Как мы провели лето: самый деБилльный конец света

      Последние учебные недели выдались на удивление спокойными. Мы уж поверили в то, что даже Билл Сайфер имеет совесть и не хочет отвлекать нас от подготовки к контрольным, как всё расставил на места один случай.       Дело было на информатике. Мы с Саней вызывали духа Сталина с помощью шести карандашей и пытались выведать у него способы изгнания Билла Сайфера, помимо луча добра (авторы потрудились описать в книге всё, кроме самого ритуала, да и поиски хозяев остальных артефактов были для нас равносильны поиску иголки в стоге сена). То ли Иосиф Виссарионович не знал, как на карандашах ответить «расстрелять», то ли не был расположен к разговору, но беседа с ним не давала результата.       Вадиму Анатольевичу позвонили, и он вышел из кабинета. Практически сразу же рюкзак Санька зашевелился и пополз по проходу. Далеко спетлять ему не удалось, ибо он рухнул на бок, но не сдавался и продолжал по миллиметру ползти в противоположную от нас сторону.       — Пресвятые пельмени, Настюх, тащи святую воду! — воскликнул Сашка.       — Б****, просто открой эту х***ю н***й, и будет тебе счастье, — раздался оттуда знакомый противный голосок.       Саня так и сделал, а затем достал оттуда аккуратно сложенную Скатерть-самобранку.       — Ты что здесь делаешь?       — Охраняю вас, отроки е****тые…       — Мы не е****тые! — возразил Санёк.       — Не перебивай старших, б****. Дык вот, в связи со сложившейся ситуацией, в которой каждый встречный-поперечный х** может оказаться вашим недоброжелателем, я решила, что раз дома вас удержать не получается, надо хотя бы вас сопровождать. Но вот посидела я тут с вами и поняла, что ни вам, ни в особенности мне это на*** не надо: в таком балагане оказаться — и без ушей оглохнуть можно и, думаю, злодеи решат так же. Так что, как говаривал Эрик Картман, идите в жопу, я домой! — с этими словами она вырвалась из Сашкиных рук и поползла а-ля гусеница к краю парты. Достигнув его, ловко подняла свою дальнюю от края сторону и перекинула на край другой парты, соорудив таким образом из самой себя мост. — Ой б**, не туда, — выполнила то же действие в обратном направлении и полезла к ближней к окну парте. Сидевшие там Костя с Артёмом, разумеется, потянули к ней лапищи. — Э, у***, а ну-ка убрали грабли! Я вам не салфетка! — Тёмка умудрился-таки схватить её за край, прежде чем Самобранка успела достигнуть подоконника. — Слышь, п****к, ты руки, б****, сначала помой! Я — древний артефакт, а ты х** знает что до меня там трогал!       Наконец скатерти удалось вырвать краешек из загребущих рук моих одноклассников, и она, победоносно проорав: «Свобода на***!», устремилась к открытому окну…       — Б****, Саня, а какого х** тут решётка? — опешила она, когда толчок о прутья не помог ей выбраться.       — Чтоб никто не сбежал, — невозмутимо ответил он, — первый этаж, всё-таки, уроку этак к пятому соблазн становится очень велик…       — Вот жопа-то, а… — она понуро сползла на пол, — Сколько лет прошло, а жизнь по-прежнему х***я.       Тут открылась дверь, и зашёл Вадим Анатольевич.       — Мужик, не закрывай! — заорала Самобранка, в мгновение ока свернулась рулетиком и покатилась к двери.       — Кто это сказал? — переспросил учитель, а мы с Сашкой одновременно указали на скатерть, проворно скользнувшую в дверной проём.

***

      Время пролетело быстро: казалось, только наконец-то начали выставлять годовые, и вот уже мы заходим в кабинет после торжественной линейки в честь окончания учебного года, чтобы отсидеть, хвала небесам, последний в этом году урок и отпраздновать это дело. Пока я наравне с остальными девчонками раскладывала по тарелкам угощения и разносила это добро по столам, пацаны уже расселись, а Игорь подбирал новомодный музончик на своей великолепной колонке-плеере-игровой-консоли-без-понятия-какие-у-этой-штуки-вообще-функции в форме машинки. Наконец выбор пал на какой-то хит сезона, противный мне не только потому, что он был говном сам по себе, но и из-за того, что им в последнее время меня будили Самодуры.       — Выключи, она же матерная, — остановил его Русик.       — Ну и чё? Нет нормальной музыки без мата, — возразил Игорь.       — Как это нет? — хмыкнула я, раскладывая на столе салфетки. — А та, которая без слов?       — Без слов не то, — отмахнулся Игорь.       — Я хоть что-то предлагаю, — пожала плечами я.       — Спой какую-нибудь частушку! — предложил Сашка.       — Пожалуй, нет, — я помотала головой.       — Русофоба ответ! — проорал он мне в спину.       Я проигнорировала это и, схватив свободную тарелку, подождала, пока он отвлечётся, потихоньку приблизилась сзади и прошептала ему на ухо:       — Подай во-он ту пироженку, пожалуйста.       И едва успела отпрянуть: Сашку передёрнуло, и не отклонись я — встретилась бы носом с его головой.       — Пойди у девок попроси, — совладав наконец с собой, ответил он.       — Не-а, пускай им больше достанется. Глядишь, разжиреют, и я буду самая красивая в классе.       — Всегда поражался твоей бескорыстной доброте, — он забрал тарелку из моих рук. — Иди парту какую-нибудь отдельную займи, я сейчас еды нагребу и подойду.       Кивнув, я направилась к уже примеченному месту и, усевшись, нашла взглядом друга. На секунду прикрыла глаза и…       — Послушай, Анастасия, я в последний раз предлагаю перейти на мою сторону. В противном случае мне придётся прибегнуть к радикальным мерам.       — Билл, ну ты хоть бы здоровался, — упрекнула его я, — а то схвачу разок от таких появлений инфаркт, и некому станет восхищать этот мир своим дивным голосом и небывалой красотой.       — Мне импонирует твоя самоуверенность. Работая сообща, мы добьёмся больших результатов.       — Ага-ага, будем на равных правах миром править, — саркастично покивала я. — Найди какую-нибудь более тупую фанатку и её вербуй, что ты ко мне прицепился?       — Можешь отказаться, дело твоё, да только в таком случае твою мать ждёт жёлтый дом. Я уж постараюсь развить у неё психические отклонения.       Я прыснула.       — Ну, удачи, чё, — добавить я ничего не успела: кто-то потряс меня за плечо, и картина перед глазами растаяла, сменившись чернотой.       Открыв глаза, я обнаружила прямо перед собой нахмурившегося Сашку.       — Ты в норме? — спросил он и, дождавшись кивка, убрал руку с моего плеча. — Подошёл, гляжу — закемарила, что ли… И ведь всего полминуты не виделись!       — Да Билл мне привиделся, — махнула рукой я.       — Кого доби… — тут на лице Санька промелькнуло понимание. — А-а, Шифр?       — Сайфер, — процедила я.       — Шифер, — он хмыкнул. — Ладно, и что он делал?       — Угрожал.       — Чем?       — Тем, что сделает из моей мамы психа, если я не примкну к его рядам.       — А ты чё?!       — Чё, чё, пожелала удачи.       — Вот так просто? — недоверчиво переспросил Саша.       — Ну, если четыре сотрясения мозга ничего не изменили, то и Биллу вряд ли удастся. К тому же, ты ж её знаешь — если они встретятся, то ещё неясно, кому из них потом психиатр понадобится…       Саня испытующе посмотрел на меня, но всё-таки ничего не сказал.

***

      — Доброе утро, мам! — крикнула я.       — Доброе, да не очень-то, — хмуро отозвалась она.       — Почему?       — Да припёрся посреди ночи какой-то непонятный тип, представился не то Ричардом Сайфером, не то Биллом Гейтсом… — мама скорчила неприязненную рожицу. — Лицо треугольное, прям как у моего бывшего одноклассника, Артёмки, правда, у того, всё-таки, два глаза. В общем, говорит: «Скоро я приду к власти, и мир изменится. Предлагаю принять мою сторону, пока ещё не поздно».       — А ты что?       — А я говорю: «Следующие выборы через четыре года». И отвернулась. А потом всю ночь уснуть не могла, в голове шутки про одноглазых вертелись… Надеюсь, ему икалось, и он тоже не выспался! — тут она сменила тему. — Кстати, помнишь, ты говорила, что хочешь самостоятельной жизни хлебнуть? Так вот, бабушка твоя завтра уезжает на три дня. Можешь в её квартире одна пожить. Заодно пыль там повытираешь, пропылесосишь…       — Я согласна!       — И не страшно? Первый этаж ведь, вдруг кто залезет.       — Страшно мне вещи гладить и картошку жарить. А воров я не боюсь.       Мама прыснула.       — Если хочешь, можешь позвать с собой Альку, я с бабушкой уже договорилась. Она готовит неплохо, да и вдвоём не так страшно будет. Только ты её предупреди, что жрать нечего и пыль толстым слоем.       — А Сашку позвать можно?       — Сашку — нельзя.       — Ну ладно, — я вздохнула и вернулась в свою комнату.       Одиночества я не страшилась, напротив, предпочитала его, но, с другой стороны, вдвоём — оно всегда веселее… Я взяла телефон и набрала нужный номер.       — Алин, привет, не отвлекаю?       — Привет, не особо.       — Какие планы на пятницу, субботу и воскресенье?       — В субботу у меня акробатика, а так свободна. А что?       — Супер. Тут на эти три дня освобождается квартира моей бабушки, можем туда свалить жить. Она разрешила нам обеим. Только там пыли немерено, а в холодильнике мышь повесилась. Надо будет поубирать и пожрать приготовить.       — Да не проблема, я умею. Пойду только у родителей отпрошусь. Я перезвоню.       Не прошло и минуты, как телефон опять зазвонил.       — Ну как? — спросила я.       — Разрешили!       — А у кота отпросилась?       — Ну, молчание — знак согласия, верно? — она хохотнула. — Когда встречаемся?       — Завтра в девять бабушка уже уедет. Давай в полдесятого у твоего подъезда.       — Ага, давай. Пока.       Весь дом в этот вечер был пронизан атмосферой нетерпения: мы с мамой напряжённо ждали, когда же я свалю. В моей голове уже проносились картины того, как я хвастаюсь Алинке гуслями, но я быстро себя одёрнула — они же просили хранить факт их существования в секрете, да и надо было всё-таки защитить маман от Сайфера (хотя я по-прежнему была уверена, что он ей ничего не сделает)… Наконец я легла спать и долго ворочалась, потому как вот теперь у меня появилось шило в одном месте и предчувствие чего-то радостного и нового, что затаил в себе завтрашний день.