Начало жизни

На моей Луне я всегда один.(с) Лешка: Двадцать шестого февраля начался массовый исход из города. Нет, люди не хотели покидать своих домов, но к этому моменту новый правитель набрал первую партию стражников. Подонки желающие жить хорошо, что бы ни творилось вокруг, приходили к нему десятками и расходились по городу со странным оружием в руках. Небольшие, короткие железные посохи, из которых, при желании стражников, вырывалось пламя. Но пока что они пользовались оружием только в целях самообороны. Двадцать пятого февраля на всех перекрестках на столбы было вывешено объявление, гласившее, что всех людей, не поступивших на службу или в услужение к новому правителю и не покинувших город, первого марта отдадут на растерзания стражникам. — Лешка, тебя Лев Александрович просит прийти к нему в кабинет. Говорит, что это очень важно и срочно, — Катька застыла на пороге, и я отложил топор. В кабинете врача, хмуро глядя в стену, сидел дядька Федор: — Я не согласен. Зачем пацанёнка зазря губить? – извозчик говорил, явно продолжая начатый до моего прихода спор. — У нас нет выбора, — Лев Александрович поднял на меня грустный виноватый взгляд. – Алексей, садись, не простой у нас будет разговор. Учти, никто не будет винить тебя, если откажешься. У нас осталось меньше трех суток, чтобы перевести пациентов. Но нам их и некуда вести. — Есть, я нашел пустующую сельскую школу. — Это утром она была пустой, но к вечеру может уже быть забита под завязку. — Ничего, отвоюем. — Ехать до неё сколько? — Пять часов. — Понимаешь, Алексей, даже если все, кто может, пойдут пешком, а Федор загонит лошадей, мы все равно всех не спасем. Сейчас тут почти двести человек. Почти все, кто мог, уже ушли. Некоторых унесли родственники. А еще нужно забрать все медикаменты, бинты, хирургические инструменты. Мы не успеем все вывести. А я не могу решать, кого оставить тут умирать. — Лев Александрович, вы не можете просить меня о… — Нет, я не к тому, — перебил меня врач, и, пряча глаза, добавил. – Он сам сказал, что с просьбами можно обращаться. А вы знакомы, вот я и подумал… — Даже не думай, пацанёнок! Вокруг жилища этого антихриста вбиты колья, а на них насажено с десяток человеческих голов. И твоя будет там же. — Это те, кто пытались убить эту мразь. Но ты прав, Федор. Прости что попросил, Алексей, не думай об этом. — Я попробую, — слова слетели раньше, чем я успел остановить их. Возле родного главного корпуса универа рядками стояли колья, я старался не поднимать глаз, чтобы не видеть то, что покоилось на них. Возле дверей дежурили стражники, лениво переговариваясь, они, не отвлекаясь от разговора, открыли передо мной двери. Я вошел вовнутрь, и замер, пол устилал толстый ковер, привычно обшарпанных стен не было, вместо них на идеально белых стенах вились серебряные виноградные лозы очень тонкой работы. А еще в помещении было тепло. — Добрый вечер, если вы пришли убивать повелителя Алкиппа, то ищите его сами, — подросток говорил, держась от меня на расстоянии в несколько метров, и отчаянно сжимая побледневшими пальцами железный посох. — Нет. У меня к нему просьба. — Тогда подождите здесь, можете присесть, я позову вас, когда повелитель пожелает вас видеть. Не поворачиваясь ко мне спиной, мальчишка попятился к двери и исчез за ней. Ждать пришлось недолго, уже спустя минут сорок слуга вернулся, и, бросив короткое «следуйте за мной», повел меня по до боли знакомым, но резко изменившимся, коридорам. Остановившись у двери, мальчик посоветовал: — Когда зайдете — упадите ниц, не вставайте, пока не прикажут, и не говорите, пока вас не спросят. Едва за мной закрылась дверь, я рухнул на пол, благодаря Бога за густой, мягкий ковер. — Смотри, Сулис, какой почтительный у нас сегодня посетитель. И даже ножа при нем нет. — В кой-то веки гость не собирается тебя убивать, это что-то новенькое. Даже интересно, что его сюда привело, — на последних словах я почувствовал, как меня легонько пнули по руке острым носком ботинка. – Можешь встать. Я поднялся и тут же осмотрел комнату. Возле маленького круглого столика стаяли четыре удобных кресла. В одном из них сидел мой бывший преподаватель, он лениво курил, выпуская колечки дыма к потолку. Рядом с ним сидел блондин, худой, немного нелепый, лет шестнадцати. За спиной Юрия Сергеевича стоял высокий смуглый мужчина лет сорока. Рядом со мной же стояла девушка, безумно красивая, маленькая, тонкая и светловолосая, но её цепкий взгляд пугал меня больше, чем головы на кольях у входа. — Скворцов, уж не решили ли вы, наконец, принести свою курсовую работу? Если да, то вы чуть опоздали. — Нет, Юрий Сергеевич, — я заметил как он поморщился, словно от зубной боли и поспешил исправится. — повелитель Агриппа, у меня к вам просьба. — Дьявол, мальчишка, мог бы выучить мое имя прежде, чем являться с просьбами. Ты бы меня еще Арлекином обозвал. — Алкиппа, ну не злись ты так, мальчик тебя и так боится. В конце концов, это первый проситель. Если я его голову на кол посажу сегодня, второго может и не быть, — девушка ободряюще мне подмигнула, на секунду даже её холодные, как лед, глаза потеплели. — Ладно, Скворцов, говори. — Знаете, в городе есть больница… — Не поверишь и не одна. Дальше. — В ней есть больные… — По-моему, в больницах больные встречаются не так уж и редко. Покороче, пожалуйста. — Нам не успеть их вывести до первого марта, я прошу у вас, повелитель Алкиппа, отсрочки. Дайте нам, пожалуйста, еще несколько дней. — И давно ты подрабатываешь санитаром? Ладно, это неважно. Хорошо. Я могу дать вашей богадельне несколько дней. Но что ты дашь мне взамен? — Не знаю… Все, что смогу… — Заманчивое предложение, вот только расплывчатое очень. Раздевайся. — Что? – я даже не сразу понял, что он приказал. Но зеленые глаза смотрели серьезно, почти зло. Я принялся лихорадочно раздеваться. Слышен был нетерпеливый стук пальцев по столу, он подгонял не хуже чем плеть. Одежда в полном беспорядке валялась у моих ног уже через минуту. Я чувствовал, как краснею. — Теперь слушай внимательно, у тебя есть следующий выбор. Ты можешь сейчас одеться и уйти. А можешь подойти к столу, встать так, чтобы тебя было удобно трахать. За каждый раз, когда в тебя кончат, твоя больничка будет получать по одному дню отсрочки. Действуй. На ватных ногах, я подошел к столу, и, стараясь усилием воли подавить тошноту, уперся руками в столешницу, нагибаясь. — Развлекайтесь, мальчики, мы с Сулис пойдем, чтобы вас не смущать. — Извините, господин Алкиппа, но я этом не участвую, — тихо произнес мужчина. Я уловил взгляд, брошенный Алкиппой девушке, и в её глазах прочел смертный приговор. — А я, пожалуй, развлекусь, — блондин встал со своего кресла. — Сядь, Януш. Скворцов, можешь одеваться. Будет для твой больнички отсрочка, в месяц. Я пытался разогнуться, но руки дрожали, а тело отказывалось слушаться, и я просто осел на ковер. Чьи-то сильные руки подняли меня, заставляя встать, и я увидел лицо Алкиппа совсем близко. — Ты ведь даже не гей, зачем согласился, если тебе было так страшно? Не отвечай. Ты странный и очень забавный зверек. Молись своему Богу, чтобы нам больше не пришлось встречаться. Ты удивил меня, а это может больно по тебе ударить. Он усадил меня в кресло. — Приходи в себя и одевайся спокойно, Скворцов, все страшное уже позади. Пошли, — небрежно бросил он. И они ушли, оставив меня одного. Что-то внутри отпустило, и слезы потекли по щекам.