Как мы провели лето: самый деБилльный конец света

      — Слушай, дочь, я, конечно, подозревала, что рано или поздно ты припрёшь с собой нечто хрюкающее и скажешь: «Теперь он будет жить с нами», — но ожидала, что это будет хахаль, а не эта… — она смерила мою ношу удивлённым и непонимающим взглядом, — пигалица.       — Мам, это мальчик, — поправила я. — Его зовут Фунтик.       Фунтик весело взвизгнул и попытался вырваться из моих рук. Я чуть не выпустила его, но всё же удержала.       — Иди и положи его, где взяла, — сказала мать.       — Да ладно тебе, — возразила я. — Между прочим, на свиньях можно выяснять точную дозировку препаратов для человека.       — Уже немало лет я узнаю эту информацию без помощи свиней, — отмахнулась мама, — так что не вижу от этой пигалицы никакой пользы, если только она не сожрёт все инструкции к лекарствам.       — К слову, о еде, — не собиралась отступать я, — свиньям не нужен особый корм. Они могут есть то же, что и мы.       — Я не хочу, чтобы он ел то же, что и я, — проворчала маман, — потому что мне в таком случае будет доставаться меньше.       — А ещё сердечный клапан свиньи можно пересаживать человеку, а также очищать кровь, прогоняя её через соответствующие органы свиней, — продолжала настаивать я, — а из их желудочного сока можно получать инсулин.       Фунтик громко захрюкал.       — Хорошо, я согласна завести котика, — сказала мама, — только отнеси эту хрюнь подальше.       — Но ты же сама говорила, что кот будет гадить по углам!       — Да пусть хоть по центру насрёт, зато не вымахает в махину по меньшей мере в сто пятьдесят килограммов! А метры в нашей квартире, к твоему сведению, не резиновые, а квадратные.       — Зато Фунтику не потребуется когтеточка!       — Зато в случае необходимости исцеления котика достаточно просто приложить к больному месту!       — Мам, ну не можем же мы его вот так просто бросить!       — А почему нет-то? — хмыкнула она, а потом добавила: — Ладно, оставим.       То, что она внезапно так легко согласилась, меня насторожило.       — Ты чего уже удумала? — спросила я, крепче прижимая поросёнка к груди.       — Да давненько у нас отбивных не было. А из этого хорошие получатся — мясцо-то мягенькое…       — Ни в коем случае! — возопила я.       — Настюх, ну, посуди сама: что ещё с ним делать?       — Холить и лелеять. Посмотри, какой хорошенький!       — Это он пока мелкий хорошенький, а как подрастёт, так без термической обработки будет урод уродом. В отличие от котика…       Наигрывая какой-то задорный мотивчик, на звуки нашего спора в комнату заглянули гусли.       — What’s going on? — осведомились они.       — Чё? — мама вопросительно подняла бровь, глядя на меня.       — Они интересуются, что происходит, — перевела я.       — Да вот, Настюха припёрла домой свиноту, — разъяснила она. — Приготовить не даёт, хочет в качестве питомца оставить.       — Зачем нам она? — удивились Самодуры.       — Вот и мне интересно, — согласилась маман.       — Это он, — поправила я, — Фунтик. А нужен он нам, потому что является оружием.       Мать подошла поближе и осмотрела поросёнка. Тот весело завизжал и дёрнулся ей навстречу.       — Вроде в этой твоей игре птицы в свиней стреляют…       — По словам Самобранки, Фунтик поможет нам победить Билла.       Гусли придвинулись поближе к поросёнку и громогласно приказали:       — Tell me what you know!       Фунтик заверещал и вырвался из моих рук.       — Хорошо, что ковры ещё в химчистку не отдала, — порадовалась мать. — Лови эту пигалицу и тащитесь в ванную отмывать с себя ил. Заодно расскажешь, где вы умудрились им так вымазаться, что вам там скатерть наплела, и откуда вообще ты притащила сию скотину.       — Где вымазались, где вымазались… — отозвалась я из недр квартиры. — На Молочке, где ж ещё?

Полчаса назад

      Над ставком Молочка, как обычно, веял достаточно прохладный ветер. Не распространяй он вонь ила — ставку цены бы не было (впрочем, даже несмотря на это, на его берегах открывались кафе и постоянно устраивались пикники). Просто так я бы сюда ни за что не пришла, да позвонил Сашка и передал поручение Самобранки: надеть что-нибудь, что не жалко вымазать, длиной не ниже колена, взять сачок и прийти на ставок. Здесь уже были Алина с Ковром-самокатом и Саша со скатертью.       — А, то есть, надо было прийти с гуслями, — заключила я. — Предупредили бы.       — Да не, не обязательно, — отозвалась Самобранка. — Просто это у****е домотканое всё ещё надеется на восстановление наших отношений.       — Самобраночка, — ныл Самокат, — ну я же за тебя и в огонь, и в воду — лишь бы ты была счастлива!       — На*** сходи, и моему счастью не будет предела, — проворчала скатерть.       — Почему ты так жестоко разбиваешь моё сердце?       — Да потому что ты тряпка! — выкрикнула Самобранка. — А теперь завали ***ло и дай мне проинструктировать малышню. Значит так, детвора, — обратилась она к нам, — способов борьбы с происходящей вокруг по*****ю два. Первый — долго и нудно х******ся с каждым встречным врагом и в результате наверняка про****ь кучу времени, сил и мир, а второй — хорошенько от*****ть корень всех зол в лице этого Билла Сайфера, что требует гораздо меньших трудозатрат.       — И в чём сложности? — спросила я. — Ну, помимо того, что у нас на руках только три артефакта.       — В ***дской жабе, — вздохнула Самобранка.       — Э-э? — в один голос протянули я, Сашка и Алинка.       — Где-то на просторах этого ставка среди кучи до*** громко и раздражающе квакающих лягух есть одна волшебная. И если Саня её поцелует…       — А почему именно я? — возмутился Санька.       — Потому что кроме тебя тут мужиков нет, — она понизила голос до шёпота. — Самокат не в счёт — он не мужик, а чмо бесхребетное, не говоря уж о том, то целоваться он не может физически, — скатерть перешла обратно на нормальный тон: — Дык вот, когда Санька поцелует эту лягушку, она под о*******ные фанфары превратится во что-то, что поможет вам бороться с Биллом, — она перевела дыхание. — Вся х***я в том, что я не е**, какая из них нам нужна.       — Так это мне чё, всех лягух в этом болоте перецеловать придётся? — ужаснулся Саша.       — Ты как Молочку назвал? — возмутилась я. — Это же запове-едник.       Санёк и Алька осмотрелись, как бы ища, где именно среди плавающего по воде мусора затерялся заповедник.       — Х***енько у вас, однако, об экологии заботятся, — заметила Самобранка. — Так и не скажешь, что природоохранная территория.       — Ты что! — воскликнула я. — Тут же у-уточки! Это первый признак заповедности!       — Но его же вроде выкопали для полива теплиц… — удивилась Аля.       — Ладно, по***, — прервала нас скатерть. — Вооружайтесь сачками и топайте ловить лягух. Санька может пока посидеть и морально подготовиться к предстоящему.       Ловить лягушек я умела, так что уже в течение первых пяти минут гордо притащила на берег первую. Однако Скатерть-самобранка забраковала её, а так же десяток последующих, принесённых нами с Алей, аргументируя это тем, что эти уж точно не могут быть волшебными.       Наконец ко мне в сачок попало то, что, наверное, даже среди лягушек считалось уродом. У этого жирного зелёного монстра выпирала нижняя челюсть, а глаза были выпучены так, словно он собирался отложить кучку.       — Вот она, — таинственным шёпотом объявила Самобранка и добавила, обращаясь к Сашке: — Лобызай, сколько влезет.       — Самобраночка, ну, прости, что я вчера твой «Доширак» с креветками говном назвал и что послал, когда ты мне советовала Вегетоида в рагу бросить… — начал Саня.       — Вроде ж сегодня не Прощёное воскресенье… — пробормотала скатерть.       — … и за все остальные грехи, которые я совершил и совершу…       — Слушай, если тебе нужно собраться с духом — так и скажи, — нетерпеливо влезла я.       — Да причём тут это, — отмахнулся Санёк. — Я же прекрасно понимаю, что она на меня за что-то обиделась и теперь пытается отомстить! Самобраночка, ну, подулась чуток и хватит, я же без злого умысла…       — Б****, вот при всей моей злопамятности и в мыслях подобного не было, — призналась Скатерть-самобранка.       — Тогда почему именно эта? Вон, предыдущие нормальные были, чем они хуже?       — А что с ней не так-то? — окинув лягухоида оценивающим взглядом, удивилась Аля. — Помыть, приодеть, накрасить — и будет не хуже большинства наших сверстниц. С ними-то не побрезговал бы целоваться.       — Нет, ну серьёзно, — продолжал Саша, — почему? Тем более, что ты сама сказала, что не знаешь, какую лягушку искать.       — Видишь ли, у этой аура не такая, — пояснила Самобранка, — не лягушачья.       — Да тут не только аура… — пробормотал Санька и тяжко вздохнул. — Ладно, так это вот сто пудов та самая лягушка?       — Вероятнее всего, — ответила скатерть. — Ну, а если всё же не та — ещё одну поцелуешь, х** ли. Это ж не вы****ь, в конце-то концов.       — Не слишком обнадёживает, — признался Санёк.       — Го-орько! Го-орько! — громко и весело заорали мы с Алькой.       Лягушенция, которая до этого спокойно сидела в сачке и сверлила нас безучастным взглядом, вдруг резко встрепенулась, и Саша вздрогнул, но наклонился к сачку, вытянув губы трубочкой. Медленно, дрожа, он приблизился к лягушке и на долю секунды прикоснулся к ней губами.       И грянул гром. Лягуха засветилась розоватым светом, поэтому мы, бросив сачок на землю, ретировались на пару метров от него.       — Сработало, — как-то удивлённо сказала Самобранка.       — А не должно было? — хмыкнула Алина.       Между тем из сачка послышалось хрюканье. Мы обернулись в ту сторону. Бывшая лягушка, подняв вверх пятачок, обнюхивала воздух.       — Это что за..? — подняла бровь Алина.       — Кажется, что-то пошло не так, — пробормотала я.       Мы осторожно приблизились. На травку из сачка выбрался грязный, но жутко довольный поросёнок и принялся с визгом носиться между мусорных кучек на мелководье.       — И как оно нам чем-то поможет? — удивилась Аля.       — Он, — поправил Ковёр-самокат, рядом с которым особенно надолго задержался грязный попец свиноты.       — Это ещё и мальчик? — выдохнул Саня и осел на землю. — Получается, что я…       — Один раз — не п*****с, — весьма сомнительно успокоила его Скатерть-самобранка. — Давайте лучше думать, кто его себе возьмёт — живя здесь, он нам точно ничем не поможет.

***

      — Ну, и почему именно мы? — спросила мама. — Других семей, что ли, нет?       — У Альки Филя — ей забот хватает, — парировала я, — у Сани — Иудейчик плюс ещё и моральная травма.       — А ведь ради того, чтобы мне не потребовалось жить на одной территории с двумя свиньями, достаточно было просто не пустить одну из них гулять… — посетовала себе под нос мать.       — Да ладно тебе, это же ради спасения мира, — возразила я.       — А я была бы не против, если бы этот желторотик стёр с лица земли часть людей… тупую и безграмотную часть. К слову, о нём. Я вот тут недавно подумала — если все трудности и испытания посылаются нам свыше, дабы мы чему-то научились, то чему меня научат регулярные визиты этой треугольной пародии на всевидящее око? Быстро генерировать интеллектуальные подколы — так я это уже умею. Терпеть особо назойливых личностей — мне Нинки, Кузнецовых и тебя, что ль, мало? А вот эти случаи с живой желешкой, оплевавшей Саньку, чудиком из портала и вашими феерическими побегами то от робо-медведей, то от ящера-переростка с бензопилой — какие полезные навыки вы приобретаете с их помощью?       И это она ещё не в курсе, как мы от Искателей пожарным топором и лопатой отбивались…       — Вообще, — продолжала маман, — как увидишься с этим одноглазым, скажи, что вот эти ночные визиты с угрозами меня то убить, то с ума свести — это не дело. Он-то сваливает себе спокойно, а я не высыпаюсь — каламбуры про циклопов всю ночь в голову лезут! И вообще, если бы я хотела почаще лицезреть треугольную харю — я бы открывала фотоальбом со снимками нашего класса и смотрела на Артёмку. Да и помирать мне рановато — у меня ещё книжка не прочитана, технология варения яиц, при которой они хорошо чистятся, не освоена, квест в «Зомбяшках» не пройден…