Страх

      В скором времени показался яркий свет, и мы чудесным образом оказались на улице. За окнами автомобиля открылся унылый пустынный вид на красно-шафрановые скалы и раскаленный добела песок. Когда Смоукскрин открыл окно, в салон проник сухой и горячий ветерок, заставив мои волосы, завязанные в хвостик, рыжим вихрем разлететься по всему автомобилю. Как же хорошо снова почувствовать сладкий запах свободы, в первый раз за долгое время я вижу солнце, и пусть пейзаж такой унылый, в этот момент он был самым красивым и завораживающим. Жаль, что Смоукскрин не обычный автомобиль. Хочется перехватить управление и, выжимая педаль газа до предела, угнать на огромной скорости далеко-далеко от всего этого ужаса. Забыть все, что мне пришлось пережить, особенно хочется забыть Оптимуса и все что с ним связано… Просто начать жизнь с чистого листа. Это же так просто — быть обычным человеком.       — Где мы? — только сейчас я опомнилась и решила разузнать наше местонахождение. Надеюсь, что дорога будет долгой.       — В паре часов от города. Тебе же туда нужно? — похоже, роботу никто не сказал, где я живу и куда ему ехать.       — Да. Доедем до города, а дальше я покажу дорогу.       Смоукскрин прибавил ходу, и ветерок начал дуть сильнее. Я облокотилась на дверь и начала рассматривать пейзаж, хоть он был мне не так уж интересен, возможно, это последний раз, когда я его вижу. Все казалось таким унылым, что грустные мысли сразу начали одолевать мой рассудок. Тут взгляд мой пал на маленький прибор, прицепленный к панели автомобиля. Я могу и ошибаться, но этот прибор очень похож на прослушиваемое устройство.       — Нас прослушивают? — Я была в недоумении — зачем это? Неужели Прайм такой параноик, что даже не доверяет своим напарникам… Или подчиненным? Кто же все-таки они для него?       — Одно из требований Оптимуса… Он боялся нас отпускать.       — Чего он боится? — Меня действительно сильно волновал этот вопрос… Почему он просто не может жить и заниматься своими обычными делами? Ответа так и не последовало.       Я потянулась к прибору и отключила его.       — Что ты делаешь? — спросил Смоукскрин, но тон был его настолько спокойным, что казалось, ему как и мне было неудобно с этой штукой.       — Мне неловко осознавать, что нас прослушивают, — выдала я, а бот, ничего не ответив, продолжил ехать.       Дальше снова неловкая тишина. Но продлилась она недолго, голос робота опять разрезал пространство.       — Дело в Оптимусе, верно? — тихо спросил мех. Казалось, что он все знает и все понимает, но в тоже время я знала, что Прайм не стал бы рассказывать правду. Я кивнула головой, а он продолжил.       — Что у вас случилось. С чего такая неприязнь?       Мне нечего было ответить, хотя и жутко хотелось кому-нибудь выговориться. А если он потом расскажет Оптимусу? Хотя нет, он уж точно не должен рассказать.       — Я бы не назвала это неприязнью, скорее, это страх. — Я замолчала, надеясь, что ему хватит этого ответа, но он ждал продолжения. — Я и Оптимус Прайм, на самом деле, знакомы уже далеко не первый год… И все это время он только и делал, что портил мне жизнь.       И снова интригующая тишина, которая так и резала рассудок. Казалось, что мех о чем-то задумался или пытался понять, что же все-таки происходит.       — Хм… Разве он причинял тебе боль? — задумчиво спросил робот, помигивая голубым значком. Этот вопрос застал меня врасплох, я хоть и часто задумывалась над этим, но объяснить не смогла бы.       — Физически нет… — замялась я, думая, как бы ответить на вопрос робота.       Смоукскрин молчал, но вскоре тяжело вздохнул, поняв, что дельного я ничего сказать не смогу.       — Зря ты так, — сказал Смоук, делая длинную паузу и давая волю своим мыслям и воспоминаниям, — его не стоит бояться, поверь мне, Прайм и мухи не обидит. Не тот характер… — Последнюю фразу бот выговорил с какой-то загадкой в голосе.       — В каком смысле?       — Дело в том, что Оптимус отличный лидер, но и у него есть свой недостаток. Для лидера он слишком добрый. — Робот усмехнулся. — Он готов пожертвовать всем ради кого-то другого… Всем. Даже собой… Мы уже не один раз теряли его, но, к счастью, на то он и Прайм, чтобы всегда возвращаться… Оптимус действительно верит, что каждое живое существо может исправиться, даже Мегатрон… Война уже давно была бы закончена, если бы Оптимус воспользовался моментом и убил главного врага. А таких моментов было масса… Но, в любом случае, мы не осуждаем нашего лидера… Ведь Мегатрон когда-то был его другом и наставником.       Вот это поворот… Интересно, что же между ними произошло?       — Другом? Как это?       Смоукскрин ухмыльнулся.       — На нашей планете не всегда была война, и Оптимус не всегда был Оптимусом Праймом. Когда-то он был обычным молодым кибертронцем и звали его Орион Пакс. Он работал в архиве Аякона, имел семью и друзей. Это было обычным делом тех лет. — Смоукскрин рассказывал так, что показалось, будто его охватили старые воспоминания и сожаление о начале войны. Похоже, это больная тема для него, но, несмотря на грустные мысли, он продолжал: — Орион ознакомился с идеологией сильнейшего гладиатора — Мегатронуса — и в скором времени они сошлись и начали толкать свою идею вместе… Но их интересы разошлись: Мегатрон хотел добиться справедливости насильственным путем, а Орион выбрал противоположную дорогу, тем самым покорив совет, где и высказал свое мнение. Вскоре Орион стал Оптимусом Праймом, обладателем матрицы лидерства, а Мегатронус стал Мегатроном, вечным правителем восставших Десептиконов. И тогда на нашей родной планете развязалась жестокая гражданская война, которая вскоре и уничтожила Кибертрон… — Смоукскрин опять замолчал и о чем-то задумался… Мне было немного неловко, ведь все-таки их родной планеты больше нет… А я заставила робота вспомнить о трагедии.       — Смоук, мне очень жаль, что все так вышло… — Я хотела выразить соболезнование, но робот прервал меня.       — Да брось ты… Хоть Кибертрон уже не вернешь, мы нашли новый дом, новых друзей и новую команду, заменившую семью. И, поверь, этот дом мы точно не потеряем.       Я улыбнулась… Было немного странно. В начале мне казалось, что трансформеры — это что-то ненастоящее… Искусственное, сделанное из груды железа… Но на самом деле они очень сильно похожи на людей, даже в некоторых случаях превосходили нас… У них тоже был свой дом… Своя семья… Они любили, радовались жизни… Все было так же, как и у людей, но самое мрачное в этой истории это то, что счастье разрушила война… А ведь они так были похожи на людей.       Время, словно маленькая юркая птичка, летело так быстро, что я и не заметила, как вдали начали вырисовываться, словно пастельные рисунки, крыши и очертания первых домов. Стук моего сердца начал ускоряться, отдавая по каждой клеточке организма пронзительным стуком, а грудь сжали воспоминания, висевшие словно камень на шее утопленника. Не могу поверить, что я скоро буду дома. И не могу поверить в то, что мы сразу уедем. Я очень старалась об этом не думать, так как мысль вызывала наплыв слез на глазах. Не позволю больше, чтобы кто-то из автоботов увидел мои слезы… И вообще, возьму пример с Оптимуса и стану бесчувственным сухарем, спрятав все свои эмоции под однотонную маску вечного спокойствия.       Когда мы уже подъехали к первым домам, Смоукскрин притормозил.       — И куда дальше? — усмехнулся он.       — Ммм… Сейчас направо, на первом повороте налево, потом до школы и направо, после желтого двухэтажного дома снова прямо. — Я так быстро протараторила, что даже сама чуть не запуталась в ответе.       Смоукскрин сначала непонимающе промолчал, а потом все-таки выдал:       — Водить умеешь?       Умею ли я водить? Да, умею. Когда в одном из городов моего обитания Лин работала на скорой помощи, я помню ее водителя, дяденьку средних лет, особо скверного характера. В своем деле он был настоящим шумахером, именно он и обучил меня держать руль… Вот только это было очень давно, и я не особо помню, как это делается, хотя всю жизнь мечтала иметь машину и просто гонять на ней по городу.       — Да, — неуверенно ответила я. Смоукскрин демонстративно придвинул мое сидение поближе к рулю, создавая условия для вождения. Я неуверенно положила руки на баранку и попыталась настроить себя… Спустив ногу на педаль газа, медленно надавила на нее. Мы потихонечку тронулись.       — Ну, смелее, не бойся, я тебя подстрахую, — поддержал робот, видя мою неопытность.       Я нажала посильнее, и дома за окнами начали пролетать сначала быстрее, потом еще быстрее, вскоре, я начала привыкать к автомобилю, и теперь с глаз пропала неловкость и появился азарт. Смоукскрин оказался отличной тачкой, за рулем которой было приятно сидеть. Он, будто по волнам, скользил по раскаленной от солнца дороге. Вот уже и появились первые люди, а значит мы на верном пути. Я чувствовала неудержимое удовольствие от вождения и даже почти не заметила, как мы уже пролетели школу, где учатся Джек, Мико и Раф.       На перекрестке я затормозила перед трехглазым светофором, который светил нам красным цветом.       — Похож на Шоквейва, — муторно ответил робот, глядя на светофор и опять начал истерично смеяться. Я хоть и не понимала, о чем он, от его смеха я тоже начала сначала улыбаться, потом и вовсе залилась смехом.       — Я вижу, ты совсем слетела с катушек, Аделаида, — раздался знакомо-мерзкий голос за пределами автомобиля. Я повернула голову. До тошноты знакомый красный «Лексус» стоял на одном уровне с нами, а с припущенного оконного стекла смотрели прищуренные глаза цвета эбонита.       — А я смотрю, ты все тот же остряк, Льюис, — быстро ответила я, отойдя от смеха. — Смотри, а то порежешься ненароком о свое остроумие.       Ну почему именно он и почему именно сейчас? Нужно побыстрее катить от сюда. Парень недовольно хмыкнул, и его рот исказился безобразной ухмылкой…       — Отпадная консервная банка под тобой… Это все, что оставила тебе твоя покойная мамаша? — Парень рассмеялся уродливым смехом, задев давний осколок в моем сердце.       Лин была моим слабым местом, он это прекрасно знал и всегда пользовался этим.       Я рванула за ручку двери, чтобы вылезти и вцепиться ему в лицо, но Смоукскрин не дал мне это сделать, притянув потуже ремнями к спинке сидения.       — Пока, неудачница, — крикнул парень и на полной скорости своей тачки двинулся вперед.       Я немного опомнилась и взялась за руль. Но он меня не слушался, тут Смоукскрин ринулся вперед вслед за красным лексусом, который, наверное, был уже далеко.       — Что ты делаешь?! — крикнула я, смотря, как стрелка на спидометре с каждой секундой взлетала все выше и выше.       Смоукскрин промолчал, лишь прибавив скорости. Я посмотрела вперед и увидела, что мы почти догнали Льюиса. В один миг робот ловко вывернул и оказался на одном уровне с красным лексусом. Лью сначала не заметил нас, но вскоре, подняв глаза, посмотрел сначала удивленно, а потом с мелкой частичкой страха.       Смоукскрин резко вывернул руль в сторону парня и с размаху врезался ему прямо в бок, оставив глубокую вмятину.       Мы продолжили ехать вперед, а красный автомобиль начал петлять по дороге, пока и вовсе не остановился. Наконец-то парень выбежал наружу и начал нервно посыпать меня проклятьями вслед… Слов я его не слышала, так как мы были уже достаточно далеко.       — Смоукскрин, ты чертов псих… — крикнула я, не снимая с лица сумасшедшей улыбки…       Робот лишь засмеялся в ответ и начал задорно петлять по всей длине дороги.

***

      — Рэтчет попытайся снова связаться с ними!       Оптимус метался по помещению взад и вперед… Его голос, взгляд и даже внешний вид передавал тревогу, не свойственную лидеру… Рэтчет впервые за долгое время видел Прайма таким возбужденным… В это время он даже и не пытался скрыть свои эмоции, что было крайне на него не похоже.       — Оптимус, я уже триста раз пытался это сделать, они отключили аппаратуру, — ответил доктор, спокойно наблюдая за обеспокоенным Праймом, — Не понимаю, что тебя тревожит… Они всего лишь отключили внутреннюю связь. Не вижу в этом ничего необычного.       Оптимус с горечью в глазах посмотрел на Рэтчета, после этого присел на медицинскую платформу и о чем-то задумался. Док медленно подошел к лидеру и положил тяжелый манипулятор на сильное плечо старого друга.       — Не хочешь объяснить мне, что с тобой в последнее время? — попытался разговорить Прайма Рэтчет, но тот лишь отвел взгляд в противоположный угол. — Оптимус, прошло ведь столько лет, а ты до сих пор не забыл эту девчонку.       — Рэтчет, я боюсь, что скоро она узнает правду и возненавидит меня еще больше, — монотонно ответил Прайм, озарив собеседника оптикой небесного цвета.       Доктор тяжело вздохнул и, отведя манипуляторы назад, облокотился на платформу.       — Перестань себя в этом винить! — чуть строже ответил Рэтчет, думая, как бы успокоить лидера. — Оптимус, ты не виноват, у нас не было выбора, мы сделали все, что смогли.       Оптимус опять отвел взгляд, смотря на танец маленьких мотыльков вокруг лампы.       — Может ты и прав, старый друг…       Тут громкий звук сирены разразил нависшую тишину, заставив Рэтчета подпрыгнуть от неожиданности, а Оптимуса резко перевести взгляд на компьютеры доктора.       Опомнившийся доктор подошел ближе к мониторам и начал быстро тыкать пальцами по клавиатуре.       — Оптимус, датчики засекли неизвестный корабль, явно с Кибертрона… — Док пронзил лидера лазурными окулярами.       — Собери команду и подготовь медотсек… Мы выезжаем, — лидерским тоном приказал Оптимус, надеясь на пополнение в своей команде…