Начало жизни

Поверить во все, что не верил узнать, о чем боялся спросить Холодные струи воды... Так хочется жить! (с1) Данила Теплая, почти пустая комната, только мягкий ковер на полу и широкая кровать в углу без одеяла, покрывала или хотя бы простыни. Две двери, одна заперта, другая ведет в ванную, но нет окон только мерцающий, тусклый свет исходит от потолка. Я даже не знаю сколько времени провел тут, кажется, что годы. Изредка приносят еду и, спустя какое-то время, забирают пустой поднос. Есть, приходится руками, так как столовых приборов мне не дают. Очень быстро привыкаю спать при свете, сон и еда это единственное разнообразие в моей жизни. Слуга — единственный человек, которого я вижу, не разговаривает со мной. Только показывая мне ванную комнату, он, вкладывая мне в ладонь пластиковую, абсолютно тупую полоску, сказал: — Это вместо бритвы. Советую пользоваться, иначе … Больше я не услышал от него ни слова. Странная пластиковая хрень и в самом деле легко справлялась с щетиной, но при этом не могла разрезать кожу. Я хотел отрезать с её помощью от матраса полоску ткани, так как ходить полностью голым мне уже порядком надоело. Но предметы из ванной, как оказалось, не могли быть перенесены в комнату. Они словно утыкались в невидимый барьер на пороге, и я просто не мог их передвинуть дальше. Из комнаты в ванную перенести матрас тоже не получилось. Почти все время, которое я не мог потратить на сон, я проводил именно тут — в ванной комнате. Нет, я не мылся, просто переставлял немногочисленные бутылки с шампунями, пенами и гелями для душа с места на место, придумывая все новые и новые системы расстановки. Кроме этих бутылок и странной бритвы тут лежала стандартная зубная щетка и паста, но вот полотенца мне были не положены. Иногда мне казалось, что я схожу с ума. Я разговаривал сам с собой или оставлял включенной воду, чтобы прогнать эту полную тишину. Лешка Я достал из кармана пачку сигарет и закурил. Уловив на себе завистливый взгляд стражника, угостил и его одной. Аурес носилась по улице, упорно принося мне мяч обратно. Три дня назад Алкиппа попросил меня присмотреть за собакой, пока его не будет. Страх перед ним совсем исчез, да он и не пытался больше меня запугивать. Просто был рядом, и я привык к его манере сидеть на подлокотнике кресла, к язвительным замечаниям, к совместным ночевкам. Я как-то обмолвился о том, что никогда не был на море и, в тот же миг, он перенес нас троих, вместе с Аурес, на пустынный теплый пляж. Купаясь в теплой соленой воде, я знал, что могу заплыть как угодно далеко, он все равно сможет меня подстраховать даже сидя в кресле на берегу. Бродя по вечернему пляжу, разговаривая про то, что еще я бы хотел увидеть в своей жизни, понимал, что вполне возможно и эти желания он исполнит, со временем. Я не был счастлив или хотя бы даже доволен. Слишком хорошо я помнил жизнь там, за пределами города. Слишком хорошо понимал, что в подвалах дома оборудованы пыточные. Четко знал, что все другие люди для него просто ничто. Впервые я вмешался, когда мальчик-слуга, лет тринадцати, неся поднос, споткнулся и упал. — Убери все, потом спустишься в пыточную и передашь Сулис, Янушу или любому из дежурных стражников, что тебе положены десять ударов кнутом. Не забудь повторить заказ Ави на кухне, — Алкиппа даже не оторвал взгляд от книги. — Нет, — я и сам не знал, что еще сказать. Алкиппа посмотрел на меня в упор, фыркнул и, вернувшись к чтению, сказал: — Нет, так нет. Мальчик, убери и принеси все второй раз. Потом, все же подняв на меня глаза, добавил: — Теперь ты мне должен совместное принятие душа, Ави. Уже на второй день пребывания в доме Алкиппа для меня принесли одежду и нижнее белье, и после той первой ночи я никогда больше не стоял перед ним обнаженным. Алкиппа же не стеснялся своего тела и вполне мог, не одевшись после душа, сидеть и завтракать, не обращая внимания ни на мое присутствие, ни на присутствие слуг. Утром, впервые за последнее время, он меня разбудил, слегка потрясся за плечо. — Доброе утро, пойдем в душ? Ты ведь помнишь… Кивнув, хмурый и сонный, я поплелся в ванную, по привычке попытался закрыть за собой дверь, но мне не позволили и рассмеялись у меня за спиной. — Иди уже, сомнамбула обыкновенная. Возможно, из-за того, что я не до конца проснулся, а может из-за того, что успел к нему привыкнуть, но я просто скинул пижамные штаны, и залез в душевую кабинку. Даже когда он оказался рядом, плотно закрыв за собой дверцу, я не почувствовал себя неловко. Алкиппа включил воду и подтолкнул меня под прохладные струи, они заставили меня проснуться, и я вздрогнул от первого же прикосновения. Его рука легла на мою спину: — Тихо, я просто собираюсь тебя помыть, ничего большего — обещаю. Чуть помедлив, я кивнул, он сделал воду теплее, налил на свои ладони гель для душа и заскользил руками по коже, намыливая её. Алкиппа притянул меня ближе к себе, чтобы я не стоял под потоками воды, и принялся мыть. Просто мыть, касаясь спины, плеч, боков, груди, поясницы, когда его руки спустились еще ниже, я напрягся. Алкиппа почувствовал мое напряжение, и руки переместились ниже, на бедра, я отважился посмотреть в его сторону и замер в поражении. Он стоял передо мной на коленях, его ладони мягко скользили по моим ногам, то ли моя их, то ли разминая мышцы. Алкиппа поднял голову, уловив мой взгляд и ехидно улыбнувшись, слегка укусил меня за коленку, резко поднялся и толкнул меня под потоки воды. Пока я отплевывался от попавшей в открытый рот воды, он успел открыть дверцу душа. — Все, уходи, считай, что расплатился сполна. Я удивленно на него взглянул. — Если ты не хочешь опуститься на колени, и сделать мне минет… Я посмотрел ниже, и решил все же покинуть помещение, но на выходе поскользнулся, и чуть не упал. Алкиппа умудрился удержать меня от падения одной рукой и прошептал в ухо: — Иди отсюда, но не торопись. Иди осторожнее, я не буду за тобой гоняться. Он вернулся поздним вечером, я уже почти спал, когда кровать чуть прогнулась под возросшей тяжестью, и его рука привычным движением легла на мое плечо. Он тяжело вздохнул за моей спиной, и я понял, что нужно действовать сейчас, иначе будет поздно. Перевернувшись к нему лицом, я потянулся к его лицу рукой, провел пальцами по скуле, нашел губы и прикоснулся в робком поцелуе. Он ответил сразу же, но гораздо спокойнее и нежнее чем я ожидал. Его язык скользнул по моим губам, словно спрашивая разрешения, я зажмурился и впустил. Какое-то время мы целовались не спеша, нежно, его пальцы зарылись в мои волосы, не удерживая голову, просто перебирая прядки. Мне хотелось закончить все побыстрее, и оторвавшись от его губ, заставил себя целовать шею Алкиппа, прикасаясь к плечам, лаская пальцами предплечья. Алкиппа резко притянул меня к себе, потом одним неуловимым движением оказался нависающим надо мной, злой взбешенный шепот у самого лица: — Чего ты хочешь, Ави? Зачем это представление? Ты не девушка, и не можешь симулировать возбуждение, а уж тем более оргазм. Так что тебе нужно, так сильно, что ты даже решил пожертвовать своей задницей? — Я хотел облегчить участь людей… Он не дал договорить, он ударил открытой ладонью, со всей силы, затем отстранился и, схватив меня за волосы, стащил с кровати. Быстро, не давая мне возможность встать, он заволок меня в ванную, и захлопнул двери. Чуть отдышавшись, я встал, решил выйти и извинится, но дверь не открывалась. В полной темноте я опустился на пол, и тут в помещении резко стало очень холодно. Алкиппа Я вышел из своей комнаты, то, что Ави заперт в ванной, меня раздражало, хотелось открыть дверь и уничтожить человеческого уродца. Но в глубине души я понимал, что если убью его сейчас, то уже через пару часов буду раскаиваться. Быстрым шагом я направился в северное крыло. Туда, где ждал подобных вспышек моего гнева рыжеволосый раб. Дверь открылась передо мной сама собой и захлопнулась, едва я вошел. Мальчишка вздрогнул и открыл глаза, но я не дал ему времени осмыслить ситуацию. Его тело уже встало с кровати и побрело в мою сторону. Он опустился на колени, чуть приспустил мои штаны и взял в рот мой абсолютно не возбужденный член. Его прохладные пальчики нежно прикоснулись к моим яичкам, и мальчик умело заработал ртом. Раб зажмурился, пытаясь хоть так отвлечься от своих действий, но я заставил его открыть глаза. Когда я полностью возбудился, он встал, отошел к стене и, упершись в неё руками, замер с широко расставленными ногами. Я заставил его закрыть глаза, одновременно расслабляя мышцы его ануса. Я просто его трахал, чувствуя как ему больно, практически упиваясь его унижением, заставляя его тело сладострастно выгибаться и двигаться мне навстречу. Мне не хотелось секса с ним, мне хотелось просто унизить этого человека как можно сильнее, и вот он начинает стонать в голос, просить меня продолжать. — Как скажешь, маленький, — шепчу я в ухо почти нежно, одновременно сжимая свои пальцы у него на бедрах до синяков. Мне казалось, что это длилось бесконечно, но, наконец, наступила долгожданная разрядка. Вытащив из окровавленной задницы свой член, я позволяю ему вновь управлять своим телом. Он падает к моим ногам, я же иду в его ванну, там, под холодным душем, окончательно успокаиваюсь и вспоминаю, что изменил температуру в своей ванной на минусовую. Выругавшись на себя, быстро вытираюсь и одеваюсь. Рыжий все еще валяется возле двери. Я ногой отпихиваю его подальше, выхожу. Я открываю дверь ванной, Ави стоит, закутавшись в полотенца, и дрожит, его губы посинели, сейчас он выглядит совсем ребенком. Я подхожу к нему и, подняв на руки, уношу в спальню. Кладу на кровать, ложусь рядом, накрываю нас одеялом, и грея его ладошки в своих руках, шепчу, как безумный: — Извини, Ави, извини меня, пожалуйста. Пойми, солнечный ты мой, да, я хочу тебя, но не так. Понимаешь? Не так. Давай договоримся. Ты можешь меня открыто просить обо всем, я же, если смогу, буду выполнять твои просьбы. Извини меня, маленький. Просто забудь, это не повторится. — Угу. Зарываюсь носом в мягкие волосы, прижимая к себе свое нежданное чудо.