Как мы провели лето: самый деБилльный конец света

      — А может, подсказка заключается в том, чтобы запереть Билла в квартире у Тищенко? — предположила я. — А что, логично, он там долго не протянет…       — Кто такой Тищенко? — поинтересовалась Алинка.       Я оттащила Фунтика от кучи чьих-то отходов жизнедеятельности, которой он жутко интересовался, и отошла с ним к лавочке, поманив друзей за собой.       — Короче, — шёпотом начала я, чуть заметными помахиваниями головы указывая направление, — видите, вон там бомж с палочкой идёт?       — Ну, — кивнул Санёк.       — Так вот, это не бомж. Эт мой сосед с третьего этажа. Бухает — во всяком случае, довольно долго бухал — и жутко любит животных, а вот ухаживать за ними — не очень. От него мочой, уж простите за подробности, несёт за километр, в лифт после него только в противогазе, из его квартиры к нам вечно лезут тараканы — одним словом, у него дома тот ещё свинарник, способный при необходимости служить газовой камерой. Хорошо хоть, что из десятков его кошек и собак у него в итоге забрали всех, кроме одной, и то проблем от неё не оберёшься…       — Давай, жалуйся. — Сашка плюхнулся на лавочку, и Алька последовала его примеру.       — Вот у нас частенько дверь подъездная камушком подпёрта, замечали?       — А то.       — Это Тищенко, когда шавку свою гулять из квартиры на улицу выпускает, отставляет дверь открытой с расчётом на то, что она погуляет и зайдёт в подъезд. Только вот собака эта тупая, как валенок, и вместо того, чтобы зайти в открытую дверь, воет под окнами, и в итоге выходит наша соседка с первого этажа и её впускает… И то она не с первого раза заходит. Из особых навыков у неё разве что приставучесть и доведённая до совершенства способность лаять на воздух.       — Ладно, и как ты предлагаешь заманить Билла в квартиру к Тищенко? — прервала меня Алька.       — Да, это та ещё проблема… —согласилась я. — Сделать так, чтоб и дверь была открыта, и Шифер был неподалёку, и хотелось бы всё-таки при этом выдержать приличное расстояние между нами и квартирой Тищенко… Ладно, этот план пока в разработке.       Фунтик подошёл ко мне и театрально рухнул у моих ног.       — Кажется, он погулял, — сделала вывод я. — Ну всё, тогда до завтра! — поднимаясь с лавки, попрощалась я с друзьями и, подняв поросёнка на ноги, побрела домой.       Между подъездной дверью и порогом, как обычно, лежал маленький камушек, из-за которого оставался довольно большой проём. Я приоткрыла её чуть сильнее, так, чтобы камушек выпал, и зашла, слыша, как магнит, выполняя свою функцию, притянул дверь, закрывая.       — Я считаю, что хороший политик — это тот, который не только обещает, но и делает, — открывая мне дверь, говорила мама кому-то. — А этот ваш Сайфер, судя по тому, что я вижу, только лясы точить и умеет… Привет, дочь, — бросила она мне и вернулась в гостиную. — Если он покажет, что может порядок навести, если сделает хоть что-нибудь путное…       — Вот! — перебил её писклявый, незнакомый мне голосок… Вернее, кажется, знакомый, но кто это, я вспомнить не могла. — И я говорю: чтобы быть правителем территорий, недостаточно просто их завоевать и разместить там взвод и памятник, нужно, чтобы народ признал твою власть! Надо вносить какую-то лепту в развитие государства, проявить себя достойным правителем или ставленника хорошего оставить, а иначе только ты уйдёшь — всё, революция, перевыборы… Хорошо если солдаты убежать успеют, а то ещё и потери.       Я осмотрела обувь в коридоре, но никакой новой и незнакомой не нашла. Потихоньку, развесив уши, я ушла в ванную ополоснуть Фунтика от пыли, стараясь производить как можно меньше шума.       Мама как раз решила помыть коврики, поэтому поросёнок, ступив на голый кафель, моментально растянулся на нём с визгом, в котором потонул остаток монолога нашего гостя. Я быстренько достала резиновый коврик и постелила его в ванне, дабы у Фунтика не разъезжались копыта, а затем поставила туда и самого свинтуса.       — Вот дело ты говоришь, командор! — поддержала его мама. — Если б ты всей этой кампанией руководил, я б за тебя голосовала!       — Кто там? — повернувшись, шёпотом спросила я у подошедших гуслей.       Те пододвинулись ближе и чуть слышно воспроизвели давно знакомую мне фразочку из мультика:       — Командир Гляделкинс.       — Да ну? — я аж подпрыгнула.       — Вода! — напомнили мне Самодуры.       Я взглянула на то, что делаю, и обнаружила, что лью воду из душа мимо Фунтика. И ванны.       — Блин, — наскоро ополоснув поросёнка, я обтёрла его полотенцем и выпустила на пол, а сама вытянула из-под раковины тряпку и принялась вытирать кафель. Гусли заняли оборонительную позицию, не подпуская ко мне поросёнка, которому вдруг очень понадобилось обратно в ванную.       — Спасибо, — я благодарно улыбнулась Самодурам. — И ведь только что с ног валился от усталости…       — God is on the move! — хмыкнули гусли.       — Надо куда-то его спрятать, — покачала головой я, отжимая тряпку. — Не знаю, с какими намерениями тут Гляделкинс, но, скорее всего, его подослал Сайфер. Вы тоже аккуратнее.       — Не волнуйся за меня, — успокаивающе пропели Гусли-самодуры и потопали в мою комнату.       Фунтик устремился за ними, и, заведя его в дальний конец комнаты, Самодуры с необычайной прытью поскакали, даже полетели, обратно к двери и выскользнули в коридор. Я быстро заперла комнату. Вот теперь можно было со спокойной совестью идти светить лицом в гостиную.       Командир Гляделкинс (честно говоря, я его даже не сразу заметила, так как он слился с лежавшим на быльце пледом) повернулся в мою сторону. Гусли-самодуры заиграли саундтрек из какого-то вестерна…       — Настя, это командор Гляделкинс, — представила его мама.       — Командир, — поправил тот. — Звание командора уже давно упразднено.       — Извиняюсь…       — Я Настя, — представилась я и уселась на ближайшую табуретку.       — Мы тут обсуждали инфраструктуру будущей империи Билла Сайфера, — сказала мама, — что надо строить сначала — общественные туалеты или пирожковые…       — Это, что ли, ваше опаснейшее оружие? — глаз Гляделкинса, кажется, округлился ещё сильнее, когда он покосился на прислонившиеся к моей табуретке гусли.       — Да! — те аж подпрыгнули от воодушевления.       — Что-то не везёт мне на начальство, — покачал глазом (или головой, если угодно, что, в общем-то, в данном случае было равносильно) дозор. — Один вечно гонялся за безобиднейшим идиотом, другой — за… Что это вообще?       — Гусли! — с осуждающим видом, мол, как можно не знать, ответили мы с мамой. Насчёт их особых навыков его, пожалуй, просвещать не стоило.       — Слушай, ты же вроде умный, толковый парень, — обратилась к нему я. — У тебя такая армия под началом… да у Злыдня на тебе всё и держалось! Он же без тебя никто был! Если тебя не устраивает руководство, то почему ты его не свергнешь?       — И самому стать во главе? — грустно хмыкнул Гляделкинс. — Да будь я хоть лучшим из лучших злодеев — кто меня всерьёз воспримет? Внешность не та.       Ну да, меньше метра роста, причём процентов тридцать этого «меньше метра» приходится на платформу сапог и шлем, худощавое телосложение, писклявый голосок — не так себе обычно представляют величайших злодеев…       — А жёлтый одноглазый треугольник в цилиндре прям вселяет ужас в сердца, — не без сарказма фыркнула маман. — Если тебе прямо так уж стрёмно самому лицом светить — поставь кого-нибудь внушительного в качестве говорящей головы и верховодь через него.       — Вы хотите через меня Билла убрать? — командир хохотнул. — Спасибо, откажусь. Чтобы к нему подобраться, для начала надо разобраться с его союзниками, а союзники у него в большинстве своём — маги. Мы с магией раньше никогда дела не имели, поэтому мои дозоры её боятся как огня. Бессмысленно рисковать. К тому же, даже если отбросить все эти факторы и предположить, что мы сможем с ними бороться, как сделать это так, чтобы Билл не узнал раньше времени и не сорвал наши планы? Уильяма, вот, помните?       — Афтона? — уточнила я.       — Кого? — переспросила мама.       — Фиолетовый такой, — подсказал дозор. — Он ведь не просто так пропал. Кто-то из наших попытался его зачем-то отправить обратно в его мир, да что-то не вышло. А Сайфер узнал, что Уильяма не было на месте, когда ему было сказано, и лично его обратно в его мир закинул, причём не куда-нибудь, а, как я понял, прямиком в лапы врагов Уильяма, которые явно милосердием не отличались, потому как когда Билл его вернул, он не мог передвигаться без экзоскелета… Но даже этого ему было мало, и он ещё пару дней творил расправу сам. Когда Уильяма отпустили, он был непохож не то что на самого себя, а даже на то, во что его превратили в родном мире… И это, на минуточку, он ослушался приказа даже не по своей воле! Если Билл узнает, что я веду против него борьбу… даже думать не хочу, что он тогда сделает со мной и всеми причастными.       — Командор, — обратилась к нему мама, — если ты обещаешь сохранить холодную голову и здравомыслие, когда придёшь к власти, то мы тебе поможем. В конце концов, цель у нас одна. Да, Насть?       Я кивнула.       — Не знаю, — помолчав, сказал дозор. — Мне надо подумать. Это очень рискованно. В любом случае, — он слез с дивана и направился в коридор, — я бы посоветовал вам быть теперь осторожнее. Этот разговор не принёс для Билла плодов, значит, он прибегнет к более радикальным мерам. До встречи, — с этими словами он щёлкнул пальцами и прошёл в появившийся в стене портал, который закрылся за его спиной.       — Плюс один к союзникам, — удовлетворённо подытожила мама.       — Он же ещё не дал ответа, — возразила я.       — Пока тебя не было, у нас состоялась весьма милая беседа, в ходе которой этот метр с кепкой признался, что понятия не имеет, что будет, если они победят, и его это настораживает, и что он был бы рад вообще в этом не участвовать. К тому же, он посвятил нас в дальнейшие планы нашего желтушного иллюмината — я склонна верить тому, что он сказал, потому что было бы вполне логично со стороны Билла поступить именно так — а это уже признак того, что он не против нас. Так что от нас требуется просто не палить его революционные настроения руководству.

***

      — Как работает это ваше силовое поле? — спросила я. — Сколько уже бьюсь — не могу найти никаких закономерностей.       — Их нет, — просто ответили Гусли-самодуры.       — Есть сила устрашения и элемент неожиданности, — хмыкнул Ковёр-самокат. — Вот если бы на тебя из-за угла выскочили расписные гусли, ты бы разве не поспешила убраться от греха подальше?       — Не появись они у меня дома, я бы так и сделала, — рассмеялась я. — Но зачем тогда про это писали в книге?       — Да в книге много всякой ***ни написано, — фыркнула Самобранка.       — Это не ответ, — заметила Алина.       — Конкретно силовое поле мы придумали, чтобы всё время быть рядом с владельцами и контролировать ситуацию, — сказал ковёр.       — Бесполезно, — констатировали Самодуры.       — А остальные шестьдесят четыре целых и девять десятых страницы? — подняла бровь я.       — А вам полную версию или официальную? — осторожно спросил Самокат.       — Конечно полную! — воскликнули мы с Саньком и Алей одновременно.       — Что ж, — начала скатерть, — однажды в далёком селе Хуево-Кукуево, что в Пердьской губернии… сдохла свинья. Вот такая вот ***венькая неприглядная присказка под стать сказке…       — О-о-о, — вдруг раздался за нашими спинами голос какой-то девочки, — knife to meet you, — она хмыкнула, — как говорится.       Мы, не сговариваясь, одновременно обернулись. Всего несколько шагов отделяли нас от говорившей. Медно-каштановое каре, зелёный свитер с жёлтой полосой, коричневые шорты, розовый румянец на мертвецки бледном лице, большие глаза с длинными ресницами и ярко-алой радужкой — вариантов было всего два: либо это очень хорошая косплеерша, либо…       — А разве Чара шепелявит? — громким шёпотом осведомился Сашка.       — Настоятельно приглашаю вас сдать мне артефакты и пройти со мной. Вас желает видеть будущий правитель этого измерения — Билл Сайфер, — проигнорировав его, спокойно сказала девчонка. — Впрочем, если вы откажетесь, я не расстроюсь, — елейные нотки в её ледяном голосе вызвали у меня мурашки.       — А почему он сам не захотел пригласить нас предстать пред его око? — Санька гыгыкнул.       — Да за****ся уже небось твои шуточки-**юточки слушать, — фыркнула Самобранка.       — Не обессудь, но я маме сказала, что к часу дня дома буду, — покачала головой я, обращаясь к Чаре, — а сейчас двадцать минут первого Пока мы дойдём, пока он выговорится, потом пока мы выход найдём — никто ж нас обратно провожать не будет, я правильно понимаю? — короче, в сорок минут не уложимся. А нам ещё в магаз заскочить надо…       Та расплылась в хищной улыбке.       — Что ж, — довольно сказала она, — спасибо за эту чудесную возможность применить силу.       Она щёлкнула пальцами. Ничего не произошло.       — … ну? — одновременно подняли брови мы и с помрачневшим лицом вопросила в пространство Чара.       — Зря-зря вы отказались, зря-зря, — протянул а-ля «так уж и быть, сделаю тебе одолжение» мелодичный бас откуда-то из кустов.       — Урод, — пробормотала девчонка и изящно крутанула правой кистью.       Появившийся вокруг неё добрый десяток ножей, направленных на нас, быстро смёл с наших лиц скептическое выражение и заставил застыть от страха. Чара выбрала для своего появления одну из негустонаселённых улиц (как нас вообще угораздило сюда забрести?) — звать на помощь было бесполезно. Ножи полетели в нас.       — Саня, чтоб тебя огнетушителем вы***ли, ты со страху вообще забыл, как думать? — заверещала Скатерть-самобранка: в самый последний момент Сашка, стоявший впереди нас, расправил её перед собой.       Я зажмурилась, вцепившись в гусли. Раздался звон стали.       — Е***ь, Самокат, ты чё, сам взлетел? — услышала я удивлённый возглас скатерти.       — Поздравляю, мой старый друг, побитый молью, я знаю, что для тебя это было непростым шагом, — прокомментировал всё тот же бас.       Я открыла глаза. Перед Сашкой, застывшим со скатертью, загородив нас собой, парил в воздухе Ковёр-самокат.       — Это предательство! Я всё ему доложу, — возмутилась Чара.       — А мне класть, — фыркнул басок. — Можете расслабиться, мои новые и старые друзья. Рад встрече.       — Б***ь, Кладенец, серьёзно? — спросила Самобранка. — Больше вариантов вообще не было?       — Вообще, конечно, был один поприятнее её, — когда наши тканевые друзья опустились, Меч-кладенец стало видно. Это было оружие, удобное для сражений, но не лишённое красоты — на рукояти красовались причудливые узоры, а на лезвии были выгравированы пышные цветы, — но он гораздо старше ваших избранников и живёт на противоположном от них конце города. К тому же, с ним бы у меня не было доступа к сплетням Страхоромиды, а так я узнал много интересного. Например, вы не задумывались, почему Билл так осторожен с вами? А я вам отвечу: он сейчас очень сильно зависит от…       — Довольно! — прорычала Чара, хватая меч. — Вы пойдёте со мной или поползёте, истекая кровью, а ты…       — Ладно, Настя вам сама завтра расскажет, — прервал её Кладенец и ловко вывернулся из рук девчонки. — Слушай, хватит уже. Мы же вроде договорились: я не позволяю тебе навредить хорошим людям, ты срываешь на мне злость и не отпускаешь дальше, чем на три метра от себя. Оставь их в покое и пошли отсюда.       — Ты глухой или тупой? — сложив руки на груди, огрызнулась девчонка. — Это не моё желание, а приказ Одноглазого Билли! Ты вообще представляешь, что будет, если я приду с пустыми руками?       — Давно ты стала его бояться? — поинтересовался клинок, наклонив рукоять набок. — Ещё вчера, помнится, ты сидела у него на шее, беззаботно болтая ножками, и вела себя так, словно на тебе вся Страхоромида держится.       — Вот поэтому-то я и не имею права проколоться: Билли решит, что я его обманывала и не такой уж я ценный соратник, а это значит, что мне, как ты говоришь, ад банькой покажется.       — А кто виноват-то? — фыркнула Алька. — Нечего было из себя невесть что строить.       — Если б я вела себя как-то иначе, со мной бы вообще не считались и не выпускали бы из комнаты, — покачала головой Чара, — а так у меня есть хоть и ограниченная, но свобода и надежда на полную независимость.       — Если ты перейдёшь на нашу сторону, то тебя не будет ограничивать ничего, кроме уголовного кодекса и общественных норм, — с заговорщицкими нотками в голосе быстро произнёс Ковёр-самокат.       — Секунду, — подняла палец я, — я, конечно, рада буду собрать наконец эту коллекцию, но не забывайте о бытовой стороне вопроса. Если Чара сейчас перекрасится в наши цвета, ей будет очень опасно появляться где-то рядом с Биллом, а он ведь наверняка держит её очень близко как ценного человека. И куда ей деваться? Тут за Фунтиком очередь из добрых рук не выстраивалась, а это двенадцатилетний ребёнок. Я б своего с таким грузом на порог не пустила. Меч и то было бы попроще пристроить…       — Со мной пойдёт, — окинув её оценивающим взглядом, сказал Сашка. — У меня есть друзья, которые её схоронят до поры до времени.       — Нам, вообще-то, надо её живой-здоровой оставить, а не в подворотне камушком **нуть, — заметила скатерть.       — Да не придирайся ты к словам! — Санёк обиженно сложил руки на груди. — Так что, может, давай дружить? — обратился он к Чаре.       — Вы сейчас серьёзно? — спросила она.       — Как никогда, — ответил Сашка.       — Меньше минуты назад я попыталась вас убить.       — Тем полезнее будет с тобой подружиться — друзья обычно не покушаются на жизни друг друга.       — Подвох или безрассудство?       — Перуном клянусь, всё по-честному! Вот те крест! — с этими словами Саня перекрестился, почему-то снизу вверх, а затем протянул ей руку.       — Почему вы так уверены, что я не останусь на стороне Билли? — наклонив голову, поинтересовалась Чара.       — Потому что ты ясно даёшь понять, что он тебе не по нраву, — ответила я. — Для того, чтобы его побороть, хватит и этого, разделять наши убеждения необязательно.       Чара покосилась на протянутую Санькой ладонь и неуверенно протянула свою, но замерла на полпути. Однако поколебавшись с пару секунд она всё же вложила свою руку в его.       — Что ж, давайте попробуем.       — Добро пожаловать в сопротивление! — улыбнулась я.       — Неумолимо бегут стрелки часов, а мы без покупок, — напомнили Самодуры.       — Мы тогда пойдём, — Санька кивнул на Чару. — Вы меня не ждите.       — А кто нам картошку нести поможет? — возмутилась Алина.       — Ага, — кивнула я. — Как жрать — так первый в очереди!       — Да я вас потом догоню, вот те кре…       — Неубедительные у тебя кресты, — проворчала я. — Ладно, ловлю на слове, смотри у меня. Самобранка, ты же проследишь?       — Я прослежу, — не дав той ответить, вылетел вперёд Меч-кладенец.       — Чё, втираешься в доверие? — хмыкнула скатерть. — Так свои ж.       Ответ меча, как и весь остаток разговора, я уже не слышала: Аля, показав Сашке жест «я за тобой слежу», потянула меня в сторону выхода из этого райончика, а Санёк, достав телефон, отошёл вместе с Чарой куда-то во дворы.       — Где, интересно, были эти его друзья, когда нам нужно было пристроить Фунтика? — проворчала я.       — Может, за чертой города? — предположила Алина.       — Может, — согласилась я. — Мне реально интересно, что это за люди. Судя по тому, что рассказывал Сашка, после переезда он со старыми друзьями не общался, а с новыми бы наверняка познакомил… — мы свернули в сторону магазина. — Я просто реально не представляю кого-то вроде Санька маньяком или его посредником. А если даже я слишком хорошо о нём думаю, не странноват ли выбор жертвы? Он же имеет представление о том, что Чара за фрукт…       — И ты со всякими бредовыми предположениями… От тебя-то никак не ожидала, — закатила глаза Алина. — А вообще, этот придурок запросто мог вступить в какую-нибудь секту неоинквизиции, — она подтолкнула дверь рукой, чтоб та не закрывалась, пока я не зайду, и ловко выудила из стоявшей у входа стопки корзинок одну. — После Лёхи я вообще ничему не удивлюсь…       — После кого? — подняла бровь я.       — А, ну да, ты ж не в курсе, — она хмыкнула. — Алёшенька — это друганчик, которого Сашок приобрёл в твоё отсутствие, потому как решил, что ты переметнулась к Биллу, а оставшуюся в нашей компашке пустоту надо как-то заполнять. Вот уж реально «как-то», хочу я тебе сказать… Надеюсь, он не к Лёхе Чару потащил. Так вот, этот представитель рода Человек подошёл к нам, когда мы выгуливали Фунтика и начал очень активно пытаться завязать разговор. Рассказал, что теория Дарвина ошибочна и все три расы на самом деле прилетели с разных планет, в частности, белые — с Марса, поэтому им удобно жить по марсианским суткам, длящимся тридцать шесть часов…       — А откуда белые взялись на Марсе?       — Ты у меня сейчас спросила? Я думаю, об этом история умалчивает. Ещё он вякнул про то, что у человека сорок три хромосомы, и я окончательно разуверилась в наличии у него собственного мышления. Дальше он рассказал такую нелепицу насчёт волновой генетики, что она у меня даже в голове не уложилась… Ну, а на сладкое, когда я сказала, что нам пора уходить, расстроился и сказал, что мы прикольные, хотя мы и повода-то так думать не дали…       — А таки здравствуйте! — неожиданно вырулил из соседнего с нашим отдела Санёк.       — … и попытался разжиться нашими координатами в соцсетях. Я свои не дала, а этот умник почему-то решил, что эти… удивительные истории — плод Лёхиной фантазии, и поэтому с ним стоит подружиться, — продолжала Алина.       — Мы можем уже оставить эту тему? — взвыл Санёк, обращаясь к ней. — Я ж уже признал, что ошибся в человеке и теперь не могу от него откреститься…       — Потому что креститься надо правильно, — не выдержав, фыркнула я.       — Короче, хватит уже, — твёрдо заявил Саня. — Где там ваша картошка?       — За мной, мои евреи! — я вырвалась вперёд и повела друзей в сторону овощного отдела.       — А откроешь секрет, куда ты Чару определил? — поинтересовалась Алька, подняв бровь,.       — Не-а, — хитро хмыкнул Саша.       — Я, честно говоря, надеялась, что меч будет у Лёшки — хоть какая-то от него была бы польза, — призналась Аля. — Но нет…       — Да он же не соответствует ни одному его критерию, — тихонько подал голос Ковёр-самокат: в людных местах артефакты старались не отсвечивать.       — Хорошо же Кладенец спрятался, — усмехнулась Алинка. — Вроде Билл и описание дал очевидное, но кто ж мог подумать, что надо искать кого-то… ненастоящего.       — Ну да, — согласилась я. — В книге, конечно, ничего об этом не написано, но мне казалось, что артефакты могут появиться только у людей из нашего мира.       — Когда пишешь правила сам, — загадочно хмыкнула скатерть, — можно творить всё что угодно.