Начало жизни

Смерть я обниму рукой (с) Сулис: Макс, ты даже не проснулся, когда я материализовалась возле твоей постели. Не почувствовал меня даже. Я ласково провела ладонью по твоему лбу, зарываясь пальцами в темные, чуть тронутые сединой, волосы, погружая тебя в глубокий магический сон. Несчастный мальчик, ты даже не заметил, как подписал себе смертный приговор. Нет, не тогда, когда отказался насиловать, даже не тогда, когда помог унять боль и вылечил попавшего под горячую руку повелителя слугу. Ты осмелился перечить Алкиппу, ты помог пожилой паре уйти не тронутыми из города. Макс, если бы твой поступок был просто блажью, ты мог бы открыто приказать стражникам вывести их, пусть даже на руках вынести… Даже подари ты им лошадей, все было бы хорошо. Но ты же сам крался, словно враг, и дал понять им, что среди нас есть предатели. Бедный мой маленький мальчик, ты так и не понял, кем мы стали в этом безумном мире. Не смог осознать, что волен делать с людьми все, что хочешь. Я прижимаюсь лбом к твоей щеке, чувствуя как старая, въевшаяся в каждую клеточку боль, просыпается, набирает силу. Мои губы накрываю твой рот, словно в поцелуе, и я втягиваю в себя всю твою силу. Тебе не больно, моя магия блокирует боль. Макс, зачем ты предал нас ради них. Закрываю глаза, и вижу совсем другое лицо. ----------— Фердинанда в первый раз я увидела, когда односельчане тащили его связанного, избитого к наспех сооруженному костру. Рядом не было священников, а я видела слабые отблески его силы… Впервые, я не ушла, прячась и спасая свою жизнь. Я шептала заклинание, вызывая сильнейший дождь. Мне повезло, никто не понял, что это я причина буйства стихии. Для них я была просто бедной селянкой, пришедшей на рынок продать барашка. Я помню, как сердце стучало где-то в горле, когда, усыпив стражу, я перерезала веревки, освобождая абсолютно чужого для меня человека. Четыре долгих года я учила его всему, что знала сама. Все заклинания, все хитрости, весь опыт своей долгой жизни я передала ему. Но однажды вечером он исчез из моей жизни. Я уже выходила из таверны, когда заметила прямо перед собой священника. Одетый в рясу монаха – доминиканца, с выбритой тонзурой, это все еще был привычный Фердинанд. И я не успела даже толком испугаться, как сильные руки обхватили мои запястья. Он резко дернул, и я упала на пол, тяжелые сапоги наступили на пальцы. Я заорала от боли, перекрикивая хруст сломанных костей, но он тут же ударил меня по губам, выбивая зубы. — Теперь ты ничего не сделаешь мне, ведьма. Он хватает меня за плечи, и тянет за собой. Боль красной пеленой застилает весь мир, я бреду следом, как послушная овца. -----— Я выпила всю твою силу до дна, и теперь она не могла помочь тебе вылечить повреждения. Тонкий стилет легко вошел под ребра, и я почувствовала, как остановилось сердце. — Мне очень жаль, Макс, но три часа назад ту пожилую пару убило ударом молнии… Лешка: Снег начал таять, обнажая голую землю, по которой саням было не проехать. Только треть больных мы успели вывести, и в это утро стало понятно, что самостоятельно нам не справиться. Тем более начали заканчиваться продукты. Вчера в главный корпус Политеха сходил дядька Федор, но Алкиппа выслушав его, молча вышел из комнаты. И я с тревогой ждал, когда Лев Александрович вновь попросит меня явиться к правителю за очередной милостью. Успокаивало одно, мои сестры и мать уехали еще в самую первую поездку, готовить палаты, так было спокойней. Доктор спустился во двор ближе к полудню: — Алексей, нам нужно поговорить, только не здесь, может, зайдешь ко мне ненадолго? — Не стоит, я все понимаю. Сейчас умоюсь и пойду. Только что конкретно нам нужно? — Только береги себя, пожалуйста. Я грустно улыбнулся, никому я не рассказывал про то, что пришлось пережить. Но Ксю каким-то чутьем поняла, что творится со мной. Я видел в её глазах жалость, она засыпала меня вопросами, но вскоре и она сдалась. Алкиппа: Скворцов лежал на ковре уже минут пятнадцать, я же молча ждал, когда у него закончится терпение, и он встанет без разрешения. Но забавный зверек продолжал меня удивлять, я знал, что он боится, ненавидит, а, возможно, еще и презирает меня. Странно, собралась небольшая группка идиотов, и пытаются помочь абсолютно чужим людям. А этот экземпляр еще и жизнью своей рискует, знает же, на что я способен, да и предупредил я его открытым текстом… Но все равно пришел, лежит и ждет. Ладно, значит поиграем. Я подошел к двери, осторожно переступив через Скворцова, и открыв её, бросил слуге, дежурившему у двери: — Принеси ужин. Вернулся и сел за стол, но подопытный лежал так же неподвижно. Через десять минут слуги накрыли на стол, и я медленно, задумчиво принялся уничтожать ужин. Через час я уже лениво курил, почти беззвучно переворачивая страницы книги. А Скворцов все еще лежал, не подавая признаков жизни. Заснул, что ли? — Можешь встать, Скворцов, — я произнес очень тихо, чтобы не разбудить. Но мальчишка моментально вскочил. — Ты и на лекции ко мне ходил реже. Что тебя привело сюда, Ави*? Надо отдать ему должное, он даже не спросил, почему я его так назвал. — У меня к вам просьба, господин Алкиппа. — О… Ты запомнил мое имя. Какая честь для меня. Что за просьба, только в двух словах. — Телега, еда. Я встал, обошел его по кругу, рассматривая, раздевая глазами, и зашептал ему на ухо: — Потрясающе, ладно, можешь взять объедки со стола. А телегу, уж извини, не дам. По крайней мере, не даром. Лешка: Я раздевался, стараясь делать это одновременно быстро и аккуратно, чтобы не задеть его случайно рукой или одеждой. Едва одежда упала на пол, как его ладонь легла мне на поясницу, потом соскользнула ниже, и сильно сжала ягодицу. Я закрыл глаза, пытаясь отгородится от происходящего. Он убрал руку, слышен был легкий шелест ткани, я напрягался с каждой секундой все сильнее, затем меня схватили за руку и потащили. Я покорно брел за Алкиппой, только еще крепче зажмурившись, слишком страшно было увидеть в этот момент его насмешливо-высокомерное выражение лица. Он развернул меня так резко, что я испуганно распахнул глаза, и тут же он толкнул меня в кресло, и кинул мне на колени мою же одежду. Я думал, он раздевается, а он в этот момент собирал её с пола. — Ави, зачем же ты сразу предлагаешь расплатиться телом, если тебя об этом даже просили? — Я подумал… — Даже так? Ну ладно, своим мозгом и расплатишься. — Зачем он Вам? Алкиппа резко наклонился ко мне, почти касаясь своим лицом моего, абсолютно серьезным тоном сказал: — Я его есть буду. Я невольно улыбнулся. И он, насмешливо фыркнув, открыл ящик стола, и, достав лист бумаги и ручку, продолжил: — Держи, решишь задачу – дам и еду, и телегу. Итак, дано один кровожадный монстр, пожирающий детей, и любопытный представитель пернатых, по фамилии Скворцов. Допустим, они встретились четыре раза. Какова вероятность того, что хоть одна из четырех встреч закончится плачевно для Скворцова, и тот все же крупно влипнет. Если в первую встречу он заинтересовал меня только на семь процентов, во вторую уже на четырнадцать, в третью еще в два раза сильнее, на двадцать восемь процентов, в четвертую, соответственно, на пятьдесят шесть? Я тупо уставился на лист бумаги, не зная, с какой стороны приступить к решению. — Да уж, недолго держишь информацию в голове. Это же решается по теореме сложения вероятностей несовместных событий. Не помнишь? — Помню, значит, вероятности нужно просто сложить? — И сколько ты получишь? — Сто пять процентов. — Надеюсь, намек тебе ясен, Ави? Теперь иди. Еще одна наша встреча для тебя ничем страшным не закончится, а потом… Винить ты сможешь только себя. Ах да, одеться не забудь. *Avi – птица в переводе с латинского языка.