Реальные

Я поднялся из-за столика, поправил пиджак и снова посмотрел на часы. У выбранных мною в этот раз был светлый ремешок и сине-голубые вставки на стрелках, которые сейчас указывали на чрезмерное опоздание агента. Это было недопустимо и мне следовало уйти, но, как уже было сказано, я иногда позволял себе немного нарушить правила, тем более – довольно часто это приносило дивиденды в виде лишних данных для предстоящих боевых операций. Проводимых, естественно, не живыми людьми. На самом деле все мы – от главы службы безопасности до ночного уборщика, имели значок агента, но лишь избранным было позволено участвовать в «бестелесных» операциях, что до самого последнего момента держались в секрете. И не из-за повышенных мер безопасности (хотя и поэтому тоже). Просто для работы с «телами» недостаточно лишь хотеть, надо иметь устойчивую нервную систему, активный мозг и обычно нехарактерный для людей инстинкт самосохранения. Ведь в случае смерти или сильного повреждения «тела» нужно было вернуться и не допустить повреждения мозга, который, при отсутствии нужной устойчивости, вполне мог «вжиться» и, приняв правила игры, прекратить свою деятельность. Потому для службы оказались пригодны не все. По последним данным лишь около десяти процентов из проверяемых агентов могли «вжиться» и примерно четверть из них успешно «выходила». При всей многочисленности службы безопасности, достичь плотности сети с такими показателями не представлялось возможным. Так что начальство, посовещавшись, приняло решение составить основную сеть из прежних, уже готовых работать, людей, а нас оставить своеобразными «связными», которых невозможно уничтожить. Несмотря на активность разведки, пока не удалось установить место, откуда «утекла» информация. Как раз сегодня я должен был встретиться с агентом, недавно удачно получившим данные, но… Он всё не шёл и, против воли, я начал беспокоиться. Живой человек в городе, полном незнакомцев, хоть и говорящий на их языке, но всё же чужой. -Вам просили передать, - официантка наклонилась и возложила на стол небольшую тарелочку с бумажкой, - Джентльмен сказал, что это очень срочно. Опустил глаза. «Дорогой Брат, из-за работы не смогу с тобой встретиться, потому и решил не попадаться на глаза – не стоит бередить старые обиды. Понимаю, что ты очень ждал сегодняшней встречи, ведь мы недавно поругались. Но я пока не готов к перемирию, да и времени для полноценного разговора недостаточно. Езжай домой, я буду ждать тебя там» -Благодарю. Дальше всё по стандартной схеме: кивнуть, попросить счёт, провести карточкой, выйти из кафе. Лёгкий ветерок приятно овеял лицо прохладой и я, совсем по-пацански сунув руки в карманы, направился в сторону отеля. В принципе, заранее было оговорено то, что я сыграю внезапно приехавшего повидаться брата, моё очередное тело даже сделали похожим на агента, но всё-таки… …езжай домой Это значит, что нас раскрыли и нужно отправляться обратно, или что агент просто находится под временным наблюдением. Или… Меня дёрнули за локоть в ближайший переулок настолько внезапно, что я даже вскрикнул. Мужчина, оказавшийся со мной лицом к лицу, был до ужаса обезображен длинным шрамом, пересекающим нос и губы, а потом скользящим по подбородку и теряющимся где-то в области аккуратно подстриженной бородки. Он дыхнул мне в лицо перегаром и улыбнулся. Видимо, ситуация показалась ему смешной. -Вам что-то нужно? – спросил я. Глупый вопрос. И так ясно, что меня либо подставили, либо просто решили ограбить. Странно, что в самом спокойном городе, утыканным камерами и всевозможными мерами безопасности, ещё остались подобные закутки. -Твой брат – Генри? Генри? -Генри – имя агента. Но это – его реальное имя, у них он представлялся Клаусом, согласно легенде, - раздался в голове голос ассистентки, - Тебя по ней зовут Арнольд, но агенту тебя представили как Макса. Двойное имя для двойного агента, не подкопаешься. Веди себя естественно, возможно, пока остался шанс его спасти. -Ну… - испуганно проблеял я, старательно изображая страх и ломающийся юношеский голос, - Брат иногда называет себя так… Но он всегда просил называть себя Клаусом. Мужчина нахмуривает разодранную бровь, потом облизывает губы. История выглядит правдоподобной. Скорее всего, агент даже под пытками не решился сдать своего связного, которые казался ему глупым юнцом, предоставившим более старшему товарищу свою настоящую биографию наряду с легендой. Ведь этому телу всего девятнадцать лет. И потому я могу использовать не столько элемент неожиданности, сколько искреннюю веру взрослого человека в то, что я – пешка в игре больших дядь. Неопытная, мелкая пешка, которую так жалко выбивать из игры. -Поедешь со мной, - мужчина заглянул мне в глаза и напоследок слегка придушил, - Но без глупостей, понял? Бинго. Я кивнул. Меньше всего мне сейчас хотелось играть в героя. Довольно молодое тело слушалось меня беспрекословно, и, пусть, согласно технике безопасности, я должен был по окончанию операции его уничтожить, мне хотелось сохранить настройки создания, чтобы в следующий раз использовать его же. Ну, или модифицированную копию. Меня засунули в машину. Было немного тесно, в темноте салона кто-то глухо выругался на японском, уточнил у шрамированного, на кой половой орган меня взяли и почему не прикончили прямо в подворотне. Тот отбрехался желанием устроить очную ставку с предателем, прикрыв этим свою жалость. Почти детское лицо тела сыграло мне на руку, да и тело было по-мальчишески слабым. Дополнительный способ остаться в живых. Выглядеть слабым. -Хорошо сыграно. Не забудь, что ты – ребёнок, который просто хочет завершить длительную ссору, не впадай в крайность когда не надо и придумай причину для конфликта из прошлого, мы его не прорабатывали, а агент наверняка ничего не сказал. -На выход, - скомандовал мужчина со шрамом, я дёрнул дверь, - Да не ты, тебя я сам вытащу. Водитель хохотнул. Видимо, у них сегодня было хорошее настроение. Не хотелось его портить, поэтому я испуганно сжался и очень качественно прикинулся смущённым. Сработало. Наконец, моя дверь открылась, и сильная рука выволокла меня на свет, от которого после темноты салона машины с затонированными стёклами сразу же заслезились глаза. Точнее, я заставил их заслезиться, как было нужно для дальнейшей игры. -Не рыдай, скоро увидишь братика! Я промолчал. Сраное утро, незадавшееся с самого первого мига «вживления», когда я умудрился навернуться и сразу же повредить локоть, становилось хуже с каждой секундой. Меня привезли на какой-то склад, судя по запаху, стоящий на месте старого химического завода. -Хочешь поглядеть на куколок? Я напрягся. -Включаю запись с камер, - бодро отрапортовала рыжая, - Нельзя спугнуть, мы вплотную подошли к решению заданной задачи. Крути головой как ошалелый, потом замедлим и поправим качество. Главное – чтобы на видео попало как можно больше подробностей. -На куколок? Вы делаете кукол? Брат говорил, что работает на какую-то компанию, но я так и не понял, чем он занимается. Вру. Я вру, причём очень убедительно. Последние полгода агент работал на крупнейшем потоке наркотиков всего побережья. Япония почти склонила голову перед белым порошком и шприцами с мутной жидкостью. Лишь некоторые районы смогли устоять перед «радостью». И я не могу этого не знать. А Макс не может думать о подобном – он наивный ребёнок, слепо верящий своему брату. -Ха-ха! Ну, насмешил! – взорвались хохотом оба мужчины. Я внимательно рассмотрел второго. Невысокий, как и все японцы с немного квадратной челюстью и скошенными скулами. Карие глаза смотрят подозрительно, ни на секунду не отпускают, даже когда он откидывается, смеясь, всё равно следит. Словно изображает смех. «Запиши» - сигналю я ассистентке, и та тут же делает пометку. -Нет, у нас тут кое-что поинтересней, - меня хватают за локоть и почти что волокут в сторону приоткрытой двери склада, - Настоящие куклы. Я заглядываю, суматошно крутя головой и думая о своём. Уже вечером запись уйдёт к агентам архива, которые определят её важность и уникальность по шкале от нуля до десяти, пометят и сохранят на моём персональном жёстком диске. Просто как подтверждение удачно выполненного задания. Но тут я ловлю взглядом что-то, свисающее с потолка и замираю. Сверху тянутся толстые цепи и на них, словно насаженные на крючок, болтаются истекающие кровью вскрытые тела… -Господи, это же… - судя по звукам, рыжую тошнит прямо в урну под столом, она несколько раз глубоко вздыхает и выдаёт, - Не смей просто так стоять, ты же – ребёнок! Ненавижу подобные команды. Словно я – маленький ребёнок. В одно движение сворачиваю гибкий язык (на сантиметр длиннее человеческого, просто чтобы иметь возможность вот так сыграть всё от рвоты до слёз) и склоняюсь, держась за живот. Мне плохо. В этот момент мне реально плохо. -Я пробила по базе, это всё – тела. Живых среди них нет. Можешь расслабиться. Видимо, у них есть свои спецы, которые пытаются определить, как мы ими управляем. -Ну, спокойно, спокойно, - хлопает меня по плечу тяжёлая рука, когда я пытаюсь сползти по стене, - Это ничего, я сам когда в первый раз увидел, неделю потом спать не мог. Пошли, если нагляделся. Я киваю и позволяю увести себя. В голове бьётся лишь одна мысль: насколько далеко они продвинулись? Успели ли уже найти в мозгу маленький датчик, похожий на бисеринку, который способствует «вживлению»? Смогли ли подобрать правильного человека для управления телом? Меня заводят в тёмное помещение и усаживают на стул. Над головой включается лампа. Рядом такой же стул и, из-за того, что меня не закрепили, я вздрагиваю и шарахаюсь от своего соседа. Он не похож на человека и я даже боюсь представить, что за зверь над ним поработал. -Хей, Арнольди, - искалеченное лицо расходится в улыбке разбитых и изрезанных губ, - Я уж думал, ты снова решил на меня обидеться за ту девушку, что я у тебя увёл и уже не придёшь. А ты приехал, но – вот оно как… - и, словно извиняясь, полушепотом, - Прости, Макс, так получилось. Всю его речь я смещаюсь вбок, и, наконец, стул кончается, переворачиваясь вместе со мной. Упав, я в очередной раз ударяюсь локтём, но подскакиваю и бросаюсь к агенту. Обнимаю его за колени, притягиваю к себе. Непонятно, кому сейчас больнее и страшнее из нас, но я плачу навзрыд. Он тяжело дышит, сквозь разорванную рубашку видны синяки на рёбрах и уже синеющие кровопотёки. -Брат… - шепчу я, - Как же так? Ты же говорил, что всё в порядке? -Прости… - выдыхает он. Несколько секунд тишины, во время которых он даже не успевает немного согреться от моих рук, и меня резко дёргают назад, вырывая из круга света. Судя по звукам, волокут, на руках щелкают наушники, пол холодный и ехать по нему задом неприятно. Агент рвётся, кричит, кого-то убеждает, но загорается дополнительная лампа, меня ставят на колени и в затылок упирает ствол пистолета. -Ты предал нас, Клаус, отнял наше доверие, - говорит кто-то сбоку, - И за это мы отнимем у тебя брата. Прямо сейчас, на твоих глазах. Если ты после этого сможешь жить, то мы с радостью примем тебя обратно. -Нет! – кричит агент. -Брат, всё хорошо, - совершенно спокойно говорю я и сам вздрагиваю от того льда, что разлит в моём голосе, - Всё хорошо, слышишь? Ты ведь всегда хотел меня пристрелить за Алису, да? Теперь твоя мечта исполнится. И всё будет хоро… Звук выстрела. Перекошенное лицо агента, лёгкая боль в затылке. Я падаю лицом на холодный пол, тянусь руками вперёд, но мне наступают на спину тяжёлым сапогом. Я начинаю задыхаться. -Вывод через две секунды, - командует рыжая, - Я убавила боль в десять раз. Постарайся не шевелиться, иначе он всё поймёт. Я слушаюсь. Делаю осторожный вдох, второй. В меня снова стреляют, кто-то кричит совсем рядом. Собрав волю в кулак, я извиваюсь всем телом, тяну руки, напрягаю колено, старательно открещиваясь от ставшей невыносимой боли. -Он дёргается, клянусь, он дёргается! – почти истеричный визг, переходящий на ультразвук, - Яно, пристрели его! Пристрели! -Кого? – грубо интересуется мужчина. -Того, левого, на крюке! -Ты, что, поехал? Он же дохлый… Бум. Я открываю глаза. Потолок, кажется, потерял свои цвета. Рыжая прячет глаза, лицо у неё бледно-зелёное. Вот так-то девочка, поэтому ты и не годишься для «вживления», что иногда приходится видеть такие ужасы. Или даже участвовать в качестве предмета пытки. Просто потому, что остаются на свете люди, уверенные, что нет зрелища лучше, чем свои собственные органы, вываленные на пол. -Я всё записала, - говорил она глухо и вдруг вспыхивает, - Как вы можете? -О чём ты? – я поднимаю взгляд от отчёта о поведении тела. -Вы смотрели в глаза тому, кто действительно считал вас живым. И не сказали ему, что нечего бояться. Не подали знака, что вы – не настоящий, ни разу не выдали себя сигналами, понятными лишь для него одного. Он же теперь с ума сойдёт. А вы просто встанете сейчас и отправитесь дальше калечить чужие жизни, играться с ними и прикидываться нормальным. -Это моя работа, - почти без эмоций говорю я и поднимаюсь, - И я выполняю её так, как надо. А выполни ты также качественно свою, мы бы могли сохранить тело. И выхожу из кабинета. Разговоры излишни. Отчёт у меня, запись тоже. Хочется смеяться и плакать одновременно. Стоит закрыть глаза, и на внутренней стороне век появляется лицо агента. Он думает, что ты – живой… Возможно, мне и вправду стоило выдать чуть более качественную реакцию, нежели просто хлопанье глазами… Но, кто знает, во что бы это тогда вылилось для пусть и искалеченного, но пока живого мужчины. А сейчас его уже наверняка отвязали от стула и дали возможность обнять на прощание тело «брата». Он думает, что ты – живой… Останавливаюсь и упираюсь лбом в стену, которая приятно холодит. Тогда мне показалось, что на одно мгновение я оказался на крюке, а потом целую долю секунды смотрел со стороны на тело, распластанное на полу и мужчину, который упал и полз к нему, волоча за собой тяжёлый металлический стул. Он думает, что ты – живой… Это не страшно, мне просто показалось. Небольшие проблемы бывают у всех, это – нормально. Словно пропадание зрения на несколько секунд – раз и всё, а потом ситуация снова налаживается. Он думает, что ты – живой…