Mother Midnight / Матерь Полуночи

Как только лакей закрыл дверь кареты, Амари устроила ей допрос. — Если исключить то, что вы поставили Жерара в неловкое положение в его собственном имении… неужели ты и графиня Лакруа действительно говорили о чем-то, что нельзя было обсудить в бальном зале? — Удивительно, но она так же как и я, не любит когда ее бросают одну на больших вечеринках, причем без предупреждения, — безразлично пожала плечами Ведьма. Амари старалась скрыть раздражение. — Я не бросала тебя. — Естественно, ты просто оставила меня в толпе незнакомцев. Хотя, конечно, перед тем как попасть в этот ад, я рассчитывала, что буду присутствовать рядом с тобой, заодно и по подробнее разберусь в нынешних делах гильдии. — Объяснение этому, — раздраженно фыркнула женщина, — что ни я, ни наша гильдия не знает можно ли тебе доверять. Да и всегда есть некоторые детали… — Гораздо логичнее бы было решать доверять мне или нет, когда Вы вломились в мой дом и попросили присоединиться к вашей драгоценной гильдии, Лучница Амари, — ухмыльнулась блондинка, — Я не прошу безоговорочного доверия или посвящения в абсолютно все планы. Да и друзьями вас считать не могу, но если есть что-то что я ценю, так это — слово другого. Ваша лицемерная честность, кстати говоря, не прибавляет желания верить. Лицо Амари приобрело жёсткие черты, показывая упрямство и непреклонность. — Буду откровенна. Думала ты достаточно мудра, чтобы признать, что разговор Ведьмы из Диких Земель наедине с новой знакомой, которая к тому же жена графа, выглядит несколько подозрительно… — Что в этом такого, Лучница Амари? — невинно спросила Ведьма, — Остальные из присутствующих вряд ли даже заметили кратковременное отсутствие в общем зале, столь незначительных персон, как какая-то там безызвестная ведьма, и графиня, которая по обыкновению своему появляется на мероприятиях ненадолго и не так уж и часто, — Ведьма откинулась назад и скрестила руки, — Пожалуйста, внесите чуть больше ясности. Вы мне настолько не доверяете? О, или дело в графине? — В тебе, конечно, — чуть помедлив и покрутив слова на языке, холодно ответила Амари, — после такого неуважения к Жерару, — добавила она. Ведьма про себя отметила, что лучнице не помешало научиться получше контролировать свои эмоции, если та хотела, чтоб ее импровизация принималась за чистую монету, а не за попытку отчитать несмышленое дитя. Она не знала чем заслужила имидж столь неблагонадежной персоны. «Из-за случая с графиней, или чего то более политического?» — Ведьма мысленно всколыхнулась. — «Никогда она не любила эти все интриги. Однако, не любить, не значит, — не уметь.» Тем не менее, пренебрежительное доверие, которое к ней проявляла Амари, несколько раздражало. В чем была ее слабость? С сэром Моррисоном все просто: он требовал власти, удовлетворения от победы над другими. Сохраняя спокойствие, доведи его до беспорядочного гнева, и он проиграет и сломается в любом споре, словно убитый великан споткнулся о свои же ноги. А вот Лучница Амари была другой. Она ценила оперативность и тихий, но твердый авторитет. Полная противоположность сэра Моррисона. В то время как Моррисон наказывал тех, кто бросал ему вызов, изображая из себя воплощение справедливости, лучница Амари казалась более угрожающей: она ​​не объявляла о своих намерениях, не показывала злость. В случае с ней, пришлось бы сыграть в игру Амари, а затем застать врасплох, словно вытащив коврик из-под ног лучницы. — Итак, — Ведьма растягивала слова с небольшой усмешкой, — Вы не доверяете ни одной из нас. Заинтересованное молчание побудило ее продолжать, и потребовалось всего то, — не дать проскользнуть хорошо скрываемой озорной улыбке. — Я умею читать между строк, Лучница Амари. Если Вы так хорошо знакомы с Жераром, почему, приветствуя его, Вы не уделили и толики внимания его жене? — Мы там были по рабочим вопросам, а не ради любезностей, — спокойно ответила лучница, но Ведьма могла уловить секундное замешательство, чем и не преминула воспользоваться, заполняя мгновение тишины, — Я думаю, вы вообразили себе что-то чего не случалось в реальности. — Допустим, вы обсуждали рабочие вопросы. Из-за недостатка информации я даже не могу предположить что именно там было такого важного, что вы притащили меня в зал, тут же предоставив самой себе. А знаете — будь я диковинным товаром, — приняла бы как должное, но как возможный член гильдии, такое отношение… Впрочем, неважно. Я понимаю ваш интерес к темам секретных обсуждений за закрытыми дверьми. И к моему разговору с графиней особенно, — Ведьма наклонилась вперед и сжала чужую руку в своей, доверительным жестом, смутив Амари, — Позвольте мне быть абсолютно честной и все прояснить, Лучница Амари, если это станет действительно знаком моего доверия вам, которое вы цените. Графиня была … более, чем дружелюбна ко мне, если можно так сказать… думаю, вы сами знаете. И я как раз ждала шанса поставить ее на место, чтобы ненароком не сорвать прием. Вы вошли, когда графиня отвечала мне, и нам обеим пришлось вновь напускать на себя важный вид, чтобы показать дружеское расположение друг к другу. Напускное, конечно же. Думаю вы понимаете. — Допустим, я видела, — Брови Амари немного приподнялись — от удивления или безразличия, Ведьму это мало заботило, потому что она была уверена, что ее слова возымели, хотя бы минимальный, но эффект. — И надеюсь вы видели, — что в случае чего, я не буду терпеть, — Ведьма продолжала, — И не стану еще одной маленькой марионеткой для ваших игр с вампирами. Слишком много раз происходило со мной подобное. Так что, либо вы доверяете мне, и относитесь, с полагающимся уважением как к союзнику или члену гильдии (на ваш выбор), либо можете попытаться командовать мной, с тем же презрением что и сейчас — в итоге потеряете ценный актив. Собственно, подумать о этом вам следовало еще тогда когда вы попросили меня о помощи. «И ведь это все было чистой правдой», — а вот недоговаривать никто не запрещал. — Ведь я дала вам свое слово, Лучница Амари. А ведьмы очень осторожны с тем, кому его дают. Тишина разлилась по салону, словно густая горячая смола. Ведьма наслаждалась ей: как и тем что ее слова заставили Амари напрячься, будто признавая свое поражение в этой дуэли. Ведьма откинулась назад, расслабляясь, и усмехаясь победе. — Хорошо, — согласилась Амари, меняя интонацию на более жесткую, — Хорошо. Наконец-то Ведьма глубоко и довольно вздохнула. То что у сэра Моррисона и Амари появилась неотложная работа сразу же как они прибыли — пришлось весьма кстати. Ну а пока она в комфортном одиночестве и тишине осматривала предоставленное в ее распоряжение пространство. Комната, пока что, выглядела довольно пустой и словно давно забытой: старый, массивный, темный стол тянувшийся вдоль стены (ей особенно понравилась его длина и лакировка); несколько пустых книжных полок, покрытых густой пылью; два больших стола в центре, стоящих бок о бок; простые двойные двери, что вели к небольшому балкону с которого открывался очень даже миленький вид. На противоположном конце, за небольшой дверью — холодная и не очень-то уютная спальня. Пока что. Собственно, Ведьма решила вскоре это исправить. Она ценила собственный комфорт: да и все равно, ожидая необходимое оборудование, заняться было особо нечем. Сэр Моррисон обмолвился, что раньше это была старая комната стратегии, в те давние времена, когда крепость принадлежала Королю и использовалась во времена войн. Ведьме все еще было любопытно, каким образом сэра Моррисона посетила мысль занять крепость, чтобы охотиться на вампиров. Хотя, организация гильдии это более-менее объясняла, да и, откровенно говоря, ей было все равно. Она была довольна, приличных размеров помещением, которое отдали в ее полное распоряжение, и бонусом в виде балкона, позволяющим изредка любоваться любимым лесом. Что же, это не отменяло того что ей все еще нужны необходимые вещи: стеклянная посуда и прочие расходники для алхимии, ингредиенты, очаровательное оборудование. Её заверили что все обязательно прибудет в установленный срок. Так что, на данный момент, она расстанавливала приоритеты, разграничивала пространство и разбиралась с начинающими прибывать поставками в ближайшие недели. На удивление, Амари стала более честной с ней — действительно более честной — после того случая с графом. Она внимательно рассматривала детали, когда вытирала пыль с полок. Беспокоило ли ее, что она опустила определенные детали ее общения с Графиней? Да нет. Делало ли это ее лицемеркой? Возможно. Однако цели оправдывают средства, и ее ответ был самым лучшим из возможных. Также имело значение, что Амари больше не устраивала ей допросов. В любом случае, граф уже знал о большей ситуации под рукой: вампиры пытались получить политическую власть, понемногу занимая суды и прочие органы управления. Зачем им понадобилась власть? Пока что это оставалось загадкой. Трудно было понять побуждения «детей ночи» не общаясь с ними. Да и при желании они могут легко ассимилироваться и вполне спокойно и счастливо жить в обычном обществе. Солнечный свет им ничуть не вредит — что бы там не говорили суеверия. Увековеченный миф — не более. Скорее всего из-за того, что напуганные вампиры-новички были найдены в темных, затворнических местах, пытаясь будто бы исчезнуть из поля зрения этого мира: пещеры, переулки, подвалы домов. Ведьма тихо смеялась такому абсурду. Чеснок также оставался простым поверьем, и использовался разве что в легендах, что рассказывают детям перед сном. Проще говоря, был совершенно неэффективен против вампиров. Многие врачи полагали, что жажда крови была обычной болезнью — и в определённой степени Ведьма могла с этим согласиться, правда не совсем в традиционном смысле — но видимо, лекари выдвигали догадки, что чеснок, будучи ключевым компонентом в припарках и народных средствах, вредил зараженным вампиризмом. Не сосчитать раз, когда она честно пыталась это объяснить безрассудным авантюристам, которые приезжали, в который раз превратив в обломки ее многострадальную дверь (она когда нибудь ее забетонирует), и упорно настаивали, чтобы им дали «специальные» чесночные пояса для защиты (как будто Ведьма вообще могла додуматься до изготовления столь смешной вещи). Однако, в итоге, ей ничего не оставалось, кроме как махнуть пальцами по вязанке чеснока, доставленной с кухни, и бросить на пояса, проговаривая какую-нибудь скороговорку на незнакомом странникам языке. Обычно, этого представления хватало, чтобы заставить уехать настойчивых искателей приключений, категорически не желающих слушать ее рекомендации о том, что действительно могло бы им помочь. Такие глупцы обычно всегда возвращались обратно в виде туши, воняющей гнилым чесноком. Иногда она думала о том, что они могут почувствовать, когда вампир, несмотря на луковицы чеснока, глупо свисающие с их поясов, продолжит приближаться с прожорливой скоростью, и улыбаться. Нет, единственный способ заставить вампира раскрыть себя — это заставить его довериться. Они признаются в своей тайне, возможно, со стыдом, возможно, с гордостью. Возможно, они предложат обратить вас, пообещав вам великую силу и вечную жизнь. После этого можно было действовать. По мнению Ведьмы, дальнейшие действия полностью зависели от ситуации, и насколько та угрожает жизни. По мнению сэра Моррисона, дальше всегда должна была следовать казнь. Ну а по мнению Лучницы Амари — что же, кто знает, что думала она? Проблема заключалась в следующем: граф совершенно не имел ни малейшего представления (как выразилась Амари, выбирая выражения куда покрепче), сколько вампиров находилось при его дворе, если они вообще были. По словам Амари, это само по себе было опасно, потому что вампиры могли легко отправить (или насильно завербовать) графа и взять под свой контроль двор. Не говоря уже о том, что шпионы графа плохо (ужасно плохо) следили за ситуацией с вампирами в суде. Сэр Моррисон беспрерывно приставал к Ведьме в течение всего этого обсуждения: мол, если она такая могущественная повелительница тайной магии, почему бы ей просто не взмахнуть рукой, наложив заклинание и посмотреть, является ли существо вампиром. На что она едко ответила, что если она могла бы так сделать, то обсуждаемой проблемы вовсе бы не существовало, не так ли? Все ведьмы превратились бы в маленьких охотничьих собачек для королей и королев, которые поднимали лапу и указывали на добычу, лая стражникам, чтобы те бросили арестованных в тюрьму. Затем она с большим удовольствием отчитала его за то, что он высказал столь ​​глупую идею.Таким образом, работают механизмы что безрассудно обвиняют неугодных, в том что те «зло» или «нежить». Как это раньше называлось? «Охота на ведьм»? Инквизиция? О нет, даже не думайте что она все забыла. Однако, на счастье, она еще не совсем потеряла рассудок, чтобы помнить о прошлых обидах и испытывать ненависть. Месть сладка, но не слишком питательна. Гневное молчание сэра Моррисона стало самой приятной из побед этого дня. Вдоль позвоночника блондинки пробежал холодок. Ощущение будто ее тело в миг разлетается на части. Ее грубо схватили за горло с силой ударяя о книжные полки. В спину неприятно впилось стекло. «Ну вот, а ведь только расставила на места новые пробирки!» Задыхаясь, она стиснула зубы от внезапного вторжения чужого магического присутствия, теперь рассекающего комнату, будто нож бумагу. Кто еще в крепости мог такое сделать? Кроме нее никого не должно быть. Шею начало тревожно покалывать. Не должно быть. Недолго думая, она развернулась на каблуках и вскинула руки вперед, выкрикивая заклинание, когда ударная волна защитной магии вырвалась из ее ладоней. Ящики составленные у двери рухнули, когда напавший врезался отлетел в дверь выбивая ее вместе с петлями… Видимо придется бетонировать и эту… Шквал проклятий — не ее — прокатился по полу. Глубоких и разозленных. Это оказался мужчина. Тяжело дыша, Ведьма одной рукой удерживала оберег, а другой вызвала небольшой шар теплого белого магического огня, спешно произнося заклинание. — Стой! — крикнул он, но огонь уже покинул руки блондинки. Однако после этого она не услышала ожидаемого потрескивания пламени в его кожаной броне. Нет, это было совершенно неправильное визгливое шипение — огонь рассеялся. Зачарованный меч. Она посмотрела на напавшего, который до сих пор сжимал рукоять меча. — Кто ты, черт возьми? — шипя, отчеканила Ведьма. Все-таки наградили ее не очень приятными ощущениями. Теплая волна магии хлынула от ее плеча к ладони, и еще один огненный шар возник в ее руках. На этот раз куда большего размера. Меч мужчины с лязгом упал на землю, когда он поднялся. — Меня зовут Габриэль Рейес. Я из «Overwatch», — Он поморщился и потер шею, — Чтоб тебя… Неужели это было так необходимо? — А бить мое оборудование, вгоняя осколки в спину было несомненно необходимо, не так ли? — с угрожающими нотками прошипела Ведьма, быстро произнося несколько заклинаний исцеления. — Звиняй, не рассчитал, — мужчина был не таким громоздким, как Моррисон. На его квадратном и точеном лице не было того высокомерия, но, опять же, нормальным их разговор было не назвать. — Он с нами, — Амари стояла, прислонившись к дверному косяку, скрестив руки на груди, и явно забавляясь развернувшейся сцене. Ведьма фыркнула и погасила пламя. — Габриэль. Я вижу, ты рано вернулся и уже успел познакомиться с нашим новым союзником, — Амари, смеясь, слегка ударила его по плечу. Рейес оттолкнул руку и отряхнув плечо проворчал что-то неразборчивое и явно нелестное, поднимаясь с пола:  — Не важно. Откуда ты узнала, что я здесь? Мне все время удается подкрадываться к Джеку. Ведьма жестом указала на меч, лежащий на полу, оставшийся идеально отполированным даже после того, как был обожжен огнем. — В этот металл вложили немало магии, — она поморщилась, — Однако, неуч, что так неумело зачаровал этот клинок, очень спешил и обладал слишком низкой квалификацией для такого рода дел. Чтобы это исправить, понадобится очень мощная руна маскировки или полная переработка зачарования. Возможно и то, и другое. Когда ты шел по коридору, мне и всем чувствующим магию, казалось что бьют церковные колокола. — Хм, пожалуй тот парень определенно надурил нас. Ты не могла бы это исправить, мм. — он затих, махнув рукой, — Как мы тебя называем? — Да, — Амари сузила глаза, — Мне тоже хотелось бы это знать. Имя. Оно столько всего значит, не правда ли? Даже для этих воинов: рыцаря, лучницы и убийцы, какими бы сильными они ни являлись, опасно знать ее имя. Имена есть у всех Имена несут в себе силу. И есть очень много личностей в этом мире, которым нужно имя Ведьмы, — как минимум из-за ее возраста и сферы деятельности, — и она не уверена, что эти Смотрящие поймут всю серьезность этого. — Можете назвать меня «Мерси», — ответила она, — И нет, я не могу починить его. По крайней мере, сейчас, пока у меня нет нужных материалов. И, поверьте, мне самой очень хотелось бы избавиться от этого невыносимого чувства, которое вызывает у меня эта недоделка. Воины находились в легком недоумении. «Что она может сказать? Ей понравилось сбивать их с толку. Это было весьма занятно и забавляло. Интересно, о чем они задумались на эти долгие пару секунд? Как Ведьму, особенно ее… можно было бы называть «Милосердием?»  Блондинка посмотрела на них серьезнее. — Это проблема? — Эмм… Да не, — Рейес немного запнулся, — Но… — Нисколько, — вмешалась Амари, — Пожалуйста, сообщите нам, что именно вам нужно, чтобы починить меч Габриэля. Спасибо … — она сделала паузу, очевидно все еще несколько озадаченная, — … Мерси. Лучница хлопнула Рейеса по спине. — Подвинься, Гейб, нам нужно зайти еще в пару мест.

***

Стук по двери оторвал Графиню от ее работы. — Войдите, — произнесла она. Жерар вошел, держась на расстоянии от ее стола:  — Я просто хотел пожелать доброй ночи. — Спасибо, Жерар. Доброй ночи, — Амели возвратилась к своим бумагам. Он помедлил. Она даже не взглянула на него. Графиня подавила желание вздохнуть. «Это продолжалось уже некоторое время, и по какой-то причине он все еще считал уместным давить на нее, выбирая то, что ему выгодно. Не стоило оно того. Ой как не стоило!» — Что-то еще? — спросила она. — Ну, я… — Он сделал паузу, — Просто хотел спросить, будешь ли ты сегодня спать в моей комнате. Графиня вздохнула:  — Нет, мне все еще нужно кое-что закончить, и я хотела б довести это до конца сегодня. Иди сам и отдохни. Пол скрипнул под его ногами. — Я просто волнуюсь за тебя, вот и все, — продолжил он, — ты, кажется, в последнее время, почти не спишь. Медленно она положила перо и положила руки на колени. Она подняла на него ледяной взгляд, спросив с остротой бритвы: «Это точно ты? Беспокоишься обо мне?» Он отвел глаза. — Я в порядке, Жерар. У меня столько же работы, как и у тебя. А теперь, пожалуйста, отдохни. Я настаиваю. Спокойной ночи. Не говоря ни слова, он вышел из комнаты. Графиня, наконец, выдохнула и потерла лоб. Она смотрела мимо бумаг на своем столе, ее курсив превратился в черный узелковый шпагат, и на мгновение наслаждалась пустотой своего разума и простотой сидения за своим столом в библиотеке. «Если бы она не была так обязана своему долгу каждую секунду бодрствования,» — подумала она, постепенно выходя из мечты, — «она могла бы сделать кое-что.» С еще одним сильным вздохом, женщина закончила складывать и запечатывать письма и позвонила дворецкому. Вскоре, он остановился у входа в библиотеку по стойке «смирно». — Миледи? — Джордж, — сказала она, предлагая письма, — не могли бы вы положить их в коробку для утренней почты? — Конечно, — ответил он с поклоном и взял их из ее рук, — Хорошего вечера, миледи. — Спасибо. Спокойной ночи, Джордж. Он закрыл дверь, а она осталась за своим столом, глядя через окно в ночь.