39, шампунь и ко

Шёл 958 день телепроекта "Зомби-апокалипсис в Детройте", все живые были уже давно обглоданы, а от зомби остались лишь скелеты с голосовыми связками, которые невероятным образом всё ещё разгуливали по городу, наслаждаясь свежепроросшей по весне травкой. Ветер призывно завывал возле малой берцовой кости одного разлёгшегося на шезлонге у цветочного магазина скелета. Кость оставалась безответной. Потоки воздуха приносили остатки праздничной мишуры: конфетти из сердечек и звёздочек, смешанное с пылью. Вся эта сверкающе-грязная прелесть в итоге попадала на череп скелета и забивалась в глазницы. Скелет по привычке тёр глаза, лишь потом осознавая, что глаз у него давно уж нет. Но он был слишком туп, чтобы запомнить это, и всё повторялось снова и снова,... так что крохотные осколки скул валялись на асфальте, а пространство возле глазниц зияло дырами. Кость по-прежнему покоилась на мягкой подстилке, даже не дрогнув от ухаживаний прохладного ветерка. Ветер злился и становился неистовее, вырывая с корнем полевые цветы с полей и завихряясь в подобие ураганчиков на дороге. Должно было выглядеть красиво. Но кость не впечатляло. Он принёс с другого конца города самодельный шоколад, который лежал с прошлого года и уже обзавёлся червяками, бросил к ноге. Ноль эмоций. "Женщины", - подумал бы ветер, если бы умел. Не получив ожидаемого результата, он решил брать неприступную крепость силой. В ярости опрокинув стоящий рядом фургончик с мороженым, он добился того, что скелет в страхе встрепенулся и свалился с шезлонга. От удара о жёсткую землю кость надломилась и ветер тут же бережно подхватил её кусочек, унося его на чердак ближайшего здания, куда он складывал всякий понравившийся, но не особо тяжёлый хлам. Затем вернулся и любовно окутал завихрениями воздуха небольшую дырочку, словно ощупывая её. Он раздумывал, под каким углом вторгнуться на неизведанную территорию и, заметив, что скелет собирается положить ногу на ногу, яростно набросился на него, раздвинув ошалевшему от происходящего скелету ноги. Дальнейшее ожидание стало невозможным. Он стремительно ворвался в полость малоберцовой, по пути лаская потоками воздуха её стенки. Скелет сдвинул ноги и провёл правой кистью по ноге, которая отдавалась неприятными ощущениями. Ветер двигался внутри всё быстрее, в бешеном порыве охватывая всю внутренность своей партнёрши. Но она была безмолвна, что бесило и будоражило одновременно. Темп нарастал, кость едва ли не трещала, доставляя своей хрупкостью ветру особое удовольствие. - Йоу, Фрэнк, - бросил мимопроходящий нашему многострадальному скелету, - какой-то ты бледный, - гоготнул он. - Да вот, что-то кость ломит, - ответил страдалец, - Так неприятно, будто ветер в кости гуляет. - Скажешь тоже, - махнул плечевой костью знакомый, потому что кисть, лучевая и локтевая кости уже отвалились, - кстати, ты слышал, что вчера свиные мозги пытались выдать за человеческие. В суде это дело произвело фурор! - Правда? - со стоном выдохнул скелет, кость ломило всё сильнее. От любовных стараний ветра внутри малоберцовой начали появляться трещинки. Ветру нравилось, как она ломается, он обвевал следы своих похождений, после возвращаясь к головке и обдувая её изнутри. Насытившись ощущением власти, герой-любовник унёсся вдаль, довольный и раздосадованный одновременно. "Бревно", - подумал бы ветер, если бы умел. Но он, тем не менее, бережно нёс еле слышимый треск кости в себе.