Проклятая королевой

Once in a forest Just like Robin Hood Flowers were our play mates We only saw good In everything, be it right or wrong Once in a garden - I still can hear our song Blackmore's Night - Once In A Garden

За что я в своём мире не любила ходить по магазинам, так это за то, что приходилось идти с кем-либо, особенно с мамой и Павлом. Так получилось, что у нас вкусы не совпадали: что нравилось мне, не нравилось им. Или, наоборот, что нравилось им, не нравилось мне. И во втором случае, что не нравилось, то навязывалось. Кому какое дело до того, что я одеваю? Главное, мне нравится, а на остальное как-то всё равно. Так вот, когда сестрички привели меня обратно в комнату, там, на кровати, уже лежало несколько разноцветных платьев: фиолетовое, жёлтое, чёрное с золотом, зелёное, розовое, и т.д. Фиолетовое отмели сразу, поскольку оно мне не очень шло. Розовое платье, конечно, было довольно-таки неплохим, вот только я не особо любила этот цвет. Я хоть и девочка, но розовое не признавала ни под каким видом. Так что платье тоже оказалось отвергнутым. Серое платье так же осталось в стороне, потому что Перл заметила, что такой цвет мне вообще не идёт, а нужно что-нибудь поярче. Затем последовала очередь за красным платьем. Сестричкам очень понравилось, как я в нём выгляжу, чего нельзя было сказать обо мне. Что меня бесило в платьях Тюдоровской эпохи, да и вообще тех времён, так это квадратные вырезы декольте. Чуть нагнёшься – et voila – вся грудь выставляется напоказ, глазей, не хочу! Может и не вся, конечно, но всё равно, стыд и позор. Про зелёное я деликатно промолчу. Потому что к нему корсет прилагался, и для меня сроду их не носившей казалось, что я задохнусь. А вот чёрное с золотом и жёлтое мне очень подошли. Мне всегда нравились эти цвета. Сначала примерили жёлтое. Меня всё в нём устроило: и длина до пят, и рукава-баллоны с кружавчиками, и еле заметная белая клеточка. Перл одобрительно кивнула и сказала: - То, что нужно. Будет в чём выходить, а не то, что это безобразие. И она красноречиво уставилась на моё старое платье, и мне даже показалась, что она сейчас и на мои снятые чуть ли не силком штаны зашипит. А я, если честно, штанами гордилась. Во-первых, обтягивающие, а, во-вторых, тёплые. А когда примерили уже чёрное с золотом, вот тут уж не было никаких сомнений. Юбка была широкая, корсаж не стеснял, а золотые вытачки сияли на солнце. Но не только сестрички были восхищены моим преображением. Уже в дверях комнаты мы заметили притаившегося Пиппина, который застал нас в тот момент, когда я покружилась вокруг своей оси, вслушиваясь, как шелестит юбка. Укуси меня тарантул! Мне показалось, или Пип, действительно, приложил руку сначала к груди, а потом к подбородку? Отчего-то сразу вспомнилась сцена из фильма «Девушка-король», где королева Кристина так же смотрела на красавицу-графиню Эббу Спарре, известную так же как «Белль». Не знаю, но всё равно мне от этого жеста стало как-то неловко, лицо залилось краской, а я опустила голову. - Смотрите-ка, - засмеялась Пимпернель, - как она покраснела! Да она стесняется! За это она получила от младшенькой тычок в бок. - Так, красавицы, вы ещё над нашей гостьей колдовать не закончили? – усмехнулся Пиппин. - Будем считать, что да, - ответила Перл, - а что ты хочешь? - Ну, тогда, я надеюсь, вы не будете против, если я её у вас украду? Ну, наконец-то, избавление! За одно только это я готова была Пиппина расцеловать. А то сейчас я чувствую себя, как будто на передачу «Модный приговор» попала. - Конечно, но сначала пару минут подожди, - сказала Первинка и выставила братика из комнаты. Как я ни упиралась, но меня заставили переодеться обратно в жёлтое платье, так как чёрное с золотом одевалось только на вечер. И уже вскоре я вышла к Пиппину, который терпеливо меня ждал. А, кроме того, он держал руки за спиной. - Ты не против прогуляться? – интересуется у меня Пиппин, - а заодно и в лес сходим. - А зачем в лес? – не поняла я. - Ну, как зачем? Буду учить тебя играть на мандолине, - последнее он произнёс шёпотом, чтобы хозяйка злосчастного струнного инструмента его не услышала. Вот воришка! Так вот что ты за спиной прячешь! Я уже представила себе, как взъярится Перл, когда увидит, что её «прелесть», мягко говоря, похищена. - Даже не думай трогать мандолину, Перегрин Тук! – раздался запоздалый голос старшей сестрички. Поздно, доктор, он уже это сделал. - Санса, идём, а то Перл может обнаружить пропажу в любой момент, - заговорщически произнёс Пиппин, заметив, что я задержалась. Второй раз меня просить не пришлось. Вот верьте, не верьте, но мне уже здесь начинает нравиться. Тут тебе и свежий воздух, и лесок, почти как в посёлке городского типа. Пиппин что-то рассказывал, иногда даже я вставляла свои пять копеек. И вот, когда я рассказывала очередную историю о том, как в детстве сбежала с горки и свалилась в речку, то заметила, что Пип уже не мог сдерживать смех. - Что? – спросила я, - неужели я такая смешная, или смешно рассказываю? - Смешно рассказываешь, - ответил Пиппин. - Кстати, Пимпернель обмолвилась, что ты вместе со своим братом в улей за мёдом полез. - Было дело, лень рассказывать, - Пип даже рукой махнул, словно, не хотел об этом говорить, но потом всё же произнёс: - Мы с Мерри просто решили медком подкрепиться. При этом Мерри предупредил, что пчёл нужно сначала выкурить, но когда нас что-либо останавливало. Ну, в итоге, мало того, что нас хозяин улья поймал, так ещё и пчёлы покусали. Две недели с опухшими лицами ходили. Зато это нам был урок на будущее. Вот так за разговорами мы и пришли в лес. Я, конечно, была в лесу, но особого удовольствия не испытывала. Согласитесь, как можно радоваться, когда ты идёшь туда лишь потому, что кому-то захотелось, а ты оказался крайним, и твоё «против» совершенно не учитывается, и всю дорогу у тебя физиономия, как у злобного ежа. И совсем другое дело, когда тебя пригласили на прогулку в лесу. Тут эмоции совсем другие. Я закрыла глаза, вдыхая свежий лесной воздух, и вслушивалась в пение птиц. Всё вокруг зелёное. Красота да и только! Видимо, Пиппин истолковал моё состояние по-своему, потому что спросил: - Неужели ты никогда в лесу не была? - Нет, почему? Была, - ответила я, - только удовольствия не было никакого, потому что это было потому, что отчиму обязательно приспичит за грибами сходить. Ещё он такой человек, которому возражать бессмысленно. Ему только «нет» скажи, а он выдаст, что ему плевать на твоё мнение, и всё равно заставит тебя пойти в лес. - Если человек не хочет, зачем заставлять? – удивился Пиппин. - Ему это расскажи, я уверена, он тебя послушает, - ответила я, но, потом улыбнувшись, добавила: - Но свою первую найденную землянику я никогда не забуду. - И у вас тоже земляника растёт? - А то, как же! Мы уселись у небольшого раскидистого дерева, после чего Пиппин схватился за мандолину. - Итак, для начала разучим вот такую простую мелодию, - произнёс он, - смотри внимательно, слушай и запоминай. И он вновь начал играть. Может, для него мелодия и была простая, но не для меня уж точно. Но я во все глаза смотрела на его руки, стараясь запомнить каждое движение пальцев, ведь я, как понимала, должна была всё это потом повторить. Наконец, Пиппин закончил игру и произнёс: - Видишь? Это легко. Попробуй ты. Я взяла у него из рук мандолину, робко коснулась струн и, стараясь воспроизвести в памяти увиденное, начала играть. Вот только получилось совсем не так, как хотелось. Можно даже сказать, вообще не получилось. Да, видимо, музыканта из меня не выйдет, так что придётся с этим смириться. Я даже не успела в расстроенных чувствах отложить мандолину, когда Пиппин подсел ко мне поближе, взял мои руки и уже моими пальцами начал вновь наигрывать ту мелодию. От этих прикосновений по рукам пробежала дрожь, но не такая, которая вызывала желание одёрнуть их, а довольно приятная. Это странно. Мужские прикосновения всегда вызывали у меня отвращение или безразличие, и то в том случае, если до меня дотрагивались лишь с моего позволения, а сейчас я чувствовала нечто иное. Ни один мускул не дрогнул, лишь сердце бешено колотилось. Не понимаю, что со мной происходит. И не успела я об этом подумать, как через какое-то время Пиппин убрал руки, и я играла уже самостоятельно. На этот раз получилось довольно-таки сносно. - Ну, вот, можешь же! – одобрительно воскликнул Перегрин, - так что дальше уже сама. Окрылённая успехом, я вновь заиграла заданную мелодию. Только на этот раз без ошибок и фальши. А, оказывается, играть на мандолине не так уж и сложно. Стоит только захотеть.