***
Легкое покалывание по всему телу медленно разбудило неохотно и недовольно заерзавшего на жестком, неудобном каменном троне Сомбру. Приоткрыв глаза, он медленно огляделся, затем лениво пересчитал охранные сети, после чего, убедившись в сохранности своей тушки, неторопливо поднялся на задние и, с хрустом потянувшись, спрыгнул с крайне неудобного сиденья, ставшего последним пристанищем бывшей хозяйки диадемы, а теперь послужившее ещё и кроватью. Неспешно разгоняя по путям сознания мыслительные процессы и прочищая голову после сна, Шадо проверил свой магический резерв и чуть не выругался - вместо полной зияющей пустоты он был на половину полным, однако, что неприятно укололо непониманием бывшего Архимага, его максимальный возможный объём увеличился в полтора раза. Подобная прогрессия была невозможна не только из-за столь короткого срока, но и из-за уже давно оформившегося дара мага, однако, что самое странное, внезапно прибавившаяся часть ощущалась слегка чужеродно, как будто грубо пришитая, но она работала, и жеребец убедился в этом, сотворив небольшую сферу из проклятого огня, который зелёным пламенем безвредно обвил копыто жеребца, с лёгкостью перебивая полумрак и недовольно шипя, когда на него попадали редкие лучи света, струясь откуда-то высоко сверху. Подняв голову и взглянув на потолок, рогатый узрел вдалеке ввысь круглую решетку, перекрывающую выход наружу. Она явно была врезана в саму гору и открыть её, даже если бы самец левитировал себя к ней, у него вряд ли бы получилось просто выбить её. А в левитации Сомбра не был силён даже на пике своих возможностей, так что о подобной выходке можно было позабыть. Затушив огонь и задумчиво почесав подбородок, Шадориус поправил перевязь с парными клинками и направился вперёд, к проходу, который находился за троном. Движение осложнялось еще и тем, что передняя нога, хоть и не кровоточила, но зияла открытой раной, а это значило, что в скором времени Шадо понадобится помощь настоящего медика. В чарах исцеления он продвинуться просто не успел за время жизни на Эквусе, все время уделяя подстраиванию и переносу уже известных ему заклинаний на новые реалии, а в своём старом мире он таким занимался только с помощью зелий - и все рецепты были сейчас бесполезны, поскольку ингредиенты и пропорции хоть и были похожими, но точную дозировку нужно было скрупулёзно высчитывать, чтобы не получить вместо исцеления, например, опухоли или еще чего похуже. А исконно светлая магия того мира не давалась тем, кто использовал исконно темную, и наоборот. Точнее, пользоваться обоими силами могли как некроманты, так и "светлые" маги, но это затрачивало в разы больше усилий, чем у коллег противоположных школ, а также дестабилизировало саму их сущность, вынуждая делать выбор: либо ты присягаешь одной из сторон, либо всю жизнь мечешься между ними в изгнании и попытках удержать двух строптивых коней, что тянут в разные стороны. При этом, разумеется, страдала как эффективность заклинателя, так и его личное могущество, делая из него жалкого среднячка, умеющего многое нормально, но ничего - в хотя бы высокой степени. Новый коридор выгодно отличался от всех предыдущих: высокие своды, стены и пол, выложенные мощными гранитными плитами, создавали гнетуще-торжественное впечатление, как будто проход был специально подготовлен для того, кто шёл бы по нему после сражения с мощным врагом, при этом он был куда выше и шире всех предыдущих, что наводило на мысль о том, что впереди его ждало либо еще какое-то еще большее чудовище, либо настоящее сокровище. Тихо хмыкнув себе под нос от определения, подсказываемого и логикой, и интуицией, единорог, медленно скользя вперёд, продвигался среди древних стен до тех пор, пока не наткнулся на тяжелые створки мощных, здоровенных позолоченных ворот, без узоров, но зато с двумя крупными кольцами-ручками, которые также выполняли роль звонка. Шадориус поколебался несколько секунд, но, поняв, что, стоя на месте, он ничего не решит, тут же поднялся на задние, взялся за одно из колец и, с усилием приподняв, отпустил. Шум, раздавшийся после столкновения ручки и двери, был ошеломительно громким. Следом раздалось грозно, громогласное ворчание и створка распахнулась, впрочем, начиная тут же закрываться. С трудом успев просочиться в следующую залу, жеребец по пути вытянул телекинезом клинки, готовясь принять бой, но, войдя внутрь, тихо выругался и замер, настороженно глядя на существо, возвышающееся почти до самого потолка огромной пещеры, пол которой был уложен гигантскими плитами, которые, в свою очередь, были иссечены следами мощных когтей, каждый из которых был с ногу Сомбры. Мощный смех великолепной оранжевой драконессы, лежащей на не менее обширной горе золота, драгоценных камней, украшений и артефактов, больно ударил по ушам самца, однако, он не дернулся с места, опуская клинки вниз кончиками, дабы не провоцировать хищницу, после чего склонил и голову, исподлобья глядя на неё. Та, насмешливо оскалившись, медленно приблизилась остроконечной мордой к жеребцу, повернувшись к нему одним глазом, чтобы получше рассмотреть его, совершенно не моргая, а единорогу предоставился шанс заглянуть в самую бездонную глубь суженного сверху и снизу зрачка, который обвивала радужка цвета расплавленного адским пламенем золота, ещё сохранившего алый оттенок пожиравшего его огня. При удачном стечении обстоятельств он бы даже мог прямо сейчас прыгнуть вперёд и дотянуться остриями до глазного яблока, но драконесса, будто прочитав его мысли, чуть оскалилась, а с её языка капнуло жидкое пламя, шипя и прожигая гранитные плиты. — Я тебя знаю, Гнев, так что даже не пытайся дергаться. В прошлый раз у тебя почти получилось, и Я пол века восстанавливала глаз, а ты лишился передних лап. Стоило оно того - спроси себя сейчас сам, — Легкая усмешка обнажила острейшие кинжалы клыков крылатой, и она, выпрямившись, медленно протянула лапу вперёд и постучала по полу когтями, — А теперь отдай в уплату то, что тебе не принадлежит, и иди отсюда, пока я ещё добрая и не попросила ещё и твой рог, в котором так удобно спряталась твоя суть. Даже не пытаясь перечить драконихе, которая боевым опытом наверняка превосходила любого в окрестностях горы Кантерлот, жеребец снял с себя пояс с ножнами и диадемой, вложил в их хранилища парные клинки и без особого сожаления положил добытое на пол, тут же поспешно отскочив, так как древнее создание алчно дернулось вперёд и самым кончиком хвоста смахнула вещички поближе к себе, укрывая кучу золота крыльями и собой и прикрывая глаза, полностью игнорируя Шадо. Тот, чуть постояв на месте и оглядевшись, увидел в дальней от него стене небольшую стальную дверцу, на половину небрежно распахнутую, и тут же поспешил вперёд, при этом поджимая левую переднюю ногу к груди и ощущая, как пробитые мышцы начинает жечь изнутри. Время иссякло, и первые капли живительной влаги уже показались, стекая по шерсти. Мощный вдох и недовольное ворчание вынудили жеребца с неприсущей его возрасту и состоянию быстротой покинуть обитель чешуйчатого монстра и тут же захлопнуть за собой дверь. Не давая себе отдышаться, он помчался вперёд, но уже буквально через три шага наткнулся на седобородого серого единорога в широкополой шляпе с множеством бубенцов и плаще с нашитыми на нём шестиконечными звёздами, который резко преградил путь спешащему рогатому. Мгновенно оценив ситуацию, этот пони почесал пышную бороду и, не говоря ничего, создал перед собой портал, мрачно вперив в некроманта взгляд голубых, крайне проницательных глаз, которые сейчас сверкали стальным отблеском волевого приказа. Шадориус, с тяжёлым вздохом подчинившись, осторожно шагнул в портал, чтобы провалиться в него, исчезая с этого плана бытия на некоторое время...***
Сначала Сомбра не понял, что произошло. Телепорт обязан действовать мгновенно, однако, единорог спустя уже пять секунд ощущал все тот же несравненный холод Иного, через которое с помощью "Проколов" пространства и вели коридоры телепортации в этом мире. Встряхнувшись и все же открыв глаза, жеребец узрел... Ничто. Оно резало своей невозможностью глаза, однако, вскоре уступило место куда более непонятной стихии: пустота словно вывернулась наружу, и из неё хлынула бесцветная материя, создавая вокруг Сомбры небольшую, абсолютно пустую комнату с белыми стенами, потолком и полом, без окон, но зато с дверью из горящего, переливающегося янтаря. Ничего не понимающий жеребец осторожно поднялся, краем сознания отмечая, что его рана перестала болеть, и тут же створка распахнулась, обнажая за собой абсолютно такую же комнату, а затем и вовсе исчезла, оставляя Шадо недоумевающе смотреть на самого себя точно напротив. Второй Сомбра лениво помахал копытом и подошел к проходу, осматривая его, после чего, не пытаясь проникнуть в комнатку оригинала, лег на пол, хищно прищуриваясь и начиная говорить.Г Голос его был крайне похож на голос самого жеребца, но слишком уж сильно незнакомец растягивал рычащие и шипящие нотки, слишком грубо заканчивал слова и слишком долго замирал в конце предложений, мучительно долго подбирая слова. — Меня зовут Гнев, и я - твое предназначение, Сомбра. Или точнее будет называть тебя Шадориусом ван Иммогор да Стилл? Не важно. Теперь мы с тобой одно целое, но в то же время - разное настолько, что мы бы могли быть в разных телах, если бы не мой, а теперь и твой, Хозяин. К счастью, напрямую он влиять на нас не может, однако, способен подстроить такое количество дерьма наш путь, что даже ты утонешь. У меня есть доступ только к части твоих воспоминаний, к каким именно - рассказывать слишком долго; нет, они останутся в тебе и никому их передать я не смогу, так как сам обладаю только способностью записывать то, что вижу или мыслю в реальном времени, а не то, что я делаю вне реальности, как здесь; нет, я не могу сказать тебе Его имя, и никто из таких, как я, не может. Длительный, крайне слаженный, словно продуманный и просчитанный заранее, не за один час монолог вырвал самца из обычного спокойствия, вынуждая его с хмурым выражением морды смотреть на своего "брата-близнеца". Он словно сам репетировал эту встречу и эту речь, однако, судя по тому, что уже выдал этот единорог, - единорог ли в действительности? - он имел доступ к некоторым картинам памяти из прошлого Шадориуса, а это значило, что он просто перенял манеру речи и поведения у самого Архимага. Это слегка раздражало, однако, именно теперь самец понял, насколько отвратительной была его надменная усмешка и ледяной тон, которым он скрупулёзно выдавал тщательно обдуманные факты и аргументы. Скривившись, словно от зубной боли, Сомбра вскочил на ноги и прошелся из одного угла крохотной комнаты в другой, мрачно смотря перед собой. — Давай уже всё, что хотел сказать, и отпускай меня. Дел по горло и в настоящем мире - принцессу победить, дракона спасти... Хотя, судя по здешним драконам, помогать придется именно моей заднице, не наоборот. Опаснее той твари в пещере я в жизни не видел, хотя этот старик также вызывает у меня опасения - слишком у него цепкий взгляд и мощная защита, даже мне такую разделывать очень долго придется, а уж с моими сейчашними резервами, особенно при учете этого нового придатка, которым я не умею управлять и который вообще не поддается моему сканированию... Медленно раскаляющегося от собственной невозможности изменить ситуацию самца было сложно успокоить, поэтому Копия, даже не пытаясь, неспешно поднялся, потянулся куда-то вверх копытом, дотягиваясь до потолка, и просто проделал в нём дыру, весело оскалившись. Оригинал тут же застыл, ощутив медленно заползающий внутрь до этого нейтрального помещения неземной холод, после чего мгновенно сменил тактику, усевшись в углу и твердо смотря на второго себя. Тот удовлетворенно кивнул и тут же продолжил, не собираясь медлить и задерживаться - его грива уже распадалась под воздействием Иного ветра. — Это моя сила, и я помогу тебе с ней, как только ты останешься без присмотра с стороны как моих братьев и сестёр, так и... Иных сущностей. Отвечу сразу - драконесса тоже является одной из таких, как мы, и, нет, пока тебе ещё рано знать о сути Нас и предназначении. Играй свою роль, встреться с кем нужно и, быть может, сам догадаешься что к чему, — Тело копии быстро расплывалось, постепенно исчезая под напором материи иного бытия, однако, голос её не менялся, в отличии от обстановки - комната также постепенно расплывалась, обнажая тело Сомбры и открывая его для чужеродных обычной жизни ветров, но тот молча терпел ледяные языки дуновений, внимательно вслушиваясь в каждую реплику, — Если сможешь - уверен, хозяин подарит тебе что-то полезное, ну, а не сумеешь - по голове тебя не погладят, Ему глупцы не требуются. Хотя, я уверен, что ты этот орешек расколешь... В итоге вокруг Шадо не осталось буквально ничего, кроме поддельной ухмылки, а после погас и разум единорога, не давая обдумать ситуацию сразу же и возвращая в тело отголоски жадной боли, которая тут же взялась за тело, как старая, давно знакомая подруга, умело давя на самые чувствительные точки, только с далеко не положительным результатом.***
«Мне надоело терять сознание по несколько раз за день. » Таковой была первая мысль медленно приходящего в себя жеребца. Открыв глаза, он тут же прищурился, хрипло выдыхая - в них больно ударили белоснежные стены и отблески с многосоставных витражей окон. Сперва он подумал, что вновь вернулся в Иное, однако, запах лечебных трав и привкус металла на губах дал понять, что самца, скорее всего, положили в больничное крыло. Эту мысль подтверждали и узенькие койки расположенные двумя рядами перпендикулярно стенам, и сидящая около кровати Сомбры некрупная, пухленькая зеленая единорожка в сером халатике, положившая подбородок на край постели жеребца и тихонько посапывающая на своей службе, вместо того, чтобы следить за единственным пациентом. Тихо хмыкнув при виде такой безалаберности, Шадориус чуть приподнялся, при этом скрипнув зубами от пронзившей его плечо и левую переднюю ногу боли, после чего плавно выдохнул и опустился обратно на пышные подушки, опустив веки. Горло полностью просохло, поэтому из него не мог вырываться даже кашель, рог трещал так, будто по нему самым тупым боевым топором в мире били на протяжении нескольких часов, а магия отказывалась подчиняться совсем, даже не определяясь как существующая - впрочем это как раз таки Сомбра понимал, ибо отлично видел мощные сдерживающие чары, наложенные на данное помещение. Ещё глубже развить мысль о бестолковости охраны и обслуживания он не успел - двойные двери помещения распахнулись, и внутрь, как седой ураган, ворвался тот самый бородатый единорог. Кобылка, судя по всему медсестра, мгновенно выпрямилась, и, притворяясь, будто она собралась вставать, тут же шлепнулась обратно, жалобно скривив губки. — Господин Старсвирл, зачем вы сказали мне следить за ним, если и сами можете узнать, когда он проснулся? Я настолько бесполезна? Бородатый чуть не споткнулся на месте и, возмущенно подняв взор на кобылку, двинулся к койке Шадо, хмуря кустистые брови, впрочем, что не удивительно, где-то в пышной бороде потерялась вполне себе добрая улыбка, которую некромант опознал по морщинкам, резко собравшимся в углах серо-голубых и словно оттаявших теперь глаз. Впрочем, тон жеребца все еще остался суровым и твёрдым, словно он привык читать лекции. — Если Вы думаете, что удивили кого-то способностью обойти защиту несчастной общей палаты, то вы меня сильно разочаруете, принцесса, и даже присутствие гостя из кристальной империи не спасет тебя от дополнительного урока... Который мы сейчас и проведем. Милашка фыркнула, поправила недлинную челку, которая упала ей на изумительно большие, светлые глаза цвета безоблачного ночного неба, и поднялась на задние ноги, осторожно поднимая тихо рыкнувшего Сомбру телекинезом. Абсолютно не обратив на явное недовольство со стороны пациента, она резким взмахом копыта увеличила его кровать и не слишком аккуратно положила его обратно, при этом начиная ловко и аккуратно все той же магией разматывать бинты, наложенные на левую переднюю конечность самца, который только и делал, что шипел от далеко не самых приятных ощущений. Однако, боль и лёгкая злость на эту кобылу, что так нагло и непрофессионально работала с телом могучего мага принесла ему остроту сознания и словно активировала скрытые резервы. Рывком приподнявшись, жеребец даже не скривился и резким движением всего тела сбросил с себя телекинетические оковы, после чего ровно сел на край кровати и вонзил в бородатого далеко не доброжелательный взгляд, игнорируя салатовую единорожку. — Почему вы позволяете этой неумехе лечить действительно важных гостей, Старсвирл? Неужто вам за то время, что я провёл под Кантерлотом, не доставили письмо, так нагло отобранное у меня торгашом-зеброй? Неужели я действительно должен снимать свои слои защиты, чтобы вы увидели, насколько долгое время я провёл с оригинальным письмом? Почему я вообще должен задавать такие банальные вопросы единственному в этой стране Архимагу?! Злость, так и бурлившая в жеребце, не искала выхода, она кипела сама по себе и от себя же заряжалась, постепенно позволяя Сомбре совсем забыть о боли и думать ещё быстрее, что было странно - обычно эмоции все таки притупляют разум, а не поддерживают его, в особенности такие сильные, как гнев. Шадориус был наслышан об этом единороге, как, впрочем, любой, кто хотел стать магом или уже им был. Попадание к нему в ученики считалось высшей наградой, однако, не смотря на свой статус первого и пока что единственного Высшего волшебника Эквестрии, обучать кого-либо этот единорог не собирался - судя по слухам, он целиком и полностью уделял своё время с таким трудом собранному всего пол века назад государству, устаканивая ситуацию с диархией двух принцесс. В этом ему успешно, пусть и дистанционно, помогала Королева Эмбер - владетельница Кристальной Империи и создательница могущественнейшего артефакта, Кристального Сердца, что уже долгие годы служил верной защитой, оберегая северное королевство от большинства внешних напастей. Слухами земля полнится, и тёмный единорог, не обладая достоверными знаниями, мог до этого момента лишь предугадывать и предполагать, какой же именно окажется столь прославленная личность, как Архимаг всея Эквестрии, а, когда этот миг настал, Шадо обязан был если не впечатлить, - подобное в его планы никогда не входило, да и не видел он смысла в преклонении, - то узнать как можно больше достоверных сведений о возможном могущественном союзнике... Или будущем враге, так как неведомый Хозяин явно не относился к числу приближённых к принцессе. Старый злодей, что собирается вернуться, или просто забытая древняя сказка? Кто знает. Следовало отдать честь Бородатому - он ни на секунду не смутился под крайне злобным взором Сомбры и просто совершил повелительный знак копытом, не прося, но приказывая и единорогу, и своей резко вскинувшейся и зашипевшей ученице замолчать. Тяжело вздохнув, он потрепал густую растительность на морде и, сев на постель напротив двух других рогатых, задумался, осматривая и сканируя Шадориуса не только прямым стальным взором, но и парочкой неприятных исследующих заклинаний, которые, однако, не были слишком сильными - скорее проверяли степень подготовки гостя и его способность защищать себя и свою ауру. Видя то, что чары буксовали в давным-давно отрегулированной "броне" юного с виду мага, пожилой пони на секунду отвел взор, отдавая какой-то мысленный сигнал медсестричке - Сомбра успел заметить импульс, но перехватывать его не стал - не стоит давать собеседнику знать о себе больше, чем нужно. Общение продилилось не более секунды, после чего Старсвирл, кашлянув в копыто, снял шляпу и, устало кинув её на кровать, отозвал сканирующие заклятья, наконец, начиная разговор, не давая, впрочем, собеседнику ни возразить, ни ответить. — Во-первых, представься нормально, если хочешь, чтобы с тобой разговаривали, как положено, а не как с визгливым недоумком. Во-вторых, ты прав, письмо уже доставили, а метка её Величества на бумаге дает мне достаточно информации, чтобы понять, что наш план пошёл не совсем так, каким мы его создавали. Но об этом позже. В-третьих, подумай головой и скажи-ка, почему мы должны доверять тебе? Я вижу остаточные эманации её заклинания, однако, ты мог забрать письмо у курьера как только он вышел из кристальной империи, а от самого пони избавиться. Так докажи же, что ты именно тот самый пони, которого к нам отправили. Сухая улыбка, раздвинувшая губы архимага, была вполне обычной с виду, однако, Сомбра узнал этот типаж ухмылок. Так улыбаются только учителя, задающие своим ученикам какой-то крайне каверзный вопрос и не ждущие от них правильного ответа. Внешне не дернув даже бровью, самец мысленно расхохотался, зная, что обычное существо его возраста подобное обращение заставило бы разъяриться еще сильнее и наговорить глупостей, но на буквально отжившего своё человека подобная уловка не возымела бы никакого эффекта. Впрочем, также это навело жеребца на пару интересных мыслишек, которыми он не хотел делиться пока что даже с самим собой - мало ли старик окажется хитрее, чем он думал? Когда встречаются два Архимага, ни одному из них нельзя упускать ни малейшей детальки, даже если они из совершенно разных миров. Этот титул не достаётся просто так, за него борются, за него держатся зубами, выгрызая у других, и, какой бы внешне вселенная пони спокойной не казалась, Сомбра уже понял - это лишь ширма, поддерживаемая для обывателей. На самом деле здесь творилось то же самое, что у него на родине: интриги, злодейства, предательства, похищения и закулисные войны, и ему предстояло погрузиться во все эти прелести жизни. Снова. А он буквально не в состоянии контролировать собственное тело и собственные слова, срывающиеся с губ помимо воли. Внутренние раздумья никак не отобразились на все еще изображающей гнев морде единорога. Поворчав и в пол голоса поругавшись с самим собой для поддержания образа, тёмно-серый самец тяжело вздохнул и, страдальчески покачав головой, начал рассказ, словно позабыв о торчащей за его спиной ученице Архимага, которая внезапно начала источать легкий привкус темной магии и ауру мощи, которые Сомбра решил пока что проигнорировать. Следовало сосредоточиться на точном описании, чем он и занялся, постоянно водя взором по стенам и потолку и даже не собираясь встречаться с старым магом взглядами. — Я - Сомбра, единственный оставшийся в живых член рода Феррумбрум. Мои предки были чистокровными фестралами, однако, родители и остальная семья погибли при невыясненных обстоятельствах, и после этого в малом возрасте я попал в один из приютов Кристальной Империи. Так мне сказали пять лет назад. Сегодня мне также неизвестны детали этого дела, однако, рано или поздно, я докопаюсь до сути, и срок здесь не важен, здесь важен принцип. Договорить некромант не успел. Там, где сидела служанка, резко появился импульс мысленного разговора, а за ним - мощный приток сумбурных эмоций, и, что куда важнее, чистейшей силы. Шадориус снова не смог удержать тело от дрожи внезапности, а, когда он увидел, что старый маг скривился и отчетливо заскрежетал зубами, глядя самцу за спину, то терпеть больше не смог и тут же развернулся, да так и замер, не в состоянии контролировать поднимающиеся вверх брови и расползающиеся в веселой усмешке губы, старательно борясь с телом и скрывая за ней крайнее восхищение, смешанное с легким шоком. Такого набора эмоций испытывать некроманту в своей жизни не доводилось, не смотря на обширный опыт в понимании межчеловеческих взаимоотношений. Пред ним предстала крайне разозленная, судя по суженным очам прекрасного нежно-голубого цвета, крылатая единорожка, пегаска с длинным рогом. Настоящий аликорн. Её эфирная грива, мерно развевающаяся от переполняющей невероятно идеально сложенное тело энергии, сияла тысячами россыпей созвездий, скрывающихся в бескрайнем море бездонных глубоко-синих очертаний космоса. Настоящая Богиня Ночи, иначе и не сказать. Сколько интересного Сомбра слышал о старшей правительнице, и несравненно меньше - о младшей, и теперь мог абсолютно справедливо посетовать на общественную глупость. Да, Селестию Шадориус ещё и не видел, но этого и не требовалось - её портреты продавались чуть ли не на каждой площади, о ней сплетничали, её восхваляли, её уважали, но Луна... Она была словно в тени, а в тьме и тени некромант понимал предостаточно, чтобы понять, что подобное отношение со стороны народа, рано или поздно, принесет ядовитые плоды... Но на тот момент он был слишком занят, чтобы об этом подумать. Самец буквально утопал в очах Принцессы, и она, заметив его нечитаемый взгляд сначала нахмурилась, а затем, вздернув брови в ответ, попыталась ответить столь же бесстрастным взглядом. Получилось очаровательно плохо, и Богиня Ночи, осознав провал, внезапно и чуть смущенно улыбнулась и сложила широкие крылья, перестав выглядеть угрожающе, и, наконец, переводя взор на своего учителя, который уже почти дымился от недовольства. Тяжело вздохнув, немолодой единорог с еле слышимым скрежетом почесал густую бороду, и, усмехнувшись в неё, пересел уже на кровать Сомбры, так, чтобы оказаться в поле зрения обоих юных по сравнению с ним существ, и продолжил уже на совершенно другой ноте. — Что же, раз моя дорогая ученица Луна, а по совместительству Диарх Луннария, принцесса Ночи и Снов, все таки не сумела до конца сломать защитный контур, и он уже восстановился и убрал её маскировку, придется говорить честнее. Ты, Сомбра, не должен был попадать в казематы Асториуса, и, тем более, в подземелья Кантерлота. Но он хотя бы додумался отнять письмо, так что, предположим, задачу по доставке себя и письма ты выполнил... Что интересует меня куда больше: как ты выбрался из подземелий, и почему от тебя тянет настолько темной силой, что даже мне неприятно сидеть напротив, не то что обычным пони, а Луна учуяла тебя в момент выхода из телепорта и прискакала сюда сразу же, даже мной лично улучшенная защита не помогла полноценно экранировать тьму и, что куда интереснее, Хаос. Путь от особняка нашего дражайшего зебры до оснований горы - это пять километров подземных туннелей, полных нежити, а на тебе было блокировочное кольцо, по крайней мере, так написал Асториус. Неужто он солгал? Новый мысленный импульс заставил Архимага нахмурить кустистые брови и, наконец, прерваться, а Сомбра получил время на создание полноценной легенды. Пока учитель и ученица общались, игнорируя позволившего себе насмешливую ухмылку единорога, он успел собрать факты в одну цепь, расставил их по местам в нужном ему порядке и уже был готов к полноценному допросу. Но неожиданно инициативу взяла в свои копытца младшая правительница, и некромант перевел льдисто-спокойный взор на неё, внутренне любуясь забавно хмурящимся столь прелестным личиком пытающейся быть строгой принцессой, но сам уже не терял голову и держал чувства под жесточайшим контролем. Ошибиться он ещё успеет, а пока что ситуация на его стороне. — Итак, Сомбра, приоритеты немного изменились... Поведайте лучше Нам, как Вы заполучили столь странный артефакт на рог? Мы считаем, что это даст ответ на вопрос Нашего Советника. Самообладание не изменило Шадориусу, когда Богиня Ночи обратилась лично к нему. Голос её оказался на удивление звонким и мелодичным, но в то же время слегка более громким, чем этого требовали приличия, а обращение - причудливо-старомодным, будто она общалась с одним из стражников. Тëмный маг, в принципе, впервые услышал её, и не мог даже предполагать, как она разговаривает с своими близкими или даже Старсвирлом, и потому принял это, как должное, глубоким кивком выражая свою покорность Властительнице Снов. — Благодарю Вас, Принцесса, что Вы захотели уточнить именно этот момент. Вы абсолютно правы, этот артефакт является причиной того, что я сумел выбрался из катакомб. Когда Асториус приказал надеть его на рог, он работал как обычный блокиратор, с той лишь разницей, что он не просто не давал применять мою силу - он начинал её медленно высасывать, и, не примени я старые-добрые приемы копытного боя, вряд ли бы вышел из столкновения бы с первым же зомби живым. Однако, самое странное случилось потом: как только я его убил, давление на мой резерв немного исчезло, и продолжало уменьшаться с каждым уничтоженным мертвяком, до тех пор, пока вовсе не исчезло. Видимо, этот артефакт питался темной силой, оставшейся от трупов, или что-то в этом роде, но, в конце концов, я смог воспользоваться магией и, поборовшись с последней нежитью и отобрав у неё мечи, вошёл в сокровищницу. Клинки у меня тут же взяла страж сокровищницы, а я пошел дальше и... Все остальное вы уже знаете. Разумеется, Сомбра специально рассказывал в ключе полного непонимания, чтобы Старсвирлу было еще труднее докопаться до деталей и истины. Луне же эта история, по сути своей, даже не предназначалась - рано или поздно он все равно поведает ей настоящую версию, в этом у жеребца сомнений отчего-то не было. Да и не видел в младшей принцессе он соперницу, скорее, молодую и неуверенную в себе ученицу, которой можно было скормить почти любую информацию, и она примет её, как должное. Однако, если Сомбре ошибки были позволительны, то Шадориус еще так никогда не ошибался... Задумчивое минутное молчание всех троих было прервано Старсвирлом. Он усмехнулся в бороду и, покачав головой, осторожно поднялся на ноги, направляясь к выходу из палаты. Лишь перед самой уже открытой им дверью он обернулся, и, окинув парочку насмешливым взглядом, произнес, выходя наружу. — Мне нужно отлучиться по государственным делам, а, заодно, поговорить с Селестией. Подлечи нашего гостя, Луна, пожалуйста, а заодно расскажи ему о том, КАКИЕ волны посылает и использует его артефакт. И о его хозяине тоже просвети, а то, чуется мне, этот молодой пони никогда и не думал, что существует какая-то ветка магии, способная действовать столь аморально и алогично. Когда последние слова затихли, дверь за жеребцом уже закрылась, а комнату на несколько минут окутала тишина. Нежно-голубой взор прищуренных в раздумьях очей скрестился с взглядом тёмно-зелёных глаз, и принцесса, фыркнув, резко поднялась с своего теперь маленького для неё стула и начала действовать. Сначала она запустила с рога крохотных импульс, который опрокинул Шадо на кровать с недюжинной силой, заставляя койку жалобно скрипнуть, а затем магия ушла вверх, распыляясь по всему помещению в качестве импульса. Единорог, внимательно следивший за происходящем, лишь тихонько, но явно одобрительно хмыкнул. Идея аликорна ему понравилась - она изолировала больничный отсек от свидетелей, в том числе от магических наблюдателей, которых Старсвирл наверняка оставил. Впрочем, заклятие рогато-пернатой не гарантировало того, что немолодой маг не может их послушать - все таки, судя по его поведению, в чарах он все еще является опытнее, по крайней мере младшей принцессы точно, на счет старшей самец пока что предполагать не решался - он даже её не видел воочию. Озорно улыбнувшись, Луна обошла постель и, приподняв телекинезом повреждённую конечность, стала разматывать бинты, при этом зорко наблюдая за, на её удивление, бесстрастным выражением морды единорога, который следил за ней в ответ, но не выражал никаких эмоций. Только глаза его словно чуть щурились, словно где-то глубоко внутри своих мыслей он улыбался, а зелёный их цвет чуть мерцал, переливаясь и слегка меняя оттенок от самого мутного болота до свежей травы. — Не думала, что встречу кого-то из единорогов, кто не сможет опознать магию Хаоса и дисгармонии. Однако, в Кристальной Империи отношение к Дискорду совершенно другое, он, и его безумие, вашу страну практически не затронули, поэтому я понимаю, по какой причине это не было включено в твое обучение. Что ж, тогда давай восполним пробелы в познании. Улыбка принцессы была искренней, а сама она, распустив узлы и сплетения бинтов, обнажила рану, после чего принялась неторопливо накладывать магические швы, стягивающие плоть и вынуждающие её срастаться. Был бы на месте Шадо кто угодно другой, он бы шипел и плевался от боли, однако, некромант привык к этому чувству, словно к старой подруге, с которой он соревновался в обладании своим телом, каждый раз превосходя себя же, и её заодно. А Луна продолжала, однако, с каждым словом теперь только мрачнела, а её улыбка уходила, замещаясь оскалом, от самой кобылы повеяло лёгким привкусом Тьмы, не настолько сильно, чтобы обычный единорог смог бы заметить... Но Сомбра видел. Не зря же его на истинной родине прозвали Тёмным Лордом? — Дискорд, дух Хаоса, Лорд Дисгармонии, главный враг всего Порядка, в том числе любых форм правления, кроме тиранической анархии. Да, звучит странно, но на то он и был собой, чтобы создать что-то столь непонятное и не поддающееся адекватному восприятию. Он появился внезапно, словно из ниоткуда, сверг старых правителей щелчком когтей, и наступило беспросветное безумие на землях Эквестрии. Лишь двадцать лет назад мы с сестрой сумели свергнуть бездушного тирана, однако, он вдоволь повеселился, сея и пожиная плоды своей безграничной и аморальной фантазии. Не смотря ни на что, мы не сумели уничтожить его, но заточили в камень, и сейчас он находится в замковом саду. Если хочешь, можем сходить и посмотреть на него, хотя не вижу особого смысла в этом... Статуя как статуя, а, если учесть твои хаотические всплески, то лучше пока что держаться от него подальше, — Внезапно голос принцессы приобрёл стальной стержень, она выпрямилась, подобралась, а взор её был направлен куда-то в стену, будто на незримую толпу подданых, — Мы с Сестрой создали могучие чары, есмъ древняя и забытая магия, но негоже искушать Судьбу иной раз. Единорог лишь грустно улыбнулся, качая головой, пока Луна вновь принялась заращивать его рану, вбухивая в тело все больше и больше энергии, и явно не следя за тем, что часть её рефлекторно отталкивается телом мага и возвращается ей в изменённой форме. Её внимание словно было захвачено внутренними мыслями, а взор как-то уж слишком пристально вонзëн в ранение Шадориуса, который отчётливо видел процесс, но контролировать его или мешать не собирался. В конце концов, это была сугубо её ошибка, которую можно было бы легко предотвратить. Но в Шадо вновь заговорила яростная, почти безумная нотка исследователя, настолько погруженного в свою работу, что никакие личные привязанности не могли его остановить. Да и кто ему сейчас эта принцесса? Миленькая кобылка, с которой весело было познакомиться, и будет не менее интересно посмотреть на то, как, рано или поздно, её душу сожрет чужеродная ей настоящая тьма. Хотя, в то же время, самец чувствовал в ней нечто неуловимо-знакомое, крайне родное и притягательное, однако, помогать всё так же не спешил. В конце концов, он твердо решил посмотреть, что будет Правительнице Ночи от потока настоящей тьмы в её ауре и сознании, а, заодно, и проверить, насколько умной, проницательной и могущественной она окажется. Все же Луна - принцесса целого государства, выше и сильнее неё может быть только её старшая сестра, и никак иначе. А какая же из неё правительница, если она даже такую крохотную оплошность заметить не в состоянии, не то, что изменить? С отвратительным хлюпом рана сошлась, не оставляя после себя даже шрама, а Луна, выдохнув, вернула себе на удивление искреннюю и даже чуть виноватую улыбку, наконец, поднимая сверкающие странной надеждой глаза на мага, который от такого взора замер, внутренне непонимающе хмурясь, а внешне - чуть улыбаясь в ответ. Смутное чувство неопределённости вновь всколыхнулось в сознании самца, однако, он твердо отверг подобные непонятные поползновения, и, легким кивком поблагодарив принцессу за заботу, медленно поднялся и слез с кровати, разрывая расстояние и зрительный контакт для проверки конечности на работоспособность. До безумия тихий, словно печальный шелест ветра, вздох со стороны аликорна не был замечен, как и секундная печать сожаления на милом личике, которая, впрочем, быстро сменилась стандартной королевской улыбкой. Однако, если у Селестии подобное ухищрение выходило естественно и спокойно, позволяя общаться с любым, словно любящая и всепрощающая матушка, то Луна после применения этого приёма становилась Ледяной Королевой. И именно с ней придется иметь дело Шадориусу в ближашее время. Размявшись, он неспешно прошелся по палате и, тряхнув гривой, остановил взор на двери, задумчиво хмыкнув, после чего вновь взглянул на младшую процессу. Она тем временем тоже поднялась с своего места, и подошла к створкам, замирая точно перед ними. — Что же, Мы считаем, что, раз Мы тебя излечили, то Нам же и нужно показать тебе окрестности и достопримечательности, дабы не случилось никаких казусов. Просим пройти вслед Нам, дабы Мы ознакомили тебя с новым окружением и Нашей сестрой, — на последних словах Луна странно скривилась, как будто съела целый фунт лимонов, после чего, наконец, распахнула двери и вышла из палаты, направляясь вперёд. Коридоры не выглядели дворцовыми, он были пустыми и неукрашенными, ни стражи, ни слуг, тишина и покой, словно все отлично понимали, что больничной крыло в этом не нуждается. И только изредка мимо проходили обычные с виду пони, лишь только амулеты на шеях в виде золотых крестов могли показать в них лекарей, однако, на принцессу они не обращали внимания, только осторожно кивали, так, как старой знакомой, — Это больничное крыло, оно состоит из трёх надземных этажей и трёх подземных. Верхние этажи для целителей и их пациентов, нижние - склады и погреба лекарств, различные сады для выращивания растений, пещеры для тех же целей, а также кладбище. Глубже - только тюремные камеры и сокровищницы. Глубокое отвращение проскользнуло в голосе принцессы, когда она упомянула места заключений, впрочем, кобыла быстро справилась с собой. Но Сомбре было недостаточно информации, он, как и всегда, жаждал большего, и потому, двигаясь рядом с той, осторожно заглянул в глаза правительнице. — Луна, позволь спросить... Кто содержится в тех камерах? Не смотря на ледяную маску величественности и спокойствия, крепко стиснувшиеся губы отлично дали понять, насколько тяжелую тему поднял Архимаг. Замерев на полушаге, аликорн тяжело вздохнула, и, покачав головой, слегка поежилась, спустя секунду продолжая как диалог, так и путь. Но теперь её голос звучал куда тише и нежнее, а сама она опустила наполненный грустью взор в пол. Королева исчезла. — Прошу, давай поговорим об этом позднее. Когда ты отдохнешь и когда Старсвирл прояснит ситуацию с твоим рогом, я с удовольствием отвечу тебе и даже покажу, но пока что ограничимся обыкновенным осмотром, не заходя так глубоко в не самые положительные страницы истории нашего юного королевства. Честно скажу, даже Дискорд не был так опасен и несчастен, как эти пони. И пусть моя сестра считает иначе, в конце концов, она ничего не смыслит в темной магии... И, что куда хуже, не хочет смыслить. Горечь в словах Луны была отлично понятна некроманту. В его родном мире между тёмными и светлыми магами также была многолетняя вражда, не дающая обеим сторонам забыть о распрях ни на секунду даже ради экспериментов, чего Сомбра, разумеется, не принимал, пусть и отлично понимал причины раздора: огромные различия в воспитании и отношении к жизни создавали бездонную пропасть, преодолеть которую были способны единицы. Да и то не всегда... Так и здесь на лицо присутствовала такая же проблема: свет не принимал тьму, как класс, не смотря на то, что носительницы обеих магий были сестрами, в результате чего, рано или поздно, случится раскол. И Шадориус уже понял, какой конкретно принцессе он присягнет на верность. Или какую оставит в живых, если та падёт достаточно глубоко, чтобы действительно возненавидеть сестру и отречься от неё. И этому даже можно помочь. Путешествие по замку продолжалось, коридоры становились всё более украшенными, парадными, стало предельно ясно, что парочка приближается к сердцу дворца - к тронному залу. Однако, не смотря на молчание Луны, Шадо был занят куда более интересными мыслями. Не смотря на грусть по отношению к решениям старшей, тон Луны предполагал, что она все еще верит в Селестию, и, хотя её решения не совсем верны с точки зрения младшей, та просто не видит то, что видит она сама. Из этого следовал только один вывод: рано или поздно, одна принцесса примет такое решение, которое совершенно не понравится второй, а попытки обсудить проблему не приведут ни к чему... Тогда-то и наступит пик ситуации в целом? и родственного конфликта - в частности. И Сомбра был просто обязан поучаствовать в этом, ибо чуял отличную возможность быстро и качественно вознестись по служебной лестнице от никому не нужного незнакомца до короля государства. Впрочем, внутри него все еще присутствовало то странное ощущение лёгкой привязанности к принцессе Ночи. Он считал, что Она способна понять любой его замысел, и, возможно, даже поддержать, но так и не рискнул поделиться ни одним намеком. Шадориус все еще владел собой в достаточной степени, чтобы понять, что это - всего лишь часть эмпатии к красивой леди молодого тела. Да, он уже перестал воротить нос от представительниц здешнего прекрасного пола. В конце концов, бывалый некромант видал созданий куда более отвратительных, а тут просто пушистые кобылки с четырьмя конечностями и теми же самыми местами, что и у человеческих самок. И чего конкретно тут стесняться, спрашивается? Мысленно фыркнув от того, куда увела его шальная мысль, маг старательно стал избегать взором статную фигуру аликорна, которая, впрочем, этого даже этого не заметила, устремившись всем своим сознанием куда-то вперед, вероятнее всего, в предстоящую встречу с сестрой, которая обязана была состояться крайне скоро: принцесса и единорог подошли к огромным створкам из белоснежного дерева, перед которыми стояло аж шесть стражников, облаченных в сверкающие золотом доспехи. Рыцари синхронно сделали шаг вперед, вытаскивая мечи. У Луны даже глаз дернулся от такого обращения, и она, виновато улыбнувшись Сомбре, раскрыла крылья и оскалилась, гаркнув на весь коридор знаменитым Кантерлотским гласом: "ИМЕНЕМ ПРАВИТЕЛЬНИЦЫ НОЧНОГО ДВОРЦА, ТРЕБУЮ АУДИЕНЦИИ." Стражи тут же расступились пред Принцессой, створки открылись словно сами собой, и парочка пошла в зал, гордо ступая по мраморным плитам.