Let the moon do what she does She don't need to make a fuss She don't know she shines for us Something tells me that she does Follow the signs right back to you Back to you, back to you I know they wind right back to you Back to you, back to you Time after time, I follow signs I know they wind right back to you Back to you, back to you Love, lower your eyes Leave me a sign Twin Forks - Back to you
Прошло две недели. Благодаря каждодневным урокам Пиппина я играла на мандолине не хуже, чем Перл, хотя ни разу не слышала, как она играет. За это время я уже достаточно освоилась в доме Туков. Но больше всего не выходила из их библиотеки. Запоем прочитывала книги, которые мне попадались. В основном, это были древние сказания, песни, легенды. Так же удалось наткнуться на мемуары кого-то из Туков, которые я проглотила буквально за день. Не забывала я и о книгах, которые случайно прихватила из своего мира. А что? Хоть какое-то разнообразие. И неважно, что я их перечитывала по нескольку раз. Как я люблю говорить, очень сложно отыскать книгу, которая соответствует твоим вкусам и предпочтениям. А если попадается такая, которая с первых страниц увлечёт, так это вообще победа. Вот и сейчас я сидела в библиотеке и читала. Но то ли книга оказалась неинтересной, то ли мне самой скучно стало, но я отложила рукопись и схватилась за мандолину. Я наигрывала разные мелодии, которые мне удавалось вспомнить: баллады, какие-нибудь танцевальные или же печальные. А ещё даже спела две любимые песни из репертуара Офры Хазы, одна из которых была саундтреком к фильму «Королева Марго». А у меня уже нашлась слушательница. Первинка застыла у входа в библиотеку с подносом, где стояли тарелка с пряниками и чашкой чая. Она слушала, как я пою. Должно быть песни ей понравились, вот только язык ей был незнаком. - Я смотрю, уроки моего брата не прошли для тебя даром, - сказала Первинка, когда я закончила петь, - а ты что, петь любишь? - Вот только пою я ужасно, - сказала я. - А мне кажется, ты наговариваешь: поёшь ты очень даже неплохо. То же самое говорила моя учительница музыки. Я невесело усмехнулась: - А ты маме моей расскажи, только она в это не верит. - Песни красивые, но из них мне больше первая понравилась. - Которая? - Ну, вот эта… На «L» начинается, - тут Первинка запнулась, и тогда, чтобы не мучить её, я произнесла: - Ты про «Leorech hayam»? - Да, про неё, - младшая Тук благодарно закивала, - а это на каком языке? - Ты всё равно не поймёшь… Ладно… Иврит… - А ты научишь меня на нём говорить? - Смеёшься, что ли? Я сама его не знаю. Просто выучила песни и всё, и то по транскрипции, - это я добавила уже шёпотом, чтобы Первинка не услышала, а вслух продолжила, - честно говоря, я понятия не имею, о чём они. - А тогда зачем ты их поёшь, если языка не знаешь? Тут я пожала плечами. - Не знаю. Наверное, потому что за душу цепляют, поэтому и пою. А раньше их пела одна девушка, а голос у неё был очень красивый. Но, похоже, Первинка решила засыпать меня вопросами. Теперь понятно, кто заразил Пиппина любопытством. - А почему сейчас не поёт? Я вздохнула и тихо проговорила: - Она умерла. Очень давно. Но многие и сейчас поют её песни, потому что для них это, так сказать, дань её памяти и творчеству. Ладно, довольно о грустном. Давай я ещё что-нибудь спою? Первинка согласилась и приготовилась слушать. Я начала играть и тут же вспомнила одну песенку, которая мне очень нравилась своим сказочным сюжетом.На исходе лета в сумерках долины Кот играл на флейте в зарослях малины В синеве безбрежной, в глубине хрустальной Пела флейта нежно, тихо и печально И луна, качаясь в небесах высоко, На кота взирала благосклонным оком. На исходе лета в сумерках долины Кот играл на флейте в зарослях малины. Улетала песня, долетела песня До прозрачных башен колдовского леса, До холмов высоких, где в подземных залах Звуки дивной песни девы услыхали, И на зов помчались в синие туманы На конях волшебных, белых как сметана На исходе лета в сумерках долины Кот играл на флейте в зарослях малины. Лёгкие, как тени, гибкие, как ветки Танцевали девы под медовым светом, И блестели влажно камни ожерелий, Бубенцы запястий бронзово звенели На исходе лета в сумерках долины Кот играл на флейте в зарослях малины. Тут король явился, преисполнен гнева, И сказал сердито неразумным девам: «Видно, вы совсем уж разум потеряли, Ведь коты на флейте сроду не играли! Он вас обморочит, он вас зачарует, Уведёт вас ночью в башню колдовскую! Будете, в неволе запоздало плача, Сетовать на долю, да котяток нянчить!» Девы испугались, девы разбежались, Только кот да флейта под луной остались И луна, качаясь в небесах высоко, На кота взирала благосклонным оком Пела флейта грустно, и, её заслышав, От большого чувства всхлипывали мыши.
- Так этот кот, оказывается, колдун, что ли? – неподалёку от нас раздался голос Пиппина. Вскрикнув «Вай!», я чуть мандолину не выронила от неожиданности. Как это мы не заметили его появления? - Тебя стучаться не учили? – вскинулась Первинка. - Только не говорите, что я вас напугал, - как ни в чём не бывало отозвался Пиппин. - Да ещё бы! Сидим себе, никого не трогаем, а тут на те вам, здрасьте! - Ну-ну, не злись, сестрёнка, тебе это не идёт, - усмехнулся Пиппин, а затем перевёл взгляд на меня, - Санса, я тут подумал, может прогуляемся хоть немного? А то день такой хороший, а ты весь день за книгой. Да, и правда, что-то я и впрямь засиделась. Я кинула на Первинку печальный взгляд, дескать, придётся вас покинуть, и пошла следом за Пиппином. День, действительно, был хорошим. Я бы даже сказала замечательным. Налицо все признаки бабьего лета. Если оно здесь, как таковое, вообще есть. А впрочем не важно. Главное, что тепло на улице. Всю дорогу Пиппин вновь что-то рассказывал, а потом вспомнил о песне, которую я пела в доме и произнёс: - Кот играл на флейте… Надо же было такое придумать! - Это просто сказка, - заметила я, - честно говоря, мне нравятся такие песни. В них есть даже некий смысл. - Понятно, - сказал Пиппин, - расскажи я Мерри об этой песенке, он наверняка выскажет мнение, что этот кот не просто колдун, а оборотень. Я ничего не ответила. Пусть понимает песню, как хочет, главное, это всего лишь сказка. К слову, о Мерри. Пиппину пришла в голову идея заглянуть к нему в гости, а заодно и нас познакомить. Хотя какой смысл его со мной знакомить, если я и так его знаю? – могла бы сказать я, но промолчала, иначе Пиппин бы что-нибудь да заподозрил. А я себе не враг. Мерри, к нашему удивлению, дома не оказалось. - Ну, прелестно! – возмутился Пиппин, - неужели он куда-то подался? Я уже было подумала, что знакомство придётся отложить до лучших времён, как со стороны курятника послышалось: - Везунчик, ляг, я тебе сказал! Ты умер! - Пиппин, ты ничего не слышишь? – спрашиваю я Тот закатил глаза и сказал: - Ну, разумеется, где ж ему ещё быть, как ни в курятнике! Небось опять Везунчика дрессирует! - А кто такой Везунчик? – поинтересовалась я, следуя за Перегрином в курятник. - Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, - загадочно ответил Пиппин. Приходим в курятник и видим такую картину. На деревянном полу лежал белый петух с задранными вверх лапами. А над ним склонился Мерри и говорил: - Всё, так и лежи. Везунчик умер. - Опять ты его этой дурацкой команде учишь? – поинтересовался Пиппин. - И тебе доброе утро, - Мерри выпрямляется и затем смотрит на меня, обращаясь при этом к своему кузену, - так, Пип, а это кто с тобой? - Мерри, я хочу представить тебе мою знакомую, это Санса. Санса, мой друг и кузен Мериадок Брендибак. Но все называют его Мерри. - А фамилия у Сансы есть? – Брендибак скрещивает руки на груди и продолжает на меня смотреть. - Санса ещё толком не отошла после контузии, так что фамилию пока не спрашивали… - заметил Пиппин в то время, как я мысленно перебирала в голове все известные фамилии. - Санса Каслтон, - наконец выдаю я. - Каслтон? – переспрашивает Мерри, - ни разу не слышал. - Итак, а теперь вернёмся к Везунчику, - Пиппин поспешил сменить тему разговора, - лучше бы ты его по бревну научил ходить. Нет, я, конечно, знаю, что петухи так же поддаются дрессировке, но научить эту птичку притворятся мёртвой, это что-то новенькое. - Этот трюк стар как мир, - заметил «дрессировщик», - и толку никакого. - А от этого твоего «Везунчик умер» какой толк? Мерри с какой-то укоризной посмотрел на Пиппина, что даже я поняла, что-то случилось. А Пиппин, видимо, об этом «что-то» вспомнил. - Нет, неужели, всё ещё надеешься? - А что случилось? – тут уже я не выдерживаю. Не люблю тайны Мадридского тайны, что уж поделаешь. - А случилось то, Санса, - сказал Мерри, - что из курятника моей матушки куры стали пропадать. За прошедшую неделю исчезло семь штук! Сначала я думал, что в курятнике побывали воры, но кровавые следы зверя опровергли эту мысль. - Да-да, потом ты на соседского кота грешил, - вставил Пиппин, - а теперь пришёл к выводу, что это лиса хозяйничает. - И теперь я хочу поймать этого воришку, - закончил Мерри. - А Везунчик у тебя в роли живца? – уточняю я. Мерри кивает. - Тут главное, вот что: застать воришку врасплох. То есть, когда я скажу «Везунчик умер», Везунчик должен лечь на пол и прикинуться мёртвым в то время, как я буду сидеть в засаде. Лиса проникнет в курятник и только она подберётся к курам, я крикну «Червяк!»... - Я, кажется, поняла. После твоего этого позывного Везунчик оживёт, нападёт на лису, а дальше дело техники. - Соображаешь, - похвалил Мерри. - Ладно, воскрешай Везунчика, пока он бульоном раньше срока не стал, и идём на речку, - предложил Пиппин. Мерри повернулся к петуху и крикнул: - Червяк! Петух, к всеобщему веселью, тут же ожил и начал носиться по курятнику. Дорогой я поинтересовалась у Мерри, долго ли он Везунчика учил такой команде. Мерри же поведал, что ему уже надоело просыпаться под крик петуха, и решил исправить эту проблему. После десяти дней дрессировки и внушительных аргументов Везунчик уже послушно выполнял эту команду. Вот только матушка «дрессировщика» была не в курсе идеи сына. Она зашла в курятник и, увидев, что Везунчик не дышит, забрала его в дом. - Матушка уже собралась голову ему отрезать, а тут я на кухню врываюсь с криком «Червяк!». Только это Везунчика и спасло от бульона, - закончил Мерри рассказ, - так меня потом так отпороли, что я сесть не мог целую неделю. А теперь вернёмся к тебе. Откуда ты? - Я сбежала из дома, - выговорила я дежурную фразу, - так что мне бы не хотелось об этом говорить. - Плохо жилось? - Можно и так сказать… - Ты можешь себе представить, - вклинился Пиппин, - деспот-отчим собирался её замуж выдать! А девчонке-то всего восемнадцать! Мерри удивлённо посмотрел на меня, потом на Пиппина и выговорил: - Сколько-сколько? Ему что, тоже мой возраст не понравился? - Выдавать ребёнка замуж за кого попало! Вот урод! – возмущался Мерри. - В восемнадцать лет это самое мягкое, - заметила я, - а, я слышала, что в далёкие времена девочек даже в тринадцать лет замуж выдавали! - И как они только…? – тут Пиппин выдержал красноречивую паузу. - Поверь мне, - сказала я, - знала я одну девочку, которую в двенадцать лет замуж выдали за человека, который вдвое её старше, а в тринадцать она ребёнка родила. После этого она больше детей иметь не могла, так что этот мальчик у неё был единственным. Если Пиппин переживал внутри бурю от такого потока информации, то Мерри уже невозможно было успокоить. - В каких краях ты выросла? Это что за законы такие были, чтобы девочек в столь нежном возрасте замуж отдавали, да ещё и они потом детей рожали? Как такое возможно? «В моём мире в средние века всё было возможным. Хорошо, что я в средних веках не жила». - К счастью, в моих краях до такого абсурда не доходят уже пять веков. Теперь можно выходить замуж по любви вне зависимости от того, сколько тебе лет, то есть в двадцать лет, в тридцать, а кто-то даже и в сорок в брак вступает. Нет, бывают, конечно, моменты, когда браки по расчёту заключаются, но девочек выдают замуж теперь до того момента, когда им стукнет восемнадцать лет. У нас это уже совершеннолетие. - Понятно, - Мерри только после этих слов и успокоился. А вот Пиппин поинтересовался: - А как звали ту девочку? Я сначала подумала: говорить или не говорить. Но всё-таки произнесла: - Маргарита Бофорт, - а про себя добавила, - мать короля Генриха VII Тюдора. Вечером наступил «час икс»: охота на лису. Как только Мерри скомандовал Везунчику «Везунчик умер», все заняли исходные позиции. Мериадок и Перегрин притаились по разные стороны курятника, а я же заняла место у дальних кустов на случай, если лиса сумеет убежать от охотников. Сидеть в засаде – это самое неблагодарное дело. Рано или поздно скучно становится. Я буквально зевала через каждые пять минут и чувствовала, что ещё немного и вот-вот усну. Наконец, спустя время послышалось громкое «Червяк!». Лиса в курятнике, и Везунчик уже, наверняка, начал атаку. Затем последовала возня и крики «Хватай её, Пиппин!» вперемешку со смачными ругательствами. Видимо, лиса шустрая попалась, а, значит, она знала, от кого убегала. Только я об этом подумала, когда увидела, как в мою сторону мчалась беглянка. Далеко собралась, дорогуша? Не будь дурой, я выпрыгнула из кустов и с криком «Попалась!» схватила лису за задние лапы и всячески старалась притянуть её к себе. Так мало того, она вырывалась! - Мерри, Пиппин, я её поймала! - Отлично! Держи её крепче! – послышался крик Мерри. - Она вырывается! – кричала я, держа её поперёк туловища. На помощь мне пришёл Пиппин с мешком в руке. - Отпускай её! Я послушалась, а лиса ошалевшая от произошедшего ринулась бежать да… угодила в лежащий на земле раскрытый мешок, который Пиппин тут же поднял над землёй. - Есть! Поймал! – радостно крикнул он. Тут подоспел Мерри. Заглянув в мешок, он погрозил лисе пальцем и сказал: - Попался, ворюга! - Совсем лисёнок, - заметила я, - наверняка от матери отбился. - Или мать погибла, - предположил Пиппин, - всякое бывает. - Что же нам с тобой делать, рыжик? – тут уж и Мерри задумчиво почесал затылок. Да, нам в тот момент жалко стало беднягу. Про то, чтобы отпустить, не было и речи: не факт, что лисёнок не вернётся в курятник. - У меня он точно жить не будет, - продолжал Мерри, - Везунчик ему обязательно устроит сладкую жизнь. Ты бы, Санса, видела, как он его клювом бил. Лисёнок тут же уставился на меня и Пиппина, мол, вы поймали, вам и решать, что со мной сделать. - Может мы возьмём его? – предложил Пиппин. - Пип, а ты не боишься, что твои сёстры нам головы оторвут? – спрашиваю я. - А мы скажем, что это охотничий трофей. Взвесив все «за» и «против», я проговорила: - Ладно, так уж и быть. Возьмём его. - Ну, что, рыжик? – обратился к лисёнку Пиппин, - хочешь в тёплый дом? Лисёнок согласно тявкнул. Пиппин вынул его из мешка и протянул мне. Я взяла лисёнка, который теперь удобно устроился на моих руках. После всего этого мы с Пиппином засобирались домой, а Мерри, пообещав, что нагонит нас, кинулся в сторону курятника, чтобы навести там порядок, а заодно и отсыпать Везунчику немного пшена. - Ты очень вовремя с мешком появился, - заметила я. - Ты тоже не трусиха, - похвалил меня Пиппин, - справиться с маленьким лисёнком не каждая смогла бы. - Скажешь тоже, - усмехнулась я, - но я, действительно, трусиха: боюсь всего на свете. - А сегодняшний вечер говорит обратное. Я даже не заметила, как Пиппин обнял меня за талию, отчего по телу как будто бы заряд тока пробежался. Что. Со мной. Происходит? - Кстати, как его назовёшь? – спросил Пип. Я задумалась, перебирая в голове возможные варианты. Ни одно не подходило. И тут в голове создалось ощущение зажжённой лампочки. Я вспомнила о рыжем талигском генерале из «Отблесков Этерны», и имя пришло само собой. - А пусть будет Манрик, - сказала я. - Манрик? – удивился Пиппин, - а что? Ему идёт. У самого дома Туков нас нагнал Мерри, держа в руках три пряника. Вот так-так, кого это он угощать на ночь глядя собрался? А Мерри спокойно протягивает мне лакомства и говорит: - Держи, героиня. Я передаю Пиппину Манрика и принимаю пряники: - Героиня? - Ну а что? Ты, можно сказать, повела себя, как настоящий охотник на лис. Поскольку пряников было три, один я оставила себе, а два других получили Мерри и Пиппин, при этом я аргументировала: - На охоту мы шли вместе, так что и победа общая. Мерри даже усмехнулся: - Мудро. Кстати, Пиппин, - обратился он к кузену, - не забудь, у Бильбо завтра день рождения. - Не забуду, не забуду, - заверил Пиппин. Не знаю, почему, но после этих слов стало как-то неуютно. Внутри похолодело, а сердце заколотилось. И сквозь нахлынувшую пелену я услышала только то, что Мерри мне сказал: - Санса, ты тоже можешь пойти, если хочешь. - Отличная идея! А заодно споёшь нам какую-нибудь песенку! Лучше бы ты промолчал, Перегрин Тук! Потому что Мерри смотрел на меня довольно-таки удивлённо. - Ты поёшь? - Да, - а что ещё оставалось делать? - Тогда на празднике точно будет весело, - многозначительно проговорил Мерри. Интересно, что вы задумали на этот раз? Вот не люблю я вечеринки по поводу дня рождения. Лучше праздновать в тихом семейном кругу. Сначала, конечно, всё будет хорошо, но потом обязательно найдётся какой-нибудь умник, который сделает всё возможное и невозможное, чтобы праздник запомнился надолго. А зная Мерри и Пиппина, легко предположить, что так оно и произойдёт. Всё, завтра я с них точно глаз не спущу.