Нерия чувствовала на себе взгляд Сориса. — Ходят слухи, что вы были… Довольно близки с королём Алистером. И отбыли не по своей воле.       Приехали…       — На счастье Ферелдена, с королём меня роднит только Скверна в моей крови.       — Многие услышат в этих словах иное, даже если вы прокричите их в тронном зале.       — Если они внимательно послушают, что говорят при любом дворе… В каждом королевском браке сплетники насчитают семерых или восьмерых. Моё присутствие всего-то делает россказни поострее: Страж, маг, эльф, — Нерия посмотрела на Сориса. — Думаю, вам это хорошо знакомо.       Сорис скрывал эмоции куда хуже банны, и сейчас не сдержался, выдохнул:       — Значит… Все слухи о неосквернённом Тейрине… Это что, самая обыкновенная сплетня?       …Уже знают, а ведь только недавно прибыли. Оставалось надеяться, что досада не промелькнула на её лице и не выдала, как похожи собственные мысли пару часов назад на размышления Альфстанны. Королева не имеет всей полноты власти в понимании подданных, если нет ребёнка. У Нерии же, по слухам, есть.       — Поверьте, Сорис, если бы я захотела жить поистине сложной и интересной жизнью, то… Ну, не знаю, я нашла бы кого-нибудь… Хм, другого?       Альфстанна фыркнула:       — Уж кто может быть сложнее и интереснее короля!       «Ой, вы даже не представляете, банна Эремон, насколько он сложнее короля…»       Стой на месте и притворяйся дурочкой.       — Например… — Нерия откинулась на спинку кресла и взмахнула рукой: — Как вам эрл Эамон? После Собрания Земель сложно было бы найти тропу к сердцу того, кто едва не потерял жизнь, супругу и сына из-за происков демона. Или бывший тейрн Гварена? Интересный сборник противоречий — от орлесианской брони в Ферелдене до спорных решений при Остагаре.       — Болезни преждевременно состарили Эамона, — банна и впрямь решила, что гостья дурачится. — А генерал Мэрика… После вашей победы он ведь лишился тейрнира и стал обыкновенным Стражем. Не уверена, что Логэйн бы вам обрадовался.       — От некоторых женщин мужчины могут терять деньги, положение в обществе и титул. До головы, на их горе, доходит не всегда. А чтобы понять всю глубину грехопаде… кхм, простите, невезения, порой не хватит и десяти лет, — Нерия пожала плечами: — Что ж здесь такого? Вдруг мы с Логэйном ещё поладим?       — Вы занятная выдумщица, Серый Страж. Даже мне сложно представить такой альянс.       Нерия ухмыльнулась:       — Сложно, но судя по лицам, вы это всё же попытались представить. А теперь… Вообразите реакцию королевы? – и щёлкнула пальцами: – Любой напридуманный адюльтер короля, как видите, выцветает, если найти правильный вход в семью.       Сорис только качнул головой. Его связывало с эльфинажем гораздо больше, чем человеческую женщину, поэтому Нерия догадывалась, что из всех присутствующих именно он не поверит в подобную связь. Чтобы здравомыслящая эльфийка спуталась с тем, кто в одной шайке с Хоу!       Банна же рассмеялась:       — Не сомневаюсь, что вам по плечу и не такое. Говорят, сильные духом ради любви властны свернуть горы.       — Логэйн возразил бы вам, Альфстанна, что чаще они сворачивают себе шеи.       — Вы хорошо его знаете.       — О-о-о, даже трудно поверить, как…       Воцарившееся молчание прервал стук в дверь. Сорис поднялся и взял у служанки поднос с сыром и кусочками вяленого мяса, кивком отпустил её и сам разлил по кубкам вино. Нерия едва-едва пригубила напиток, скорее делая вид. Хотя понимала: если её решат отравить, то осторожность не спасёт. Есть десятки способов преподнести отраву так, чтобы жертва ещё и добавочки попросила.       — Я лишь хочу мира, — продолжила Альфстанна, — и справедливости. Если король Алистер и королева Анора не смогли подарить нам этого за эти десять лет правления… — она вздохнула. — Знаете, такое не говорят стороннице короля… Но иногда я думаю, как могла измениться жизнь магов и эльфинажа, если бы рядом с Тейрином стояла другая женщина. Знающая, что такое невозможность постоять за себя, бесправие, унижение. Когда за любую дерзость могут запытать до смерти или обречь на... Как же называют вашу живую смерть…       Альфстанна несколько раз повела запястьем, вспоминая слово; Нерия помогла ей:       — Усмирение.       — Благодарю. Должна сказать, раньше меня мало заботили такие проблемы. Я ни в коем случае не хочу войны или мятежа. Ферелден уже прошёл одну междоусобную бойню. Мы как никто знаем, что смерть королей ведёт лишь к хаосу и кровопролитию. Но это вы подарили нам мир, Нерия.       — К чему вы ведёте, банна Эремон?       — Если мы снова окажемся на Собрании Земель, я верна слову. Недремлющее Море поддерживает Серого Стража, пока им управляю я. Корона может укрепить в моих землевладельцах уверенность, что я по-прежнему пользуюсь поддержкой Денерима. Но во дворце боятся, что если мой брат окажется красным храмовником, то я — всенепременно переодетая венатори.       — А если бы это произошло? Если бы на вас стали давить с другой стороны, используя брата?       — Когда мы встретились десять лет назад, у меня были только брат и земли. Теперь я сильнее беспокоюсь о детях, — женщина покачала головой. — Повторюсь: мне не нужна война. Если меня поддержит корона, я останусь вернейшей сторонницей короля. Если король снова откажет в аудиенции, я обращаюсь к Вестнику — через вас. И готова поддержать вас.       — Вестник не настолько интересуется ферелденской политикой, чтобы стать делателем королей.       — Но он хотел прижать венатори на побережье. До того, как сорвался союз с кунари. Я готова дать Инквизиции корабли и базу на островах с обоюдной выгодой.       — Такие речи в иной ситуации могут стоить вам головы.       — Среди нас, надеюсь, нет той, кто о них расскажет королю. Как бы там ни было, вы явно поссорились с ферелденской короной и пропали на десять лет. За это время Серые Стражи сначала получили, а потом быстро потеряли даже больше, чем у них было.       Нерия нахмурилась:       — Башню Бдения? Её ведь уже отстроили.       — Я думаю, если бы представлявший вас Серый Страж захотел бы, то… После победы над Мором Орден мог получить гораздо больше, чем одну крепость на пятьдесят лет.       Сурана судорожно вздохнула. Альфстанна без труда прочитала изумление на её лице.       — О. Нерия, вы не знали?       — Н-нет...       — Это соглашение, которое ферелденское крыло Ордена заключило с короной. Вы ведь помните, кто исполняет обязанности Командора...       Страж насупила брови: нескоро забудет.       — ...После победы Орден получил базу на пятьдесят лет, но срок не предавали огласке. Ведь корона любит красивые жесты: громкие прозвания без земель, гербы для погибших героев... Десять лет уже прошло, — в том, как женщина закончила фразу, слышалось сочувствие: — Возможно, друзья хотели сказать вам позже. Ведь это вас Орден назначит Серым Командором, как только узнает о возвращении.       Среди её «друзей» было лишь два Стража, которые точно знали, о чём именно глашатаи короны не кричали на площадях. Один Страж принял корону и передал Башню Ордену. Второй отправился в Амарантайн, где эту Башню разнесла толпа порождений тьмы. Чутье подсказывало Нерии, что Алистер с удовольствием передал бы братьям по Ордену хоть весь Амарантайн… Но зато Мак-Тир скорее даст отрубить руку, чем оттяпает кусок от ненаглядного Ферелдена. Какие бы конфликты не пролегли между Логэйном и Эамоном в прошлом, в таком вопросе эрл Редклифа поддержал бы даже недавнего врага. Стражи нужны Ферелдену только во время Мора, а хорошая крепость важна всегда.       Итак, Башни Бдения у Ордена фактически нет. Нерия чувствовала, как в ней закипает такая злость на одного покойника, одного живого и одного с короной, что взвешивать каждое слово будет уже труднее.       Она подняла руку к лицу, отвела с него выбившуюся из косы прядку волос и спрятала за этим жестом другой: показала обоим на ухо и затем на дверь. Сорис наверняка чутко прислушивался и знал, что сопровождающие не подслушивают их разговор в коридоре. Но слух Стража оставался острее, и ей не понравился тонкий скрип со стороны лестницы. Может, мышь пробежала. Может, подошва сапога выдала того, кто хотел бы взойти по лестнице.       Сорис понятливо хмыкнул, взял со стола поднос и вышел в коридор. Нерия слышала, как он остановился дальше, у лестницы, и громко позвал служанку. Разговор с ней можно растянуть надолго, в деталях объясняя несуществующее распоряжение банны и держа на виду коридор.       — То есть, — эльфийка кончиками пальцев помассировала висок, — если бы слухи оказались верны, и я была матерью королевского бастарда, вы бы предложили мне поддержку Недремлющего моря, а королю Алистеру сына. Что же с Анорой Мак-Тир?              Аристократка улыбнулась ей почти нежно:       — Женитьбу короля можно признать недействительной. Вы никогда не станете в глазах ферелденцев ровней, поэтому о браке речи не идёт. Но эрлы и банны хотя бы не станут обнажать мечи, если именно вы займёте место в тени трона как мать королевского бастарда. Пока у последнего потомка Каленхада нет наследников, это предвещает смуту после его смерти. Собранию Земель, уж поверьте, такое не нужно.       — Собранию... Пока вы говорили только о Недремлющем море.       — Есть и другие, — банна кивнула. — Те, кто уже недоволен положением дел, но не впал в немилость. То, как корона избегает встреч со мной, для них сигнальный огонь на сторожевой башне. Сегодня я. Завтра кто-то из них.       — А потом король Алистер запомнит их имена, банна Эремон. И следующие десять лет он потратит на то, чтобы лишить вас реальной власти. Вас и всех, кто осмелился на него давить. Во избежание повторений, так сказать.       — Именно поэтому никто не стремится протолкнуть в окружение короля свою сторонницу, дать ей родить и провернуть всё то же самое с другой женщиной. Если вас поддерживает Инквизитор, а вы поддержите ферелденскую знать, финал может выйти другим.       — Может быть. Вы рассказываете только потому, что уверены, будто я не передам королю? — последняя мысль не нравилась ей самой.       Банна Альфстанна замышляла предательство. В результате мятежа с трона стащат королеву, не имеющую прав крови на наследие Каленхада, но оставят Тейрина? Предложат эльфийке и чародейке стать фигурой чуть позади престола? Измена... Она всё равно остаётся изменой...       Но если Эремон не лжёт о поддержке дворян? Корона не услышит просьбу о помощи, Собрание заропщет, и трон накренится сам?       Нерия смотрела на Альфстанну и видела, как терпеливо та ждала ответа. От банны не ускользали сомнения в приведённых доводах, но хуже всего — Эремон знала вкус соблазна власти. Если Вестник одолеет Старшего, Нерии всё равно придётся забыть о воле: в лучшем случае ради службы в Ордене Серых Стражей, в худшем — Стражи отберут сына, прогонят её из Ордена и запрут в Круге. Впереди ни пиров, ни платьев, ни даже глотка свободы.       Всё также не подталкивая, банна Недремлющего моря заговорила:       — Вам необязательно принимать решение сразу, если этот разговор останется между нами. Я могу доказать, что честна с вами больше, чем все ваши здешние друзья и советник Инквизитора вместе взятые.       Сурана приподняла бровь. Банна продолжила:       — Думаю, вы уже поняли, что слух о «неосквернённом Тейрине» пустили для ушей королевы Аноры. Зачем?       — Нет способа проще настроить её против меня и посольства Вестника, — Нерия догадывалась, что не стоит отвечать на вопрос, если не хочешь плясать под чужую дудку и невольно настроиться на один лад с собеседником... Но иногда молчать становилось уже просто превыше сил.       — Затем венатори, вероятно, заставили короля и королеву усомниться в некоторых вассалах. Как это произошло со мной.       Нерия промолчала. Если бы ответила, в голосе могло ещё прозвучать сомнение. Но банну Эремон молчание не смущало:       — Однако я никогда не поверю, что королева Анора, которая один раз уже чуть не стала марионеткой отца... Что королева позволит опасной сопернице приехать в Денерим и расхаживать где угодно. Слушать, запоминать, — банна покачала головой. — Королева поднаторела в интригах, Нерия. И совсем недавно при дворе сменился глава её тайной службы.       Нерия почувствовала на языке шершавую сухость. Она взяла со стола кубок и сделала несколько глотков, не чувствуя вкуса. Если даже вино отравили, сейчас это уже не имело смысла.       — Могу я... — чтобы избавиться от хрипловатого, каркающего голоса ей понадобился ещё глоток. — Могу я узнать, кого назначила королева? И откуда вы знаете его имя? Извините, Альфстанна, но здесь не хватит простого упоминания о каких-то сторонниках из числа баннов.       Кивнув, Альфстанна вынула из выреза верхнего платья исписанный с двух сторон листок, ещё согретый теплом её тела, и протянула эльфийке:       — Читайте. Я имела честь знать хранителя королевских ключей... И огромное везение получить от него последнюю весточку пару дней назад.       Почерк был очень похож на тот, что Нерия видела на неоконченных страницах ферелденской истории. Гарольд благодарил банну Недремлющего моря за недавний подарок, который притупил боли в пояснице. Целый лист посвятил истории, дописать которую оказалось не суждено, и сетовал на некоторые решения королевы.       «Бедная девочка, — писал, — начала повторять ошибки своего легендарного отца. Когда Логэйн Мак-Тир нанял убийц, это лишь усугубило его положение: исполнитель продал заказчика без зазрения совести. Антиванцам нельзя верить, и я это планируемое назначение всецело осуждаю. Однако наш гость из Герцинии буквально очаровал их королевские величества...».       Нерия вспомнила кольцо, которое Араннай показывал стражникам и быстро прятал от её взгляда. Фрейлину-шпионку, с которой общался непринуждённо, будто был хорошо знаком. Уверенность, с которой высказывался о причинах смерти хранителя — друга королевы, явно открыто неодобрявшего его появление. Протарабанила по столешнице быстрый и оборвавшийся мотив.       Будь Араннай от всего сердца предан королеве, то зачем молчать о происхождении Кирана? Но Анора очевидно ничего не знала. Не поверил? Приберёг информацию для кого-то ещё? Пр-р-роклятье, со скольким нужно теперь разбираться...       Нерия едва не смяла письмо в руке, но с трудом удержалась. Посмотрела на Эремон и выдохнула:       — Я вижу, вы хотите сказать что-то ещё. Добивайте третьей новостью, не тяните.       Банна встала из-за стола и, обойдя стол, осторожно забрала у неё письмо. Разгладила как огромную ценность.       — Вы уже побывали в эльфинаже, Страж?       Нерия мотнула головой.       — Тогда обязательно зайдите туда ранним утром. Когда первые рыбаки возвращаются в порт. Через два дня. Только не говорите... — банна немного скривила рот, — новому главе нашей тайной службы.       — Что я должна найти?       — Пройдите, осмотритесь. Пусть это будет сюрпризом и свидетельством нашей дружбы. Как всё, чего вы не знали о Башне Бдения.

***

      — Вынуждена исправить впечатление, — Нерия сказала это уже на крыльце, прощаясь с Сорисом. — В первый же день я почти ненавижу Денерим.       Эльф усмехнулся:       — Вы ведь эльф. Привыкайте, нас здесь не любят. Поэтому мы с ней уехали из столицы. Меня не воспринимали всерьёз даже как её любовника. А когда я пытался выдвинуться в банны эльфинажа... — увидев её изумление, Сорис махнул рукой: — Да-да, была у короля идея. Закончилось плохо... Так вот, меня вообще подкараулили и попытались забить… — усмехнулся со злостью и болью: — Свои же. Почти под священным деревом. Вы ведь из денеримского эльфинажа?       — Меня забрали из него в девять лет.       — Сочувствую, — Сорис качнул головой, перебирая в памяти имена: — Сурана… Сурана... Уже не помню такой семьи. Может, в чём-то вам повезло с Кругом.       — Д-думаете?       — Иногда я завидовал Усмирённым. Это страшно, но… Они же вытерпят всё, что с ними ни сделай, а мы чувствуем и ломаемся.       Возможно, гамма эмоций на её лице говорила совсем иное. Настолько иное, что Сорис примиряюще поднял руку:       — Мою жену забрали прямо со свадьбы. Мы с братцем смогли пробиться в дом эрла… Правда опоздали, конечно… Но знаете, что хуже всего? Если бы мой брат не знал, как держать меч, никто бы до сих пор не остановил Вогана. Ни один человек, эрл или тейрн слова не говорил. Я не хотел бы для своих дочерей такой справедливый мир. Воцарение нового короля вселяло надежду на другое.       — Ваш брат…       На какое-то время неосторожный вопрос повис в воздухе без ответа. Нерия увидела, как изменилось лицо Сориса, и осеклась. Но поздно. Успела царапнуть по чужой ране.       — Он выгораживал меня и взял вину на себя, — нехотя произнёс эльф. — Не выдал даже под пытками. Но всё зря: кто-то разболтал страже о моём участии за пару медяков, — помолчал. — Меня посадили в соседнюю камеру.       Оказавшись в подземелье эрла Хоу спустя столько лет, Нерия вряд ли нашла бы дорогу к камере, откуда вытащила Сориса. Но точно помнила, что соседняя душная каменная клеть была совершенно пустой.       Уже пустой.       Она обхватила себя за плечи и поёжилась от ветерка. Почему предыстории стольких хороших людей и нелюдей заканчивались так плохо?       Смогла бы она, уже привыкшая, что может решить почти любую проблему, вырваться из их силка? Спасти невесту родича и избежать наказания, отбиться от предателей в Хайевере?..       — Вы спрашивали, почему я поехал от неё ко двору? — голос Сориса просел, стал хриплым и злым. — Я до сих пор виню себя, что язык проглотил от страха, когда его забирали. Может, если бы его не пытали, братец дожил бы до вашего появления. Поэтому я поехал от её имени. Не хочу прятаться, когда из-за этого пострадают она и дочери.       ...Смог бы хоть кто-то из них, оказавшись на её месте, избежать Усмирения? Или без случайного вмешательства Дункана она, Героиня Ферелдена, стала бы очередной усмирённой тенью без радостей, надежд и страхов?       Экипаж наконец-то был готов. На прощание она коснулась плеча Сориса:       — Жутко, что после такого вы рискнули везти их сюда.       Городской эльф усмехнулся:       — Оставлять полукровок в Джайнене ничуть не лучше. Пусть уж успеют глянуть на Денерим.       — Вы говорите так, будто с ним что-то произойдёт.       — Жуткое ведь времечко, Героиня, — эльф мотнул головой и показал на небо. — То Мор, то Брешь какая-то. Может, следующими убьют нас, а может от Денерима и всего Тедаса ничего не останется. Кто уж Создателя разберёт?..

***

      Экипаж банны Эремон — всё тот же, — привёз гостей обратно к чёрному ходу дворца. Прислушавшись, Нерия уловила вдалеке измождённую песню фидели и жалостливые стенания лютни. Пир продолжался и как в Орлее затихнет, когда к гулу веселья подкрадётся серая пора рассвета.       Она могла вернуться туда, но не стала: императрица Селина не засиживалась среди праздной толпы так долго. Алистер и Анора давно ушли, в зале отыщутся только кто-то из младших эрлов, беспечальная молодёжь, пара шпионов и страшно уставшие слуги да стражники.       Люди, охранявшие двор и кухню, уже сменились. Нерия показала сначала посох, затем антиванский кинжал (эти, кажется, настроились не пустить даже Героиню Ферелдена) и убедила в том, кто она есть, только когда распустила на ладони крохотный ледяной цветок. Смяла его, бросив под ноги горстью снега.        — Доложите о моём возвращении, — она обернулась к сопровождающим и добавила: — Но я очень устала и хотела бы отчитаться утром.       Даже лгать не пришлось: когда в пути Сурана пыталась отделить зерна от плевел во всём, что рассказала ей Эремон, то увязала всё глубже и глубже, путалась. Альфстанна умело переводила внимание на то, что играло на руку самой банне. В иной ситуации Нерия указала бы её первой в списке потенциальных сторонников венатори хотя бы за то, как ловко аристократка заставила сомневаться в причинах смерти хранителя ключей.       Но мысль, мешавшая это сделать, была проста: банна Недремлющего моря действительно страшно нуждалась в помощи Вестника.       Отправить в Джайнен шпионов, подправить слухи об Эремон, оказать ей поддержку и помочь сохранить влияние на нескольких островах? Капля в море! Если бы Альфстанну подкупил Корифей, то обещал ей целый мир или, как минимум, Ферелден. На меньшее бог неслучившегося мира старался не размениваться.       Кроме того, ни одна мать не потащит своих детей в пекло, если намерена развязать мятеж...       Но иной вопрос не давал ей теперь покоя: попали ли слова банны в цель? Отчего сама же указала Сорису на дверной проём, когда решила, что разговор могут подслушать: из страха, что в донесении шпиона увидят только подтверждение заговора... Или потому что заговор, если взаправду удастся, позволит ей по-новому разыграть старую партию?       Толкнув дверь покоев, Нерия замерла: её ждали.       В кресле, где ещё недавно отдыхала она, сидела другая. Та обладательница платья с занятными рукавами. Девчонка устроилась, поджав под себя ноги, обувь лежала возле кресла; рука тонкой лозой свесилась с подлокотника. Дышала.       Что ж, вполне в духе Зеврана дождаться её возвращения прямо в комнате. Если он правда стал главой тайной службы, то коротать часы лично Араннаю уже несподручно: надо получить указания царственных особ, познакомиться с исполнителями, набросать план действий и успеть отдохнуть хоть самую малость.       — Эй! — Нерия несильно хлопнула дверью и прошла к столу. — Кто на самом деле выступал за то, чтобы король не встречался со мной вне официальных приёмов?       Фрейлина вздрогнула, смотрела на неё широко распахнутыми глазами и не могла отличить сон от яви. Затём спохватилась, и поспешно приняла более приличествовавшую позу. Подхватила с пола обувь и спрятала руки за спину, присела в почти правильном поклоне.       — Моя госпожа… Я не могу вам сказать…       Ну конечно.       — Не я! Тебе! Госпожа! — Нерия отсекла это с неожиданной злостью.       Не на девчонку, а на саму себя. За то, что положилась на информаторов Лелианы. За то, что сунулась в клубок змей. За то, что королева Ферелдена, однажды уже боровшаяся за власть, считала её матерью королевского бастарда на крючке Орлея или Инквизитора.       За то, что теперь, с высоты десяти лет при дворе, видела ясно: королева не поверит ни единому слову Героини. Максвелл и Лелиана отправили её сюда, чтобы договориться с Алистером, и с этим не было никаких проблем… Если бы венатори не превратили Кирана в угрозу власти королевы.       А единственный, чьи слова ещё имели вес в глазах первой женщины Ферелдена, находился в лучшем случае в трёх-четырёх днях отсюда. Это если отыщут сразу, что практически невозможно во Внутренних землях.       Конечно, если он прознает о намерении баннов, Альфстанне понадобятся не выборы, а красивые похороны... Но правильно составленный вопрос о Киране, отправленный Мак-Тиру, наверняка заставит королеву выжидать.       Выдохнула как перед прыжком в воду.       — Я ведь могу попросить королеву о гонце и времени?       — Именно королеву, ваша милость? — тон стал ещё испуганнее. — Кому же вы хотите его отправить?       Сурана на секунду прикрыла глаза. Указательным и большим пальцами сжала переносицу. Девчонка не имела права задавать ей такие вопросы: в иной ситуации тех, кто посвящён в тайны дворцовой переписки, вполне могут поутру найти в трущобах Денерима с перерезанным горлом. Но напоминать не стала. Если так растерялась прислужница королевы, то разве сама Анора не придёт в ещё большее замешательство? Именно это ей нужно: время и немножко растерянности, чтобы королева оттянула следующий ход и дала разобраться во всём, что есть.       Перебить козырную карту венатори, раздувших слух о неосквернённом Тейрине, могло только то, о чём агенты Корифея не знали.       — Именно королеву.       Нерия потянулась к чернильнице и говорила сухо, официально, легко вспоминая такой завуалированно-командный тон. Когда вроде бы просишь, но уже знаешь, что тебе не откажут:       — Как действующий член Ордена Серых Стражей, изгнанного Инквизитором из Орлея и Ферелдена, я прошу у Её Величества позволения отправить посыльного к моему командиру. К Серому Стражу, временно исполняющему обязанности Командора Ордена в Ферелдене…       — Но разве не вы...       — Нет, я пока не назначена официально, — и чётко, громко проговорила каждое слово: — К Логэйну Мак-Тиру, советнику Инквизиции.

***

      Видения Тени отличались от кошмаров Скверны. Когда-то Сурана чуть ли не выла, просыпаясь поутру от бесконечной череды грёз, одна страшнее другой. Но со временем научилась их различать. Если явственнее слышишь Зов, оказываешься участницей событий своего прошлого и видишь порождений тьмы, то добро пожаловать в Орден Стражей. Если видишь себя со стороны — это всего лишь Тень. Хотя в ней всё иногда оказывалось слишком зыбко…       Ещё в остагарском лагере Дункан отправил её с поручением к Кайлану, но она перепутала шатры — для старшеклассницы Круга, едва дотянувшей до Истязаний, всё людское было внове и одинаково роскошно, а стражников она опасалась и старалась проскользнуть мимо них незамеченной. Магичка Круга, не успевшая облачиться в форменную синю робу ордена, привлекала куда меньше внимания, чем легендарные Серые Стражи.       Уже с порога, откинув закрывавшую вход плотную занавесь, Нерия оказалась среди свитков и оружия. Несколько закрытых сундуков рядом со входом были завалены бумагами — присмотрелась: картами! — а на стойке для оружия справа лежали несколько крепких тренировочных клинков. В центре расположили стол, в другом конце — постель и манекен для доспехов. Слуг то ли не было, то ли они не торопились разбирать вещи господина: из тех сундуков, кажется, не достали ничего кроме мечей, карт и письменных принадлежностей… От другой карты, разложенной на столешнице, к ней повернулся человек старше и мрачнее короля людей. Ошиблась! Эльфийка чуть не ойкнула. Бросаться вон из шатра было глупо и поздно: ещё сочтёт, будто шпионка…       Человек казался усталым и раздражённым, под глазами залегли тени. Он смотрел на неё и ждал объяснений: с каким поручением и от кого?       Сурана дёрнулась, заставила себя сделать шаг вперёд…       «Что тебе нужно? Ты из башни?» — наконец спросил мужчина. Потом нахмурился, шумно выдохнул: понял, на что она смотрит.       Эти латы не похожи на доспехи других солдат в лагере королевской армии, и в голове у неё будто щёлкнуло. Сложились воедино обрывки из разговоров солдат, рассказов Дункана да тяжёлый том, на который чуть ли не молился Йован. Однажды друг целый час в красках расписывал один конкретный доспех, изображённый на человеке с книжной страницы. Нерия ляпнула, что носить на себе столько тяжеленного металла просто глупо, и весь следующий час Йован объяснял, почему нужно носить именно эти.       Книга была о войне за Ферелден.       «У меня нет времени на праздные разговоры, ведьма, — раздражение в голосе героя Дейна только сильнее смешало её мысли. — Исчезни, пока я не велел храмовникам позаботиться о тебе».       Это «позаботиться» резануло слух даже сильнее, чем «ведьма». Сам король Ферелдена встретил её почтительно и дал надежду, что в её новой жизни боле не будет места для страха, тычков и бесправно опущенного в пол взгляда. Сам король! А теперь с ней снова говорили как в Круге?       Сурана глянула на живую легенду жгуче и теперь уже совершенно непочтительно (ха, слышал бы Йован своего героя!). Что-то злое дёрнуло её не молчать. Она быстро поклонилась — так, что формально соблюдённый протокол граничил в её исполнении с небрежностью, — развернулась на каблуках и бросила через плечо равнодушное:       — Даже тут очередной ш-ш-шемлен…       Затем вышла (ладно, выскочила как ошпаренная) из шатра раньше, чем тейрн успел по-настоящему разозлиться, не сбавляла шагу, пока не оказалась далеко, страшно запыхалась и до самого вечера нервно кусала губы рядом с хайеверцами, боясь, что сейчас-то её найдут, арестуют и отправят обратно в Круг.       Шемлен — это слово она тоже подсмотрела в книгах из библиотеки Круга и берегла именно для таких случаев. Для тех, кого язык не повернется назвать людьми: кричат, угрожают, бьют... Шемлен! Надо же, наблюдательный: откуда ещё может прийти девка в робе, как не из башни Кинлох?       Только позже Сурана догадалась, что тейрн ждал вестей от кого-то из башни Ишала. Видимо уже тогда он готовил измену. И страшно представить, что могло произойти с ней, если бы Логэйн вправду счёл, что она шпионила…       Сейчас, в настоящем, Тень смешалась с кошмаром Скверны и приняла очертания места, где многое можно было изменить, но ничего ещё не было ей ведомо. Сурана чувствовала себя неожиданно неудобно в робе магички Круга, от которой отвыкла за столько лет, и всё время порывалась одёрнуть, закатать рукава повыше — мешались. Закрыла глаза, прислушалась.       Тень, подстраивая вымысел под её воспоминания, вдохнула в иллюзию отголоски жизни: зазвенели вдали тренировочные мечи, далеко-далеко провыл раненный, сквозь плотную ткань шатра долетали перекрикивания и разговоры солдат. Остагар ожил, и на краткий мир ей мучительно захотелось поддаться лжи, откинуть полог и почти бегом кинуться туда, дальше, к малознакомому пареньку Алистеру…       Эльфийка сжала кулаки, больно впившись ногтями в кожу, и огляделась. Свитки, книги. Пробежала взглядом по корешкам. Тень выловила из её воспоминаний даже то, чего она не помнила: названия. Книги об Остагаре, здешних землях, преданиях и войнах хассиндов… Удивившись про себя такому выбору, она сделала пару шагов вперёд… и замерла.       Тейрн Логэйн склонился над картой и нехотя оглянулся на незваную гостью. Потёр переносицу, кинул последний взгляд на холмы, леса и укрепления крепости да мелкие камушки, изображавшие тот или иной отряд. Смахнул что-то рукой, которую от плеча до локтя скрывала повязка. Будто не желал показывать чародейке точное положение отрядов. На манекене орлесианский доспех ждал часа предательства и последующих поражений — пока ещё символ триумфа Ферелдена, а не двуличия полководца.       — Что тебе? — спросил тейрн, и эти слова неожиданно аукнулись в ней тоской и болью об ускользнувшем прошлом. — Ты из башни?       Нерия молчала, гадая, стоит ли отвечать. Этого от неё хочет Тень? Здесь не встретить живых людей: их обличья принимают демоны или духи. Перед ней был не полководец Мэрика, а кто-то из них.       «Зачем?» — хотелось спросить ей.       Но у кого? У Логэйна — зачем опять, даже в кошмаре идёт на предательство, и видит ли этот час в кошмарах? У притворившегося им духа — зачем взял именно этот образ, когда-то самый ненавидимый ею из всех?..       Недовольный её молчанием, тейрн шумно выдохнул и вновь потянулся к переносице. Поморщился, будто от боли. Сурана ощутила смутное беспокойство, заметив отличие от своих воспоминаний. Она шагнула в сторону и с нового ракурса увидела заскорузлые пятна крови на его плече и боку. Ни их, ни повязки на руке при Остагаре не было. Ни одна из немногих ран и царапин, которые она видела у тейрна, не походила на эти. Зачем Тень добавила новые штрихи к портрету? Где подсмотрела их?       Эльфийка нахмурилась. С огромным трудом подавила внутри душный страх. Если тейрн не объяснит всё королеве… Шагнула ближе, к нему:       — Логэйн?       Он замер над картой, и Нерия выдохнула: слышит. Может, словно сквозь сон. Может, это отголосок, воспоминание Тени. На демона не похоже.       — Нас там уже не будет, — это действительно был голос Логэйна, и тревога совсем отпустила её… пока не накатила новой волной, уже от его слов.       — Где? В Остагаре?       — На ферме у коневода.       Первую проверку на вшивость Тень обошла легко. Такой холодок в голосе чародейка действительно слышала только от него и сомневалась, что столько льда и равнодушия можно подделать. Никакая Тень не справится: демоны стараются искушать, соблазнять, прельщать, а не отталкивать. Нерия ослабила хватку на посохе. Хотела показать ему, что не опасна, настоящая и хочет поговорить. А то, что такая дёрганная… Вокруг ведь Тень, в которой вымысел слишком похож на правду.       «Он, — подумала с облегчением, приблизившись ещё ближе и коснувшись его плеча. Согревавшего ладонь живым теплом через тонкую ткань рубашки. — Но почему не смотрит на меня?»       Тейрн действительно смотрел не на неё, а на карту. Не видит? Но говорит с ней. Не хочет замечать после их ссоры? Вот уж не ожидала такой мелочности…       — Ладно, я соврала. Прости, — слова падали тяжело, увязали в тишине как в паутине. — Но мне правда очень надо знать, где вы!       Осторожно провела ладонью по его плечу. Едва касаясь, но пытаясь понять, есть ли повязка под одеждой и насколько серьёзна рана. До ушей долетел смешок.       — Как всегда о деле… — и выдохнул тихо, почти с нежностью: — Узнаю мою дорогую Нерию.       Рука эльфийки замерла на его плече. Она хотела поговорить с Логэйном, узнать, где он, и отправить королевского посыльного в другую сторону. Жалела, что им редко удавалось поговорить нормально: слишком много пролегло недомолвок и разногласий в прошлом. Она, наконец, всем сердцем желала, чтобы с ней говорили так — но совершенно другой человек.       — Не, ну какая же ты тварь, а? — шагнула назад, перехватила посох. — Хочешь соблазнить — обернись в следующий раз Алистером.       Человек вздохнул совсем по-логэйновски и обернулся. Оттолкнулся от стола, повернулся легко и изящно. Эти движения уже не принадлежали Логэйну. Мелькнуло почти нечеловеческое, что вряд ли обманет ученика и уж точно не проведёт опытную чародейку.       — Так король-то, девочка, уже занят, — только голос и внешность оставались его. — Куда тебе, осквернённой девке, до золотой королевы Алистера?       Нерии вдруг стало жгуче обидно, что Тень оскорбляет её голосом человека, которого она сама же спасла десять лет назад наперекор знати и здравому смыслу. И чуть-чуть завидно: он ведь… прав?       Н-нет!       — Из всех людей, от которых я могла бы снести оскорбление, ты выбрал последнего. Остальные не по зубам?       Демон шагнул ближе:       — Гордячка? Но как же плохо ты себя знаешь.       Снова оглядела тварь, задержав взгляд на заскорузлом багрянце, привычно встряхнула кистями рук. Пальцы закололи бесчисленные тонкие иглы, но демон почувствовал призванную ею силу раньше.       Усмехнулся, щёлкнул пальцами, и Тень начала меняться.       Переливчатое и зыбкое разноцветье Тени стало ярким до слепоты и вдруг поблекло, приняло новую форму… Крепость Инквизитора. Коридор перед её покоями. Вот из-за угла вышла она сама. Уставшая, вся в пыли. Провела рукой по щеке, размазав пыль, и зло посетовала, что в горячих купальнях Орлея теперь будут плескаться демоны. Замерла.       Нерия, внимательно ловившая любое мало-мальски заметное изменение вокруг, услышала смешок. Оглянулась, но кроме неё здесь была только... она. Демон лишь слушал, не появляясь, однако шутка ему понравилась.       Тогда, в Скайхолде, всё было немножко иначе... Или просто не видела себя со стороны? Шла к комнате, которую интендант отвёл советнице по оккультным вопросам (согласно её личной просьбе — где угодно, но подальше от орлесианского двора!) и почувствовала прикосновение Скверны. Это нельзя описать словами — только ощутить на коже как невесомое касание лапок паука к обнажённой шее. Скверна порождений тьмы за десятки шагов разит хаосом, смрадом, неудержимой яростью; Скверна Стража подавлена и чуть-чуть управляема.       Поэтому замерла: гадала, что Логэйн забыл в её в покоях. У двух Стражей нет ни единого шанса долго прятаться друг от друга в Скайхолде. Но раз он решил навестить её сразу…       Нерия видела, как не-она закрыла глаза. Попробовала прислушаться к нему, но зря. Дёрнулась: чужой порядок попросту… разметало? Обожглась — это слово подходило единственное, — злостью, отчаянием и беспросветным бешенством. Логэйн ходил по комнате из угла в угол, и это тоже говорило о нём очень многое: тейрну впервые на её памяти не хватало выдержки, чтобы держать себя в руках. Но вот… Остановился. Понял, что она тоже не приближается к двери.       Та Нерия оглянулась через плечо на пустой коридор, прикусила губу. Будь проклят длиннющий язык Максвелла Тревельяна. Ну зачем говорить про Архидемона прямо у ворот? Стоит ли заходить? Посидит, остынет и вот тогда… Скрипнула зубами, когда поняла, что просто боится (ого, правда такой неприятный звук?).       Нечего пугаться. Войди, встреться с бывшим любовником спустя девять лет и расскажи всё как есть. Что он может теперь-то сделать?       Ну, например, — на усталом лице мелькнуло беспокойство, — с Логэйна станется после разговора пойти и зарубить Кирана. Или это слишком даже для цареубийцы? Десять лет прошло. Каким он стал?       — Как Страж, — не-Нерия наконец-то решилась и выдохнула сквозь зубы, — я старше. А ещё маг. Если решишь убить Архидемона, я тебя по полу раскатаю. В два счёта.       Знала, что он услышит.       Звук щелчка пальцев — и снова слепящее ничего, которое затем превратилось в комнату.       Не-та-Нерия толкнула дверь. Логэйн стоял в углу, сложив руки на груди, и неотрывно смотрел на вход. Явно не ожидал, что она не сбежит, и в первое мгновение даже опешил.       Хмыкнул:       — О, кукловод.       Это прозвучало особенно едко. Сказал бы так на Собрании Земель — и с неё, наверное, мигом сдуло бы всю напускную браваду… Но прошло десять лет, и перед ним была уже не та девочка, что могла только швыряться льдом. Они обменялись взглядами, примериваясь друг к другу. Так не смотрят друзья, любимые. Так даже враги не глянут. Как чужие, которыми друг другу и были. Чужие — и те ещё двуличные твари.       Нерия прошла к столу, задев мужчину плечом (хоть бы подвинулся!) и положила тонкий кинжал. Показывала, что из них двоих именно ей не нужно оружие. Но посох держала крепко.       — Я-то думала, ты пришёл сказать спасибо.       Взгляд — убийственный, изничтожающий. Но Нерия продолжала:       — Победил Мор. Опять спас Ферелден. Выжил. Хотя бы частично смог отмыть своё имя от позора, который на тебя свалили. Недоволен? Будь благодарен, а.       — Недоговариваешь, — он кивнул. — Что ж, узнаю мою дорогую Нерию.       Замолчали.       — Ты знала, что будет ребёнок.       Она не понимала, вопрос это или утверждение.       — Кем он будет, ты тоже знала. Значит, сущность Архидемона переселилась… в него.       — Не предполагала, что ты настолько осведомлён.       — Десять лет разгребал за тебя обязанности Командора. Имел допуск высшего уровня, — настолько без выражения Логэйн обычно говорил с ней… Да никогда. Закрылся в себе, скрыл эмоции. Ну и пусть! — Я долго искал, какому ритуалу могло быть по силам полностью уничтожить Уртемиэля... Даже думал, что умерла ты. Поздравляю, Страж. Ты смогла меня обмануть.       Нерию задели его слова. Она спасала Алистера, спасала себя… Потом не смогла набраться духу, чтобы отправить на смерть другого. Жертвенность должна стать её уделом: Страж Дункан почти купил её жизнь у Рыцаря-Командора и Первого чародея, заменил агонию Усмирения на отсроченную смерть под Остагаром или на Глубинных тропах. Жертвенность должна стать её уделом, но как сладка и желанна жизнь!       Жаль, что из них двоих ценность жизни до сих пор понимает только она.       — Обманула? — не-Нерия медленно повернулась к Логэйну. — Я. Спасла. Тебе. Жизнь.       В ответ он засмеялся. Коротко, зло и ужасно обидно. Одно это могло вывести её из себя после долгой дороги и изнуряющего разговора с Лелианой.       — Надо же… Теперь понимаю, что Архитектор мог говорить Уте. Нет, ты не спасла меня, Нерия. Ты даже не спросила, а надо ли было меня спасать.       Настоящая Нерия поморщилась и бросила взгляд за окно. «Лучше бы ты мне про Башню Бдения рассказал…»       Она знала, что скажут дальше; помнила, как внутри волной колыхнулась злость. Демон специально подкидывает эти воспоминания, чтобы заставить её проявить эмоции. Ослабить.       С ветки, почти дотягивавшейся до окна, внутрь комнаты не мигая смотрел один из воронов Лелианы. Или ворона — никогда в них не разбиралась. Умно таращится, аж жутенько.       — Почему-то ты не пытался броситься на меч после Собрания Земель! Так хотел умереть? Мог расстаться с жизнью в любой момент!       На контрасте с её резким и громким голосом Логэйн говорил тихо, даже подчёркнуто-учтиво. И эта издёвка — после более привычного безразличия, — вывела не-Нерию из себя.       — Интересно, почему ты пришла ко мне. Неужели твоя марионетка отказалась от щедрого предложения?       Нерия повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как не-она быстро замахнулась. Мак-Тир перехватил запястье в дюйме от своего лица и держал её руку крепко. Эльфийка дёрнула кисть на себя, неслучившаяся пощечина сделала пропасть глубже...       Щелчок пальцев. Опять. Почему в собственном сне у неё так мало власти!       По кровати разбросаны платья: бархат, шёлк и удивительно воздушные ткани. На столе несколько масок на любой вкус, и не-она в красивом платье по орлесианской моде до сих пор не могла выбрать всего одну.       — ...Инквизитор уже прибыл?       — Прислал вместо себя советников, чтоб его! — молодой придворный, который получал её помощь за некоторую информацию, скривился и одной лишь гримасой выразил всё отношение к посольству Вестника. — Даже нового!       Столько отвращения отразилось на его лице, что Нерия осторожно положила ладонь на трюмо. Чувствовала холодок, растерянность…       — Нового? — переспросила глупо.       Нет, ерунда. Мало ли у мальчишки теперь советников!       — Как же его, я опять забыл… Генерал восстания!       Бросила взгляд в зеркало. Отстранённо, как на незнакомке, подмечала на эльфийке в зеркале платье из дорогого шёлка — подарок самой императрицы специально к празднику, не надеть его сегодня немыслимо. Кружево тонкое словно паутинка. Золочённая полумаска — приложи к лицу и сойдёшь за орлесианскую женщину...       — Логэйн Мак-Тир? — голос тоже совсем чужой.       — Точно!       — Позови мне служанку, — глухо, — пусть найдёт... Что угодно. Только тёмно-синее с серебром. Понял?       Настоящая Нерия закрыла глаза. Не-она годами стремилась стать одной из здешних, неотличимой, и потому даже ослепла в своей уверенности: никто из них не узнает. Но никто не обещал, что однажды они не приедут.       Именно Логэйн? Смешно до невозможности. Что он скажет, когда увидит? То самое, пронесшееся в голове давно? Про кости — неважно из чьей руки?       А если бы на балу оказался Алистер? Зев?       ...На плечо неё-настоящей опустилась чужая рука. Знакомая, с мозолями от рукояти клинка: демон до сих пор не изменил облик, но средний и указательный пальцы стали на фалангу длиннее.       — Кто ты такой, зар-р-раза? Прятался в Скайхолде, шпионил за мной и решил посмотреть столицу?       Далеко не все демоны поддерживали принятую форму долго. Маленькие изменения вроде длины пальцев говорили, что тварь не всесильна. Ещё меньше созданий Тени способны вести долгий конструктивный диалог. Чем сложнее и содержательнее ответы теневого выродка, тем он сильнее по своей природе.       — Я? — в смехе полыхнуло искреннее веселье, редкое в ненастоящем мире. — Первый во всём.       — Именно поэтому подстерегаешь меня во сне.       — Всего лишь изучаю, моя дорогая Не...       — Заткнись. Был бы первым во всём — давно захватил бы Максве... Ой!       Ногти твари впились ей в плечо, сжали до дикой боли и сразу же отпустили, «кошка» втянула когти. Ясно, задела за живое. Дотянулась почти до сути. Нерия усмехнулась, отворачиваясь от замершей комнаты к своему врагу:       — Ясно, даже школяр Тревельян тебе не по плечу оказался.       — Я чуял с-с-силы, что его охраняют...       Видя его сейчас, Нерия едва не шарахнулась. Демон злился, и эмоции, мимику которых он не успел подсмотреть тогда у владельца облика, буквально стирало с его лица. Блекли глаза, сглаживались надбровные дуги. Крыльями за спиной вздыбилась вторая пара коротких рук. Рот расширялся и проступали шрамы.       — ...Мелкую тварь, которая мешалас-с-сь мне в большой крепос-с-сти. И ту, у которой не хватает рук даже свес-с-сти с-с-счёты... А ещё с-с-силу, что и меня, и тебя с-с-сотрёт, коли с-с-сунешься!       Последним менялся голос. С ней говорил уже не Логэйн: шипели и вытесняли друг друга голоса десятков людей — тех, чьи обличья хоть когда-либо принимал демон. Вдруг он усмехнулся мерзко и страшно, раззявил зубастую пасть аж до глотки:       — Другая с-с-сказала мне: «Зачем же в куклу превращаться, что пляшет лиш-ш-шь пока церковники за ниточки потянут? Имеет с-с-силу Вестник, но с-с-сильным будет ли потом? Летает выш-ш-ше та, пред кем зарукоплещ-щ-щет Денерим. И с-с-с нею общ-щ-щего найдёшь ты много».       Нерия только усмехнулась ему в расчерченную шрамами морду:       — «Первый во всём», говоришь? Проваливай из моих снов.       Шагнула назад, увеличивая расстояние, и отвела посох в сторону. В воздухе зазвенели льдинки.       — Только давай-ка... Первым.       Этот бой ей был хорошо знаком. Как и любому магу.

***

      Сурана распахнула глаза и села. Сжала виски ладонями: сердце билось тревожным набатом, а неразборчивый шепоток в голове скрёбся, ворочался, не давал ей думать… Только поняв, что это, она выдохнула и уткнулась лицом в ладони. Просто Зов, а не голоса демонов. Пока не одержима, ещё справляется. Тварь просто сбежала из чужого сна, как только запахло жареным.       Слишком много всего навалилось за один день, и какой-то обитатель Тени почуял её слабость.       Но почему он знает о ней так много? Разговор в Скайхолде, который никто не слышал. Тайная надежда переиграть старое… Даже Логэйна и Максвелла Тревельяна приплёл, мерзавец. Глупый высокопарный слог в конце… Демонам доверять нельзя.       Первый во всём, первый во всём… Кто говорил с ней: гордыня или желание? Нет, безглазая морда и две пары рук — не их привычная форма.       С ним разберётся тоже.       Встав, Нерия прошлась по неосвещённой комнате, чтобы стряхнуть остатки кошмара. На коже высыпали мурашки: гостевые покои дворца обычно не прогревались, пока не заняты, и выстывали в два счёта. Снаружи серым-серо, и время ползло к рассвету.       Эльфийка оперлась о раму окна. Дворцовый двор тонул в тумане, щедро зачёрпнутом из ковша денеримских улиц. В густой пелене еле-еле угадывались фигуры стражников, несущих раннюю вахту. Даже фидель погрузилась в сон.       Она не замыслила ничего плохого. Ничего, что ещё не приходило в голову вассалам самой Аноры. Даже не согласилась на предложение Эремон сразу. Почему же сон, заманив в мягкую постель, обернулся предупреждением?       Сурана вздохнула, отошла от окна и снова зарылась в тепло одеяла. В этот раз она заснула быстро.

***

      Три стены заслоняли книжные стеллажи от пола до потолка, блестело с полок тончайшее стекло гномов. В нос били запахи книжной пыли, и только лилейная нота цветочных духов стала немного громче.       Гарольд сидел за столом, и рука мужчины замерла над недописанной страницей рукописи. Но смотрел он не на листы. По полу разложили книги и карты; сох, небрежно присыпанный песком, чернильный рисунок — поднявшийся на дыбы грифон. Золотоволосый принц заворожено следил, как рука девочки поправляла последнюю линию.       — Только спрячь хорошо, понял? — она глядела серьёзно, но этот взгляд, в отличие от такого же у её отца, никогда не холодил и не заставлял его стушеваться. — Если он увидит, мне из-за тебя попадёт. Опять.       Кайлан кивнул, но листок не тронул: нужно ждать, пока высохнет каждая чёрточка. Только размажет, если поспешит.       — Они все вымерли? — Кайлан указал Гарольду на грифона; тот промокнул кончик пера чистым отрезом ткани и отложил в сторону.       Рассеянно перечитал последние строки. В мире чернильных завитков прошлого такой же светловолосый юноша, но с расцарапанным лицом и в заляпанной кровью рубашке, вывалился из зарослей под ноги браконьерам. Один тотчас выдохнул: «Сматываемся!» и отступил в темень ночного леса.       «Погоди, — другой вскинул руки, останавливая, и посмотрел на беглеца строго. — Кто за тобой гонится?»       «Орлесианские… псы! Они убили… моего друга», — выговор незнакомца оказался незнаком обоим. Нездешний, слишком витиеватый. Может быть, сын купца?..       «Хороший ответ. Ты пойдёшь с нами».       — Гарольд! — окликнул принц, и мужчина вздрогнул, повернулся к ним.       В кресле за спинами беспечальных детей сидела другая женщина. Девочка глянула на неё, не увидев. Золотые волосы взрослой Аноры рассыпались по плечам, роскошное платье казалось сном из другого времени. Зато истрёпанный и похороненный на десятки лет рисунок на коленях — удивительно настоящим.       Первым исчез принц. Он растаял в воздухе, будто коварный волшебный морок; секунду назад королева слышала его смех — всего миг, почему же опять так мало? — и опала вокруг тишина. За ним, продержавшись не дольше горенья щепки, девочка. Та, кто могла рисовать грифонов и верить, что сказочные короли всегда живыми возвращаются из битв.       За ними пропало, вымаралось из книг имя полководца. По-своему справедливо, отец? Ржа вместо блеска былых побед. Предать доверие — всегда клеймо для обоих. Для него, повернувшегося от Ферелдена к Орлею. Для тебя, оставившего вечного мальчишку под Остагаром.       «Откуда… это?» — днём ранее рука королевы дрогнула в другом кабинете, который теперь занимал Алистер.       «А, нашёл внутри ящика. Не думал, что есть тайник... Знаешь, его хорошо спрятали. Я бы сказал, на совесть».       Наконец, вместе с жижевшим туманом растаял последний друг.