***
Стекло холодило разгоряченную кожу. За окном ночь тонула в свете звезд, пугающе ярких, по-осеннему низких и теплых. Безлунное небо убегало в глубокий космос: колдовской фиолетовый растянулся от горизонта до горизонта, нависая над крошечными ничтожными нами, потерявшимися в слишком сложных для нас проблемах. Далекий еще рассвет золотил край неба на востоке обещанием грядущего дня. Эта ночь была слишком прекрасной и слишком короткой для сна. Я прижалась лбом к запотевшему стеклу, глядя, как исчезают за поворотом яркие огни задних фонарей Импалы. Четыре красные точки уносились прочь, скользили над асфальтом призрачными огоньками, уводящими незадачливых путников к скорой гибели. Окна моего номера выходили на подъездную дорогу, по которой убегала, утробно урча, вороная красотка. Я провожала ее взглядом, зябко кутаясь в огромный махровый халат, а в груди отчаянно колотилось сердце, предчувствуя беду. — Как романтично, моя дорогая леди Дювар, — промурлыкал за моей спиной Кроули. — Прекрасная дама печальным взором провожает своего рыцаря на белом коне… В смысле, на черной антилопе. — Прекрати паясничать, Кроули, — миролюбиво произнесла я, отворачиваясь от чернеющего незанавешенного окна. — Присаживайся. — Я махнула рукой на кресло в углу. — Не бойся — пентаграмм не рисовала. Мы же, вроде, в одной упряжке. — Вы не удивлены, леди Дювар, — мимоходом заметил демон, усаживаясь в предложенное кресло. — Я ждала тебя. — Я кивнула, садясь напротив. — И давай договоримся сразу: меня зовут Кэт. Не Катарина, не Кэтрин, не мисс Стоун, не мисс Денвер, и, уж тем более, не леди Дювар — титул давно перешел моему троюродному внуку. Ты называешь меня по имени, а я тебя — этой идиотской собачьей кличкой, которую ты себе придумал, и даже не заикаюсь про Удачливого Гнома. Идет? — Слету сделки? — Кроули с уважением посмотрел мне в глаза, немного наклонившись вперед. — Договорились. Больше не упоминаю о нашем давнем знакомстве, — он понимающе улыбнулся, — Кэт. Я криво ухмыльнулась и плавно поднялась на ноги. Молча вытащила из крохотного холодильника бутылку виски, прихватила два простых стакана с тумбочки и вернулась в свое кресло — и все это под тяжелым взглядом короля Ада. Он постарался изобразить джентльмена — пододвинул низенькое убожество, отдаленно напоминающее гибрид табурета и пуфа, чтобы мне было куда поставить бутылку и стакан, сам разлил виски в стаканы. — За плодотворное сотрудничество? — предложил он тост. — За правду! — с фатализмом поправила я. — Начинай. Что ты не стал говорить при Винчестерах, но обязательно должен был поведать мне? И, главное, почему мне? Кроули хмыкнул, откинулся в кресле и с веселым удивлением посмотрел на меня. — В логике тебе не откажешь. Что же, отставим прелюдии. Я не мог не заметить, как вы с Бельчонком относитесь друг к другу. От вас прикуривать можно. Не будь я таким циником, сказал бы, что это — любовь с первого взгляда. Но я не верю в такие глупости. Поэтому я и пришел к тебе, а не к Белкиному братцу. Саманта слишком истеричка в этом плане, тут же запрет Дина в Бункере и выбросит ключ. У тебя, Кэт, в отличие от Винчестеров, стальные яйца, ты панику поднимать не станешь. — Конкретнее. — Конкретнее некуда. — Кроули закинул ногу на ногу. — Вы исцелили Дина, но от влияния Печати Каина он все еще не избавлен. В нем еще достаточно Ада, чтобы он был опасен. Вы с Лосем знаете, что технически он до сих пор Рыцарь Ада — самый последний. Будучи в таком же обличье, Дин был гораздо сильнее Абаддон. С Первым Клинком в руке он практически непобедим. Будучи демоном, он мог щелчком уничтожить меня — если бы знал об этом. Но зачем я об этом рассказываю тебе? Ты ведь помнишь, верно? — Иан, — выдохнула я, закрыв глаза. — Продолжай! — Но печать следует подпитывать, чтобы Дин не слетел с катушек, — Кроули перешел на доверительный шепот. — Не подавлять жажду убийства, а давать ей выход. Иначе на выходе получим не хладнокровного киллера, а припадочного маньяка, не способного себя сдерживать. Она уже сейчас тревожит его. Перепады настроения, кошмары, фантомная боль в руке. И все это происходит уже сейчас, — он понимающе улыбнулся. — Но ты и так знаешь, правда? Ты видела это, верно? В его голове? Кровь, затекающая в рукава. Расширенные от боли и ужаса зрачки напротив. Запах метала и сырой земли. Треск рассекаемой кожи. Раскрытый в немом крике рот. Упоение. Чистый кайф. Это — лучше, чем секс. Убить. Убить немедленно. Погружать в податливое тело лезвие ножа — и чтобы кровь затекала в рукава. Я помотала головой, сбрасывая наваждение. Демон напротив улыбался, вызывая острое желание вколотить его слова обратно в ему горло. Желательно — кинжалом. Но я молча кивнула, признавая его правоту. — Скажи мне, Кроули, зачем ты призвал его? — меня бесконечно мучил этот вопрос. — Призыв демона перекрестка превращает не упокоенную душу в Рыцаря Ада. Не призови ты его, Дин был бы мертв, ведь так? Так зачем ты вернул его? Не по доброте же бездушной? Скажи мне! — Чтобы мой Рыцарь убил Люцифера, — не таясь, признался Кроули, наслаждаясь моим шоком. — Я знал, что печати снова взламывают. Я знал, что это невозможно остановить. Поэтому я вел Дина к Каину. Поэтому пожертвовал своими подданными, чтобы тот увидел Винчестера в бою. Я знал, что Каин не пойдет против Абаддон. Все в Аду знают, что Каин сумел вырваться на свободу и больше не подчиняется. Я знал, что Абаддон вывалится где-то в начале этого века — Генри Винчестер использовал крайне ограниченное заклинание. Такая магия не проходит бесследно, и ее следы можно прочесть. Я готовился, Кэт. — Как давно ты знаешь о том, что Ровена пытается вернуть Люцифера? — с подозрением спросила я. — Маменька заявилась ко мне буквально через неделю после кульбита Сэма в Клетку с Люцифером в черепушечке. — Кроули устало откинулся в кресле, глядя мимо меня злыми глазами. — Восторженная, на эмоциях. Ввалилась в тронный зал под грохот собственных подков. И чуть до инфаркта меня не довела этим своим предложением. Ей нужна была Книга Проклятых, чисто случайно припрятанная у меня в сокровищнице. Я мамашу спровадил, а эту богомерзкую книжонку закинул куда подальше, чтобы долго не могли найти. Пытался держать все в тайне, но ведь это же гребанный Ад — через пару месяцев поползли слухи, что группа энтузиастов Апокалипсиса пытается вернуть папеньку домой. Я попытался поднять на трон оставшихся князей, но все трое послали меня на хрен, а Рамиель предложил мне титул короля. Тогда-то я и решился на авантюру с Чистилищем. Мне не перевес нужен был — для того, чтобы править Адом, хватит и тех душ, что в нем. Нет, мне нужны были силы, чтобы противостоять Люциферу, когда тот выберется. Мы уже это проходили — остановить взлом печатей невозможно, если уж начали. А мы начали, еще в 2008, когда Дина уволокли в Ад, и Аластер сломал его. Первая печать, которую невозможно восстановить. — Охренеть! — у меня не было слов. — Поэтому и Кастиэля подключил — он-то, само собой, против Люцифера. А вот Рафаил как раз и рвался за Михаилом. Но план провалился — Чистилище оказалось зубастым и клыкастым. — Левиафаны. — Я понимающе кивнула. Если бы не боракс, полегли бы все. — Винчестеры и тут сработали на ура. — Кивнул Кроули. — Дина черти уволокли, я со скрижалями разбирался. Но тут Дин заявился обратно, еще более шизанутый, чем обычно, и они с братцем затеяли запереть Ад. Идиоты! А Ровена тем временем все искала Книгу, склоняла на свою сторону ведьм, демонов, ангелов. Да и Абаддон вывалилась со шкафа в Винчестеровском номере. Рыжая тварь! Ангелы коллективно пали… — Ценой жизни моей матери, — добавила я, наливая себе почти полный стакан виски. — И тут подвернулся случай — у Лося в очередной раз случился приступ ПМС. Он Дина кинул, а я подхватил. И потащил к Каину. План номер стопиццот таки сработал. — И ты получил карманного киллера, повернутого на охоте, безжалостного, опасного, — я почти шипела от злости. — А вы его забрали. Вернули слабую человеческую сущность, — Кроули не обвинял — констатировал факт. — И мы снова пришли к началу сложного пути. У нас есть угроза, у нас есть оружие, способное убить саму Смерть, есть рука, которая это сделает. Но это — человеческая рука. А нам нужен демон. Гребанный Рыцарь Ада. Единственный. — Каин? — теряя остатки надежды, спросила я. — Он — первый. Он сумел уйти, но против Люцифера он не пойдет — кишка тонка. А вот Дину ума для этого хватит. Он дьяволу в голову палил из кольта, с голыми руками попер между Михаилом и Люцифером в день финальной битвы. У него инстинкт самосохранение отсутствует напрочь. Так что этот рискнет. — Люцифер его в лепешку раскатает. — Я избегала смотреть на Кроули. — Это же гребанный архангел, а рыцарей ада покромсали именно архангелы. — Неа, — он довольно оскалился. — Многих добил сам Каин. Это так, в порядке политинформации. К тому же, история умалчивает, скольких пернатых положили сами рыцари. К тому же, ни у одного из них не было Печати. А у Дина она есть. Как и Первый Клинок, способный убить все. Шах и мат. Я сжала пальцами виски. Но Кроули решил добить меня: — Вы достаточно умны, леди Дювар, чтобы понять, что нужно сделать, — прошептал он мне на ухо. — И вы понимаете, какая роль в этом отводится лично вам.***
— Господи, Иан! Зачем? — Кэт в ужасе рассматривала странный символ на предплечье Иана Кэмпбелла, избегая прикасаться к вздувшейся ожогом коже. — Это что за мерзость? Иан, что ты сделал с собой?
— Никто не имеет права посягать на мою семью. — Он откинул каштановую прядь с лица и ободряюще улыбнулся. — Они хотят убить моего племянника, его беременную жену, его не рожденных еще детей, а ты спрашиваешь, зачем я это сделал?
— Что это такое? — Кэт повернула руку Иана к свету. — Что оно делает? И, боги, Иан, как это потом убрать?
— Да какая разница? — Он раздраженно вырвал руку из бережного захвата Кэтрин и вскочил на ноги. — Главное, с этой штуковиной я смогу уничтожить этого Асмодея. Понимаешь, нет? Убить!
— Кольт? — Охотница тоже встала, глядя на Кэмпбелла снизу вверх расширенными серыми глазами. — Иан, это — зло!
— Каин не такое уж и зло! — огрызнулся тот, не отводя взгляда. — Он пошел на сделку ради брата, он — как мы. Да, поплатился, да, вынужден служить злу! Но, Кэтти, девочка моя, этот клинок, он может убить все, понимаешь ты! Абсолютно все, даже дьявола.
— Бред! — Кэтрин сжала пальцами виски, чувствуя, как жуткая головная боль вбивается в череп железнодорожным костылем. — Иан, просто я… Мне страшно!
— Мне тоже, — признался Кэмпбелл. — Я знаю, что после смерти стану черноглазым, если меня призовет демон перекрестка. Это, понимаешь ли, обязательное условие. Мне Каин все объяснил. Клинок в руках человека с Печатью немного ограничен. Если Асмодей не умрет так, придется меня убить. Все сложно, но мы должны попытаться, понимаешь ведь.
— Это какое-то безумие! — Кэт глотала слезы, глядя на Иана, словно он уже лежал в гробу, а не стоял перед нею.
— Доверься мне! — попросил он. — Я знаю, что делаю!
Увы, Иан ошибался. Клыки вампира оборвали его жизнь до того момента, как судьба свела его с Асмодеем. Их пути разминулись и после, хотя демон перекрестка даровал ему второй шанс. Печать лишила его разума, и он пал от клинка, которым чаял поставить точку в охоте на свою семью…
***
— Как думаешь, у Нэнси найдется свободный номерок для уставших землероек? — голос Дина заставил меня подскочить, прозвучав, казалось, над самым ухом. Я задержала дыхание и медленно повернулась, стараясь смотреть на него сквозь полуопущенные ресницы — только так, дозированно, можно было воспринимать его присутствие, не рискуя захлебнуться слюнями. Он стоял в паре метров от меня, подпирая спиной стену. Перепачканная футболка, обтягивающая широкие плечи, низко посаженные джинсы на грубом ремне с металлической пряжкой, запыленные армейские ботинки. Дыхание перехватило мгновенно, сердце отчаянно заколотилось в горле, а позвоночник превратился в желе. Я прижалась спиной к стене возле двери в свой номер, глядя на него через коридор, стараясь прочувствовать каждый миг этого томительного ожидания, обратного отсчета до взрыва. — Тебе нужен номер? — не узнавая собственный голос, спросила я. Дин улыбнулся, глядя на меня прищуренными потемневшими глазами. Широкая грудь вздымалась в рваном ритме, мышцы пресса, подчеркнутые тонкой, пропитанной потом тканью, трепетали, но он не двигался с места, продолжая изображать рекламный плакат то ли фитнесс-клуба, то ли мужского стриптиз-шоу. Идеально выверенная эталонная эротика, несмотря даже на пыльную одежду и прилипшую к телу копоть и грязь. — Как я понимаю, не нужен. — Дин оттолкнулся спиной от стены, неслышно ступая по коридору. Нас разделяло пять шагов, но мне показалось, что он шел ко мне слишком долго. Мучительно долго. Виски ломило от набата сердцебиения, дыхание остановилось на вдохе, а ватные ноги с трудом держали тело вертикально. Каждая секунда томительного, невыносимого ожидания лишала воли и способности связно мыслить, оставляя вместо идеально отлаженного механизма тела, только оголенные провода нервов, искрящие от запредельного напряжения. Винчестер навис надо мной, вынудив запрокинуть голову. Не прикасаясь, замер в паре дюймов. И все же я ощущала его, словно между нами уже не было преград, не было нас по отдельности. Движения, дыхание Дина воспринимались, как свои собственные, идущие откуда-то извне — насквозь. Я чувствовала, как раскаляется воздух в том крошечном зазоре, что остался между нашими телами, грозя испепелить дотла. Обещая испепелить. А потом Дин ртутной каплей перетек эти бесконечные дюймы, заполнив собой все вокруг. Вжался в меня грудью, животом, бедрами, словно кусочек паззла. Впечатался горячими губами в шею, обжигая дыханием кожу. Мелькнула мысль, что как-то это неловко — мы же только что «играли в землероек». — Не гони лошадей, ковбой, — задыхаясь, прошептала я. — Сначала душ. — Окей. — Дин оторвался от моей шеи, невесомо касаясь губами моих губ. — Там и начнем. Полный жгучего обещания шепот сорвал внутренний стоп-кран. Вдоль позвоночника прошел разряд тока, сдетонировав ядерный заряд обжигающего возбуждения в каждой клеточке моего тела. Преступно чувственный рот в считанных миллиметрах от моих губ сводил с ума, уверенная ухмылка Дина ощущалась кожей. В глазах напротив, ставших темными, болотными, глубокими, таилось такое же оглушительное желание. И приглашение — слишком заманчивое, чтобы его игнорировать. Я вцепилась в короткие жесткие волосы у него на затылке, притягивая его к себе. Влажные жадные губы накрыли мой рот, левая ладонь по-хозяйски уверенно пробралась под майку, правая рука удерживала меня почти на весу. Печать на его предплечье прожигала мою спину едва ли не до костей, отзываясь странно-пугающим резонансом с тем, что являлось частью меня, самой сутью моего существования. Каждое движение сильного тела ломало гипотетическое сопротивление, выжигая даже мысль о нем. Язык Дина выделывал какие-то совсем невероятные финты у меня во рту, и я и понятия не имела, что целовать можно вот так, подчиняя без насилия. Дышать стало совершенно невозможно — ток крови едва не разрывал вены. Ноги подкосились, и только рука Дина не дала мне упасть. Он подтянул меня повыше, забросил мою ногу себе на бедро, распяв собственным телом на стене. Меня вело, реальность рассыпалась на миллион осколков, оставив не просто желание — необходимость. Собственные всхлипы отдавались эхом в странно пустой голове, пальцы ныли от невозможности ощутить сразу все. Скольжение влажной от пота кожи под моими ладонями пробивало током, растекающимся по телу. Разряды молнии в каждой клетке сжигали заживо, оставляя после себя горстку радиоактивного пепла. А потом Дин немного ослабил напор, отступая, давая простор для маневра. Язык, еще секунду назад буквально трахающий мой рот, переместился на нижнюю губу, едва касаясь. Приглашая попробовать. Уступая. Крыша, едва удерживаемая парой гвоздей, улетела напрочь, сбитая неожиданной оглушающей нежностью. Рыча, я влипла в него, возвращая сумасшедший поцелуй. Языком по острой кромке зубов, в горячую влажную глубину… Кровь, затекающая в рукава. Расширенные от боли и ужаса зрачки напротив. Запах металла и сырой земли. Треск рассекаемой кожи. Раскрытый в немом крике рот. Упоение. Чистый кайф. Это — лучше, чем секс. Убить. Убить немедленно. Погружать в податливое тело лезвие ножа, и чтобы кровь затекала в рукава. Я захлебнулась собственным вдохом, ошалело глядя в затуманенные глаза Дина. Чувствуя, как Метка пульсирует напротив моей поясницы. Ее темные всплески ощущались телом, ударами растекались по клеткам. По его клеткам. И проникали в мои каким-то диким, противоестественным, пугающим способом. И мне не нужно было смотреть на его предплечье, чтобы понимать — еле заметный обычно, теперь этот знак отчетливо проступает на коже. Дин смотрел куда-то в одну точку над моим плечом; мелко подрагивающие плечи под моими ладонями стали деревянными от напряжения. Едва не ломая себя, он очень медленно отодвинулся, отпуская. Прижался к стене возле моего плеча и закрыл глаза, пытаясь восстановить сбитое дыхание. Длинные ресницы дрожали, по виску катилась капля пота, и я автоматически смахнула ее пальцами, чувствуя, как колотится синеватая тонкая жилка, почти скрытая жесткими волосами. — Что это было? — ломким голосом спросила я, пытаясь заново научиться дышать. — Ты тоже это… почувствовал? — Я не знаю, — не открывая глаз, прошептал Дин. — Но, кажется, мне стоит свалить. Это… слишком… Слишком мягко сказано. Сумасшедшая жажда крови, жажда убийства, навеянная Печатью Каина — Дину. В моей голове. В моей крови. — Дин… — Ты прости, — захлебываясь дыханием, прошептал Винчестер. — Правда, прости! Это… — Тише. — Я провела рукой по его липкой от холодного пота шее, от линии роста волос до ворота футболки. — Все хорошо. Ты прав — слишком. Слишком хорошо. Слишком интимно. Слишком сложно. И слишком рано. Он попытался что-то добавить, но я зажала его рот ладонью, едва сдержав судорожный всхлип — прикосновение влажных, припухших от поцелуев губ обожгло каленым железом. — Заткнись, — чужим голосом попросила я. — Просто заткнись, ладно? Эта штука на твоей руке — это все она буянит. Разная полярность там, еще какая-то хрень. Этому всему есть объяснения. Мы их найдем, придумаем, как ее убрать. — Ее не убрать, — кривая улыбка мало напоминала ту, что блуждала по губам Дина всего считанные минуты назад. — Кажется, это невозможно. Хранители ничего такого не оставили. Я знаю — я смотрел, — опережая мой вопрос, докинул он с какой-то беззащитной горечью. Опомнившись, мотнул головой, сбрасывая мою руку, наигранно улыбнулся. — Думал, справляюсь с ней, знал, что сложно. Но такой подлости не ожидал! Он уже справился с собственным телом. Взял себя в руки, усилием воли погасив пожар, бушующий в крови. Подвиг, на который я не была способна. Меня все еще колотило мелкой дрожью напрасного предвкушения. Неутоленное желание болью отзывалось на каждое движение, сердце все так же стучало в груди. — Ты как? — Дин посмотрел мне в глаза, но тут же отвел взгляд. — Черт, неловко… — Есть такое, — я хмыкнула через силу, сцепила пальцы в замок, чувствуя, как они подрагивают от желания снова прикоснуться к нему. — Только разогнались… Но, не считая пары последних секунд, это было… — Да уж, — он как-то смущенно улыбнулся, глядя в пол. — Что будем с этим делать? — оставалось надеяться, что мой голос звучит не слишком жалобно. Надежды не оправдались — Дин нервно хохотнул, пытаясь засунуть руку в карман. Мой взгляд, отследив это движение, остановился немного ниже пряжки. И не остался незамеченным — Винчестер самодовольно ухмылялся, когда наши взгляды снова пересеклись. — Убери это со своего лица, пожалуйста, — краснея, попросила я. — Не меня одну потряхивает вообще-то! — Факт! — Он покачал головой. — Я не знаю, Кэт, я просто не знаю, что делать со всем этим. — Дин неопределенно махнул рукой. — Я вообще не понимаю, что за хрень происходит между нами, ясно? Но лучше бы нам держаться подальше друг от друга, пока не разберемся с Печатью. Я не смогу быть рядом и не… — он снова улыбнулся, многозначительно выгнув бровь, и закончил предложение: — И не пытаться уложить тебя в постель. Я молча кивнула — горло сдавил спазм. Даже произнесенные простой констатацией факта, его слова вызывали сумасшедшее возбуждение. Слишком много в них было обещания. — Так что давай пока просто будем следовать плану, идет? Ты — за ведьмами на восток. Мы с братом — к альфе вампиров. Не будем провоцировать. Черт, чувствую себя героем сопливой мелодрамы! — фыркнул Дин, качая головой. — Ересь полная! — И не говори. — Я осторожно прикоснулась к его плечу, вынуждая повернуться ко мне. — Если тебя это утешит, я тоже нихрена не понимаю. Но все это и вправду слишком, но я ничего не могу с этим сделать. Так что ты береги себя, ладно? — Ты тоже постарайся не вляпаться в какое-нибудь дерьмо. Хорошо? — Он передернул плечом. — Не хотелось бы, чтобы ты… — Да уж! — Я несильно сжала пальцы, чувствуя, как медленно расслабляются под ладонью тугие узлы его мышц. Мимолетный, почти невинный поцелуй в висок, казалось, был плодом моего воображения. Я закрыла глаза, вдыхая терпкий мужской запах, почти теряясь в ощущениях. Тихий шепот — дыханием по волосам: «Береги себя» — и бесшумные шаги по коридору. Уход Дина воспринимался кожей, не на слух. Просто вокруг стало слишком много свободного пространства, не прогретого теплом его тела. Выждав пару секунд, я ощутимо треснулась затылком о стену, пытаясь привести чувства и мысли в порядок. Бесполезное занятие после таких гормональных всплесков! С трудом удерживая равновесие, на дрожащих негнущихся ногах я вползла в номер. Меня ждали ледяной душ и визит короля Ада. Он должен был явиться — слишком много недосказанности повисло в воздухе. Слишком много намеков. Все то же гребанное «Слишком»…***
Каин стоял над телом Иана Кэмпбелла, спокойно взирая на охотницу, с грохотом ввалившуюся в окно. Его аскетичное, скуластое лицо, отмеченное тенью смирения, высвечивало сполохи огня в камине. Глубоко посаженные темные глаза смотрели с любопытством на тонкую фигуру в мужской одежде, застывшую перед ним с кинжалом наизготовку.
Она боялась — Каин видел это. Боялась его, и того, кто остывающей куклой лежал у его ног. Боялась умереть от его руки. Но еще больше боялась уйти отсюда живой и взглянуть в глаза тех, ради кого мертвый охотник принял Печать год назад.
Каину нравилось то, что он видел перед собой. Наученный читать людские души, словно раскрытую книгу, он видел, что эта девушка не так проста, как могло бы показаться кому-то иному. В ее венах текла, смешиваясь с теплой кровью, та же сила, что подчиняла самого Каина. Отголосок ангельской благодати, слабый, словно эхо. Дитя нефилима? Каин давно видел их. Когда его брат еще не встал на путь греха. Когда он сам еще был человеком.
Она избегала смотреть на остывающие останки у его ног. Она избегала смотреть ему в глаза, уставившись куда-то в переносицу. А по бледным впалым щекам котились слезы. И тонкие искусанные в кровь губы мелко дрожали.
— Мне жаль. — Каин отложил Клинок на стол и вытер руки о штанины. — Он заигрался. Я предупреждал.
Он ожидал чего угодно: упреков, криков, попыток вонзить в его сердце глянцево блестевший кинжал, надрывной истерики. Чего угодно, но не тихого смиренного:
— Я знаю.
— Если это вас утешит, леди, он не страдал — Он на самом деле считал, что утешит ее этим фактом.
— Я вижу. — Она кивнула, не удержалась и посмотрела на труп.
Слезы теперь не просто катились — ручьями текли по щекам. Острый кинжал плясал в ее руке, старательно удерживаемой неподвижно. Каин видел — она сдалась. Он мог убить ее, но не хотел этого. Она не должна была умереть, хоть и желала этого в этот момент, наверное, сильнее всего на свете.
— Он был вашим… другом? — Каин заглянул в серые, словно сталь, глаза охотницы.
— Он был мне почти отцом, — сдавленный голос звенел плохо сдерживаемыми рыданиями. Но она держалась, вызывая у него почти забытое чувство уважения и преклонения. Добровольного, а не вынужденного.
— Мне правда жаль…
Она захлебнулась слезами, опустив бесполезный клинок. Склонила голову, словно подставляя беззащитную шею под удар. Но Каин не смог бы ударить — не ее. Пусть ее волосы сверкали рыжиной осенних листьев, а глаза таили сталь ножа, пусть под мужской рубашкой и широкими штанами скрывалось тело воина, она все же была похожей на Колетт. На его Колетт.
— Он сам выбрал этот путь, — начал он, но охотница взмахом руки вынудила его умолкнуть.
— Я знаю! — сквозь слезы прохрипела она. — Я все знаю! Он просто хотел защитить свою семью!
— Он говорил мне. И я поверил ему. Но он не справился, — голос Каина был суше треска. — У меня не было выбора.
— И что дальше? — Она подняла голову, высоко вздернув подбородок. Теперь стальные глаза смотрели прямо на него — в зрачки, и дальше — в самую глубину выжженной души.
— Назови мне свое имя, дитя нефилима, — попросил он, стойко выдерживая этот тяжелый немигающий взгляд.
— Катарина Дювар, — Слез больше не было; Катарина застыла соляным столбом в шаге от окна. Словно памятник всем его сгоревшим мечтам и надеждам.
— Уходите, леди Дювар. — Он тихо отступил назад, указывая рукой на дверь. — Охотнице не место в логове демона.
— Я заберу его с собой, — ее голос был тверд, сталь в глазах растеклась по венам. И Каин улыбнулся, отступая.
***
Эвергрин исчез за поворотом двухполосной пыльной дороги, когда Док, мигая поворотником, свернул на шоссе. Солнце, по-осеннему злое ранним утром, стучалось в лобовое стекло целым снопом ослепительно-красных лучей. Сизый туман стелился вдоль дороги, скрывая пожухлую, пропитанную бензином, чахлую траву. Серо-синее небо тянулось с востока на запад — туда, куда, фырча мотором, сбежала черная Шеви-67. Я провела бессонную ночь в холодной постели номера, ворочаясь, как гризли в берлоге. Такая же злая и такая же голодная. В редкие минуты полусна-полуяви память услужливо подсовывала жуткие картинки прошлого. Печать на руке Иана, полубезумного после смерти брата. Его разорванное горло и обескровленное тело. Голос Мердока, пытающегося привести меня в чувство. Скачка к ближайшему перекрестку и красноглазый демон, заикающийся от ужаса. Черные глаза, распахнутые навстречу новой жизни. Медленно наплывающее безумие. Антрацитовая чернота в глазницах, все чаще мелькающая вместо пронзительной. Кэмпбелловской зелени. И срыв… В какой-то момент блуждания в липкой дреме лицо Иана сменилось лицом Дина. Та же холодная ярость, те же черты лица. Если Сэм был копией Кассиуса, то Дин гораздо сильнее смахивал на Иана. И рисковал, ежесекундно рисковал, повторить его судьбу. Сильно рисковал… Под утро вспомнился тот кошмар, что приснился в ночь перед смертью Гелларда. Дин с черными глазами смотрит, как демоны рвутся на свободу, минуя Врата Ада. А у его ног стынет труп Сэма. Фотография, отданная мне еще в Элко, по-прежнему лежала на приборной панели. Дин смотрел куда-то вправо, лукаво прищурив глаза, по-видимому, не подозревая, что его снимают. По губам вот-вот должна была расплыться задиристая ухмылка. Беззаботное выражение, еле заметные морщинки, лучиками разбегающиеся от глаз. На фото он был моложе лет на пять, если не семь, и все то, о чем говорил Кроули, только должно было произойти с ним. И оставить свои отметины. Глянцевая бумага сохранила Дина Винчестера таким, каким я его не смогу узнать. Едва не пропустив поворот, я поймала себя на мысли, что хочу узнать, каким он был до всего этого кошмара. До Ада, Чистилища, Метки и стопки некрологов вместо прошлого. До грязных демонско-ангельских игрищ. До того, как все пролитые реки крови навсегда смыли эту неуловимую улыбку с его лица. И до того, как Печать Каина выжгла то, что осталось.