The Nightcall

      День тянулся неимоверно долго. Дед успел напиться до бессознательного состояния и отключиться. Кэтрин наматывала со скуки круги по ординаторской и тщетно пыталась вскрыть судочек с едой, закрытый на замок и подписанный «Дженни». Разуверившись в собственных силах, девушка поставила судочек в микроволновку и нажала кнопку «Старт». Микроволновка предательски молчала. Кэтрин плюнула, махнула на нее рукой и села обратно на диван. Шинейд, понаблюдав за действиями подруги, вдруг почувствовала невероятный голод и полезла в холодильник. В холодильнике рядами стояли судочки с едой. Взяв первый, еще даже не открыв его, девушка поняла, что это, пожалуй, есть не стоит. И то, что в следующем. А вот судочек с селедочкой под шубкой, российским очень жирным, но достаточно вкусным блюдом, ей приглянулся. Шинейд вздохнула, оглянулась в поисках ложки и, не найдя оную, принялась уплетать еду руками.       Где-то в коридоре послышался шум. Кэтрин и Шинейд решили не бороться с женским любопытством и выглянули наружу. Санитары, медсестры и врачи сбежались к только что привезенному телу неопределенного пола с ожогами 98% тела. Под четкие указания докторов и отчеты санитаров о состоянии пациента каталка уехала в реанимацию.       Кэтрин вздохнула и вернулась в ординаторскую. Шинейд же застряла в дверях, держа в руках чужой судочек. Сразу после того, как дверь в реанимацию закрылась, к рецепции подошел мужчина — лысый, коренастый, нос картошкой.       — Серьезно? — только и смогла выдавить из себя девушка и попыталась подслушать разговор. До нее доносились только обрывки фраз.       «...Церковь...»       «...Обгорела очень сильно...»       «... какие-то вещи?»       «...пакет. Он чудом уцелел в том пламени...»       Пакет был подозрительно похож на... Да что похож, он был один в один, как пакеты с масками, которые еще не так давно выдали самой Шинейд, Кэтрин, деду, Джеймсу. Вспомнив боксера, девушка помотала головой, вытряхивая из нее воспоминания сегодняшнего утра и пытаясь составить из только что услышанного цельную картину. Тем временем лысый коренастый мужчина развернулся и направился в ординаторскую.       — Вы что здесь делаете? — с сильным русским акцентом произнес он.       — Мы ждем пациента с операции, — невозмутимо ответила Шинейд, продолжив уплетать селедку под шубой.       — А почему здесь?       — Нас здесь доктор посадил, — подхватила ложь Кэтрин.       — Какой доктор? — устало спросил мужчина. Странно, но у Шинейд не возникло ощущения, что он один из тех самых лысых мужиков, которых они встречали ранее. Он казался самым обыкновенным человеком.       — Бо-рис, — по слогам прочитала со своего судочка девушка. — Он посадил.       Мужчина усмехнулся.       — Вы не поверите, но Борис — это я. А вы, похоже, понятия не имеете о частной собственности, — мужчина кивнул на свой несостоявшийся обед и покинул ординаторскую.       — Кхм, смешно, — Шинейд увалилась обратно в кресло. Не успела она сесть и даже прочитать на этикетке, что за бутыль она вытащила из тумбочки перед приходом доктора, как в комнату вошел Мэтт.       — Пошли, — кивком указал он на дверь. Выглядел мужчина не очень довольным. Шинейд облизала пальцы от майонеза, вытерла руку о пальто и пошла за ним. Они двигались в сторону морга и реанимации. «Только не в морг, только не в морг...» — бормотала про себя Шинейд, зажмурившись. Открыла глаза она, только когда дверь морга осталась позади.       Мэтт привел ее в одну из палат, рукой указал на койку.       — Смотри.       — Господи... Выйди. Пожайлуста.       — Как хочешь... — пожал плечами Мэтт.       Шинейд хотелось так много рассказать, но слова застряли в горле и вырывались наружу короткими всхлипами. Она осмотрелась, подтянула в койке стул, села на него. Аккуратно, стараясь не прикасаться к следам травм, девушка взяла мужчину за руку. Уголок его губ легонько дернулся.       — Daidí... (1) – всхлипнула девушка и запела старую песню, под которую засыпала, будучи совсем ребенком. — How often haunting the highest hilltop, I scan the ocean, a sail to see... Will it come tonight, love, will it come tomorrow, or ever come, love, to comfort me... (2)       В ответ на это пальцы мужчины попытались обхватить руку девушки. Она расплакалась. Успокоившись спустя некоторое время, Шинейд взглянула на двух других пациентов палаты. Одно тело, лежало перемотанное бинтами с ног до головы и не подавало признаков жизни. Зато третий пациент — дед, привязанный к кровати, — пришел в себя и попытался отвязаться. Он ревел что-то неразборчивое и дергался, словно в эпилептическом припадке. Девушка подошла к нему, вытащила из-под его головы подушку и положила ее ему на лицо. Через пару минут дед затих. Сунув подушку обратно под голову старика, Шинейд вернулась на свой стул и снова взяла руку мужчины. Впервые за последние двенадцать лет она почувствовала легкое, пусть и обманчивое чувство спокойствия и защищенности. «Как за каменной стеной!» — говорила ее мать когда-то, обнимая отца за плечи. Именно так девушка себя сейчас и чувствовала. Но почему-то ужасно хотелось плакать. За попытками побороть желание разреветься девушка не заметила, как в палату вошел Сэмми.       — М-да... — протянул он, склонившись над телом в бинтах. — Ничего, поправишься.       — Спасибо, — еле слышно прошептала Шинейд.       Сэмми взглянул на нее красными глазами, устало махнул рукой, наклонился над телом в бинтах, что-то ему прошептал и вколол в шею лекарство.       — Нет, действительно спасибо.       — Не за что. Ему еще неделю находиться в больнице. Что будешь делать с ним потом?       — Домой заберу, — ответила Шинейд первое, что пришло в голову. И в голове возник образ не квартиры, а старого домика, в котором она жила, еще когда мама была жива. А потом вспомнила, что случилось, когда она последний раз явилась в квартиру. — Хотя... Давай, через неделю поговорим об этом еще раз.       — Ответь мне на один вопрос. Можешь не сейчас.       — Ну?       — Он тебе нужен?       — Да.       — Уверена? — этот вопрос возмутил Шинейд. «Ничего-то ты не знаешь... Знал бы, не задавал бы таких дурацких вопросов...» — подумала девушка, но вслух ответила другое:       — Давай и об этом поговорим через неделю.       Сэмми на секунду завис, а потом встрепенулся и преобразился в лице, возвращая ему привычно довольное и беспечное выражение лица.       — А знаешь, интересный пациент! Действительно интересный! Ты видела, как были получены эти травмы? — девушка кивнула. — Они ведь были получены не там, где ты находилась в действительности, так ведь?       — Можно и так сказать.       — Вот смотри. Она, — Сэмми показал пальцем на забинтованное тело, — она сгорела. Но сгорела она там, где находилась, а у него случай прямо противоположный. Не знаю, что будет с ним потом, но пациент, скажу тебе, интересный. И случай любопытный. — С этими словами Сэмми снова потух и вышел из палаты. Шинейд окинула взглядом пациентов в палате и присела на тумбочку.       В этот момент вошел Мэтт.       — Не нравится она мне.       Мэтт вопросительно кивнул в сторону обгоревшей женщины. Шинейд кивнула в ответ.       — Чем?       — Да просто, — Шинейд и сама не понимала чем.       — Как он?       — Уже лучше, Сэмми говорит, что отпустит его только через неделю, — улыбнулась девушка неожиданно лучезарной улыбкой, отчего сама немного смутилась.

***

      Кэтрин закрыла за Шинейд дверь и подошла к креслу, чтоб сесть в него. Краем глаза она заметила шевеление позади себя.       — Вашу ж мать... — выругалась девушка, глядя на то, как из кресла выползают черные щупальца и медленно тянутся к ней. Дверь вообще заклинило, бежать было некуда. Ругая всех и вся на чем мир стоит, Кэтрин расслабилась и стала ждать. Боли не было, только холод, медленно пробирающийся в глаза, уши, нос. А в конце — словно окатило ведром холодной воды. Кэтрин зажмурилась и вздрогнула. Откуда-то запахло гарью.       Девушка принюхалась, но источник вони найти не смогла.       — Дженни, извините, вам не воняет горелым?       Дженни оторвалась от желтой газеты и посмотрела на Кэтрин недоуменным взглядом, который был красноречивее любых слов.       — Ясно, извините.       Кэтрин вышла на улицу и подошла к стоящим неподалеку санитарам. Запах гари улетучился.       — Сигаретка есть?       Один из санитаров, не глядя, достал из кармана пачку сигарет, на автомате вытряхнул одну и безразлично протянул ее девушке. Другой чиркнул зажигалкой.       — Благодарю. Что тут произошло? Я слышала шум, гам...       — А вы еще не в курсе? Церковь сгорела. Нашли двоих. Один мертвый, а другую вот привезли. Я... — мужчина запнулся и дрожащими руками поднес ко рту сигарету. — Я думал, она мертва. Сплошной уголек. А вы вообще кто?       — А у меня тут это... сестра лежит. Вены порезала, а сдохнуть не смогла. Сижу вот жду. Пока либо выпишут, либо сдохнет.       — М-м-м... Сестринская любовь!       — Есть такое... Спасибо еще раз, — Кэтрин бросила окурок на асфальт и направилась обратно в больницу. Чем-то история про сгоревшую церковь зацепила Кэтрин и она решила посмотреть на пострадавшую. В помещении все еще пахло жженым.       — Да е-мое!       По дороге в реанимацию запах усиливался, пока не достиг своего предела у дверей палаты. Войдя внутрь, Кэтрин увидела Мэтта и сидящую на тумбочке Шинейд. На одной койке лежал мужчина, которого притащила сюда Шинейд, а в дальнем от входа углу — та самая пострадавшая из церкви. А над ней вились черные щупальца, медленно окутывая обгоревшее тело.       Потрусив головой, девушка попыталась прогнать видение.       — Что у вас?       — Ничего, сидим.       — Пойдемте на улицу. Сэмми попросил подождать еще пару часов. А потом мы поедем на дело.       — Какое?       — Обычное, — буркнула Шинейд.       — Важное, — ответил Мэтт.       Кэтрин хмыкнула.       — Мне надо забрать из машины Сэмми свои вещи, мне... — Мэтт молча протянул ей связку ключей. — Оу, я пошла.       — И мы пойдем, — Шинейд наклонилась над рыжим мужчиной, поцеловала его в лоб и тихо прошептала. — Slan... (3)

***

      — Здесь есть поблизости магазин? — Шинейд подкрутила громкость магнитолы. Из колонок играла та самая песня, что звучала, когда она впервые оказалась в этой машине. Создавалось впечатление, что других песен Мэтт не слушает. — Ну или киоск какой-то?       — А тебе зачем?       — Сигареты кончаются, — Шинейд потрусила пачкой, несколько сигарет уныло зашуршали в почти пустой коробке.       Мэтт достал из бардачка блок «Мальборо».       — Держи.       — Спаси-и-ибо, — протянула Шинейд, сохраняя максимально невозмутимое выражение лица, вскрыла упаковку и вытащила оттуда одну пачку.       Кэтрин ушла за своей сумкой еще минут десять назад и до сих пор не возвращалась.       Тем временем в машине Сэмми, Росомаха проверяла содержимое сумки и копалась в бардачке. В этом самом бардачке обнаружилась стопка документов. Девушка просто не могла не сунуть в них свой нос. В тоненькой пачке сверху лежали техпаспорт на ВАЗ-2101 бежевого цвета, студенческий билет с фотографией Сэмми, еще молодого, с длинными волосами и проколотой бровью. Увидев фото, Кэтрин не выдержала и рассмеялась. Среди счетов и прочей белиберды девушка нашла еще одну фотографию. На ней Сэмми, уже с нынешней внешностью, стоит в обнимку с миловидной женщиной, а между ними улыбается, светя выпавшими зубами, мальчишка, сильно похожий на Сэмми и его спутницу. Кэтрин хмыкнула и отложила фото в сторону. В самом низу стопки документов лежало свидетельство о смерти. Выписанное на имя... Сэмми.       — Оппа-на... — сложив бумаги обратно в папку, а папку засунув на место, девушка вышла наружу и открыла багажник. В нем она нашла небольшой чемоданчик, запертый на навесной замочек. Вскрыть замочек не вышло даже молотком. Девушка прищурилась, глядя на чемодан, мол, я тебя еще вскрою, захлопнула багажник и отправилась к Импале.       — И разве так поступают с друзьями, которые тебе доверяют? – Мэтт кивнул на «жигули».       — Я все положила на место.       — Впрочем, он не давал бы ключи, если бы не понимал, что ты сделаешь это.       Кэтрин упала на заднее сидение и принялась ковырять замок всем, что попало под руку. Замок оказался крепче ее нервов.       — Ладно, потом...       Шинейд на переднем сидении издала короткое «пфф», сигаретный дым повалил в салон.       — И долго нам тут торчать?       Мэтт взглянул на часы и ответил:       — Совсем немного.

***

      Последнее, что вспоминалось Габриэле Лорка, это церковные стены, объятые пламенем, чьи языки ласково гладят ее руки и ноги. Первое, что она увидела — это темнота. Она попыталась открыть глаза, но они словно были залиты воском. От головы волной расходилась боль. Снаружи послышались какие-то звуки, мозг отказывался воспринимать их и объединять в слова. А вслед за звуками последовал укол в шею. Волна облегчения понеслась вдогонку за болью, догнала ее и утихомирила. Боль уходила, чувствительность в конечностях возвращалась, и вскоре Габриэла даже смогла открыть глаза. Запах медикаментов ударил в нос. Больница. В противоположном конце палаты женщина заметила умывальник, а над ним зеркало. Кое-как спустив ноги с койки, она встала и, волоча за собой левую ногу, поковыляла к зеркалу. На лицо падали волосы, они мешали и лезли в глаза. Габриэла недоуменно взяла одну из прядей и долго на нее смотрела, словно пытаясь понять, что это. Затем собралась с духом, перекрестилась и взглянула в зеркало.       Из зеркала на нее смотрела женщина тридцати лет, латиноамериканка, коротко стриженная, смуглая, кареглазая, слегка полноватая. Половину лица покрывали шрамы от ожогов, они выглядели, будто помятая бумага, их хотелось содрать с себя. Вместе с кожей. Габриэла присмотрелась. Будто кто-то проводил стирательной резинкой по карандашному рисунку — шрамы медленно исчезали с кожи. Увидев в этом божественное провидение, женщина благоговейно подняла глаза к небу и начала читать молитву. В голове стойко звучал голос, который Габриэла слышала, еще плавая в темноте: «Когда очнешься, забери пакет у Дженни». Рядом не было никого, кто мог объяснить, кто есть Дженни и где ее искать. Габриэла стянула со своей кровати простынь и, замотавшись в нее на манер тоги, вышла в коридор. В коридоре было пусто.       Медленно и на цыпочках Габриэла дошла до рецепции. Женщина попыталась заговорить с сидящей там медсестрой, но вдруг поняла, что английские слова вылетели у нее из головы. Медсестра, к сожалению, испанского не понимала. Габриэла чувствовала себя собакой, которая ничего сказать не может.       Наконец медсестра расслышала среди быстрой речи имя «Дженни».       — Вам нужна Дженни? Это я. А вы, наверное, обгоревшая?       Габриэла кивнула. Медсестру почему-то совсем не удивляло, что пациенты разгуливают по больнице, тем более в таком виде.       — Вам просили передать, — Дженни наклонилась под стойку, достала оттуда пакет. На нем размашистым почерком было написано «Габи».       — Gracias!       — Да не за что... — пожала плечами Дженни и вернулась к своей работе.       Подумав, что неплохо было бы одеться, Габриэла пошла в стационар. В одной из палат она заметила на вешалке у входа пальто. Схватив пальто, женщина выскочила в коридор. Вслед ей послышались крики.       — Отдай пальто, воровка!       — Lo siente! Perdoneme! (4)       Выбежав на улицу, женщина мигом скользнула за угол. Обладатель пальто выскочил вслед за ней. Не заметив воровку, он пошел к парковке.       — Мистер, вы не видели здесь женщину, в простыне и с пальто в руках?       Мэтт посмотрел на часы.       — Извините, но за последние четыре часа вы первый, кто выходит через эту дверь.       Мужчина схватился за затылок и, бормоча что-то про «прилечь и отдохнуть», вернулся в стационар.       Габриэла была довольна сложившимися событиями. Она повертела в руках пакет и попыталась открыть его.       — Не надо, — послышался голос со стороны парковки. Женщина выглянула из-за угла. На парковке стояла темная «шевроле импала», возле которой зависало трое.       — Иди сюда, — окликнула Габриэлу рыжевато-русая девушка в пальто и стетсоне. Она вальяжно развалилась на переднем пассажирском и курила, повернувшись к открытой двери. Неуверенно женщина двинулась к ним.       — Не бойся, мы друзья, — сказал одноглазый мужчина со светлыми волосами.       — Надеюсь, у нас с тобой все будет хорошо и ты не сдохнешь, как все остальные, — снова заговорила рыжая. — Шинейд. Можно просто Шин.       — Точно! — хлопнул себя по лбу мужчина. — Остальные! — и ушел в больницу. Он появился оттуда пять минут спустя, таща на себе какого-то старика, пытающегося сквозь сон отобрать у блондина небольшую подушечку.       Худощавая брюнетка, до этого сидевшая на заднем сидении в обнимку с сумкой и чемоданчиком, завидев эту картину, вышла из авто и открыла багажник. Мужчина погрузил деда в багажник, подложил ему под голову подушечку.       — Сладких снов! — и громко захлопнул крышку.       — Так как, говоришь, тебя зовут? Я Кэтрин, — протянула руку брюнетка.       — Габи, — произнесла Габриэла с испанским акцентом.       — Давай только по-английски, чтоб все понимали, — мужчина сел за руль и завел авто.       — Вы кто такие?       — Друзья, — в один голос ответили незнакомцы и предложили присесть.       — Это, кстати, Мэтт. А это Импала!       — Пакет откроешь на месте, хорошо? Можешь и сейчас, но лучше на месте.       Габи кивнула.       Мужчина выжал газ, Импала тронулась.