***
— Дочерь моя любимая! — крикнула мать из кухни. Уже предчувствуя что-то неладное, я выглянула из-за двери. — Ась? — Хочешь научиться нормально снимать видео? — Да как-то не особо, — призналась я. — А придётся, ибо мать твоя решила стать видеоблогером! В конце концов, ты же со своим «I have греча» славы снискала, а я ведь и готовлю лучше, и объясняю понятнее. Вышеописанный позор на самом деле назывался как-то иначе (если назывался вообще), и являлся всего-навсего творческим проектом по английскому языку, который я бы с радостью не делала, потому как для годовой «пятёрки» оценок у меня было более чем достаточно, да мать сказала: «Ну, чё ты, мы ж на выходных свободны, я тебя поснимаю». Задание заключалось в том, чтобы снять низкобюджетную версию «Едим дома» с самостоятельно подготовленным сценарием на чистом (ладно, хоть на каком-нибудь) английском. В отличие от других, я не стала заморачиваться даже с салатом из помидоров, и видео моё было о том, как готовить гречневую кашу, потому как тут мне запороть было просто нечего… Ну, по крайней мере, мама так считала. Видео получилось настоящей фигнёй, благо, высший балл ставился за сам факт его наличия. Хотя английский я знала хорошо и вполне могла на нём читать, практически не залезая в словарь, разобрать, что говорит мой собеседник, и даже составить вполне себе ничего такой текстик, говорила я на нём отвратительно. И если в выученном наизусть или читаемом мной тексте язык повествования определить ещё можно было, то при импровизации нормальным для меня монологом было: «Хи хэз э-э… щас скажу, какой… э смол ноуз…» А данные съёмки были наполовину импровизацией, так как текст я запомнила весьма плохенько… И как раз в процессе засыпания крупы в воду я напрочь забыла не только слова, но и весь английский алфавит, наговорила какой-то тарабарщины и, не отрываясь от дела (вода с крупой на тот момент уже закипела), повернулась к маме и почему-то шёпотом сказала: «Слушай, давай переснимем». Пересняли, когда она проржалась, но, естественно, только тот кусок, в котором я уменьшала огонь, потому как во-первых, как раз в этот момент становилось ясно, что я просто на автомате издаю какие-то звуки, а во-вторых, не будем же мы ради одного несчастного пятиминутного видео выуживать крупу из воды и уж тем более всё переделывать. А момент с «давай переснимем» мама в ходе монтажа любовно вырезала и поместила в папку с прочими моими эпическими цитатами… Я обречённо взглянула на камеру. Что ж, если участие в становлении этого маминого заведомо провального плана по построению карьеры видеоблогера — это цена за жизнь Фунтика (последние пару дней маман провела, рассчитывая, сколько и какого корма понадобится, чтобы он в кратчайшие сроки дорос до таких размеров, чтоб кожи хватило ей на берцы), то придётся её платить. Когда же у неё уже отпуск закончится?.. — И что же ты снимать будешь? — осторожно подходя ближе, спросила я. — Летсплеи по «Зомбяшкам»? — Я тебе сколько раз говорила без повода не материться? — Мам, летсплеи — это видео, в которых видеоблогеры играют в компьютерные игры. — А-а, они так называются… В любом случае, я вполне могу поиграть и не выставляя это на всеобщее обозрение. А блог у меня будет кулинарный. Вон, я уже и камеру на штативе закрепила, и свет настроила — ты её, главное, включить не забудь. — И что ж ты готовить будешь? — Как что? Пирожки с салом. — Думаешь, это будет вкусно? — скривилась я. — Ты считаешь, что лучше всё-таки жареные пирожки с оливье? — и, увидев, как вытянулось моё лицо, добавила: — Ну, раз настаиваешь, запихнём оливье в пельмени… И начиним ими багет! — А может, всё-таки выберешь нормальный рецепт? — Нормальный рецепт — это не прикольно. Я же, всё-таки, хайпануть хочу, а на борще хайпа не словишь, — Откуда она вообще знает это слово? — поэтому либо пирожки с салом, либо багет с пельменями с оливье, либо жульены с пловом. — Жульены с пловом? — Ну, корзиночки из песочного теста, как у жульена, но внутри не грибы с курицей, а плов. Или макароны по-флотски. Я ещё не решила. — Почему бы тебе просто не взять тот модернизированный рецепт нудлей? Это, по крайней мере, уже опробовано. — Раскусила, ведьма, — хмыкнув, пробормотала маман. — Ладно, что касается видоса, то я уже его, в принципе, продумала: снимешь, как я готовлю, а мы потом лишние куски вырежем, уберём звуковую дорожку и заменим диктофонной записью — её я уже сделала, — она махнула рукой на лежавший в сторонке телефон. — Дык я ж совершенно не смыслю в монтаже, а тем более в таком… — Так и я тоже! — радостно воскликнула маман. — Но надо же когда-то учиться, правильно? Я не выказала особого желания приобрести этот навык. Более часа я провела на ногах в полном нервном и физическом напряжении — нервном, потому как с нормальной видеосъёмкой имела дело первый раз в жизни и боялась, что сейчас налажаю, и придётся выслушивать мамины тирады о том, какая я бестолочь, и, главное, стоять ещё дольше, а физическом, ибо стоять на одном месте почти неподвижно, вглядываясь в картинку на камере, не так просто, как звучит. Поэтому так, как в тот момент, я не радовалась готовым нудлям ещё никогда — даже когда была ужасно голодна. Когда мама наконец сказала: «Всё, вырубай!» — я рухнула на табуретку и почти что согнулась пополам, растягивая уставшие мышцы спины. Мать протянула мне тарелку с нудлями, а сама, подключив камеру к ноутбуку, включила видео в режиме ускоренного проигрывания. Где-то с полминуты всё в нём было нормально, а затем изображение стало немного подёргиваться. Дальше пошли помехи. Поначалу они были слабыми, возникали на пару секунд и пропадали, но затем усилились, полностью закрывая изображение, звук стал заменяться белым шумом. Всё внутри меня похолодело. Мы с матерью переглянулись. — Слендер? — выдавив слабую улыбку, фальшивость которой выдавал испуганный взгляд и дрожащий голос, попыталась пошутить я. А ведь, на самом-то деле, это, возможно, его проделки и есть, с Билла станется… Затем картинка и звук вернулись, но буквально на полминуты, а дальше опять начались помехи. Меня не покидало чувство, что сейчас с нами из динамика кто-нибудь заговорит, или из экрана полезет неведомая хрень, но я не останавливала видео, вглядываясь в помехи и силясь увидеть там что-нибудь необычное, в то же время не желая, чтобы таковое там было. Дальше мама быстро промотала до конца. Помехи то пропадали, то опять появлялись, то усиливались, то слабели, и так минут семь. — Видимо, Боженька не хочет, чтобы я была видеоблогером, — резюмировала маман. — И всё же, может, квартиру осмотрим? Без особого энтузиазма, но понимая, что это нужно сделать, я кивнула. — Не стоит, — протянули гусли. От неожиданности меня передёрнуло, и я чуть не перевернула на себя тарелку с нудлями. — Всё под контролем. — Вы знаете, что это было? — спросила я. — Неважно… — отозвались Самодуры.Глава 14: Как там у него дела?
24 марта 2019 г. в 22:55
— Насть, это к тебе! — крикнула мама, ответив на звонок домофона. — Я так понимаю, идут свиньёй.
— Ага, — кивнула я, свернув папку с нотами в трубочку и потихоньку подкрадываясь к сидящей на кровати мухе. Однако той что-то вдруг взбрело в голову, и она, не дожидаясь удара, перелетела на стену.
Домой из Подгоренского мы вернулись ещё вчера, но ночь в одном вагоне с маленькими детьми, на каждой станции оравшими: «Ура, мы тронулись!», тем самым не давая провалиться в столь необходимый сон (притом, что в царящей в купе духоте уснуть вообще было очень сложно), выжала из нас все силы, и весь вчерашний день после приезда мы с мамой отдыхали, так что с Сашкой и Алькой мы договорились встретиться сегодня.
— Привет, ребят! — я подбежала ко входу. — Я тут чутка занята, но вы не обращайте внимания, располагайтесь, — закрыв входную дверь, я убежала обратно «на охоту».
— Привет, детвора! — поздоровалась из кухни мама. — Что, всё-таки возвращаете эту пигалицу?
— Не уверен, — пробормотал Сашка, всучивая свинью Алине.
Они прошли в мою комнату. Я в это время стояла на кровати, сосредоточенно сверля взглядом сидящую на потолке муху, и только краем глаза увидела, как Саня жестом показал Алинке с Фунтиком на руках оставаться позади, а сам выступил вперёд.
— Ты ничего не хочешь нам объяснить? — поинтересовался он, сложив руки на груди.
— А чего объяснять-то, сам не видишь, что ли? — я ударила папкой муху, но та, целая и невредимая, взлетела и принялась кружить по комнате. — Вот сволота…
— Как там у него дела? — спросил Саша.
— У кого? — увидев, что муха перелетела на окно, я спрыгнула с кровати и направилась к ней.
— Насть, не прикидывайся, мы всё прекрасно знаем!
— Мо-лод-цы, — на каждый слог стуча по мухе, отчеканила я. — Только я вот, — я опять нанесла удар по стеклу, — в упор не понимаю, о чём речь… Да что ж ты никак не сдохнешь! — чёртово насекомое из-за моей меткости получилось только покалечить, и оно упало на подоконник.
Я нанесла ему ещё несколько ударов папкой, в половине из которых промазала.
— Окно не разбей! — крикнула мама.
— Да уж стараюсь! — отозвалась я. — Ну, так что именно ты хочешь узнать? — не спуская взгляда с мухи, — вдруг она только прикидывается трупом — спросила я у друга.
— Почему ты перешла на сторону Сайфера?
Я резко обернулась.
— Чего?
Увидев моё искреннее недоумение, Санёк поумерил пыл и, глядя на меня с какой-то надеждой, пристыженно пробормотал:
— Ну, ты так внезапно уехала… На связь выходишь только когда тебе надо… Вот я и подумал, что ты… — он опустил глаза и прикусил губу.
Далее была довольно долгая немая сцена. У Сашки пылали уши, всё, что хотела бы сказать Алина, прекрасно читалось в её взгляде, а меня от такого поворота событий выбило из колеи, и я вообще напрочь забыла русский язык…
— Ребята, да вы прямо скрашиваете мне ожидание нового сезона моего любимого сериала! — усмехнувшись и захрустев яблоком, нарушила тишину мама. — Кстати, это я вам почистила, — она зашла в комнату и поставила тарелку с уже нарезанными яблоками на тумбочку.
— Спасибо… — в один голос протянули мы, возвращаясь в реальность.
Аля опустила Фунтика на пол, села на кровать и потянулась к тарелке, мы же с Саньком так и стояли друг напротив друга, потому как я не знала, что сказать (и стоило ли начинать говорить первой), а он, видимо, покорно ожидал какой-нибудь тирады в духе «Да как ты мог вообще так обо мне подумать?» Наконец я вспомнила, что на подоконнике покоится хладный труп мухи, обернулась, чтобы взглянуть, на месте ли он, и, обойдя Саньку, ушла в ванную за тряпкой, чтобы его убрать.
— Но если вы не были в его штабе, то куда же уезжали? — наконец выдавил мой друг, когда я вернулась.
— Да на фестиваль народного творчества под Воронеж. Город наш представляла. А ты как-то и не подумал, что твоя подруга-артистка могла уехать выступать! — Я обвиняюще ткнула в друга пальцем. — Вот кто здесь настоящий кидала! А я ему оттуда ещё ведро сгущёнки специально тащила вместо обещанной банки… И делай после такого добрые дела!
— И всё же, почему вы нам ничего не объяснили перед отъездом? — спросила Алинка.
— Чтоб не сглазили, — заглядывая в комнату, ответила мама. — Саш, а и правда, с чего ты взял, что Настюха вас предала? — облокотившись о косяк, поинтересовалась она.
— В день, когда вы приехали в Ростов, мне приснился Билл и сказал, что на его сторону перешёл один из владельцев артефактов, а вы уехали так внезапно и поспешно, что я…
— Тебе тоже снился Шифер? — обернулась я к нему на полпути к мусорнику и распахнула объятия. — Брата-ан!
— И мне снился, — добавила Аля.
— Брата-ан! — повернулась я и к ней.
— Одна я, видимо, в кои-то веки нормально в ту ночь спала… — пробормотала мама.
— А что он вам говорил? — уже стоя у мусорника, поинтересовалась я.
— Намекал на личность его нового союзника, — ответила Алька.
Я прибежала обратно в комнату, уселась на кровать и помавала друзьям.
— Ну, рассказывайте, чего он вам на уши навешал.
— Да, мне тоже интересно, — подсела к нам маман.
— Мне он сказал, что этот человек согласился примкнуть к нему, потому как затаил злобу на человечество, — сообщила Алинка.
— А мне — что его новому союзнику нет равных в метании ножа, — добавил Санёк.
Мы с мамой переглянулись.
— И ты, вооружённый этим знанием и прекрасно меня знающий, всё равно подумал на меня? — Я осуждающе посмотрела на друга. — И даже наблюдая мою охоту на муху, ни на миг не усомнился в своих предположениях?
Санёк потупился.
— Да что с долбо*** взять-то? — прокряхтела Скатерть-самобранка, каким-то образом расстегнув брошенный в коридоре Саней рюкзак и выбираясь из него.
Гусли, играя что-то торжественное, тут же подскочили к ней.
— А тебе-то он что сообщил? — поинтересовалась Аля у меня.
— Весьма шокирующие сведения, — хмыкнула я. — Билл сказал, что я этого человека знаю и, в принципе, он мне даже нравится, но лично я с ним никогда не общалась, только, цитирую, «посредством компьютера». А вот теперь внимание, вопрос: с кем из вас у меня могут быть общие интернет-знакомые, которые соответствовали бы этому описанию?
Ребята переглянулись.
— А это точно должны быть общие знакомые? — уточнил Сашка. — Может, кто-то, с кем общаешься только ты?
— Да нет, я из своих всех перебрала — подходящих не нашлось. У меня их вроде не так уж много, чтобы кого-то забыть.
— Я вообще считаю, что он трындит, — заявила маман. — Узнал, что вы разделились, вот и решил рассорить. В конце концов, разве артефакты не выбирают своим хозяином кого-то, кто готов вести борьбу на светлой стороне?
— А может, у него выбора нет, — предположили Гусли-самодуры.
— А даже если и есть, будто бы мы не знаем, какой он, бл***, партизан, — добавила Скатерть-самобранка. — Ну, и, конечно же, не стоит забывать его невъ****ные способности в области медицины — он же у нас аж два слова, ***ть, на латыни знает, в кровопускание могёт и однажды даже самого Ивана Грозного уговорил не казнить повара, недосолившего котлеты — психолог, шо ***дец! Наверняка пытается уговорить владельца перейти на светлую сторону… В любом случае, если он партизанит, то пока он не захочет, **й мы его найдём. Коль он во вражеском стане — значит, должен рано или поздно узнать, с кем они воюют, и выйти на нас самостоятельно.
— Ладно, с этим ясно, — кивнула я. — А что насчёт Фунтика?
— А что насчёт Фунтика? — подняла бровь Алина.
— Ну, вы же, надеюсь, строили дурацкие теории не только в отношении меня?
— Так, не надо тут, мы с Самобранкой вообще не при делах! — возразила Аля. — Мы, наоборот, пытались переубедить этого придурка.
— А я думал, что ты уже сама узнала и смогла как-то его обезвредить… — пробубнил Сашка.
— Игровые теоретики плохо на тебя влияют, — проворчала я, — за фигню всякую цепляешься, а о серьёзных вещах даже не думаешь.
— Так разве ты сама не подписана на одного из них? — взглянула на меня Алька.
— Подписана, — не стала отрицать я, — ибо в курсе-то происходящего быть надо, да и как я узнаю о всяких там пасхалках, когда самой играть страшно?
Вопреки всем американским фильмам, где в разных анонимных и не очень сборищах в ответ на чьё-нибудь признание раздавались аплодисменты, моё откровение было встречено звуками фейспалмов.
Алька потянулась за рюкзаком, достала оттуда полулитровую бутылку дюшеса и стала открывать её с таким видом, будто у неё в руках была гиря весом по меньшей мере в центнер. Фунтик не был бы Фунтиком, если бы тотчас не полез под руку.
— Будешь? — усмехнувшись, протянула она ему бутылку.
— Не вздумай! — воскликнула мама, и мы резко обернулись к ней. «Неужто подобрела к нему?» — удивилась я. — От газировки же сало рыхлое будет. — Ну да, ну да, когда моя мать так просто меняла своё мнение…
— Да какое там сало, Леночка! — вклинилась Самобранка. — Его только к полугоду рас******шивать начнёт, а до того времени будет мясо нарастать.
— В общем, только плов, холодец и гуляш… или тот рецепт свинины в сырной корочке, если время будет, — окинув поросёнка оценивающим взглядом, пробормотала мама. — Ладно, может, ещё на рёбрышки заморочусь.
— Тёть Лен, а можно вы меня усыновите? — пододвинувшись ближе, спросил Санёк.
— И меня, — добавила Аля.
— Ну, можете поменяться с Настюхой, — хмыкнула маман, — она как раз против его забивания.