Ненормальный

В понедельник я уточнил у Глеба, помнит ли он про мой день рождения, и, получив кивок в ответ, сообщил, что вообще-то терпеть свой день рождения не могу и не вижу смысл праздновать тот день, когда ты становишься на год ближе к смерти (что само по себе звучит не так уж и плохо), мне определенно точно не нужны все эти фальшивые, неискренние поздравления, и если Глеб попытается меня поздравить, жутко обижусь и, возможно, полезу драться. — Расслабься, — усмехнулся Глебушка. — Не буду я тебя поздравлять. После такого заявления я, естественно, весь вторник на него обижался. Он этого даже не заметил, и ему даже понравилось, какой я «загадочно-молчаливый», и он даже выразил надежду, что «почаще бы так», поэтому в среду пришлось брать дело в свои руки и напрямую, тщательно скрывая любопытство, спрашивать, что он мне подарит. — Ты же не хотел, чтобы я тебя поздравлял? — Может, теперь хочу. Что, у меня настроение не может поменяться? — У тебя — может, — согласился Глеб и сказал, что точно не расскажет о своем подарке до дня икс. В четверг я начал строить планы на секс с Глебом после празднования в кафе: — Серьезно, восемнадцатилетний почти что девственник — это не смешно! — Почти что девственник? Ты ведь уже занимался сексом! Ну, и вообще… «Ну и вообще» — это он имел в виду наши совместно проведенные выходные. После того самого поцелуя я определенно вошел во вкус и лип к Глебушке при каждом удобном и неудобном случае. Он сначала сопротивлялся, а потом тоже проникся идеей и стал с энтузиазмом мне отвечать. Из-за эндорфинов, поступающих ему в мозг, он даже стал куда терпимее относиться к моим выходкам и даже, чего я совершенно от него не ожидал, стал вести себя очень романтично. Даже за руку меня брал, пока никто не видит. Кто бы подумал, что за этой маской равнодушия скрывается такая пылкая и чувственная натура. В общем, все вело к тому, что пора переводить дело в горизонтальную плоскость, и я, как только оказался с Глебушкой наедине у него в квартире, тут же собрался осуществить задуманное. Но меня отстранили, объяснив, что до моего совершеннолетия трогать меня не будут. Я намекнул, что бояться нечего и бутылочка уже откупорена, но Глеб был непреклонен, загонял про какие-то моральные принципы (и откуда они у него?) и предложил лучше сходить в кино. Кино было весьма посредственным, и на середине сеанса я заскучал настолько, что решил залезть Глебушке в штаны, где было гораздо интереснее. Он первые пять минут ещё пытался меня отстранить, но я был настойчив, и ему пришлось сдаться. Точнее говоря, ему пришлось стонать как можно тише. — Почти, — пояснил я, — это в те пять раз, что я занимался сексом, мне не очень понравилось. — То есть ты всерьез считаешь себя девственником? — уточнил Глеб. — Почти девственником, — поправил я. — Но надеюсь, что в субботу я им быть перестану. И ты мне в этом поможешь. — А с чего ты взял, что тебе со мной понравится? — Не нарывайся на комплимент. *** Утро началось с традиционных поздравлений родителей. Текст не менялся никогда. Мама на одном дыханье выпаливала «счастьяздоровьялюбвиудачи», папа «ну чтоб того, этого самого и чтоб побольше, ну короче, ты понял». Я, как всегда, делал вид, что жутко рад и вообще счастлив безмерно, что появился на свет. Хотя что-то мне подсказывало, что, пожалуй, именно этот мой день рождения мне запомнится на всю мою жизнь. Ну ещё бы, ведь именно в этот день мой чертовски горячий парень (сам он, конечно, о новом статусе бойфренда пока не догадывался, но это никак мне не мешало считать его таковым) займется со мной жарким, страстным, первоклассным сексом. Лучший подарок на день рождения за всю мою жизнь. Лучше бы мне его год назад вместо приставки подарили, честное слово. Я был бы безумно рад. Ближе к обеду Глеб отправил мне поздравительную смс-ку в моем излюбленном стиле «желаю не сдохнуть» и уточнил, все ли в силе. — Ещё как! — подтвердил я. Не учел я одного — того, что я всё-таки любимчик всея школы и мои одноклассники исключительно мужским составом могут без объявления войны нагрянуть в гости с поздравлениями. До этого момента я наивно полагал, что люблю сюрпризы. Безусловно, я мастер своего дела, когда требуется кого-нибудь послать, но только не в том случае, когда этих «кого-то» двенадцать человек. И все они очень радостные и зовут меня в клуб, обещая алкоголь рекой и распутных девок. Не соблазниться я не мог, хотя и не совсем понимал, что буду делать с распутными девками. Хотя с ними вполне себе можно было проконсультироваться по поводу моей первой ночи с Глебом. Если девки распутные профессионально, они наверняка должны знать тысячу и один способ расслабить нужные мышцы перед анальным сексом. Короче, празднование с одноклассниками сулило мне личную выгоду, и я согласился. Когда я от такого отказывался? *** Голова болела немилосердно, кружилась. Во рту как будто нагадили очень нездоровые кошки, а самое главное — я ни черта не помнил вчерашний день. Я даже не вполне осознавал, как я оказался в квартире Глеба, в постели Глеба и было ли у нас с ним то, ради чего, собственно, празднование и затевалось. Я был голый, и это вселяло надежду, что все-таки свершилось, но самого процесса я не помнил — и это было печально. — Проснулся? Как ты? Не тошнит больше? Я не без труда сфокусировал взгляд на замаячившем в дверном проеме комнаты Глебе. Он выглядел невыспавшимся, как будто взволнованным и возмутительно целиком и полностью одетым, даже в домашних тапочках. Извращенец. — Тошнит? Это что, типа меня в процессе укачало? — Нет, это типа ты мне вчера заблевал весь коридор и, пока я не видел, нассал в кадку с цветком, уебище. — Я? — Ну не я же. А пока я на коленках пол протирал, ты все время пытался пристроиться сзади, а когда не получилось, залез на меня сверху и сказал: «Поехали!», ебаный ковбой. Глеб совершенно определенно был зол. Выражение лица у него было точь-в-точь такое, как когда он рассказывает про своего отчима. — Какие красочные у тебя фантазии, — попробовал отшутиться я. Потому что, кажется, я и впрямь вытворял все то, о чем Глебушка рассказывал. Не то чтобы я отрицал, что я могу такое сотворить, напротив, это очень даже в моем стиле, но обычно я об этом хотя бы помню… — У тебя тоже, — не остался в долгу Глеб. — Ты мне их вчера все и рассказал. — Так у нас был секс? — задал я, наконец, терзающий меня вопрос. — Ты очень хотел чтобы был. Рассказывал про каких-то проституток, от которых набрался практического опыта. Стащил из холодильника банан и пытался продемонстрировать свою технику минета. Я, как бы это ни было удивительно, не нашел, что сказать. Наверное, видок у меня был жалкий, потому что Глеб, полюбовавшись на меня секунд тридцать, уточнил: — Ты хоть что-нибудь помнишь? — Нет, — покачал я головой и философски добавил: — Значит, день рождения удался. Пить хочется, принеси водички, а? — Сам дойдешь. Пришлось вставать и, покачиваясь, шлепать на кухню. В Глебушкиной квартире я все ещё ориентировался не очень хорошо, поэтому чуть не зарулил в туалет, и ему пришлось хватать меня за руку и задавать мне нужное направление. — Да сядь ты уже, — Глебушка подтолкнул меня к стулу. — Сейчас, принесу тебе халат и приду. Пришел, помог напялить мне халат, налил воды и, судя по взгляду, был готов эту воду сам мне в глотку и залить. — Что-то не так? — не выдержав его пристального взгляда, спросил я. — Блядь, да ты издеваешься? — взорвался, наконец, он. — Я тебя в этом ебучем кафе прождал целый час, ты не пришел, не брал трубку. Я уехал домой. А в девять часов мне позвонили с неизвестного номера и попросили тебя забрать, сказали, что ты мой номер по памяти назвал. — Я всегда знал, что у меня хорошая память на цифры… — Заткнись нахуй, — рыкнул Глеб, — пока я тебя, обдолбыша, не прибил к чертовой матери. Какого хуя я вообще с тобой связался? — Это всё оттого, что я веселый, — всё-таки подал я голос. Ну, если меня сейчас начнут избивать, это, по крайней мере, станет очень оригинальным способом самоубийства. Я такой даже ещё не рассматривал, а ведь это так приятно — быть в чем-то первооткрывателем. — О, вчера ты просто фонтанировал весельем. И вообще, чем только можно, тем и фонтанировал. Твои приятели сказали, что дали тебе какую-то таблетку, и не ожидали, что ты начнешь так бурно реагировать. Не пойму только, почему они не ожидали? Неужели незаметно, что ты и без наркоты напрочь поехавший? Наркоты? Ого! Даже жаль, что я ничего не помню. — Чего ты так возмущаешься, — я в очередной раз пожал плечами и поплотней запахнул халат, меня начало знобить. — Весело же было. — Охуенно, — выдохнул Глеб. — Особенно когда ты сел на кровать, уставился в одну точку, ни на что не реагировал, а потом начал кричать. Кого-то звал, просил то ли не уходить, то ли не подходить, плакал… Блядь, хоть на камеру снимай и потом показывай видео трудным подросткам. После такого они навсегда от наркотиков отрекутся. Это очень страшно, Клим. Пиздец как страшно. Я не знал, что с тобой делать, вдруг тебе плохо, может, врача надо или что, я же никогда с таким не сталкивался. Да и где бы я с таким столкнулся, я же раньше-то с ебанутыми не водился! — Ты так много материшься. — Да неужели? Я вздохнул. Мне было… неловко. Возможно, мое атрофировавшееся за ненадобностью чувство вины атрофировалось все-таки не до конца. Виноватым целиком и полностью я себя все равно не ощущал, но почти что мог признать, что вчера вел себя как мудак. Ну, хотя не то чтобы прямо совсем. — А ещё я разговаривал с твоей матерью, — подал голос Глеб. — И что ты ей сказал? — впервые за все время искренне заволновался я. Ну, понятное дело. Маму я люблю. И мне ее не хочется разочаровывать. Я, конечно, постоянно это делаю, но она-то этого не знает, и поэтому мне спокойно. — Что ты очень устал и спишь. Хотя хотелось сказать другое. Клим, скажи, ну вот зачем тебе это было нужно? Тебе же и без стимуляторов крышу рвет. — Блин, да не помню я даже, что принимал что-то. Наверное, я тогда уже пьяный был. Так себе оправдание, да? — Знаешь, если ты планируешь дальше быть рядом со мной, тебе придется забыть про наркотики и про алкоголь. — То есть ты меня сейчас не выгонишь? — не без удивления уточнил я. Всё-таки удивительный Глеб человек. Наверное, поэтому-то я в него и влюбился. — Куда я тебя такого выгоню? — вздохнул Глеб и покачал головой. — И мы все ещё не отметили твой день рождения. — Значит, я всё ещё могу получить свой подарок? — Ты всё ещё можешь получить пиздюлей. Не зарывайся.