Начало жизни

Я слышу, как в ночи устали серые дома: Им стало слишком тесно, они так много знают. (с4) Алкиппа Аурес, соскучившись, прыгает возле ног, выпрашивая свою долю ласки, привлекая к себе мое внимание. Присаживаюсь, позволяя бульдогу облизывать мои руки, мое лицо. Ави меряет шагами комнату, решая, хочет ли он помнить все, что произошло с ним. Я не хочу, чтобы он помнил, я хочу получить второй шанс, использовать его по-другому и, может быть, отвоевать у мира еще одну возможность. Сулис кивает и уходит в свою комнату, я знаю, что моя девочка, моя ученица, не хочет больше ничего. Ей не нужна жизнь, не важна и судьба людей, но она останется рядом со мной, будет поддерживать до конца, даже если все пойдет не так. Лешка останавливается, не поворачиваясь бросает: - Не желаю ничего помнить. Он уходит в единственную оставшуюся спальню, закрывая за собой дверь на замок. Я легко могу пройти, могу оказаться там, рядом с моим солнечным мальчиком, и делать все, что мне вздумается. Ави или не вспомнит об этом, или останется рядом в качестве моей собственности. Вот только что-то во мне меняется, ломается, и я ложусь на диван, прихватив с собой Аурес. Возможно, это последняя ночь, которую я могу провести с ним, а вместо этого я лежу на узком диване, смотрю в потолок, слушаю собачий храп и жду рассвета. Пусть все будет так, как будет, я устал бороться и искать выходы. Артей Мы выходим из комнаты Адехи и начинаем исчезать, разбредаясь по своим временным апартаментам, я едва успеваю задержать Томаса. Он смотрит на меня с немым вопросом. - Я не понимаю, почему Адехи даже не просил прощения? - За что? Это мне в пору было извиняться перед ним. Даже не представляю как я, пусть и на мгновение, мог поверить, что он предаст меня. - Но он же… - Отец любит меня и, значит, всегда будет на моей стороне, даже если я не прав. - Не понимаю, почему ты это говоришь. У него есть Данила. Да и до самого вмешательства Аспасии мы все были в опасности, зачем ему было рисковать? Ты же нарушил его волю, пошел наперекор, я бы не стал выгораживать ослушавшегося ученика. Томас улыбнулся мне, снисходительно, словно ребенку и, немного помолчав, ответил: - Я его сын, Даня – это что-то совсем другое. Мы не можем заменить друг друга, да и не пытаемся. Если бы у тебя были дети, ты бы понял, они всегда делают ошибки, совершают те поступки, которые тебе кажутся алогичными, а ты только поддерживаешь их, пытаешься исправить последствия, и прощаешь, раз за разом, до самой смерти. Собственные дети, в глазах родителей всегда остаются маленькими и беззащитными. Томас заговорщицки мне подмигнул и спросил: - Ходят слухи, что у Иштар первоклассный погреб с лучшими спиртными напитками. Проверим? Мы сидим в моей комнате, на ковре, в окружении пустых бутылок из-под текилы, спорим о чем-то, разговариваем, пытаясь сделать длинную ночь ожидания чуть короче. Странно, но даже мне хочется, где-то в глубине души, вернуться назад, в тот мир, где нет необходимости управлять людьми, где жизнь течет вокруг тебя, порой захватывая в свой водоворот и неся куда-то. Адехи Рыжик спит, закинув на меня все свои холодные конечности в, притихшем на ночь, доме мне слышно только его ровное дыхание. Я вижу, как начинает рассветать, и прошу про себя солнце вставать помедленнее, чтобы дольше наслаждаться этим мирным счастьем: Данилой рядом и ощущением болезненно-сладкого ожидания, исходящим от сына. Утро может изменить все, расставить точки там, где я хочу видеть запятые. Аспасия Древнейшие собираются, спокойные и безразличные, как всегда, рассаживаются. Среди множества магов я легко узнаю Рожденных, они все же гораздо хуже нас умеют контролировать эмоции. Когда собираются все, я начинаю голосование, выпускаю свою силу. Наблюдаю как медленно, словно все еще не приняв решение, другие начинают присоединяться, выбирая, каким они хотят видеть этот мир. Даже Алкиппа, затеявший все это, пару минут колеблется, понимая, что пути назад уже не будет и присоединяется ко мне. Смертная супруга Иштар кладет свою тонкую ладонь на плечо древнейшей, и она выпускает силу, возглавляя моих противников. Адехи и Томас переглядываются и присоединяются ко мне, Артей, сидя, не открывая глаз тоже. Иалу открывается, поддерживая Иштар, я улыбаюсь, мальчик все еще не наигрался со своими рабами. Древнейшие, один за одним, выбирают сторону и вливают свою силу, подпитывая, давая возможность выиграть или проиграть. Смертные слуги Иштар, уставшие из-за огромного наплыва гостей, наверное, сейчас отдыхают, не зная, что именно в этот момент решается: будут ли они свободными, увидят ли тех, кого успели потерять, смогут ли хотя бы в какой-то мере влиять на свою жизнь. Последний древнейший, седовласый галл, наконец, принимает свое решение, присоединяясь к Иштар. Вот только его голос уже не важен, решение принято, и древнейшие, выплетают свои силы, исчезают, стремясь побыстрее сообщить о нем своим ученикам. Устало откидываюсь на спинку кресла, надеюсь, что так будет лучше для магов.