Балет, или Тебе не будет со мной больно

Билл очень удивился, услышав дверной звонок в половину двенадцатого ночи, когда уже собирался лечь в постель. Друзья бы уже открыли дверь своим ключом, а других гостей у него обычно не бывает. Он посмотрел в дверной глазок и только тогда вспомнил, что света за дверью не было последние три дня. Чуть подумав, он повернул ключ и открыл, глядя на пришедшего, словно увидел привидение. На пороге стоял Том, помятый, с заросшими щетиной щеками и вымученным взглядом. — Пустишь? — Просто спросил он, и только тогда Билл отпустил ручку и отступил от прохода, всё так же глядя на парня шокированным взглядом. В голове мысли не сходились. Он не мог сейчас быть здесь. — Ты… Как ты вышел? — Наконец, спросил брюнет, не зная, как сформулировать свой вопрос правильно. — Интересный вопрос, а ничего, что ты мне и помог? Меня, блин, выводили оттуда, как какую-то знаменитость, через чёрный ход, — и, когда Том заметил непонимание на лице напротив, продолжил. — Я сразу догадался, что это ты, Дерек бы встретил меня. Больше никто не знал. И тогда Билл почти ахнул вслух от осознания. В это было невозможно поверить. Что же могло дрогнуть в сердце Йорга в последний момент? Он что, действительно был способен на человеческие эмоции? И всё равно сделал нужное в своём стиле: без лишних сантиментов и без слов, просто сделал и исчез, словно стыдясь своего поступка. Может быть, Билл его слишком строго осудил с первого взгляда. Танцовщик не сдержал улыбки и крепко обнял Тома за шею, прижимаясь к его колючей щеке. Неважно, как, он был тут. И Билл прижимался к нему так, словно вернул его с того света. С каждой секундой его тело оживало заново, тепло, которое исходило от парня, заполняло его самого. Том, кажется, действительно был измотан, и сообразил обнять в ответ только когда Билл почти повис на нём. — Билл, можно я покурю? Ломает ужасно, — и танцовщик не обиделся за испорченный момент, вместо этого просто отпустив его. — Да, только на балконе. Пошли, поговорим заодно, — Том поплёлся сзади, на ходу уже доставая зажигалку. Билл вывел его на просторную лоджию, кутаясь в свою огромную домашнюю толстовку, и встал чуть дальше от парня, который нетерпеливо закурил. Казалось, что он даже вздрогнул всем телом от удовольствия. Брукс умирал от желания задать ему сразу несколько вопросов, но решил повременить, тратя своё время на то, чтобы насмотреться на него. — Так это тот говнюк, да? — Первым спросил Каулитц, и без лишних уточнений сразу понятно, о ком идёт речь. — Да, я немного недооценил его связи, — печально усмехнулся Билл, опуская взгляд на ночной город. — Ты даже не представляешь, что ты для меня сделал, Том. Не знаю, имеет ли смысл даже говорить тебе спасибо. — Представляю, я много об этом думал. Ты лучше поделись со мной его адресом, — и хотя Том говорил максимально спокойно, в его тоне было заметно раздражение, вот-вот грозящееся выплеснуться наружу. — Нет-нет, категорически. Я не хочу ещё больших проблем для себя и тем более для тебя. Ты вообще не должен был этого делать, понимаешь? — Но сделал, — пожал плечами Каулитц. — И если тебе понадобится моё участие… — Том, спасибо, правда, но с Эндрю я сам всё улажу. Наша с ним цель — сотрудничество ради постановки, и всё должно пройти по максимуму гладко, даже если я его не переношу. Не делай ничего такого, пообещай мне. Билл встретился с ним взглядом, выглядя как можно более серьёзным. Ему, конечно, льстило, что Том готов был сломать шею белобрысому по щелчку его пальцев, но сейчас лучше было просто принять условия и продолжать мирно готовиться к совместному выступлению. Энергию Тома он лучше потратит на что-то более прогрессивное. — Хорошо, обещаю, — смирился Каулитц и слегка улыбнулся ему. Танцовщик повернулся спиной к балконной перегородке, которая была непривычно широкой для жилого дома, и уселся на неё, болтая ногами. Сделал это он совершенно бессознательно, и потому не сразу понял испуга в глазах Тома, который выбросил истлевшую сигарету и в один шаг оказался рядом, ухватив его за локоть. — Слезай отсюда! — Том, я своими ягодицами фисташки могу открывать, не волнуйся, я часто так делаю. — Слезь, — рявкнул он недовольно, пытаясь стащить его вниз двумя руками, держа за талию. — Поцелуешь — слезу, — пошутил Билл, но всё же опустил ноги на твёрдую поверхность, когда ему стало жаль так мучить бедного парня, и усмехнулся. — Ладно, всё равно ведь не поцелуешь. Каулитц с тревогой пробежался глазами по его лицу, дыша через раз. Он по-прежнему сжимал руки на талии танцовщика и, увидев на секунду мелькнувшую печальную улыбку, на автомате потянулся рукой, погладив большим пальцем его шелковистую кожу на щеке. Билл взметнул на него удивлённый взгляд. Почему-то только сейчас брейдастый осознал, что Биллу, на самом деле, приходилось тяжелее, чем ему. Да, он был открыт и не скрывал, что испытывает к нему особые чувства, но он особо и не говорил об этом, и тем более не принуждал самого Тома к чему-либо. Он просто каждый раз ждал, хватит у Тома в этот раз смелости или нет. Брюнет глядел на него своими блестящими глазами, ластясь щекой к ладони, и накрыл её своей. Его взгляд не был умоляющим и тем более не был жалким. В нём всего лишь была капля надежды и нежность, которой Том так хотел в своей жизни и так боялся её получить, потому что не знал, что с ней делать, но догадывался, как это чувство может перевернуть привычный ему уклад жизни. И тогда Том впервые осознанно поцеловал его. Он чувствовал страх в каждой клетке своего тела, но самое главное — он чувствовал желание это сделать, даже не потому, что Билл упомянул первым. Медленно проведя большим пальцем по его нижней губе, он нервно сглотнул, опустил руку на его шею и аккуратно дотронулся своими губами уголка рта. Танцовщик вздохнул и мягко притянул его к себе за затылок ещё ближе. В голове немного закружилось, и Том подождал ещё несколько мгновений, прежде чем провести языком по мягким, податливым губам, которые нетерпеливо открывались ему навстречу. В каждом малейшем движении Билла он чувствовал, что тот сдерживался ради него. И хотя Том сам начал этот поцелуй, Билл подхватил и повёл его дальше, понимая, что ему нужна помощь. Каулитц не сдержался от шумного выдоха, когда ощутил шарик пирсинга в языке, играющий с его колечком в губе. У него не было сомнений, что Билл не такой скромный, каким кажется, но сейчас он просто пользовался его беспомощным и уязвимым положением, позволяя себе вести в их затянувшейся игре. Том едва успевал отвечать ему, в лишний раз убедившись в том, что рядом с этим парнем он терялся, с ним всё было словно впервые. Никто никогда в жизни не целовал его так отчаянно и одновременно осторожно, зная, что Тому непросто справиться с мыслью о том, что он другой и всегда был другим. Но сдаваться он ему не собирался. Перехватив инициативу, Том запустил пальцы в волосы на его затылке и слегка оттянул, словно говоря Биллу, чтобы тот притормозил. Танцовщик повиновался и оторвался от него, но лишь для того, чтобы Каулитц поцеловал его снова, мягко проводя языком по каждой губе поочерёдно. Ему пришлось с неохотой оторваться, когда дышать было уже трудно, и он в последний раз просто коротко чмокнул того и скромно улыбнулся, облизнув губы. Билл ответил на его улыбку, стоя всё также вплотную к его телу. — Останешься со мной на ночь? — Я бы с удовольствием, но мне нужно как можно скорее вернуться на квартиру, меня там несколько дней не было, сам понимаешь, — и, увидев мелькнувшее в глазах Билла разочарование, Том поторопился продолжить фразу, — но я могу побыть немного… — Значит, ты первым делом решил приехать ко мне? — В тёмных глазах появились озорные огоньки, и Билл опустил ладони на его плечи. Кивок головой и смущённая улыбка в ответ. У него не было слов для ответа на такие вопросы. — Я тоже скучал, — Билл всё никак не мог насмотреться на него и улыбался, разглядывая каждую чёрточку на лице. И даже с небрежной щетиной, впавшими щеками и тёмными кругами под потускневшими глазами Том был невероятно притягательным. Дело было не во внешнем виде, это стало понятно давно. Этой энергии, как из горячего источника, танцовщик искал всю свою жизнь. Он чувствовал себя заблудшим в холоде странником, который вот-вот был готов умереть, но нашёл долгожданное тепло, от которого сердце, радостно подпрыгивая, понеслось жить с утроенным усилием. Том, прикусив щёку изнутри, тоже всматривался в его лицо, видя в глазах собственное отражение. Эти глаза были преисполнены любви к нему, и он бы никогда в жизни не подумал, как это может быть приятно. И самое главное — как приятно было ему самому доставлять Биллу радость. В этот раз долго думать он не стал и снова вовлёк парня в поцелуй, теперь уже бодро взяв всё на себя и развернув его в сторону стены. Не разрывая поцелуя, Билл податливо шёл спиной вперёд, пока не оказался прижат к вертикальной поверхности, и довольно промычал Тому в губы, когда тот прильнул к его телу. Тонкие пальцы принялись расстёгивать толстовку, и одной рукой танцовщик уже залез ему под толстую ткань, с упоением гладя голые плечи. Даже сквозь поцелуй он удивлённо хмыкнул, когда нащупал на Томе несвойственную ему безрукавку. От любопытства он даже отстранился, ещё больше расстегнул его толстовку и выдохнул: это была его одежда. Билл, облизнув губы, сначала неотрывно разглядывал его тело в собственной майке, а потом взглянул Тому в глаза. Тот стоял, гордо приподняв голову и ничуть не смущаясь, словно демонстрировал ему, что да, так оно и было, и стыдиться ему нечего. — Ты чокнутый, — прошептал Билл и резко поменял их местами, прижав парня ладонью к стене. — Могу сказать то же самое, — Каулитц усмехнулся и накрыл его ладонь своей рукой сверху. Не увидев во взгляде никакого сопротивления, танцовщик опустил руки ему на пояс и наклонился, чтобы прислониться губами к шее, ровно как в тот раз. Его не покидало ощущение того, что он просто нагло пристаёт к Тому, хотя его реакция говорила об обратном. Билл почувствовал, как тот приподнял голову, предоставляя ему больше доступа, и сам прижал его к себе крепче. По каким-то неведомым причинам эта самая шея с пульсирующей сбоку венкой манила его едва ли не с самого начала. И вот теперь, когда он до неё дорвался легально, это доводило до дрожи в пальцах. Билл нежно прикусил чувствительную кожу и затем лизнул, шумно и горячо выдыхая носом воздух. Ему пришлось прикрыть глаза от ошеломляющего чувства, заполняющего всё его существо. Помимо сильного возбуждения, которое вызвал у него вид парня в своей одежде, его накрыло от того, что Том поддавался ему. Совсем не привыкший к пассивной роли, такой вспыльчивый и настойчивый, Том прямо сейчас прижимался к нему, тёрся о его бедро и едва слышно мычал от сладкого дразнящего его самого удовольствия. Когда Брукс почувствовал эти всё более заметные движения бёдрами, он провёл языком по его кадыку до самого подбородка и вжался в него всем телом, положив голову на плечо. — Прости, теперь я тебя и правда домогаюсь, — произнёс Билл ему на ухо, хотя прекрасно ощущал, что тело Тома отзывается на каждое его прикосновение. — Я разве что-то против сказал? — Том провёл ладонью по его затылку, опуская её на шею. — Но мне всё равно нужно скоро уходить… — Тогда мы по-быстрому, хорошо? — Казалось, Каулитц не сразу разобрал этой фразы, но когда Билл опустился перед ним на корточки, объяснения уже не требовались. Том запрокинул голову всего на пару мгновений, но потом снова взглянул вниз, чтобы убедиться, что это не сон. Сколько ночей и вечеров он провёл, представляя себе эту картину, и всё равно оказался не готов. Билл прочертил ногтями по его торсу вверх и приподнял податливую ткань майки чуть выше, покрывая короткими поцелуями низ его живота. Затем парень почувствовал нетерпеливые пальцы, расстёгивающие его джинсы, и закусил губу, издав настолько странный звук, похожий на поскуливание, что встретил на себе удивлённый взгляд. — Я ещё даже не начал, — ухмыльнулся Билл, прикусив губу. Видя, как тот томится в ожидании, танцовщик решил поиздеваться чуть дольше, чем планировалось. Поэтому он не спешил стягивать вниз расстёгнутые джинсы и вместо этого провёл языком по тонкой коже прямо над резинкой нижнего белья. Каулитц зашипел, как от удара, и выдохнул, словно смиряясь со своей участью. Билл вновь посмотрел на его лицо, и это выражение его не разочаровало. Парень был полностью в его руках. Больше всего Бруксу нравилось, что тот не просит его ни о чём. Он тихо сносит это болезненное удовольствие, только изредка позволяя себе выразить чувства едва слышным стоном, и от этого почему-то сладко тянуло в паху. Билл гладил его прекрасное поджарое тело двумя ладонями и не мог нагладиться, иногда прихватывая его за бёдра, снова прокладывая поцелуями путь от пупка и ниже и, наконец, одним рывком опустил его бельё. Том только успел охнуть, когда брюнет так бесстыдно и без лишних прелюдий вобрал в себя его член наполовину. Губы Билла были сочные, розовые, и они совсем как в его снах до этого раскрывались ему навстречу, блестящие от капель, стекающих с его члена. Билл же сейчас только мог надеяться, что ещё помнит, как это делается. Он держал парня за бёдра и абсолютно точно чувствовал, как они дрожат, и чёрт возьми, это добавляло баллов собственной самооценке. Когда Каулитц мягко накрыл его затылок рукой, он воспринял это за знак и подключил ещё и свою руку, немного ускоряя темп, после чего услышал протяжный стон в ответ. Почти физически ощущалось, как Том сдерживается, чтобы не подгонять его, но не делал этого, вместо этого беспорядочно перебирая пряди его волос.  — Посмотри на меня, Томми, — попросил танцовщик шёпотом, когда отстранился, чтобы дать ему момент прийти в себя. Кажется, Тому большого труда стоило просто поднять веки, и он знал, что если посмотрит, то ему будет стоить ещё больших усилий сдержать себя от излишнего проявления эмоций. Не выполнить просьбу Билла было для него непозволительно, и он опустил взгляд на него, пока грудь вздымалась от частого дыхания. Билл сжал его бедро второй рукой и провёл языком по всей длине члена, демонстрируя свою штангу в языке, которая пригодилась так кстати. Он неспешно провёл кончиком языка по набухшей, красной головке, и Том вновь застонал, запрокидывая голову, больше не выдерживая зрелища, которое так красочно представлял себе. Билл изнывал от ласки, которую дарил кому-то ещё, и Тома было практически жаль — его выдержке оставалось только позавидовать. Этот неуёмный, приставучий парень, донимающий его на репетициях, превратился в самое дорогое существо на свете. Теперь каждая его эмоция и чувство пропечатывались и на сердце Билла, поэтому видеть своего Тома таким сейчас буквально разрывало танцовщика на крупицы. Каулитц, казалось, действительно готов был рухнуть в любой момент, и поддерживало его только то же самое чувство, от которого он почти валился с ног. Билл, похоже, знал каждый его уголок, каждую точку на его теле, и делал всё так, как ему нравилось. Даже несмотря на то, что на балконе было холодно, это их двоих не останавливало. Жар двух горящих тел плавил воздух вокруг, не пуская ветер к ним. Быстрее, чем Том успел понять, что горячие губы исчезли, он почувствовал их на своих губах. Брюнет жадно целовал его, не прекращая движения рукой, и горячо дышал на его губы, когда ненадолго отстранялся. Том зажмурился — осталось совсем немного. Впервые он ощутил свой же солоноватый вкус на губах, и это заводило ещё больше. Дышать уже не было сил, вместо выдохов с его губ слетали отрывистые, громкие стоны, и больше парень себя не сдерживал. Билл закусил нижнюю губу, любуясь лицом в паре сантиметров от своего собственного, и сделал ещё несколько интенсивных, резких движений рукой, пока горячие капли не оросили его ладонь. Том машинально толкнулся несколько раз сам и ухватился одной рукой за рукав Билла, потому что ему показалось, что он падает. Брукс же сам поддержал его, обхватив второй рукой за талию и уткнувшись ему куда-то в ухо. Он сам шумно дышал и почувствовал свои взмокшие виски, когда прислонился к его плечу. Том не мог открыть глаза даже спустя минуту, и всё это время только слушал, как громко бьётся сердце Билла прямо вместе с его. — Видишь, за пять минут управились, а ты переживал, — наконец, сказал танцовщик, и захихикал, когда почувствовал слабый толчок в плечо. — Да, могло бы быть и за две! А ты?.. — А мне уже не надо, — довольно промурлыкал он, хотя мокрые ощущения в штанах и не были самыми приятными на свете, но тот факт, что он это сделал, даже не прикоснувшись к себе, многое говорило о качестве их отношений. — Ладно, Билл, теперь мне правда пора. Билл усмехнулся от вида Тома, подтягивающего свои джинсы, и направился к выходу. Доводить этого брейдастого до безумия было весело, но ещё больше просто приятно. У него была возможность буквально раскрыть всю сущность этого человека, чем он и воспользовался, и теперь Том почти созрел. Кто бы подумал, что Билл, танцуя балет, мог бы кого-то озадачить вопросом о собственной сексуальности. Это заставляло себя чувствовать как-то по-особенному. У Тома пересохло в горле, но идти действительно было нужно, поэтому он прошёл молча до самой двери и открыл её. На пороге он развернулся к Биллу. — У меня телефон забрали, но номер остался, обещаю, что найду себе новый аппарат к завтрашнему вечеру. Позвони мне, ладно? — Хорошо, — и как только Том собирался уйти, Билл притянул его к себе напоследок и просто чмокнул в щёку. — Скоро увидимся? — Как только разберусь со всем, — Каулитц слегка улыбнулся и на секунду взял его ладонь в свою, чтобы слегка сжать пальцы, а затем пошёл к лифту. Брукс тоже улыбнулся уже сам себе и захлопнул дверь, затем прислонился к ней спиной и закрыл двумя ладонями лицо. Поскорее бы наступил завтрашний день.

***

По мере приближения к квартире улыбка растворялась на губах парня. Смутное чувство беспокойства не давало ему покоя, и даже прокручивание в голове воспоминаний этого приятного вечера не помогало отпугнуть его от себя. Когда Том открыл дверь подъезда, всё было так же, как и раньше. Дверь в его жилище виднелась внизу на цокольном этаже и была целой и невредимой. Нахмурившись, он спустился по ступеням и дёрнул ручку — закрыто. Затем достал свой ключ и провернул его пару раз в замочной скважине, помедлив перед тем, как открыть дверь. Он открыл её резко и сразу широко, одновременно локтем включая свет. Том бегло оглядел скромную конуру и бросился к своей тумбочке. Внутри ничего. Тогда он принялся быстро и беспорядочно дёргать мелкие ящички в комоде, открывать все дверцы в шкафах — на месте было всё, кроме наличных и того, что он оставил здесь перед своим заключением, а дури было порядочно. Бешеным взглядом Том уставился на своё отражение в мутном запачканном зеркале. Товара пропало на несколько десятков тысяч долларов, да ещё и наличные, которые он хранил в коробке из-под обуви на чёрный день. Паника медленно затуманивала голову, было страшно представить, что с ним теперь может сделать Дерек и его ребята. Только когда минутное затмение прошло, Каулитц принялся усердно думать, хаотично бегая глазами по всему на свете. Дверь не была выбита и даже не была взломана, она была открыта ключом, а ключ был только у Густава. Но не мог же Густав… Или же он решил предоставить его кому-то ещё? Том не помнил, как добрался до общаги. Он бежал по улицам со стеклянным взглядом, весь красный от копящейся энергии, и в висках долбило только одно имя — Алекс Кластер. Уж у кого, а у него было достаточно поводов для подобного. Каулитц пробежал мимо проходной, не обращая внимание на замечания миссис Харпер, и поднялся на девятый этаж за считанные секунды, почти перелетая через три ступеньки. На дворе уже была ночь, но в общежитии жизнь только закипала, и поэтому когда он вломился в комнату своих бывших соседей, открыв дверь ногой, те почти не удивились, лишь оторвали взгляды от крошечного телевизора и перестали пить пиво. — Ты дал ему ключ, да? — Кому? Ты где был вообще? — Густав даже снял очки от удивления, уставившись на него. — Алексу, блядь! Ты давал ему ключ или нет?! — Кричал Том, схватив друга за ткань рубашки. — Да чё ты разорался, придурок, — встрял Георг, хотя даже ему стало боязно от такого взгляда его товарища, — ну, дал он ему ключ. — Да, он сказал, что ты позвонил ему и попросил перепрятать дурь, отвезти её Дереку, — подтвердил сказанное Густав, по-прежнему не понимая, в чём проблема. Каулитц усмехнулся и отстал от него, подойдя к окну. Перед глазами начинали мерцать чёрные точки, что не сулило ничего хорошего. — И ты просто так взял и дал ключ… — Я предлагал съездить вместе, но он сказал, что ты попросил конкретно его! — Густ, если ты врёшь, я не знаю, что я с тобой сделаю. — Да не врёт он, Том! — Теперь заорал уже Георг, тоже поднимаясь с места. — Тебя какая муха укусила?  — Он спёр всё, что у меня там было. Всё, до последнего, мать его, цента, — Том сжал челюсти, бросив взгляд через плечо на шокированных друзей, и ринулся к двери. Его дверь была в конце коридора, но парень оказался там уже через несколько мгновений, преследуемый Георгом и Густавом. Том со всей силы ударил кулаком в дверь и проорал в зазор, оставленный между дверью и проёмом, где сквозила только темнота. — Кластер, сука! Выходи, пока я сам не вошёл! Тишина, даже никакого намёка на жизнь за этой дверью. Георг дёрнул его за плечо, но Том отшатнулся, как от ожога. — Успокойся, Том… — Не указывай, что мне делать, это у меня украли всё, я имею право вести себя сейчас как психопат, — кричал парень и, собравшись, попытался выбить плечом дверь, но вместо этого только громко приложился о неё, зашипев от тупой боли. — Тачка тут стоит, — задумчиво проговорил Густав, выглянув в окно, которое выходило на студенческую парковку, и Каулитц мгновенно оказался рядом с ним, смотря вниз с недобрым огнём в глазах. — О, ну тогда заставим выйти, — Том побежал вниз по лестничным пролётам, а следом за ним только Густав, оставляя Георга стоять в замешательстве. Миссис Харпер снова прокричала что-то вслед неуёмным мальчишкам, когда они оба выбежали через боковой выход на парковку. Каулитц достал из кармана складной ножик и направился прямиком к любимому понтиаку Алекса, который он лелеял, как собственную девушку. Он прекрасно знал, что камеры наблюдения на парковке не работали, и недавнее заключение не пугало его. Сейчас в голове была только одна установка — вывести подлеца на чистую воду. Густав же остался стоять в дверях, с ужасом в глазах наблюдая за тем, как ловко спускаются колёса автомобиля. Том оглядел результат своей работы и крикнул куда-то вверх, приложив руки ко рту: — Если не спустишься, твоей малышке конец! — Я сейчас копам позвоню! — Прокричала в ответ какая-то девушка вместо этого, но парню было всё равно. — Том, не твори глупостей, — осторожно начал Густав, но его пригвоздили к месту взбешённые, чёрные глаза своего друга. — Может, его тут даже и нет. — Нет, есть, какая нахуй разница, он оставил меня на улице, — Том со злости пнул автомобиль по покрышке, и когда не услышал сигнализации даже после этого, его голову посетила ещё одна нехорошая мысль. По одной этой зловещей усмешке Густав понял, что дело плохо, но останавливать парня в гневе он не решался. Каулитц, выбив локтем стекло со стороны водителя, щёлкнул зажигалкой и опустил её к обшивке салона из искусственной кожи. — Каулитц… Всё, я вызываю 911! — Только попробуй, Густ, — резко ответил тот, снова сверкнув на него дьявольскими глазами, — если бы не ты, этого бы вообще не было. И хотя блондин знал, что это было не совсем так, но укол совести всё же почувствовал и опустил глаза. Том же тем временем отыскал на заднем сиденье бутылку с чем-то горючим или спиртным и расхохотался, плеская содержимым по всему салону. Пламя разрослось, как по щелчку, и начинало плавить пластик с внешней стороны автомобиля. От неожиданности он даже отпрыгнул, но зрелище его по-настоящему захватило. Синий огонь пожирал всё на своём пути, заставляя стёкла лопаться, а крышу трещать от жара, и Том стоял, как загипнотизированный, а потом снова посмотрел наверх. — Надеюсь, хотя бы Георг заценил, — и, переведя удивительно спокойный взгляд на Густава, который топтался у дверей в общежитие с потупленным взглядом и понимал, что Алекс заслужил такого, Том побрёл к выходу. Неспешный шаг превратился в ускоренный, а потом он сорвался на бег, и бежал Том до тех пор, пока резь под рёбрами не заставила его остановиться. Он согнулся пополам, хватая открытым ртом воздух, и спустя полминуты разогнулся, оборачиваясь. Автомобиль ярко полыхал бело-синим пламенем, и пока он не слышал приближающихся сирен пожарных и полицейских. Он не знал, что будет делать дальше, куда идти и главное — как ему не втянуть в это всё Билла. Теперь он нажил себе настоящего врага, и невредимым из этой битвы не уйдёт никто. Каулитц встал на обочине, задрав голову вверх. Вместо спокойствия он добавил себе ещё больше тревоги за всё, включая собственную жизнь. Наркотики могли губить не только наркоманов, и он находился в их власти. Когда послышался звук служебных машин, парень словно очнулся и завертел головой в поисках такси. Тормознув ближайшую жёлтую машину, он запрыгнул на заднее сиденье и приказал везти его обратно в Гарлем. Теперь у него есть пятнадцать минут на то, чтобы придумать, что делать со своей вставшей с ног на голову жизнью.