Я снизойду к тебе с небес, Ведь ты ещё не выиграл в споре. Ты говорил, что нет чудес — В обратном убедишься вскоре. Я снизойду к тебе с небес И птицею порхну в объятья. «Но ведь мертва ты», — наконец Прошепчешь ты, коснувшись платья. «Как видишь, нет», — и рассмеюсь. Куда исчезло твоё горе… Я снизойду к тебе с небес, Ведь ты ещё не выиграл в споре.
— Господи боже мой, ну и чушь… Ой, в смысле, да у тебя же талант! — Саня отложил мою Хреньстоматию подальше и перекрестил её. Хреньстоматией я называла общую тетрадь-черновик, которую таскала в школу на протяжении всего года, почти никогда не извлекая из рюкзака. Отсюда вырывались листы на самостоятельные, здесь я писала, если вдруг забывала какую-нибудь тетрадку дома, сюда записывались все подробности насчёт каких-либо событий с целью задержаться в моей голове хотя бы в форме мысли «Не помню, что нам сегодня говорили, но у меня записано». Однако подобные записи составляли лишь восемьдесят процентов содержания Хреньстоматии. Остальные двадцать — разнообразнейшая чушь, которая только могла прийти мне в голову на уроке: бредовые стишки, корявые рисунки, ржачные словечки или фразочки. При этом если нормальные и нужные записи я старалась делать с новой страницы, бредятину я калякала где-нибудь на свободном месте, за счёт чего под конец года все заметки сливались в один большой срач. И вот Хреньстоматия попала в загребущие руки Санька. Он добрался только до середины и тут увидел стихи… — Знаю, самой потом стыдно, — кивнула я. — Но никуда не деться, временами мне просто необходимо писать такую дичь. Прозвенел звонок с урока, и мы, собрав вещи, направились на следующий. — Нет, серьёзно, я впервые в жизни с таким интересом читаю бредятину! — пытался хоть как-то приободрить меня Сашка. — Будь добр, выключи генератор комплиментов, пока у меня не образовались комплексы, — попросила я. — Ладно… Хочешь анекдот? — и затараторил: — Короче, Питер, сидит голубь на ветке прям над столом, а на столе стакан с шампанским, и думает: «Немного разнообразить монотонную серость стола или добавить изюминку в этот дурманящий напиток?» Я улыбнулась и сменила тему: — Как продвигается война со скатертью? Лицо Санька ясно давало понять: зря я спросила. — Кажется, будь на то её воля, она б меня из дома не выпускала. — Не могу осуждать, — я поёжилась, припомнив недавние события. — После того как два дня я обнаруживала на горизонте фиолетовую рожу при выходе из любого здания, мне было бы только в радость, если бы мне запретили выходить из квартиры. — Да мне бы тоже, — усмехнулся Сашка, — если бы она мне при этом нервы не трепала. А в последние пару дней у меня вообще атас — она научилась доставать меня на расстоянии. — В смысле? — Трусы свисли! Каким-то образом звонит с мобильного. — Ой, как я тебя понимаю... Самодуры тоже мне периодически названивают, только со стационарного. Как говорится,***
— Привет, — улыбнулся Саня. — Что-то Фиолетыча не видать… — Да его уже неделю не видать, — сказала я. — Это, конечно, настораживает, но не может не радовать. Тут послышался шорох в реденьких кустах. Мы одновременно обернулись, ожидая худшего… На бордюре под этими самыми кустами, похоже, уверенный в том, что его не видно, сидел (или стоял, или лежал) Молдсмэл. Мы некоторое время осознавали увиденное, а затем я решила приблизиться. Он никак не реагировал на меня, пока я не решила протянуть к нему руку. Избегая моего прикосновения, монстрик резко подпрыгнул и тоненько заверещал. Затем пополз со скоростью улитки в кусты. Саня неспешно подошёл и взял «удирающего» Молдсмэла в руки. На это желейная тварь отреагировала новой порцией своего забавного визга и выплюнула прямо Саше в лицо большую порцию слизи. — Фу, гадость, — отплёвываясь и держа его на вытянутых руках, чтобы новые плевки до него не долетали, пробубнил он. — Ты б его отпустил, — посоветовала я. — Скажи ещё: «Другого найдёшь», — фыркнул Санёк. — Не-ет, не пущу. Молдсмэл трепыхался, орал, булькал, плевался слизью — словом, рвался на свободу. Я могла его понять, а вот до Сашки это либо не доходило, либо он это игнорировал: в перерывах между уворотами от слизи он с нескрываемым интересом изучал находку, умудряясь даже каким-то образом крутить её в руках. Наконец монстрик вырвался и плюхнулся на асфальт, превратившись в лужицу. Мы наклонились над ней. Лужица не шевелилась. — Поздравляю, ты только что лишил жизни существо, которое даже не собиралось тебе ничего делать, — подытожила я. — Что теперь? — Сбегаю сейчас домой и умоюсь… Я позвонила в домофон. — Мам, на Саню тут наорала и наплевала живая желешка, пусти, он умоется! — Что? — с порога переспросила мама. — Здрасте, тёть Лена, — поздоровался Сашка, разуваясь. — Идём мы такие, а в кустах этот хрен, я такой… — Привет, Саша… — Иди умывайся! — я впихнула его в ванную. — Мам, помнишь, я тебе долго и нудно трындела про игру «Undertale»? — К сожалению, да. — Так вот, был там такой персонаж, Молдсмэл. Это, короче, живая желешка, безмозглая и безобидная. Мы увидели такую в кустах, Саня по дурости схватил её в руки, а она стала сопротивляться и плеваться слизью, он её уронил ну, и… Повисло молчание. — Ну, и что? — уточнила мама. — И она, по-видимому, двинула кони. — Очень увлекательный рассказ. Ты не хотела бы пойти в «Stand Up» записаться? А из яиц и помидоров, которыми тебя закидают, мы бы яишенку забацали… — Мам, я серьёзно! — Я тоже не шучу. У тебя природный талант рассказчицы. Это семейное. — Я в папу? — Скорее, в прадедушку. Он так же шутил перед Сталиным, но шутка не зашла… — она вздохнула. — С тех пор нет у тебя прадедушки. Тут из ванной вышел Саня. — Не обессудьте, но мне почему-то расхотелось гулять, — сказал он. — А что такое? — удивилась мама. — Синоптики сегодня грозу обещали, самое время пойти погулять — точно солнечно будет. — Может, тут посидим? — предложила я. — Чайку попьём, музычку послушаем… — Между нами тает лёд! — напомнили о себе гусли. — … с магнитофона. — Да неохота, — возразил Сашка. — Чего это? — спросила я. — Не хочу я чаю. — То есть, как это, не хочешь чаю? — вмешалась мама, — Чаю все хотят. В каждом человеке на генном уровне заложено желание чая, так зачем же идти против природы? Дал Бог чаёчек, даст и сахарочек! — Ну, не хочу и всё тут. — Ах ты ж грёбаный чайфри! Да как вас таких земля носит! Чай — это счастье, заваришь — поймёшь!.. — Настя, — громким шёпотом попытался призвать меня на помощь Александр, — как это прекратить? Я задумчиво почесала подбородок. — Чайку заварить тебе надо. Все твои проблемы из-за того, что ты чай не завариваешь…