***
Копы, конечно, несколько возмутились тому факту, что их не предупредили о приезде коллеги. Но помогли — внушительная фигура Сэма отбивала малейшую охоту спорить с «детективом» и вызывать выражение плохо сдерживаемого гнева на его лице. Винчестер умел быть грозным и подавлять чужую волю. Без желания врезать ему. В отличие от того же Дина. Приставленный к нам сержант, закатывая глаза, открыл нам доступ к файлам из уличных камер, и приволок кофе, а мне — еще и вазочку с печеньем. И безмолвно маячил за правым плечом Сэма, наблюдая то ли за сменой кадров на мониторе, то ли за нами. Младший Винчестер игнорировал этот взгляд, спокойно загружая в систему фото Гензеля для быстрого поиска; настраивал программу, пока я пересматривала кадры с въезда в город. Умная камера фиксировала только движение, так что сидеть полдня, наблюдая пустую дорогу на мониторе, мне не пришлось бы. — Смотрите внимательнее, мисс Стоун, — деловым тоном напомнил мне Сэм. — Каждую проезжающую машину. — Да, сэр, я помню, — добавив голосу нотку смирения, ответила я, неотрывно глядя на монитор. — Ох, твою же! — Не сдержавшись, вздрогнула, когда в объектив попал великолепный спорт-байк. — Наш клиент? — Сэм поднял на меня колючий взгляд, точно такой же, каким уставился и полицейский. — Где? — Н-нет, сэр! — насильно успокаивая учащенное дыхание, ответила я. — Кажется, тот байк, что в новостях. Который угнали, помните? За него еще вознаграждение предлагали. — Позвольте взглянуть? — Сэм начал поиск и пересел ко мне. — Где? — Вот. — Я вернула изображение на несколько кадров назад. — Похож? На цветном стоп-кадре застыл мотоциклист. Черная одежда, глянцево блестящий, черный с красным шлем, ярко-красный байк. Я не ошиблась в ту ночь возле Тонопы: это был Мульти-Страда 1200, чей характерный изогнутый силуэт сложно спутать с чем-то другим. Выступающее вперед колесо, повышенная аэродинамика, защитные щитки, характерный «клюв» над передним колесом. Лошадка «Дукати» во всей своей красе. Байкер был под стать: тонкий, даже несмотря на защитную одежду, высокий даже в отдалении. Над плечами выступали рукоятки мечей, сливаясь с курткой, словно были ее продолжением. Как некие странные эполеты или фантазийные детали футуристической униформы. Я понимала, что это такое, только потому, что знала, видела, как он выхватывал из-за спины пару бритвенных акинаков. Видимо, выражение лица у меня было достаточно красноречивым, потому что Сэм без сомнения кивнул, признавая мою правоту. — А вы весьма наблюдательны, мисс Стоун! — немного снисходительно, как и полагается в таких случаях говорить серьезным детективам, заметил он, отправляя стоп-кадр на распечатку. — Не думали после колледжа присоединиться к полиции? — О, нет, сэр, — с улыбкой клинической дурочки, ответила я и добавила с преувеличенной наивностью, мысленно скрестив пальцы: — Я пацифистка, сэр. — Ну, в отделе вам бы цены не было. И мы там никого не убиваем, если что, — усмехнулся Сэм. Ну, точно, миниатюра «Детектив и идиотка», сцена вторая. — Подумайте над предложением. Офицер? — Он обернулся к сержанту, протягивая выплюнутый принтером листок. — За этот байк назначена награда. Вы могли бы распространить ориентировку по постам? С виду он был спокоен и собран, но в уголках рта застыло то ли неодобрение, то ли раздражение. Кажется, я научилась его понимать. Он был недоволен тем, что пришлось «сдавать» копам одного из тех, за кем мы охотились. Или чьей помощи должны были искать — если верить Ханне. Но так бы поступил любой, уважающий себя, детектив. И Сэм играл свою роль, играл до конца, пусть даже в ущерб кампании. В этот момент слабо пискнул звуковой сигнал на другом компьютере, и Винчестер переместился к нему, ввинтив свое немаленькое тело в узкое пространство между стеной и столом. — Мисс Стоун? — подозвал меня, многозначительно приподняв выгнутую бровь. — Взгляните сюда. Я встала со стула и подошла к нему, заглядывая в монитор. Очередной стоп-кадр — и это был Гензель. Никаких сомнений не оставалось. Его лицо: ожог, брови, нос. Массивная туша, высокий рост. Но главное — мешочек на шее, явственно видимый на фоне белой рубахи. — Ну и рожа! — прокомментировал сержант, с любопытством заглянувший через мое плечо. — Это он! — твердо и с долей испуга произнесла я, повернувшись к Сэму. — Это точно он, детектив! — Где эта камера? — сухо спросил тот, не глядя на сержанта. — Это было полтора часа назад. Дьявол, почти! Он видел что-то, чего не видел полицейский и что не до конца понимала я. Что-то на этом стоп-кадре, отчего его губы сжимались в тонкую прямую линию, а брови напряженно хмурились. — Северо-запад Фронт-Авеню, — взглянув на монитор, уверенно ответил сержант. — Почти на берегу Уилламетт, возле аренды автомобилей МакКракена. — МакКракен? Серьезно? — не удержалась я, с иронией взглянув на полицейского. — У каждого свои причуды, — тот только фыркнул, передернув плечами. — Что будем делать, сэр? Передать ориентировку патрульным? — Не стоит. Он мог быть там проездом. — Сэм казался спокойным, но я была уверена, что он продумывает, как сбросить этот неожиданный балласт. — В общем, так! Вы, сержант, продолжайте поиск. Если найдете его на камерах — звоните мне. А мы с вами, мисс Стоун, прокатимся к этому МакКракену. Возможно, эта рожа арендовала у него автомобиль.***
Офис компании МакКракена представлял собой пару пыльных кабинетов в низком длинном двухэтажном строении неподалеку от берега реки. От Уилламетт тянуло холодом и запахом рыбы, и долетал, заглушая звуки сонной улицы, ровный тихий рокот речного течения, гудки катеров и плеск тяжелых, словно масляных, волн. Широкая река катила свои волны на север, чтобы на окраине города влиться в полноводную Колумбию. От химического завода, расположенного дальше по улице, несло серой и жженой резиной и еще какой-то гадостью, от которой слезились глаза. Фронт-Авеню, на которой МакКракен сдавал свои автомобили в аренду, была совсем близко к месту слияния двух рек. Здесь было сыро и холодно, серо и мрачно. Ни единого яркого пятна: безликие однотипные строения, магазины, витрины которых были сделаны по одному шаблону, замусоренные тротуары. Типичный промышленный район города, не отличающийся благополучием или законопослушностью. В отдалении, на автобусной остановке, бесцельно слонялась толпа хмурых, агрессивных подростков. Парнишки в широких штанах и огромных куртках, словно бы с чужого плеча, пинали жестянку из-под пива. Когда Импала прошелестела колесами мимо них, некоторые хищно повернулись вслед сверкающему глянцевому бамперу. Словно примеряясь, по зубам ли рыбка. Когда мы вышли из машины, я старалась держаться поближе к Сэму, чувствуя спиной тяжелые взгляды, нетипичные для мальчишек их возраста. Перед входом в офис я не выдержала — оглянулась, сжимая через карман рукоять засунутого за пояс пистолета. Один из мальчишек наблюдал за нами, скрывая лицо козырьком красной кепки. Он показался мне знакомым, но присматриваться к нему я не стала — голос Сэма раздался из глубины коридора. — Ну, ты идешь или нет? Давай быстрее, теряем же время, — с плохо сдерживаемым нетерпением позвал меня Винчестер. — Мало ли, что они задумали… МакКракен оказался скользким типчиком, чьи мутные глазки испуганно забегали, стоило Сэму помахать перед его носом-картошкой удостоверением. Он был настоящим коротышкой, ростом мне по ухо, толстым, как бочонок. Пальцы-сардельки, которые он ежеминутно слюнявил, долго-долго перебирали документы, пока он не вытащил из стопки искомое. — Вот, мистер, договор аренды с тем господином из Европы. Он взял пикап, вот. Форд Ф-100 шестидесятого года. Большущий такой, — владелец компании тараторил без умолку, поглядывая на мрачного, как грозовой фронт, Сэма. — Здесь вот все данные, сэр, смотрите. — Все, да не все, — тяжело вздохнул мой спутник. — Адреса нет. Вот где мне его искать, м? — Позвольте, детектив? — МакКракен срывался на свистящий шепот, заглядывая в глаза Сэма с выражением преувеличенного подобострастия. — На моих машинах стоит GPS, сэр. Мы, хоть и захолустье, но про автопарк беспокоимся! Я видела, что только волевое усилие не позволило Винчестеру наорать на недотепу-владельца за то, что не сказал о слежке за машинами раньше. Он выжидающе выгнул бровь и уставился на толстяка с высоты своего роста, поторапливая того одним только взглядом. МакКракен, едва не взвизгнув, бросился к телефону и принялся куда-то звонить. Спустя пять минут у нас в руках был листок бумаги с написанным крупным почерком адресом. Искомое уже сорок минут находилось на одном месте — на противоположном берегу Уилламетт, в коттеджной зоне. Нам пришлось вернуться назад, к мосту Фремонт, а потом долго-долго петлять по запутанным улочкам до северной части Кидмор Корт, на которой и находился арендованный у МакКракена пикап. Импалу мы оставили за пару домов от того, который значился на листке с адресом. Рано заходящее солнце тонуло в красных тучах, предвещающих ветреный день. Воздух словно звенел от неясного напряжения, холодил открытую кожу морозным сквозняком. Сэм внимательно всматривался в совершенно пустые окрестности, настороженно и как-то нервно оглядываясь по сторонам. Кидмор Корт утопал в зелени и зимой, и летом. Ели и сосны окружали квартал, подступали совсем близко к невысоким заборчикам. Казалось, мы шли не по коттеджной части полумиллионного города, а по деревеньке в глухомани на границе с Канадой. Тишина давила на виски; темные окна домов, казалось, наблюдали за нами с едва сдерживаемым злорадством. Словно знали что-то, неведомое нам. — Смотри, пикап! — Сэм указывал на массивное старое авто, стоящее на подъездной дорожке. — Не соврал этот пройдоха: на самом деле маячки на тачках стоят. — Что будем делать? — настороженно всматриваясь в пустые окна дома, спросила я у Сэма. — Прем напролом? — Предлагаю зайти с кухни. Или через подвал, если я пролезу в окошко, — хмуря брови, сказал он. — В любом случае, просто постучать в парадную — плохая идея. Стоять там и спокойно рассуждать о проникновении в дом — вот что было плохой идеей. Потому что за нами могли наблюдать из любого из не зашторенных окон. И за нами таки наблюдали… Иногда я думаю, что моя — наша, охотничья — жизнь похожа на фильм ужасов. Монстры, о которых большинство людей не слышали, реки крови, спасения невинных. Просто таки сериал начала двухтысячных, вот только вместо сестер у меня были Кэмпбеллы-Винчестеры, а собственный ангел объявился совсем недавно. И на самом деле жаль, что главной разницей между жизнью и кино было наличие в последнем саунд-треков. Что, как мне кажется, здорово упростило бы нам существование. В смысле, стоишь такой на тротуаре, обсуждаешь план убийства ведьмы и ее сообщника. Никого не трогаешь. Звучит тревожная музыка, сигнализирующая о приближении опасности, и ты понимаешь каким-то уголком сознания, что сейчас тебе будет больно. И ты догадываешься, что сейчас тебе прилетит оплеуха или пинок, или нож в спину. Но в реальной жизни нет аудиосопровождения. Невидимый звукорежиссер не включит соответствующую музыкальную тему. Так что удар чем-то тяжелым по затылку стал для меня полнейшей неожиданностью. Как и для Сэма, чей сдавленный возглас стал последним, что я услышала перед тем, как вырубиться.***
Возвращение сознания было болезненным. Череп стремился развалиться на части по той трещине, что, несомненно, расколола его надвое. По затылку кто-то нещадно лупил монтировкой, голова была странно пустой и звенящей. Сотрясение мозга, как навскидку определила я. А после, не меняя неудобного положения, не напрягая руки или ноги, попыталась восстановить связь с реальностью и понять, где я. Память услужливо подсунула последнее связное воспоминание: мы с Сэмом стоим на тротуаре возле дома, в котором, предположительно, находится Сарвилль и этот сказочный маньяк-убийца Гензель. А потом удар по затылку швырнул меня на асфальт. Отлично. В дом мы попали — это точно. Руки были связаны — я чувствовала веревки на своих запястьях, скрученных за спиной. Ноги, вроде, свободны, но, возможно, веревка располагалась поверх ботинок. Я лежала на боку спиной к стене. И левая рука потихоньку начинала цепенеть, придавленная моим весом. Отлично. Просто отлично. Решив, что пора подавать признаки жизни, я приоткрыла глаза, наигранно мутным взглядом окидывая пространство. Меня бросили на кухне: кулем свалили в углу, образованном неработающим холодильником и облезлым кухонным столом. Прямо напротив меня, на рабочем островке, лежал полуразделанный труп подростка, с которого медленно стекала густая, слегка свернувшаяся кровь. Я уставилась на длинные каштановые волосы паренька, внутренне холодея от понимания, что уже видела эту стрижку. Сегодня. На голове Сэма Винчестера. Вспышка жуткой боли вспорола сердце. В горле клокотали рыдания пополам с утробным воем. Сердце, словно безумное, колотилось изнутри в ребра, грозя сломать их, разбить на осколки. Слезы против воли потекли из глаз, скрывая хрупкое долговязое тело, залитое кровью. И, тем не менее, я видела слишком четко и мраморно-белую кожу, и багровый провал вместо грудной клетки, с торчащими наружу обломками костей. Вязкие потеки на ножках стола, лужу крови возле них. Обрубок правой руки, свисающий со стола прямо напротив моего лица. Слипшиеся пряди темных волос. Острую скулу, прямой нос, широко распахнутый глаз, глядящий в потолок. — Сэм… — на выдохе проскулила я, вглядываясь в полудетский профиль. — Господи, мальчик, как же так? На мой голос никто не среагировал — я была одна в этой пропахшей кровью и растерзанной плотью кухне. Только я и труп Сэма. Тихий стон откуда-то из-за стола привлек мое внимание. Болезненный вздох, словно скрип петель, перешедший в приглушенный кашель. Потом кто-то, скрытый мебелью, с мучительным всхлипом протянул по сухим доскам пола что-то, прошелестевшее грубой тканью. Сиплое дыхание, срывающееся на хрип, заставило меня вжаться в стену за спиной, пытаясь потихоньку завести одеревеневшие запястья себе под зад. А потом знакомый голос четко произнес: — Вот черт… Кажется, сломана… Голос, который я уже не надеялась услышать. Голос Сэма. Едва не взвизгнув, я начала выворачиваться гораздо активнее, протаскивая задницу в кольцо собственных рук, сведенных судорогой. Получалось не особо удачно, но я пыталась, сопя и отдуваясь, хотя против меня играли теплая куртка с объемными рукавами и то, что я лежала в неудобной позе, с почти полностью обездвиженной левой рукой. Ну, и головокружение добавляло звездочек перед глазами после каждого рывка если не к свободе, то к большей подвижности. — Сэм? — позвала я страшным шепотом, елозя по полу. — Сэм, слышишь? Это Кэт. — Слышу, — сквозь стон, ответил он, снова повторяя то шарканье ткани по доскам. — Цела? — Сотрясение, — пыхтя, ответила я, кое-как перевернувшись. — Сам как? — Кажется, перелом, — вздохнул тот. — Нога не слушается. — Зашибись, — прокомментировала я новость, протаскивая ноги над веревкой. — Есть! Я медленно поднялась на ноги, опираясь о стенку спиной и стараясь не смотреть на труп паренька, которого я приняла за Сэма. Мой взгляд был сосредоточен немного правее культей, оставшихся от его ног. В столешницу был воткнут громадный мясницкий нож, и именно он был той целью, к которой я стремилась. Однако совершать необдуманные рывки не собиралась, для начала осмотревшись по сторонам и удостоверившись, что никого, кроме нас, здесь нет. Потом бросилась к столу, махом разрезала веревки на запястьях, выхватила липкий нож, покрытый подсыхающей кровью, и только после всех этих манипуляций метнулась к Сэму, который сидел возле мойки. — Надо вытаскивать тебя, — разрезая путы на его руках, заметила я. — Срочно! — Не так быстро, милочка! – раздался за моей спиной скрипучий голос с сильным акцентом, и я плавно выпрямилась, чувствуя, как разливается по венам ужас пополам с чем-то иным, названия которому я не знала. Отчаяние? Но его горький привкус был слишком хорошо знаком мне. А вот от притока этого неведомого, волной прокатившегося от затылка к ногам, все тело, ранее скованное болью, словно исцелилось, наполнилось новыми силами. Второе дыхание, обещанное в момент сильнейшего изнеможения, наконец, открылось, и каждая жилка в теле трепетала, требуя рывка. — Ох, вот не нужно этих ангельских приемчиков! — снисходительно фыркнула Сарвилль, обходя меня по широкой дуге. — Ровена предупреждала, что с тобой могут быть проблемы, так что я обезопасила себя. Гензель смотрит тебе в спину, а его рука — на колдовском мешочке. — Так значит, ты присоединилась к мамаше Ро? — хмыкнула я, медленно оборачиваясь к ведьме и ее сообщнику. — Интересно, Великий Стоунхенджский Шабаш сильно обрадуется изменщице в своих рядах? — Мы не идиоты, милочка! — горделиво вскинула голову ведьма. — Лучше присоединиться сейчас и быть в числе тех, кто способствовал возвращению Владыки, чем противостоять ему и стать первой жертвой, павшей от его руки. — Скажи мне, почему сейчас? — Я тянула время, пока Сэм, скрытый от взглядов Сарвилль моими ногами, развязывал веревки, которые я не успела разрезать. — То есть почему ты поддержала ту, которую была послана остановить? Кроули сказал, что ты Ровену щелчком пальцев в порошок сотрешь, — добавила я толику лести, чтобы отвлечь внимание на себя. — Так почему ты присоединилась к ней, вместо того чтобы просто убить? — И что бы это дало? — цинично хихикнула ведьма. — Ровена сорвала уже сорок печатей, ее не остановить. Даже если она умрет, найдутся те, кто подхватят ее дело, доведут до конца и выпустят Сатану в наш мир. Взлом Печатей не отменить. — Клетка заперта, насколько я в курсе. Все стоит начинать сначала. Первая печать, все такое, — я болтала без умолку, спиной чувствуя взгляд Сэма. — Разве нет? Сарвилль хохотнула, отступая к своему помощнику, который продолжал сверлить меня взглядом. — Первая печать была сорвана тем охотником, который сбежал от нас в Пендлтоне. И восстановлению она не подлежит. Даже если остановиться сейчас, даже если печати, которые сорвала Ровена, как-то восстановятся, всегда можно будет продолжить снова. И снова. И снова. Это уже не остановить, никому из вас. Так что я присоединилась к новой Грандмистрис и вошла в число тех, кто вернет Владыку. Думаю, он наградит меня за службу. — Он уничтожит всех: людей, монстров, ведьм, демонов, — внезапно обозвался Сэм, потихоньку выпрямляясь по стеночке, как и я — ранее. — Он был в моей голове, ты, глупая клуша. — Его потряхивало от переполняющих эмоций, и от усилия, что он прикладывал, чтобы стоять на ногах. На ноге, ведь сломанная левая щиколотка не позволяла перенести вес на вторую ногу. — И я помню, что он планировал сотворить. Так вот, те, кто даст ему свободу, сдохнут в первую очередь. — Да что ты понимаешь, глупец? — прошипела Сарвилль, оттолкнув меня в сторону. — Он — наш Властелин! Мы клялись ему в верности! Ведьма была невысокой — ниже меня примерно на полголовы, и едва доставала макушкой до ключиц Сэма. Однако то, с какой силой она сжала его горло, напугало меня до дрожи. А Сарвилль, немного придушив Винчестера, со всей силы швырнула его на пол, в сторону стола, на котором лежал труп подростка. — Ты — ничтожная букашка, посмевшая противиться воле Люцифера! — шипела ведьма, пиная сломанную ногу Сэма. — Я сниму с тебя кожу, полоска за полоской. А после — засолю. Живьем! Гензель! Молчаливый гигант неслышно выступил вперед, обходя стол, возле которого скорчился бледный от боли Сэм. Он был напротив — мрачная безмолвная фигура, внушающая ужас. Громадная лапища потянулась к шее, пальцы сгребли грубую мешковину, пробуждая скрытую магию. В кулаке Гензеля постепенно разгорался яркий свет, отражающийся в его расширенных зрачках. И тогда я метнулась между Сэмом и этим светом, не думая о последствиях. Безотчетный рывок в никуда, не более. Разум молча стоял рядом, ковыряя носком ботинка землю, пока тело уверенно поднырнуло под протянутую руку ведьмы, вклиниваясь в узкое пространство под столешницей, занятое телом Сэма. Меня вели инстинкты. И то странное нечто, что держало в сознании все эти бесконечные минуты. А свет все разгорался, грозя затопить все вокруг, выжечь глаза и испепелить мысли. И в ответ на пламя магии, мой собственный огонь продрал плоть, прорастая крыльями на спине. Они развернулись во всю ширь, встрепенулись, разгоняя ставший обжигающим воздух. И вдруг резко опустились вниз, поднимая меня куда-то вверх. Я успела сжать пальцы на отвороте куртки Сэма. Вцепиться в нее бульдожьей хваткой, которую не разжать без гвоздодера. И в следующую секунду кухня исчезла, растворилась в водовороте света и звука. Мы оказались нигде и никогда, словно кто-то выдернул привычное трехмерное измерение из-под ног. Это длилось всего секунду, но в эту секунду мне казалось, что я перестала существовать. Остался лишь всеобъемлющий ужас. Последнее, что я увидела там, в той кухне, — лицо Дина, что переступал забрызганный кровью порог.