Во власти демона

      Я почти забыла, как впечатляюще выглядит Бункер изнутри. Скромный вход, крутая лестница, на которой мы чуть не свернули себе шею, стараясь аккуратненько снести бездыханную тушку Дина вниз, бессильно свисающую с плеча Сэма. Задача сложная, особенно если учесть, что правая рука Винчестера почти не слушалась его.       За рулем в этот раз сидела я — с одной рукой вести машину практически невозможно. Когда-то я уже вела Детку. Мы, помнится, пересеклись с Джоном в Иллинойсе лет двадцать назад. Дело о полтергейсте. Джону тогда перебило запястье упавшей с потолка люстрой, и я помогла — отогнала «Импалу» к Сингеру. Помнится, Джон весьма колко шутил всю дорогу, а я хохотала так, что пару раз чуть не врезалась в придорожные столбы.       Еще тогда вороная красотка покорила мое сердце. Ее мурлыканье завораживало, вызывая дрожь, волной бегущую вдоль позвоночника. Слишком мягкий ход, слишком послушная рулю. Она напоминала скачущую по прериям лошадь, она была в своей стихии. Да, я искренне наслаждалась поездкой, почти не прислушиваясь к шипящим ругательствам демона на заднем сидении. Сэм же просто прикипел взглядом к зеркалу заднего вида, неотрывно наблюдая за равнодушным лицом нечисти. Лицом брата.       Мы упаковали Дина в наручники и запихнули на заднее сиденье. И уехали, оставив Кастиэля на попечение неизвестной мне темноволосой женщины, в которой я без усилий опознала ангела. Она неодобрительно посмотрела на меня со смесью презрения и страха, но Кас что-то шепнул ей на ухо, и она покорно опустила глаза, словно признав за мной право на жизнь. Вот уж спасибо!       Они ушли вдвоем: преданно глядящая на Кастиэля женщина, и наш ангел, сломленный непомерным усилием. Они унесли Клинок — опасно было оставлять его в доступной близости от Дина. Правильное решение, очень правильное! Мое мнение: нужно как-то вообще уничтожить ослиную челюсть. На всякий случай…       Кас был плох, очень и очень плох, его словно что-то сжигало изнутри, разъедало хлипкую плоть вместилища. Казалось, еще секунда, и ничто не сможет удержать его здесь. Но он пришел на помощь, он выпустил этот свет, спасая нас. Чего бы ему это ни стоило. И это заслуживало уважения.       А мы остались втроем. Я, Сэм и демон. Он уже пришел в себя: смотрел на нас темными провалами глазниц. По спокойному лицу блуждала непонятная ухмылочка, в расслабленной позе не было угрозы. Но, Господи, как же он пугал! Мне лично стоило неимоверных усилий повернуться к нему спиной. Да и настороженность Сэма, его напряжение, бутылка со святой водой в руках и тот кастет с пентаграммами и надписями на енохианском не добавляли спокойствия.       Но я сумела справиться, и мы спокойно доехали до Бункера. Относительно спокойно: Дин начал что-то язвить, Сэм завелся, как ненормальный. Я как-то прозевала начало диалога, но две реплики в прямом смысле поразили меня. Мы как раз поворачивали, когда демон громко заявил:       — Это просто тачка, Сэм.       Младший Винчестер вскинулся на сиденье рядом со мной и повернулся с возмущенным видом. А в глазах удивление смешивалось с болью.       — Просто тачка? — Он уставился на дорогу, едва не фыркая от возмущения. — Ого! Да ты и вправду нечисть!       — Ты себе не представляешь, — с ехидной улыбкой подтвердил Дин, глядя на лохматый затылок взглядом, от которого у меня пальцы судорогой свело.       — Знаешь, Дин, я ведь видел, что произошло. — Сэм спокойно выдержал этот взгляд, эту улыбочку. Он говорил с братом, не замечая демона: — Ты мог убить Каса, ты мог перерезать горло Кэт. Но не стал. Ты проявил милосердие.       — Ты думаешь? Кастиэль умирает в мучениях, его благодать сжигает его. Когда кипение дойдет до предела, его просто разорвет на части. Милосердием было бы убить его, чтобы не мучился. А девчонка? — словно меня не было в машине, заявил демон. — Что касается нее, то так здорово было ее обломать. Такая крутая, такая сильная, вот прямо супер-героиня. Да она до смерти будет вспоминать, как мысленно прощалась с жизнью, когда я вломил ей по первое число. Поражение меньше, чем за полминуты — ох, как же ее это грызет! — демон упивался своей речью, каждым произнесенным словом. — И то, что я сделаю с тобой, Сэмми, трудно назвать милосердием.       Меня просто переклинило от этих слов, от этого угрожающего шепота, от предвкушения на лице нечисти. От убежденности в том, что это не пустые угрозы. Он не угрожал — он обещал.       А потом до меня дошло. Дошло, как успокоить Сэма, сквозь олимпийское спокойствие которого начал пробиваться страх. Я осторожно сжала его левую кисть, не отводя взгляда от дороги, и с улыбкой, которая не убедила даже меня, заявила:       — Это же демон, Сэм. Демоны всегда лгут!       — Я сказал ему то же самое в самолете, когда тот демон — помнишь, Сэмми? — сказал, что знает о его мертвой подружке, — Дин осторожно перегнулся через спинку переднего сиденья и ухмыльнулся издевательски. — И знаете что? Я тогда солгал.       Нож оказался в моей руке, словно сам по себе, я спокойно прижала лезвие к ровно пульсирующей вене на его шее. И улыбнулась.       — Ты мне никто. Я здесь сугубо ради гармонии и порядка во всем мире, — я не смотрела на его лицо, я следила за дорогой, — а ты здорово их подпортил. У меня рука не дрогнет, если что. Уловил?       Он действительно был крут — я всегда умела признавать это за противником. Потому что абсолютно спокойно придержал пальцем лезвие, когда отстранялся. И улыбался, искренне улыбался всю оставшуюся дорогу. Улыбкой настолько жуткой, что мне до чертиков захотелось выйти из машины, можно даже на ходу. Лишь бы оказаться как можно дальше от него.       Остаток пути прошел в молчании. Только перед дверью демона словно переключило в боевой режим: он пару раз приложил Сэма скованными руками, мне тоже досталось ногой по печени. Сэм, правда, быстро справился с взбесившимся существом, еще раз врезав ему тем странным кастетом. Дин обмяк, и мы таки сумели занести его внутрь.       И я в который раз поразилась инженерному и интеллектуальному гению создателей Бункера.       Подвал не изменился ни сколько за последние лет шестьдесят. Остался точно таким же: темным, мрачным и стерильно чистым. Спокойно можно операции проводить. Все та же выбитая на полу пентаграмма, все те же низкие своды. Он все так же прячет дверь за стеллажами кладовой, по-прежнему скрытый от глаз обитателей бункера. Его словно бы и нет в этом старом здании с толстыми стенами и бронебойной дверью.       Мы оттащили демона вниз. Усадили на стул, стоящий посреди пентаграммы, и я собственными руками — Сэм не мог даже пальцами пошевелить! — приковала его. Я безумно боялась напортачить. Боялась, что тварь очнется, и я не сумею с ним справиться. Боялась, что он как-то меня перехитрит. Впервые в жизни я боялась конкретного почти-человека. Наверное, мой страх останется со мной до конца моих дней.       Он не очнулся: черные глаза не смотрели, как я привязываю сильные запястья к подлокотникам. Не улыбался этой отвратительной ухмылкой, от которой дрожали коленки. Его не было здесь и сейчас, а было только крепкое тело на стуле, тело, которое мне необходимо было привязать, обездвижить. Черт побери, красивое тело…       Сэм молча стоял у двери, белый, как мел. Он придерживал травмированную руку, стараясь не делать лишних движений. Транспортировка немаленького старшего братца вниз плохо на нем сказалась — на рукаве проступила свежая кровь, пальцы посинели. Я, проверив все узлы еще раз, подошла к нему.       — Давай посмотрю. — Аккуратно, стараясь не причинить боли, прикоснулась к его плечу.       — Кажется, здорово задело. — Сэм не сопротивлялся, позволив увести его наверх. — Болит и не слушается.       — Перелом? — Я очень смутно помнила, где у хранителей лазарет, но с умным видом топала по коридору. — Надо бы к врачу…       — Сгоняю в ближайший госпиталь — мне нужна человеческая кровь. — Сэм остановился посреди коридора. — А куда ты идешь?       — Здесь когда-то был лазарет! — Я наугад ткнула пальцем на ближайшую дверь.       — Здесь моя комната, вообще-то, — Сэм улыбнулся, что на бледном лице выглядело жутковато. — Лазарет в другой стороне. Только там ничего нет. Все лекарства хранятся на кухне.       — Оригинально. — Я прошла мимо Сэма и двинулась на кухню. — Пошли. Где кухня я помню хорошо.       Я оказалась права — вернее, почти права. Перелома, к счастью, не было, но вывихнутое плечо и рваная рана, полная осколков стекла, выглядели не очень обнадеживающе.       — Как ты так? — выковыривая пинцетом очередную стеклянную крошку, поинтересовалась я.       — Столик случайно на траектории оказался, — сквозь зубы прошипел Сэм.       — Какой траектории?       — Моего полета в стену, — Винчестер страдальчески вздохнул. — Этот гад сильнее, чем кажется на первый взгляд.       — Он же демон! — Я вытащила последний кусок стекла и устало потерла поясницу. — Чего ты хотел?       — Чтобы мной не швыряли в стену? — Сэм попытался улыбнуться. — Ты плечо вправлять собираешься?       — Давай! — Я уперлась ладонью с сустав и сжала запястье. — На счет три? Раз!       Сэм зашипел, когда кость встала на место. В его глазах читалось все, что он думает обо мне и моих способностях хирурга. Не самое лестное мнение, зато правдивое.       — Зато рукой можешь пошевелить! — прокомментировала я этот взгляд и зарылась в холодильник в поисках виски. — Черт, устала я… Ты будешь? — Я помахала раздобытым трофеем.       — Мне за руль, — отрицательно покачал головой Винчестер. — Поеду за кровью. А ты отдохни, можешь пока в моей комнате устроиться. Потом поищем что-то более подходяще.       — Предлагаешь остаться здесь надолго? — Меня не особо смущала перспектива надраться в одиночестве, поэтому я щедро плеснула янтарную жидкость в стакан. — А знаешь, я не против. Здесь была отличная библиотека, в которую меня не пустили в свое время.       — Так странно сидеть здесь с человеком, который видел это место во времена расцвета, — Сэм как-то странно улыбнулся, надевая рубашку. — Как оно было тогда? Проще?       — Проще, — согласилась я. — И безопаснее. Да, монстров и тогда хватало, но мы всегда побеждали. Нас было больше, и мы были заодно. Сейчас у нас больше возможностей: техника, интернет. Но тогда мы были кастой; мы знали, что за нами стоят другие охотники. Я помню, как здорово было встречать своих на охоте, как это — быть частью этого мира. Мы гордились тем, что мы делаем. — Я уселась на стол, стараясь не смотреть на Сэма. — Ты даже не представляешь, что это такое — охота отрядом в два десятка ружей. Какое чувство — триумф, когда делишь его на всех. Мы были силой, Сэм, реальной силой. И нас боялись.       — А сейчас мы в изоляции, — грустно подтвердил он. — И мы — одни против целого мира.       — Увы…       — Поэтому мы не имеем права терять тех, кого можем спасти. — Сэм тоже избегал моего взгляда. — Мы должны сделать все, что в наших силах.       — Да, должны. Езжай в больницу, я присмотрю за ним. — Я спрыгнула со стола, чтобы проводить его. — И купи по дороге бандаж — тебе надо поберечь плечо.       Сэм вернулся ближе к вечеру. С контейнером, полным донорской крови. И целой кучей шприцов. Я с интересом рассматривала все это богатство, пока Винчестер готовился к ритуалу исцеления.       — Это сработает? — Я помахала пластиковым пакетом темно бордового цвета. — Что это за ритуал такой?       — Исцеление демона. — Сэм был собран, спокоен и хладнокровен. — Хранители придумали. Ты не знала о таком?       — Я с ними встречалась пару раз, и мы не особо любезничали, знаешь ли. — Я не знала, как напроситься присутствовать при исцелении. — Они ничего не рассказывали, только хвастались своим превосходством. Сборище снобов… Так как оно работает?       — Демон в прошлом — человек. Любой демон. Грубо говоря, это такие специальные призраки, с особыми возможностями, но призраки. Так вот, можно вернуть им человеческую сущность, если вливать в них кровь и читать определенные молитвы. И да, это работает.       — Подожди, а как же тогда человек, которого захватил демон? — меня действительно интересовал этот момент. — Ведь человеком становится демон, который управляет телом. Он уже не может покинуть его.       — Не может, — подтвердил мою догадку Сэм. — Законный хозяин тела умирает, скорее всего. Но с Дином гораздо проще: он ведь не захватывал тело, оно — его собственное, поэтому меня сейчас на самом деле мало волнует вопрос, что бывает с захваченным демоном человеком.       — Это сложно? — спросила я, никак не комментируя услышанное.       — Это очень сложно. — Сэм повернулся ко мне и спросил прямо: — Ты хочешь пойти со мной туда? Если да, то можешь просто попросить, я не откажу.       — А можно? — Меня слегка потряхивало, но я на самом деле боялась отпускать его в подвал одного.       — Можно.       И мы пошли вдвоем…       Он сидел на стуле, глядя на нас холодным взглядом, безмолвный, опасно расслабленный и чертовски злой. Слегка выгнул бровь, когда увидел контейнер в руке Сэма, ухмыльнулся, поймав мой взгляд.       — Да ну? — только и сказал он, когда Сэм поставил контейнер на столик у самой границы пентаграммы.       — Если тебя утешит, — саркастически улыбнулся Сэм, — я взял твою группу крови.       Словесный поединок начался, и я просто молча наблюдала за тем, как демон пытался вести свою игру. Прислонилась плечом к стене, готовая в любую минуту вмешаться — перевести прицел на себя, чтобы Сэм не чувствовал себя одиноким в этой битве. Но и встревать раньше времени я не собиралась, просто наблюдая за тем, как разворачивается это противостояние.       — Сэм, ты думаешь, что помогаешь мне, — Дин с опаской наблюдал за приготовлениями к ритуалу, игнорируя мое присутствие, — но тебе не приходило в голову, что я этого не хочу?       «Странная реакция», — подумала я. Демон пытается взывать к братским чувствам, надеется на что-то? Видимо, это все имеет смысл; видимо, Хранители действительно научились изменять природу этих существ.       — Оставь меня в покое — и я тебя напрягать не стану, — продолжал Дин. — Какое тебе дело?       — Какое дело? — Сэм повернулся к нему лицом. Демон, видимо, ждал этого, потому что тут же расплылся в ехидной улыбочке.       «Не поддавайся!» — хотелось крикнуть мне. Но не пришлось — Сэм сам понял, что его сбивают, провоцируют на диалог. Он плеснул святую воду на пол в круг демонской ловушки, читая заклятье на латыни. Незнакомое мне заклятье.       — Думаешь, я буду сидеть здесь, как Кроули, и ныть, пока ты меня обкалываешь? — шипел демон. — Да пошел ты!       Я едва не рухнула в обморок прямо рядом со стеночкой, которую подпирала. Кроули? Здесь? Его обкалывали? Так же, как сейчас будут обкалывать Дина? Вот это новости, куда там краденой благодати Каса!       А демон продолжал бесноваться, его голос эхом звенел под тяжелым потолком подвала.       — Мне это не нужно!       — Да, я уже догадался! — хмыкнул Сэм, даже не поворачиваясь к нему лицом.       — Ты ведь даже не уверен, что это сработает! — Лицо младшего из братьев исказила гримаса боли. — Знаешь, во мне — нечто большее, чем демоническая сущность…       — Метка Каина, — глухо ответил Сэм, решительно сжав в руке шприц с кровью, — я помню.       — Точно, — по губам Дина пробежалась легкая ухмылка.       Но на Сэма она не подействовала. Он подошел к самой границе ловушки с прямой спиной и расправленными плечами. Ему было сложно, ой, как сложно! Но он должен был сделать это сам.       — Готовься… — глухо произнес он.       — Сэмми, — голос Дина опустился до низкого приглушенного рыка, — я ведь ненавижу уколы…       И в этой фразе было столько угрозы, что я непроизвольно схватилась за нож. И тут меня осенило: Сэм должен войти туда, в ловушку, оказаться на его территории, чтобы влить в вены демона человеческую кровь. Переступить черту, отделяющую его от прямой угрозы во все еще зеленых глазах.       — А я ненавижу демонов, — заявил он и сделал шаг вперед.       Мне хотелось заорать во все горло: «Стой! Не смей!» — но было поздно, Сэм переступил выгравированную на полу линию.       Мрак разлился в глазах Дина спустя один удар сердца. Он зарычал, дернувшись в путах, пытаясь добраться до Сэма, вцепиться в его горло. Я бросилась вперед, подстегиваемая иррациональным ощущением того, что сейчас произойдет непоправимое. Мне казалось, что я вижу, как рассыпаются в пыль веревки, как тварь разрывает шею Винчестера зубами, но это был только мой страх. Полностью захвативший мое сознание.       Сэм знал, что он делает, и был готов к коварству существа с лицом и голосом своего брата. Шипение святой воды слилось с полным боли стоном демона. Он отвернулся, ослепленный едкой, для него, жидкостью, и в этот момент Сэм вогнал иголку в его руку.       И тут же отошел назад, оттирая меня спиной подальше от ловушки, не позволяя войти в этот круг.       — Слушай, шприцов у меня еще много! Ты мог бы облегчить себе страдания, — отступая под злобным взглядом демона, упрашивал Сэм.       Дин угрожающе подобрался, как кобра перед броском, словно позабыв, что он связан, что он — в ловушке. Яд пока не сказанных слов буквально капал с его языка, но что-то пошло не так. Или же именно так, как и должно быть.       Демон подавился своими собственными речами, задохнулся от боли, пытаясь вывернуться из пут. Его тело содрогалось и билось, исцеляясь, избавляясь от адской заразы. А мы с Сэмом беспомощно наблюдали за тем, как сквозь жуткую маску демона, сквозь его звериный рык, пробиваются черты Дина Винчестера, его голос, его взгляд.       Следующий час мы с Сэмом слушали уговоры, угрозы, даже мольбы твари, что засела у него в подкорке. О, этот демон был красноречив, его было сложно сбить с толку. Он играл на чувствах Сэма, на его совести, на его страхе. Не безуспешно — спустя полчаса я сама была готова отвязать его и отпустить. Но Сэм оказался куда более крепким орешком! Он видел границы между братом и тем, во что он превратился. И поколебать его уверенность не могло ничто.       Очередную дозу крови в руку Дина я пережила с закрытыми глазами. Наблюдать за тем, как человек внутри бьется о границы собственного сознания, пытаясь выбраться наружу, было больно. В том, что за маской бездушной твари скрывается именно человек, я уже не сомневалась — я слышала его голос и видела потрясение и ужас в его глазах. Он был там, и мы видели его, когда тварь корчилась от боли, пока кровь исцеляла душу. Но, главное, его видел Сэм.       — А вдруг ты сейчас убиваешь меня? — спросил Дин, когда волна боли от трансформации немного схлынула.       Вот тут я не выдержала: захлебнулась слезами и выбежала из подвала. Дольше оставаться там я просто не могла. Я остановилась на ступеньках, обессиленно стекла по стене и кусала собственные пальцы, чтобы не завыть в голос.       Я слышала голос Дина из подвала: он говорил, он очень много говорил. О том, что совершали они на охоте, о тех, кого не спасли, о тех, кем пожертвовали. Он говорил о том, что Сэм недалеко ушел от него самого, что Сэм — еще больший монстр. Он очень хорошо говорил. А потом закричал, когда иголка снова отправила в его тело антидот.       — Скажи мне, Сэмми, — прохрипел голос, дрожащий от боли. — Если не получится? Ты ведь понимаешь, что тебе придется сделать со мной? Духу-то хватит?!       Сэм выскочил следом за мной, с дрожащими руками и перекошенным лицом. Вцепился в меня, рывком подняв на ноги, и уткнулся лицом в мою макушку. Его колотило, так же, как и меня. Я чувствовала, как промокает его рубашка от моих слез.       — Не так все было, тогда было не так! — его голос был едва слышен, но я поняла, о чем он. — Что-то пошло не так!       — Что не так? — не пытаясь даже выбраться из кольца его рук, уточнила я.       — Почему ему больно? Ему не должно быть настолько больно! — Сэм потихоньку успокаивался, загоняя внезапный приступ паники поглубже. — Кроули совсем не страдал, его ломало, у него крыша ехала, но боли не было совершенно, понимаешь?       — Звони Кастиэлю. — Я не видела другого выхода. — Пускай едет сюда немедленно. Думаю, он может помочь.       — Ты его видела? Ему бы кто помог…       — По крайней мере, он знает больше, чем все Хранители, которые были, есть и будут. Он может помочь советом.       Я осторожно разжала пальцы, высвобождая мягкую фланель из захвата. Я даже не осознала, что намертво вцепилась в его рубашку, пока он не отстранился. Посмотрела в глаза, едва не утонув в том океане отчаяния, который заполнил их глубину. Сэм был надломлен, что еще одно потрясение, еще пять минут мучений его брата — и будет срыв.       — Звони! — Я вытащила из его кармана телефон, набрала номер Каса и протянула Сэму. — Звони! Сейчас! — Длинные гудки сменились усталым «Да, Сэм?». — Я сделаю кофе.       Мне нужно было уйти. Я знала, по крайней мере, подозревала, что именно скажет ангелу Сэм. И догадывалась, что тот ответит. И не хотела видеть, что эти слова сделают с Сэмом. Не могла. Поэтому я ушла. Делать кофе. Надолго.       Через пару минут на кухню прибежал Сэм, чуть более спокойный и гораздо более злой. Схватил чашку и убежал обратно. Кажется, звонок Касу имел свой результат. Сэм сумел взять себя в руки. Мне бы его выдержку.       Я точно знала, что не смогу туда войти. Не смогу спокойно наблюдать, как медленно умирает существо на стуле в центре пентаграммы. Мне было уже неважно, что это за существо, я просто не могла смотреть, как оно корчится от боли.       — Если не можешь — не иди туда, — предложил Сэм. — Я справлюсь сам. А ты отдохни и открой дверь — Кастиэль где-то на подъезде.       Так что я осталась в холле, вслушиваясь в молчание старого Бункера. Чтобы не сойти с ума, я взяла первую попавшуюся на глаза книгу, оказавшуюся дневником какого-то охотника, и погрузилась в чтение, изредка бросая взгляды на часы. Я ждала Каса.       Я едва успела прочесть с десяток страниц, как странный шум привлек мое внимание. Сначала подумала, что это спускается Кастиэль. Но звук шел снизу. Звук тяжелых уверенных шагов       И вслед за этим меня захлестнул страх. Не страх даже — первобытный ужас. Я скатилась с диванчика, на который улеглась, раньше, чем успела подумать о том, что неплохо бы где-нибудь спрятаться. Эта мысль возникла в моей голове в тот момент, когда я втискивалась в узкое пространство между стоящей за ним этажеркой и стеной, скорчившись в три погибели, чтобы спинка дивана прикрыла меня со стороны двери. Клинок в руках подрагивал, по спине тек липкий пот, а в ушах звенело от напряжения. В полированной поверхности больших напольных часов я видела отражение двери на нижний ярус. И я видела, как массивный силуэт в бордовой рубашке на несколько мгновений замер в дверном проеме, словно не зная, куда идти. А после медленно повернулся и плавно двинулся дальше по коридору, вглубь Бункера. Медленно и уверенно, как бывалый охотник. И звука его шагов я больше не слышала.       Прошло, наверное, минут пять, прежде чем я смогла нормально вздохнуть. А после, мысленно попросив у тех, кто может меня услышать, поскорее прислать сюда Каса, я решительно выползла из своего укрытия и отправилась следом — туда, куда ушел невесть как выбравшийся из ловушки Дин Винчестер.       Узкие коридоры встретили меня гнетущей тишиной, в которой таилась неприкрытая угроза. Вязкое безмолвие перетекало из одного прохода в другой, цепляясь за крутые повороты, свисало с ярких светильников, путалось в кирпичной кладке и глотало шелест моих шагов. Где-то там, за чередой одинаковых поворотов, скользил бесшумной тенью хищник, и мне очень, очень не хотелось стать его добычей. И, что хуже всего, я понятия не имела, где именно он охотился.       Грохот выбитой двери указал мне направление поиска. Я прижалась спиной к стене и осторожно выглянула из-за угла, как раз вовремя, чтобы заметить, как Дин плавно повернулся ко мне спиной и двинулся по коридору прочь, оставив от двери комнаты Сэма, вяло болтающейся на петлях, щербатые обломки. В расслабленно отведенной в сторону правой руке был зажат внушительный молоток. И он явно жаждал пустить его в ход.       Сэма не было видно — видимо, успел скрыться в коридорах. О возможности их более раннего пересечения на одной дорожке я старательно не думала. Слишком безнадежной была эта мысль. И слишком пугающей. Как и тишина вокруг.       Страх сковывал меня, путался вокруг негнущихся коленей, но выбора не было. Пришлось пересилить себя и быстро пробежать три метра до выбитой двери, чтобы удостовериться, что окровавленный труп Сэма не остывает на полу. Не остывал. Зато прямо на прикроватной тумбе чернел глянцевый прямоугольник телефона.       Решение возникло спонтанно. Я метнулась к кровати и быстро набрала номер Каса. Последний в списке исходящих. Иррациональность происходящего пугала: я звонила ангелу на мобильный телефон. И он ответил:       — Слушаю тебя, Сэм? — бесконечно уставшим голосом.       — Это Кэт, — быстро проговорила я свистящим шепотом. — Дин выбрался из ловушки. Пожалуйста, Кастиэль…       — Я буду. Я скоро буду, — мне казалось, что этот голос сейчас угаснет, — держитесь там.       И в следующую секунду погас свет.       Пространство вокруг залило кровавыми сполохами аварийных ламп. Странная уверенность, что вот прямо сейчас, секунды через три, здесь все взлетит на воздух, охватила меня, лишая остатков здравого смысла.       — Кас, погас свет… — прошептала я в трубку, вслушиваясь в шипение динамика.       — Они в техническом отделении, — глухо ответил мне ангел. — Не ходи туда. Я… мы скоро будем…       Но я не слушала, отшвырнув телефон на подушку. Я помнила, что в техническом отделении нет выхода: я помнила, потому что именно туда мы загоняли вендиго в мой первый приезд в этот Бункер. И мы поймали его именно там.       Свет снова сменил оттенок с кроваво-красного на холодный, безжалостно заливая коридоры ослепительными лучами. Я неслась мимо одинаковых поворотов, до ледяного пота вдоль позвоночника боясь не успеть. И я не успела. Увернуться от столкновения с Сэмом.       — Где он? — хрипло выдохнула я. — Где Дин?       — Там! — Сэм махнул здоровой рукой на запертую дверь с табличкой «Электрощитовая».       — Это все, на что ты способен? — заорал изнутри Дин.       — Выслушай меня! — Сэм прислонился к темному дереву створок, пытаясь докричаться до существа, запертого за ними. — Дин, мы почти закончили, слышишь? Я знаю, что ты где-то там внутри. Дай мне закончить лечение!       В ответ демон со всей силы ударил в дверь молотком, раз, другой, третий, покрывая гладкую поверхность паутиной трещин. Доски пружинили под ударами, стонали натужно, веером разлетались щепки. Я пятилась, оттаскивая Сэма следом, вглядываясь во все расширяющуюся брешь, ожидая увидеть в ней не только силуэт в бардовой рубашке, но и лицо демона.       — С чего ты взял, что мне это нужно? — методично выбивая доску за доской, спросил Дин. — Лично меня все устраивает!       И я его увидела. Искаженное гримасой сатанинского предвкушения, напряженное лицо воплощенной мучительной смерти, по которому блуждала дикая улыбка. И бросилась со всех ног прочь, раньше, чем подумала о возможности бегства.       Сэм не отставал, видимо, тоже оценив угрозу напряженной фигуры в проломе двери. А вслед нам неслось рычащее:       — Во мне еще осталось достаточно от демона, чтобы убить тебя без раздумий!       — Как он выбрался? — выдохнула я на бегу, когда Сэм рывком утащил меня за очередной безликий поворот.       — Переступил ловушку, — убегая по одному ему известному маршруту, сквозь зубы выдохнул тот. — Лечение действует.       — Метка? — я не тратила времени на долгие разговоры, понимая, что времени у нас в обрез. — Это она?       — Похоже на то. — Сэм выглянул из-за угла, высматривая нашего преследователя. — Тсс… — Мы влипли в стену, когда за поворотом, из которого мы выбежали, мелькнул силуэт. — Кажется, ушел. Давай потихоньку к выходу.       Я послушно повернулась — и едва успела присесть сама и утащить вниз Сэма. Над моей головой, выщербив из кирпичной стены фонтан острых осколков, пролетел тяжелый молоток, всего на пару дюймов разминувшись с моим лицом.       Он улыбался, он все еще улыбался, вблизи еще более пугающий, чем прежде. Я почти не чувствовала в нем Ада, только легкие отголоски чего-то темного и древнего. Но и человека в нем было бесконечно мало. Нечто среднее между демонами и людьми, новая генерация монстров. Неуловимые оттенки света и тени, переплетаясь, играли на его лице, превращая жуткую маску в почти живой портрет. Сейчас, в момент перед убийством, он был по-настоящему прекрасен. И в этой дьявольской красоте цвела смерть.       Выбора не было. Ни у меня, ни у него, ни, тем более, у Сэма. Его рука сделала этот выбор за нас. И я отодвинула младшего Винчестера, преградив путь к нему старшему. Клинок всегда был со мной. Как и надежда. Что Кастиэль все же успеет вовремя.       Дин заинтересованно наклонил голову, рассматривая меня как свой трофей. Ухмылка на его губах слегка изменилась, став более чувственной, в болотной зелени глаз загорелись огоньки, и мои колени стали ватными, а дыхание сбилось вместе с пульсом. Винчестер перебросил молоток в другую руку и обрушил на меня тяжелый, без замаха, удар, который я с трудом блокировала, потерявшись в собственном восприятии реальности. Этот полудемон только что наградил меня самым голодным, самым сексуально-напряженным взглядом за все мои сто тридцать восемь лет жизни, и даже не заметил этого, тут же попытавшись проломить мне череп.       Коридор был узким и тесным, и я не могла маневрировать, чтобы увернуться от его выпадов. Приходилось идти на близкий контакт, блокировать его собственным телом, и молиться, чтобы Сэм не стал вмешиваться.       Я, конечно, могла быстро прекратить этот поединок, просто перерезав Дину горло. Или всадив клинок под ребра. Или куда-нибудь еще, просто поднырнув ему под руку и оказавшись за границей его блока. Но он не должен был пострадать: слова Сэма недвусмысленно говорили о том, что лечение действует, и шанс вернуть Дина все еще есть. Поэтому клинок мне нужен был для психологической поддержки. Ну, и рукоятью бить, конечно, вместо кастета.       В какой-то момент ему удалось отшвырнуть меня в сторону, от души приложив меня о стену. Кинжал выпал из моей руки, а Дин пинком отправил его в свободное скольжение по коридору. Сам же он, фыркнув, направился к Сэму, который — вот же бестолочь! — так и стоял в отдалении, сжимая охотничий нож с коротким лезвием.       — Не надо, Дин! — он все еще пытался достучаться до своего брата. — Ты не оставляешь мне выбора!       — Как же тебе сейчас хреново! — Дин хохотнул, неторопливо приближаясь к своей жертве. — У тебя и правда нет выбора!       Мне бесконечно, до чертиков хотелось просто тихонько полежать под стеночкой, пока они там разбираются. Вот просто полежать, неподвижно, чтобы ушибленные руки-ноги и ребра не жаловались на каждую попытку пошевелиться. Но обстоятельства не спрашивали моего согласия на участие в этом представлении, и мне пришлось встать. Не особо изящно, опираясь о холодные кирпичи.       — Да ладно? — Дин обернулся на мои сдавленные проклятия, и удивленно развел руками. — Тебе мало, девочка?       — Я тебе не «девочка», сынок! — рыкнула я, принуждая себя стоять прямо. — А ну-ка, сюда подойди!       Кажется, он ошалел от такой наглости. Кажется, ему нестерпимо захотелось перерезать мне глотку. Или проломить мне голову — теперь уже наверняка. Потому что двинулся он в мою сторону отнюдь не с намерением вежливо подать мне руку помощи.       — Дин, нет, не надо! — крикнул за его спиной Сэм, но было, пожалуй, слишком поздно.       Хищник уже почуял кровь, и остановить его было невозможно. Он видел, что я безоружна, и знал, что во многом уступаю ему. В силе, выносливости, в весе. Но не знал, что опыта-то у меня было намного больше. И что я тупо тяну время…       Правая рука с молотком взмыла вверх, а я, плюнув на боль в отбитой о кирпичи спине, всем весом врезалась в его грудь. Это почти не возымело должного эффекта — он не пошатнулся даже, только немного отступил. Но, по крайней мере, молоток в ближайшие пару секунд был мне не страшен. И я использовала эти секунды по максимуму.       Три коротких апперкота в солнечное сплетение выбили воздух из легких Дина. Он задохнулся, сгибаясь пополам. И тут же получил еще один сильный удар правой рукой снизу в челюсть. В каждый удар я вкладывала всю силу, заставляя противника пятиться, отступать под моим натиском. Но не это было моей целью: я хотела вырвать молоток из его руки. И мне это удалось. Одновременно с последним ударом, я перехватила длинную ручку инструмента и резко вывернула внутрь, почти вывихнув Дину большой палец.       Триумф мой был недолгим — следующий мой выпад встретил мощный кросс в челюсть. В глазах потемнело, но я успела отбросить молоток, швырнув его изо всех сил куда-то за поворот. Рот наполнился металлическим привкусом, в ушах бил набат. Как сквозь толщу воды я почувствовала захват сильной ладони на своем горле. Пол уплыл куда-то вниз, воздуха катастрофически не хватало. За яркими сполохами перед глазами я видела искаженное гримасой красивое лицо Дина, разгорающееся пламя в глубине его зрачков, оскал, крививший чувственные губы. Хищник добрался до горла своей жертвы, смакуя момент торжества, его клыки готовы были впиться в живую плоть…       Под спиной крошились кирпичи, ледяная поверхность холодила кожу. Он удерживал меня на вытянутой руке, прижимая крепким телом к стене, и оно казалось невыносимо горячим даже через слои одежды, как будто под его кожей полыхал адский огонь. Ему было достаточно просто сместить пальцы, чтобы с влажным хрустом сломались позвонки. Но он медлил. Почему-то он медлил.       А потом пол резко подпрыгнул вверх, живительный кислород одуряющей волной ворвался в легкие. Я зашлась рвущим внутренности кашлем, пытаясь сквозь слезы, ручьями льющимися из глаз, рассмотреть происходящее. Со своего ракурса я видела только ноги — ноги Дина и Сэма, находящиеся в опасной близости друг от друга. Я подняла взгляд повыше, и едва не закричала. Закричала бы, если бы мне хватило силы сделать вдох.       Сэм держал нож у горла Дина. И напряжение в его руке говорило так же красноречиво, как и его взгляд — он был готов завершить остановленное движение. Но почему-то медлил.       А потом меня накрыло теплом, словно кто-то набросил на плечи тяжелое уютное одеяло. Удушье прошло мгновенно, поток слез иссяк, даже боль во всем теле словно отступила. Я больше не была одна — рядом был кто-то из крылатых. И не один.       В поле зрения появились полы бежевого плаща, угольно-черные брюки и пара классических туфель. Я проводила взглядом медленно и бесшумно ступающего Кастиэля, заметив, как Сэм опустил нож.       — Все кончено, Дин, — спокойно произнес ангел, крепко сжимая руки на плечах Винчестера.       Это было мало похоже на захват, скорее на объятие. Но, когда демон в его руках забился, пытаясь вырваться, завыл безнадежно, это объятие оказалось крепче тисков. Кастиэль удерживал его, пока из человеческого горла рвался рев легиона демонов Ада.       А потом Дин обмяк — повис на поддерживающих его руках. А меня подняли с пола неожиданно сильные руки. Та темноволосая девушка-ангел, которую я видела вчера вместе к Касом, тоже была здесь. Теперь я не видела неодобрения в ее взгляде — только сочувствие. Ее прикосновение несло успокоение и умиротворение, оно было бережным и осторожным. Полным сочувствия. Она смущенно улыбнулась, помогая мне устоять на ногах, и я поняла, что именно ее присутствие облегчило боль от ударов.       — Ханна, помоги… — прошептал Кастиэль, тяжело дыша.       Ханна оставила меня, тут же поспешив к Касу. Я проследила взглядом за ней, и с трудом подавила усмешку. Конечно, поводов для смеха не было: вконец измученный Кастиэль обессиленно прислонился к стене, почти сливаясь с ней цветом лица. Бессознательный Дин опять висел на плече у брата — дежавю, не иначе! Девушка, стараясь держаться подальше от Винчестеров, заботливо ухаживала за ангелом. И именно это вызвало нечто, отдаленно напоминающее веселье. Слишком по-человечески выглядели ее действия.       Я молча подхватила Дина с другой стороны, отметив, что не испытываю даже тени злости, находясь рядом с тем, кто чуть было не убил меня. Только непонятное глупое сочувствие. Решив разобраться с этим попозже, я, на пару с Сэмом, потащила его вниз — нам необходимо было закончить начатое и вернуть уже Дина в мир людей, вытравив демонскую заразу из его крови.

1894 год, плато Льяно-Эстакадо*, штат Техас       Пыльная песчаная равнина убегала под колеса фургонов в неспешном темпе ровного шага усталых мулов. Белые полотняные крыши повозок мерно раскачивались в такт, отсвечивая под палящими лучами полуденного солнца. Караван, издалека напоминающий вытянувшуюся на солнцепеке змею, неспешно петлял между колючих кустарников. Размеренно скрипели колеса, тихо пофыркивали лошади. Изредка раздавался свист хлыста — это погонщик подгонял упряжку мулов, сонно шагавших которую милю подряд.       Они шли к берегам реки Пекос, эти сотни людей, уставших прозябать в нищете на побережье Мексиканского залива. Они искали лучшей жизни на вольных, никем более не занятых равнинах, где в окно можно увидеть отроги Скалистых гор. Где, в суровом краю ветров, выживают только самые стойкие и сильные духом.       Они шли вперед в погоне за призрачной мечтой. А нашли только пески. И пыль. И палящее солнце над головой.       И нечто пугающее, что бродило ночами по этой пустынной равнине.       Катарина откинула на спину тяжелую косу, и снова подхлестнула мулов, завистливо посмотрев на Эллейну, уверенно восседающую в седле. Катарине хотелось бы самой запрыгнуть в седло, пришпорить коня и промчаться по этой равнине, обгоняя ветер. Но сейчас была ее очередь вести фургон, и ее серый в «яблоках» мерин бодро трусил следом, привязанный к фургону.       Девушка стерла со лба пот, в который раз поразившись, как быстро она привыкла к этой кочевой жизни. Казалось, всего год назад она и помыслить не могла, что будет так спокойно обходиться без горничной, без мягких перин, без ежевечерних чаепитий на террасе, без персиков и нарядных платьев. Что она будет счастливой, сидя на облучке фургона, в простой хлопковой блузке и полотняной юбке, присыпанной пылью бесконечных дорог, самостоятельно управляя четверкой мулов. И что так сладко спится на свежем воздухе, на простом одеяле под светом миллионов звезд!       Она улыбнулась, глядя, как мать ловко держится в седле, устремляясь вперед, обгоняя караван. Видимо, именно ее Курт отправил на разведку, здраво рассудив, что легкая бесстрашная Эллейна верхом на свежей лошади скорее ускачет от опасности, попадись она на ее пути, чем кто-либо из отряда. Консерватизмом в отношении женщин Курт Браун, проводник их отряда, не страдал, признавая за слабым полом силу, неподвластную многим мужчинам.       Им приходилось осторожничать — Курт не желал больше потерь в его караване. Их и так было слишком много. Да, переход через равнины никогда не был безопасным. Индейцы, ураганы, бандиты на дорогах. Стаи диких зверей, жара, отсутствие воды, болезни забирали нескольких из числа путников. Так было всегда — так будет и впредь. Десяток погибших никогда не брался в расчет.       Но в этот раз все было по-другому. Едва они ступили на плато, как смерти последовали одна за другой. Странные, неестественные смерти. Кто-то охотился на караван, отбирая еженощно двоих-троих, а то и пятерых путников. Их трупы находили потом неподалеку, обескровленные, покрытые следами чьих-то клыков. А то и вовсе не находили.       Курт беспокоился. Он выставил охрану, запретил выходить за границы лагеря. Отголоски войны, которую он прошел, еще звучали в его сердце. Он знал, как обезопасить себя и своих людей, но его знаний оказалось недостаточно. Прошлой ночью один их трупов оставили посреди площадки из сдвинутых в круг фургонов. И никаких следов вокруг.       Паника царила в отряде. Паника столь всеобъемлющая, что наступления этой ночи ожидали с первобытным ужасом. И готовиться к ней начали заранее.       Курт вел их к какому-то одному ему известному месту, где поверхность плато вздыбливалась, поднимаясь почти отвесно на десяток футов. По его словам, там можно было разбить лагерь, не опасаясь нападения с тыла. И рядом, если память ему не изменяла, а солнце не иссушило его, находилось небольшое озерцо с чистой водой, которую можно было запасти впрок. Туда и направлялся караван, надеясь хоть там пережить спокойно ночь.       Катарина не верила в такую возможность. Слишком хорошо он запомнила слова матери: «Если ангелы существуют, милая, то неизвестно, какие еще монстры таятся во тьме». Она уже знала, кто она и что это означает. Приняла это, но не смирилась. Смириться с таким положением вещей было сложно. И иногда она взывала к Небесам, не надеясь, впрочем, на ответ, и не вдаваясь в конкретику, желая знать лишь одно: «Почему?».       Небеса молчали, что не могло не радовать.       Катарина вглядывалась вдаль, надеясь увидеть возвращение матери раньше остальных. И ей удалось это — легкий силуэт вынырнул из дрожащего от жары марева в паре миль от их фургона. Гнедой мустанг, которого Эллейна выменяла у одного ковбоя еще в Оклахоме, шел ровно и спокойно, послушный воле своей всадницы. Она остановилась на несколько минут рядом с их проводником, а после устремилась к дочери.       — Нашла! — радостно улыбнулась Эллейна, натягивая повод, приноравливая шаг мустанга к неспешному движению фургона. — Черт возьми, этот метис не соврал! Есть и отвесная стена, и озеро в десяти ярдах от нее. Одно плохо: от стены озеро не видно. Хотя это и к лучшему — искупаемся! — подумав, весело добавила она.       — Если успеем дотемна, — хмуро пробормотала Катарина, здраво рассудив, что Курт не отпустит женщин в темноту ночи даже ради купания в озере.       — Да уж, может и такое быть, — со вздохом согласилась Эллейна. — Тогда искупаемся рано утром.       Пессимизм Катарины оказался прав: к месту стоянки караван подошел на час раньше захода солнца. Пока они дружно устанавливали под стеной широким двойным полукольцом фургоны, пока загоняли скот в пространство между фургонами, солнце успело спрятаться за горизонт. Небо окрасилось в малиновые оттенки, предвещающие ветреный день; душный сумрак опустился на плато.       Катарина, оглянувшись по сторонам, быстро проскользнула между фургонами, пряча под юбкой свернутое полотенце. В ее кармане лежал заряженный револьвер, а к голени был пристегнут ангельский клинок, отобранный у Иешуа в ту памятную ночь. Она совершенно не боялась — темнота еще не окутала равнину, в ее руках было оружие, и, главное, она не собиралась задерживаться у озера. Только пара минут в воде! Что плохого может случиться за пару минут?       Тем более, что у озера сидели две девушки, а значит, она не будет одна. Они наверняка согласятся подождать ее. Стоит только спросить.       — Доброго вечера, дамы! — весело поздоровалась с ними Катарина, не доходя пары метров до берега. — Вижу, не я одна мучаюсь от жары!       Они обернулись, даже не вздрогнув. Совершенно одинаковые, словно зеркальные отражения друг друга. Но в караване не было близнецов…       Катарина медленно пятилась под неподвижными взглядами холодных серых глаз, которые рассматривали ее с искренним интересом. С каким она сама рассматривает кролика, только что снятого с вертела. Она быстро засунула руку в карман, сжав мгновенно вспотевшей ладонью рукоятку револьвера, все еще не решаясь вытащить оружие.       А потом позади нее хрустнула ветка. Катарина резко обернулась, встретившись взглядом с полубезумными глазами незнакомого ей мужчины. Он был высок, его темные волосы спадали на лицо тяжелыми прядями. На бледном лице темнели провалы глазниц, из которых полыхали огнем мертвенно-голубые глаза. От него веяло неприкрытой угрозой, безумием и смертью.       — Кто вы? — стараясь, чтобы ее голос не дрожал, спросила Катарина.       — Позвольте отрекомендоваться, юная леди, — его голос был похож на шипение потревоженной кобры. — Меня зовут Лютер…       Сильный удар по голове швырнул девушку на землю, к ногам Лютера. Последнее, что она запомнила, погружаясь в темноту, — это улыбку мужчины. Улыбку, которая обнажила два ряда острых зубов.       Ее вернула боль.       Боль и громкий смех. Кто-то хохотал, наблюдая, как она медленно, по капле, приходит в сознание. Как ее глаза, мутные после удара по голове, пытаются сфокусироваться на источнике звука. Как она вяло пробует повернуться, не понимая еще, что ее кисти крепко стянуты веревками и подняты над головой. Слушая ее стон, вырванный из горла ноющей болью в затылке и в вывернутых плечах.       — Посмотрите, кто пожаловал к нам на ужин! — хрипло прокаркал чей-то низкий голос, за которым последовал новый взрыв хохота. — Лютер, эй, Лютер! Уверен, что не стоит ее оставлять?       — Ты видел ее нож? — Шипящий змеиный голос окончательно вернул Катарине сознание, и она вдруг осознала, что висит на собственных руках, привязанных к ветке дуба. Вокруг нее собрались несколько человек, среди которых были и близнецы, которых она видела у озера, и темноволосый ковбой по имени Лютер.       — Ну и что? Она не похожа на охотницу…       — Нет, мы не станем рисковать! — твердо заявил Лютер, подходя к Катарине поближе. — Мне не нужны неприятности. Даже ради такого смазливого личика.       — Не отпустите меня — неприятностей вам не миновать, — Катарина надеялась, что ее голос звучит достаточно уверенно. — Ты же умнее их всех, ты узнал кинжал. Верно, Лютер? — Ей было бесконечно страшно, но выбора не было. И она продолжила блефовать. — Ты знаешь, кому принадлежат такие кинжалы?       Он улыбнулся, продолжая рассматривать девушку тяжелым немигающим взглядом, не отвечая на ее вопрос.       — Знаешь, — улыбнулась Катарина.       — А ты знаешь, кто я? — Он подошел вплотную, кончиками пальцев приподняв ее подбородок вверх. — Ты знаешь, что тебя ждет?       С этими словами он наклонился к ее лицу, словно собираясь поцеловать. Его губы разомкнулись, соприкоснувшись с ее губами, и Катарина почувствовала, как тонкую кожу прокалывают острые клыки, как горячий язык слизывает алые капли выступившей крови.       — Сладкая, — выдохнул в приоткрытый в безмолвном крике рот Лютер, сжимая ее талию. — Всегда хотел узнать, какой вкус у ангела… Пейте, дети мои! — воскликнул он, патетически раскинув руки, словно желая обнять сразу всех. — Сегодня у нас — небывалый пир!       Все сразу они ринулись вперед, послушные воле своего предводителя. Катарина обреченно закрыла глаза, не желая видеть, как смерть несется к ней с искаженным жаждой лицом. И раздавшийся вдруг крик она восприняла, как свой собственный.       Но кричала не она. Кричала одна из близнецов, глядя на обезглавленное тело своей сестры. Кричала страшно, глядя безумными глазами на Лютера.       Он завыл, словно раненый зверь, глядя на то, как его клан падает наземь с отрубленными головами. А после, коротко выругавшись, сбежал во тьму, подальше от мелькающих лезвий и неуловимых теней.       Все произошло в считанные секунды. Из темноты, переступая через обезглавленные трупы, вышли трое мужчин. Их руки были обагрены кровью, на лезвиях их мачете засыхали багровые брызги. Один из них, самый старший из всех, почти старик, подошел к Катарине, внимательно вглядываясь в ее лицо.       — Скажи мне, девочка, скажи, что у тебя на губах — только твоя кровь! — рассматривая следы от укусов, попросил он. — Скажи, что не пила его кровь!       — Нет. — Катарина не совсем понимала, к чему этот разговор. — Нет, кровь — моя.       — Ты уверена? — К ним подошел молодой мужчина, скорее даже — юноша, немного старше Катарины.       Он был высок — выше шести футов росту, широк в плечах и очень строен. В серебристом свете полнолуния его лицо казалось нарисованным резкими штрихами художника, кошачьи глаза — темными провалами, а волосы, волной стекающие на воротник плаща, — почти черными. Его руки были обагрены кровью, темные брызги покрывали лицо и шею. Он стер их рукавом, старательно избегая попадания на губы, и осторожно приподнял пальцами лицо Катарины, так же, как и старик, рассматривая оставленные Лютером укусы.       — Она не лжет, отец, — мягким грудным голосом произнес он, обращаясь к старику. — Кровь чистая. Если и хотели обратить, то просто не успели.       — Он отдал меня им, — глотая слезы, прошептала Катарина, — Он сказал, что не оставит меня.       — Ясно! — Старик уверенным движением срезал веревку, которая удерживала девушку. — Кассиус, помоги ребенку.       Юноша подхватил оседающую на землю девушку, не позволив ей упасть. Ловко распутал узлы на ее запястьях, удивительным образом сумев не причинить ни капли дискомфорта. Вблизи его лицо было еще краше — совершенство линий и форм. И, вместе с тем, мужественнее, решительнее, чем могло бы быть лицо очень красивого молодого человека, чья недолгая еще жизнь протекала в спокойствии и безопасности. Суровые просторы и вольный ветер запада оставили на нем свой отпечаток, выточив из мальчика мужчину.       Катарина потрясенно смотрела на него, мысленно повторяя его имя. «Кассиус», — певучее сочетание звуков, мелодичное, даже произнесенное хрипловатым каркающим голосом старика, которого юноша назвал отцом.       — Вы в порядке, мэм? — Кассиус обеспокоенно посмотрел ей в глаза, все еще поддерживая под локоть. — Они напугали вас?       — Кто это был? — не ответив на его вопрос, в свою очередь спросила Катарина. — Кто они?       — Это — долгая история, — стаскивая обезглавленные тела, отозвался третий мужчина, доселе не приближавшийся к Катарине. — И вам, дорогуша, лучше забыть о том, что вы были ее участницей.       — Он прав. — Кассиус отвел девушку в сторону. — Постарайтесь забыть сегодняшнюю ночь, как страшный сон. Вы живы — это самое главное.       — А если эти — не последние? — Катарину все еще сотрясала дрожь от пережитого, но она должна была знать правду. — Я выдержу правду, какой бы она не была, так что не беспокойтесь, мистер?..       — Кэмпбелл, Кассиус Кэмпбелл к вашим услугам. — Он подобрал с земли свою слетевшую во время резни шляпу, надел ее и церемонно приподнял поля двумя пальцами. — Мэм?       — Катарина Дювар, очень приятно познакомиться. — Она сделала легкий книксен и тут же расхохоталась, чувствуя, как вместе со смехом из глубины естества поднимаются горькие слезы. — Боже, какая глупость! Меня чуть не растерзали неведомые монстры, которым вы отрубили головы, а мы расшаркиваемся, как на балу у губернатора!       Кассиус усмехнулся, тая улыбку в уголках тонких губ.       — Это были вампиры, мэм, — очень тихо прошептал он. — Это было целое гнездо вампиров.       — Но… он укусил меня! — едва сдержав крик, выдохнула Катарина. — Теперь я тоже?..       — Нет! Это — сказки. Вы должны выпить кровь вампира, чтобы обратиться. Но и тогда есть шанс все изменить. Есть одно зелье, которое может вылечить от вампиризма. Правда, сработает оно только в одном случае — если новообращенный еще не попробовал человеческую кровь.       Катарина сама удивилась тому, что так спокойно восприняла услышанное. Она сама догадывалась, кем были напавшие на нее существа, и слова Кассиуса Кэмпбелла только подтвердили ее подозрения. Она только кивнула, показав тем самым, что приняла и поняла услышанное.       — Вы же понимаете, что никто не должен знать правду, — настороженно всматриваясь в ее лицо, заметил Кассиус. — Людям не стоит знать, что темнота скрывает настоящих монстров — они лишь будут бояться собственной тени, не способные ничем помочь в этой войне со злом.       — Конечно, я понимаю! — Катарина смотрела, как медленно разгорается погребальный костер для павшего гнезда вампиров. — Я никому не скажу, можете положиться на мое слово.       Когда утром Кассиус привез ее к лагерю, Катарина стойко выдержала допрос Курта, так и не рассказав о том, что на их караван нападали вампиры. Более того, она соврала, придумав сказочку о том, что неизвестные бандиты выкрали ее, но какой-то траппер* спас ее и отвез обратно. Она даже разрыдалась, в красках расписав, как всю ночь пролежала связанная под кустом акации, пока трое бандитов пили дешевый мескаль* и сквернословили.       И только матери она рассказала правду. Эллейна поклялась молчать о том, что узнала. И сдержала слово, ни разу не упомянув имя Кассиуса Кэмпбелла. И, даже когда он снова появился на их жизненному пути, мадам Дювар сделал вид, что впервые услышала о нем.