Немой Камминг

В тебе пляшет нерожденная вселенная. Я касаюсь ладонью твоей груди, я чувствую ее. В тебе танцует предельно обнаженный, яростный мир. Он дышит в такт моему сердцебиению, но Мое сердце — это хаотичность пульса, нервная аритмия жизни, больные судороги стареющего неба. Мир в тебе безумен. Мир в тебе принадлежит мне. Мир в тебе дрожит и прогибается под моей рукой, и линия горизонта рвется. Я смотрю в твои глаза. Сейчас в тебе восходит солнце. И, возможно, я тысячу раз не прав, когда тащу тебя за руку на крышу, где тяжелые звезды задевают мурчащим брюхом торчащие тут и там антенны. Когда веду тебя дышать дорогами, по которым люди ходили пешком еще тысячи лет до нас. Когда довожу скорость дней до предела, превосходя предел, чтобы отчаянно визжали тормоза настоящего. Когда закрываю глаза рукой и веду на свет, разрывая скуку каждым шагом. Когда слизываю с твоих губ этот монотонный плач, застрявший в апатии тишины. Аль Квотион Грэйс вырвала лист настенного календаря и, смяв его, отправила в мусорное ведро. Клочок бумаги ударился о край, подскочил вверх и упал точно на дно. Они были на кухне. Сегодняшний день начался ровно в девять утра. Лишь усилием воли Кэрол смогла разлепить глаза в такую рань. Усилием воли и благодаря воплям Грэйс. Мама так боялась, что они не успеют сегодня все приготовить, что вытащила дочь на кухню буквально с щёткой во рту. — Черт. Забыла с утра оторвать, — женщина резким движением убрала прядь волос за ухо, и повернулась к плите. — В последнее время память меня подводит. Пора заводить ежедневник. — Будто бы без календаря не понятно, какой сегодня день, — Кэрол стояла у столешницы и мешала сладкое тесто, периодически подливая туда сахарный сироп. — Сегодня с утра, когда я подметала веранду, какой-то мальчишка бежал по улице с огромной связкой разноцветных шаров. — Глупости какие, — Грэйс тяжело вздохнула, поглядывая на дочь. — Милая, не лей туда столько сиропа. У Рона вставная челюсть, она прилипнет к суфле. Кэрол тихо захихикала, понимая, что она действительно переборщила: — На это было бы забавно посмотреть. — Перестань, — она выхватила из рук Кэрол бутылку. — Полей кексы глазурью, пока они окончательно не остыли, и упакуй в коробку. Иначе глазурь просто потрескается и это будет смотреться очень некрасиво. — А тебе сегодня никто валентинку не дарил? — Слава Богу, нет. — Ты как всегда… — Ну, а что? Да, я действительно считаю этот праздник глупым. — Это потому что у тебя никого нет. — Это потому что я считаю, что показывать свою любовь нужно не только раз в год, а каждый день. А вообще, Кэрол, ты стала слишком часто заводить подобные темы. Я надеюсь, это не связано с тем, что у тебя кто-то появился. — Нет, мама. Это связано с тем, что мне уже не девять лет. — Понятно, — Грэйс закивала головой, выбирая пищевой краситель на полке, — ты еще маленькая. — До какого возраста я буду это слышать? — Боже, Кэрол, ты еще ребенок. Не заводи глупых разговоров. Просто поверь, а поймешь потом. — Мам, а во сколько лет ты впервые поцеловалась? — Кэрол! — Что? Что я такого спросила? В четырнадцать? В пятнадцать? Что, нет? О Боже, в одиннадцать? — А ну-ка перестань, — Грэйс кинула в дочь полотенцем и улыбнулась. — Кажется, мне было двенадцать, и это был рыжий мальчишка из параллельного класса. Хит или Сет… точно не помню. — Значит в двенадцать? — Да, рано, — она засмеялась, — но это было против воли, что б ты знала. Почти. — Ага, понятно. И ничего не рано. А папа? — Что? Что ты снова хочешь о нем знать? — Почему ты всегда кидаешься на меня, когда я хочу хоть что-то узнать про отца? Это что, запрещено? Он все-таки не чужой для меня человек и мне хочется знать про него абсолютно все! А из тебя клещами ничего не вытащишь! — Я, — Грэйс глубоко вдохнула, — плохо помню. — Не очень-то приятно слышать, что мой отец был тем, кого ты так плохо помнишь. — Перестань, милая. Он был хорошим человеком. Просто так сложилась судьба. — Когда-нибудь ты мне все расскажешь. — Если только на смертном одре. — Не смешная шутка. Кэрол закончила упаковку кексов и посмотрела на часы: — Мам, тебе через час выходить. — Ох, черт! Милая, я в душ, быстро упакуй остатки и выключи плиту через пять минут. Разлей тесто вон по тем формочкам и поставь в разогретую духовку на двадцать минут. На двадцать, Кэрол! — Грэйс кинула фартук на спинку стула. — Если подержишь двадцать одну минуту, они сгорят. Кэрол не пыталась скрыть от самой себя волнение. Она нарезала круги по гостиной, а когда большая стрелка часов перевалила за девять, села на диван и стала нервно дергать ногой. Смотреть телевизор не хотелось. Все программы пестрили розовыми сердечками и летающими купидонами. Однообразно, скучно и неинтересно. На некоторое время её мысли заняли Джулия и Филипп, после встречи с которыми вчера ей долго не удавалось заснуть. Она раз за разом вспоминала их слова, пытаясь анализировать произошедшее. Так она хотела успокоить саму себя, но гадкие чувства не хотели отпускать, цепляясь липкими пальцами тревоги. Казалось, что вот-вот случится что-то плохое. Сердце было не на месте, в горле стоял колючий комок. Она долго лежала на кровати, пялясь сквозь окно в пустоту ночи. Луна была огромной. Она светила точно в окно, возвышаясь дырявым кругом над юго-западными сопками. Лишь после того, как шторы были задернуты, а комната погружена в темноту, пришел сон. С утра пережитое не казалось таким ужасным. С утра было отличное настроение. Она с удовольствием помогала Грэйс с готовкой, поддерживала её во всех беседах, улыбалась и шутила. Ближе к шести в доме стало тихо. Кэрол сделала вид, что она увлеченно смотрит молодежный сериал в гостиной, когда Грэйс спустилась и, подхватив многочисленные пакеты, вышла на улицу. Потом было длительное ожидание прихода Дэрила. Душ на час, эксперименты с макияжем, прической и одеждой. Подарок, упакованный в яркую обертку, лежал на тумбе возле входной двери. Кэрол планировала вручить его сразу же по его приходу. И ей очень хотелось верить, что Джулия не соврала и подарок придется ему действительно по вкусу. Когда ожидание достигло той критической точки, после которой перестаешь нервничать, переживать и ждать чего-то, раздался звонок в дверь. — Наконец-то! Кэрол подпрыгнула на диване и метнулась к двери, незамедлительно её открывая. Увидев на пороге Дэрила, она тихо взвизгнула и, схватив его за руку, затащила в дом: — Я думала, ты не придешь! — Прости. Проблемы, дела. — Раздевайся, ты замерз, наверное. Он скинул куртку и Кэрол подошла к тумбе, стараясь скрыть свое удивление его внешним видом. Непривычно было видеть на его голове пробор и причесанные волосы. Выглаженные джинсы и темно-синий джемпер. Однако внимания, зная характер Дэрила, придавать этому она не хотела, хоть смех рвался наружу. — С праздником тебя, — она протянула ему маленький сверток и чмокнула в губы. — Честно говоря, я не знаю, понравится ли тебе этот подарок, но я так… — Понравится, — он улыбнулся и, хлопнув себя по карманам, достал маленький бархатный пакетик. — А это тебе, можно? Он подошел к ней и, взяв руку, надел на запястье браслет: — Я надеюсь, тебе понравится. — Господи, Дэрил, — Кэрол охнула, — он такой необычный. Что тут? Она принялась рассматривать браслет — на тонкой цепочке, к некоторым звеньям были прикреплены подвески. — Это буквы, — он шмыгнул красным носом, — твое имя. Кэрол не знала, что сказать. Ей впервые в жизни дарили такой подарок. Она была бы рада даже просто открытке от Дэрила. Но то, что он думал об этом подарке, думал о ней, о том, что ей могло бы понравиться, просто его внимание, вызывало дикое чувство счастья. А от его искренней улыбки, от его теплого взгляда внутри вспыхивали искорки. Повисло молчание. Кэрол засмотрелась на него. Она вдруг поняла, что любит. Действительно любит. Крепко, сильно, горячо. Это было то самое чувство, которого все ждут. Настоящее и глубокое. Постоянное, несмотря ни на что. Вечное. Кэрол схватила его за руку и повела в гостиную: — Что будем делать? Можно посмотреть телек, правда, там ничего интересного. Можно фильм посмотреть. Можно… — Биологию поучить? — Ну уж нет. Только не сегодня, — Кэрол привычным жестом убрала копну рыжих волос назад. — Хочешь чай? Кексы? Печенье? Есть пирог. — Мне все равно. Правда. — Тогда начнем с чая, — она подмигнула ему. — Пошли на кухню. Когда на кухне зажегся свет, Кэрол быстро задернула занавески, чтобы, не дай Бог, кто-то крайне любопытный не заглянул в окно, проходя мимо. Затем она выставила на стол две чашки и поставила чайник на плиту. — Знаешь, сегодня жуткий холод. И снова пурга. Ненавижу зиму в этом городе. Постоянно метель. Когда мы жили южнее — было как-то проще. Температура зимой не опускалась ниже ноля, а из осадков был лишь дождь. — Зачем вы сюда переехали? Кэрол пожала плечами: — Понятия не имею. Это было решением Грэйс. А мне, если честно, было все равно. Я так привыкла к частым переездам, что не удивилась, когда она в очередной раз заявила о том, что её сердце вновь куда-то рвется. Но вот что странно, — она разлила чай по чашкам и поставила чайник обратно на плиту, — мне кажется, что здесь ей нравится. Представляешь? У меня ощущение, что тут она останется навсегда. Она довольно быстро срослась с Каммингом, хоть я и не понимаю, почему. — Ты жалеешь, что вы сюда приехали? — Дэрил отпил кипяток из чашки. — Нет, — она нежно улыбнулась, глядя на Дэрила. — Уже нет. Но когда я была не знакома с тобой — это место мне казалось клоакой. Я ненавидела его всей душой. Ты немного сгладил эту картину. — Немного? — он улыбнулся, откусывая кекс. — Не придирайся к словам, — Кэрол сморщила нос, — это правда. Мне не нравится этот город. — Как же ты собираешься дальше тут жить? — Пока ты рядом — я справлюсь. — Сегодня, когда я был в ювелирном, столкнулся с Граймсом. Они с папашей выбирали какие-то украшения. — Ох, Дэрил, я надеюсь… — Все в порядке. Этот тюфяк боится и рот раскрыть, когда рядом отец. — Вот увидишь, когда-нибудь все будет иначе. Когда-нибудь жизнь все расставит на свои места. Я в это верю. — Ты слишком наивная. — Может быть. Но как жить, если не верить в это? Дэрил глубоко вздохнул и отодвинул от себя чашку: — Пошли смотреть фильм. Времени у нас не так много, чтобы тратить его на такие разговоры. Кэрол улыбнулась: — Мне нужно тебе кое-что показать. Подожди, сейчас помою кружки и пойдем. К разговору она готовилась. И поэтому, поднявшись на второй этаж и зайдя к себе в комнату, она практически не волновалась. Разве что совсем немного. — Присядь, я сейчас. Усадив Дэрила на край кровати, она подошла к столу и, открыв шкаф, принялась вытаскивать из него увесистые тома. — Ты все-таки передумала насчет биологии? Дэрил улыбнулся и подошел к столу, разглядывая обложки книг. Положив свой подарок рядом, он схватил одну из них и удивленное приподнял брови: — «Как любить ребенка»? Януш Корчак. — Это я пыталась понять действия Грэйс, — протараторила шутливо Кэрол и выхватила из рук Дэрила книгу, — я вот что хотела показать, — она протянула распечатанный конверт. — Прочитай. — Это ответ из колледжа, — он провел пальцем по нарисованной эмблеме. — Да. — Он положительный? — Да, — Кэрол выдохнула, — и я не знаю, как об этом сообщить Грэйс. — Ты не сказала? — Как? Боже, да как? Как ей сказать, что я никуда не поеду? Я и тебе не сразу сказала, потому что мне потребовалось немного времени. А она… она запрет меня дома. Она силой заставит меня ехать учиться. Что мне делать? — Мы что-нибудь придумаем, — он кинул конверт на стол и обнял её, утыкаясь носом в макушку. — Да что тут придумаешь? — Кэрол горько вздохнула. — Скандал неизбежен. Думаешь, мне хочется с ней ругаться? Я понимаю её мотивы. Я вообще все на свете понимаю, только вот она меня понять не сможет. И мне так страшно, Дэрил. — Обдумай это еще немного. У тебя ведь есть время? Если хочешь, я приду и поговорю с ней. — Нет, — Кэрол подпрыгнула, — только не это. — Я могу быть просто рядом и не влезать в разговор, обещаю. — Нет. Будет лучше, если я сама с ней поговорю. Но вот когда? Пара месяцев у нас в запасе есть. А потом она точно догадается и будет слать запросы. — Не переживай заранее. Иногда мы сами знаем плохо близких нам людей. — Ты думаешь, она скажет: да, конечно, милая, не нужно никуда ехать? Делай, что хочешь, я даю тебе свободу. Такого не случится никогда, Дэрил. Она до последнего будет настаивать на колледже. Взгляд Кэрол упал на браслет, который час назад подарил ей Дэрил, и она широко улыбнулась: — Знаешь, — она закусила губу, — за эти месяцы столько всего поменялось. Мне кажется, я стала другим человеком. Если бы мне шесть месяцев назад сказали, что я откажусь поступать в колледж — я бы сочла этого человека психом. Я промолчу про то, что в моей жизни появился ты, это было за гранью фантастики. А письмо с ответом мне хочется просто сжечь. Все так поменялось, Дэрил. Я не верю, что это происходит со мной. — Это не похоже на радость. — Наверное. Меня пугают такие перемены. Только вот… — Что? — Мне кажется, я никогда не была так счастлива. Она протянула руку к выключателю и щелкнула им: — В темноте проще. — Так письмо было лишь предлогом? — Дэрил улыбнулся, когда она, схватив его за руку, потянула на кровать. — Скажем так, — она расстегнула верхнюю пуговицу на его джемпере и посмотрела в глаза, — я этого почти не планировала. — Еще позавчера ты, — он навалился на неё, опираясь о твердый матрас согнутыми в локтях руками, — как-то странно себя вела. — Иногда мне кажется, — Кэрол вновь потянулась к пуговицам, вынимая их по очереди из петель, — что нужно вести себя непредсказуемо. — Кэрол… — он выдохнул гулко, прикасаясь губами к её шее. — Кэрол… Она отбросила его джемпер в сторону и откинула голову назад, подставляя себя осторожным поцелуям. Она закрыла глаза и все проблемы стали рассеиваться, улетая крошечными песчинками в сладкое забытье. Тяжелые цепи мыслей разорвали свой ход и Кэрол выгнулась ему навстречу, помогая стянуть с себя узкую тугую кофту. Волосы пышным рыжими локонами раскидались по светлому хлопку, извиваясь огненными кончиками на концах. Он гладил их. Продевал локоны между своих пальцев, а затем сминал их на затылке, приближая её губы к своим. Неторопливо опускался к шее и груди, вновь и вновь возвращаясь к лицу, стараясь заглянуть в её глаза. Она не могла надышаться его запахом, раз за разом утыкаясь носом в плечи. Невозможно было до конца утолить жажду прикосновений. Казалось, что, притрагиваясь дрожащими ладонями к голой спине, искалеченной десятком уродливых выпуклых шрамов, она кидала крошечную крупицу, пытаясь заполнить необъятную бездну. Каждое касание расходилось мириадами нервных импульсов по всему телу, от макушки до пят, к каждой клетке. Томная пустота наполнила комнату жаром. Все несказанное засквозило в мягком нерешительном сплетенье голых рук и ног. Рыхлые тени блуждали по стенам, передразнивая медленные ленивые движения. Вырвавшийся из глотки первый стон словно плетью разрубил спертый воздух. Хрипло, громко, болезненно. Раскаленный добела пульсирующий комок рвался наружу, покрывая тело мелкими каплями пота. Хватка рук ослабла и пальцы разжались, скользя по оголенным влажным изгибам. Широкие ладони остановились на округлых бедрах и, обхватив с двух сторон, впились в кожу, вновь притягивая к себе. Тени на стенах рвано запульсировали, рассеиваясь в свете уличного фонаря. Грэйс, поглядывая на часы, подходила к дому, волоча в руках полупустые пакеты. Банкет закончился не так быстро, как она планировала. Несмотря на мороз, она решила прогуляться пешком, по пути наметив планы на завтрашний день. Ночной Камминг был прекрасен. Миллиард звезд над головой раскинулись плотным одеялом. Воздух был чист и свеж. Тишина вокруг поражала. Вот почему она любила крошечные городки — в мегаполисе никогда не сможешь насладиться морозной тихой ночью. Она думала обо всем сразу. О том, что завтра нужно не забыть заглянуть в блокнот и не пропустить заказов. Иногда, особенно после больших праздников, она могла забывать о таких вещах. А еще о стирке, уборке чердака и смене штор. Не забыть спросить Кэрол про письмо из колледжа. Еще нужно было позвонить Джорджи и узнать по поводу скидочных купонов на кондитерские шприцы. Позвонить в банк и узнать, не изменился ли процент по вкладу, который она сделала буквально пару лет назад, надеясь, что эти деньги понадобятся Кэрол в колледже. И хоть гудящая голова и тяжесть в ногах говорили о том, что ей давно нужен был выходной день, она старалась игнорировать это. Скоро дочка поступит в колледж и в ближайшие полгода она будет хвататься за все заказы подряд, лишь бы Кэрол ни в чем никогда не нуждалась. Подойдя к дому, Грэйс остановилась возле угла лужайки, выискивая в сумочке ключи. Подняв голову, она замерла, разглядывая горящие окна кухни. Неужели Кэрол еще не легла спать?