May there always be angels to watch over you To guide you each step of the way To guard you and keep you safe from all harm Loo-li, loo-li, lai-lay Secret Garden – Sleepsong
Едва я проглотила кусок сэндвича, как в горле отозвалось болью, от которой я поморщилась и сдавленно застонала. Похоже, вчерашняя прогулочка под дождём мне сильно аукнулась, раз у меня в горле запершило. Верный признак того, что я простыла. Только этого не хватало для полного счастья! - Санса, что-то случилось? – обеспокоенно произнёс Пиппин. Сделав ещё несколько глотательных движений, я проговорила так, чтобы, кроме него, никто не услышал: - Мне больно глотать. Наверное, это от того, что я вчера под дождём прогулялась. - Надеюсь, ничего серьёзного? Знаю я, почему ты спрашиваешь. Чем не предлог оставить меня здесь до той поры, пока не поправлюсь? Но пока я не поправлюсь, это сколько времени пройдёт? И где гарантия, что за это время на тот свет не отправлюсь? Да ничего подобного! Я даже простуженная на улицу ходила и по городу разъезжала, так что не надо! Плавали – знаем. - Не волнуйся, всё в порядке, - ответила я. Нет, не в порядке. Даже я это понимала, но упорно внушала себе мысль, что ничего страшного не случилось и не случится в ближайшее время. Уже сидя в седле, я смотрела на всё вокруг осоловевшим взглядом. Спать хочу, просто не могу. Но нельзя, иначе свалюсь с седла, и тогда правда раскроется. В пути хоббиты о чём-то разговаривали, а я даже не могла слова вставить. - Откуда нам знать, что он – друг Гэндальфа? – внезапно поинтересовался Мерри у Фродо. Ясное дело, подозрения не отпускали его до сих пор. - Придётся ему довериться, во всяком случае у нас нет выбора, - пояснил Фродо. - Куда он нас ведёт? – Сэм вставил и свои пять копеек. - В Ривенделл, мастер Гэмджи, - ответил Арагорн. - Наша знакомая тоже едет в Ривенделл, - заметил Фродо, - её беспокоят кошки, которых она увидела во сне. - Оставим разговор на потом, - заметил Арагорн, - по крайней мере до привала. Что-то мне не понравилось в его тоне. Он явно что-то заподозрил. Если и он меня будет расспрашивать о том, что с рукой, до Ривенделла я доберусь сама на своих двоих. «А ещё лучше, Санса, ты возьмёшь велосипед и отправишься на тот свет! Ха-ха, как смешно, особенно если вспомнить, что я – не Санса, а Саша!». Не успела об этом подумать, как почувствовала, что к горлу подкатил неприятный ком. - Ребята, остановите пони, я хочу сойти, - взмолилась я. - Тошнит? – озаботился Мерри, помогая мне слезть с пони. - Есть немного, - ответила я, и в этот момент щёки характерно вздулись. Я кинулась в ближайшие кусты и уже там отправила наружу утренний сэндвич с помидорами, сыром и колбасой. Вытошнило меня прилично, а ведь это был всего лишь один сэндвич. За тошнотой последовал жуткий кашель, от которого чуть глотку себе не надорвала. - Что ж такое-то? – пробормотала я, как только выпрямилась. А обернувшись, чуть не столкнулась с Мерри, который по всей видимости последовал за мной и явно с какой-то долей жалости наблюдал, как я отдаю кустам дань в виде сэндвича. - По-моему настало время, чтобы кое-что прояснить, - спокойно проговорил Мериадок. - Что именно? – спрашиваю я. - Вчера ты среди ночи приехала с перевязанным рукой, а на следующий день ты начинаешь жаловаться на боль в горле, а теперь тебя тошнит. Совпадение? Не думаю. И что-то мне подсказывает, что дело не только в том, что ты под дождь попала, а в руке. - Не понимаю, о чём ты говоришь, - я собираюсь уйти, но Мерри хватает меня за руку повыше локтя и рывком притягивает к себе. Я даже опешила от такой наглости, что у меня не нашлось, что сказать. А Мерри между тем начал развязывать ленточку на предплечье. Я даже не предпринимала попыток вырваться, настолько была под впечатлением от всего происходящего. И, когда Мерри снял ленточку, то я увидела весь отразившийся на его лице ужас. Да, там было на что посмотреть… Рана быстро загноилась, и само это почерневшее кровавое пятно и у меня вызвало вскрик ужаса. - О, Боже! – воскликнул Мерри, - кто? - Какая разница?! – выкрикнула я, со злостью вырывая руку. Моя злость была сейчас от того, что… Мой секрет открыт! Но хорошо, что его знает пока что Мерри. А он между тем подошёл ко мне, посмотрел в глаза и мягко произнёс: - Я больше ни о чём не буду спрашивать. Только скажи, ты тоже попалась Чёрным Всадникам? Я молчу, не пытаясь как-то оправдаться. - Значит, да, - подмечает Мерри, - почему ты вчера не сказала? - Мерри, я прошу никому не говори о том, что видел. Пиппину в том числе. Он и так волнуется, - я смотрю ему прямо в глаза с мольбой и надеждой. - Конечно, волнуется. Да и не только он… - Что ты имеешь ввиду? – спрашиваю я, заметно напрягшись. Пожалуйста, только не говори мне, что ты… - Я должен сказать им, - Мерри положил руки мне на плечи, - быть может, Бродяжник найдёт какое-нибудь лекарство. - Нет, Мерри, не нужно никому ничего говорить. Надо будет, сама скажу, но не сейчас. Мерри отпускает меня и смотрит мне в глаза. В его зеркалах души я прочла упрёк, который он и озвучил: - Я лишь хочу помочь тебе, девочка. Но только как я это сделаю, если ты не хочешь довериться не только мне, но и другим тоже? Я ничего не отвечаю, лишь продолжаю смотреть на него с мольбой. Мерри так же ничего не говорит, после чего покидает меня. Не знаю, почему, но мне стало больно от этого упрёка. Но я уверена, что Мерри тоже больно… Больно от моего недоверия… Я смотрю ему вслед и чувствую, как по моей щеке течёт предательская слеза. Мерри сдержал слово: не рассказал, но всё равно я почувствовала себя не слишком уютно. За меня беспокоятся, а я даже не могу ничего рассказать. Почему-то думаю, что Мерри прав: я совсем перестала кому-либо доверять. Хотелось плакать… Где-то у опушки мы остановились. Хоббиты начали разгружать поклажу. Я хотела кинуться на помощь, но Мерри посмотрел на меня и помотал головой, мол, ты болеешь, лучше не надо. Я горестно вздохнула и слегка шмыгнула носом, а от очередного глотательного движения я снова поморщилась от боли. - Господа, - донёсся до меня голос Арагорна, обращающегося к хоббитам, - привал будет вечером. - А завтрак? – недовольно поинтересовался Пип. - Уже был, - заметил Арагорн. - Первый был. А второй завтрак? – с хитрой улыбкой интересуется Пиппин. На это Арагорн ничего не ответил, зато ответил Мерри: - Про второй завтрак он не знает, Пип. - А про полдник? Ланч? Дневной чай? Обед? Ужин? Про них он знает? – не унимался Пиппин. - То есть режим питания нарушать нельзя? – смеюсь я, глядя на недовольную моську Пиппина. И, как видно, да, подобное нарушение режима питания Пиппина явно не устраивало, особенно после того, как Мерри неутешительно проговорил: - Я бы не рассчитывал. Но Пиппин его не слушал. Более того, он с улыбкой посмотрел на меня и подмечает: - Вижу, тебе становится легче. - Я же говорила, ничего серьёзного, - отзываюсь я и одновременно сталкиваюсь взглядом с Мерри, порывавшегося сказать «Я бы не был так уверен». От этого всё моё весёлое настроение испаряется окончательно. Дальнейший наш путь шёл через болота. Комаров – море. Терпеть не могла этих насекомых, особенно летом: звенят под ухом всю ночь, не поспишь. Готова спорить, что эти «певцы» решили организовать пирушку, где основным блюдом станет наша кровушка, а напитком «Кровавая Мэри» разных групп и разных резус-факторов. Пока хоббиты ловили комаров, я оглядывалась по сторонам, чтобы, не дай, Бог, не уснуть, потому что меня снова нещадно начало клонить в сон. Мне даже приходилось хлестать себя по щекам. Ситуацию подогревало то, что у меня лоб начинал то огнём гореть, то неожиданно остывать. Недобрый знак. Хорошо, малины поблизости не было (хотя это болота, какая тут может быть малина?), но всё равно облегчение, потому что малину я не любила. И когда у меня поднималась температура, мама тут же чай с малиной заваривала. Я говорила даже: «Только не малина. Всё, что угодно, но только не малина». Но, несмотря на это, чай с малиной в меня вливали чуть ли не силой. А Катя однажды додумалась меня горчичниками лечить. Теперь представьте себе картинку: мою спину украшают горчичники, я сама лежу на животе и ору благим матом, потому что жжётся, а это капец как больно! Так что горчичники – это второе после малины, чего я ненавижу в качестве лекарств. Из чертогов воспоминаний меня вырывает чей-то мурлыкающий голос: - Санса! Санса! Иди к нам! Иди к нам, сестрица! Я тряхнула головой, но голос продолжал звучать. Звал меня за собой. Зачем? Что ему нужно? И почему голос называет меня «сестрицей»? А голос всё звал: - Санса! Санса! Я уже хотела поддаться этому зову, но сквозь туман в голове я услышала обеспокоенный возглас Мерри: - Санса, ты в порядке? - Да, просто… - отвечаю я. - Что? - Да нет, ничего. «Привал». Странно, но это долгожданное слово не вызывает у меня никакого отклика. Как будто мне совершенно всё равно, что мы будем ночевать здесь под открытым небом. Мерри и Пиппин на пару помогли сойти с пони, а Фродо и Сэм начали разгружать поклажу. От ужина вежливо отказываюсь, поскольку аппетита не было. Так бывает, когда у меня высокая температура. Как же всё-таки муторно от того, что приходится скрывать то, что я больна. Я отхожу немного дальше от костра и устраиваюсь у большого камня. Не хочу, чтобы хоббиты и Арагорн видели меня в таком состоянии. В любое другое время я бы спела что-нибудь весёлое, но, увы, последнее событие отнимает у меня последние силы, от того меня практически и не слышно. - Что ты здесь сидишь? – слышу рядом с собой знакомый голос Пиппина. - Ничего, - ответила я, - просто хотелось одной побыть. - Ты даже не поела. Мы тут тебе немного оставили, - с этими словами Пиппин протянул мне тарелку, щедро наполненную картошкой и жареным беконом. - Спасибо, - сказала я и взялась за ложку. Но не успела я и кусочка проглотить, как в горле вновь отозвалось болью. - Всё ещё больно глотать? – интересуется Пиппин. - Я, кажется, заболела, - отозвалась я, отодвигая тарелку. - Тогда тем более тебе надо поесть, а то, не дай, Бог, в голодный обморок упадёшь, а нам это не нужно, правильно? – видя, что я начинаю сдаваться, Пиппин уже сам схватил тарелку, зачерпнул ложкой картошку, слегка подул на неё и затем поднёс к моему рту, - ну, давай, открывай ротик. Я послушалась. Со стороны это, наверное, кажется несколько забавным: взрослый парень кормит с ложечки взрослую девушку. Поправочка: взрослую больную девушку. Тогда, да, конечно, ничего забавного нет. Несмотря на боль в горле, я всё же сумела опустошить тарелку. - Ну, вот! Совсем другое дело, - довольно отметил Пиппин. - Спасибо тебе, - проговорила я и подняла взгляд на небо. Подул ледяной ветер. Я поёжилась, запахнула куртку и закуталась плащом. Но ничего не помогало. Мне стало холодно. - Ты замёрзла. Согреть тебя? – доносится до меня голос Пиппина. - Как хочешь, - хрипло отвечаю я. - Иди ко мне, - шепчет Пиппин, и я, недолго думая, льну к его тёплому телу. Руки Перегрина обхватывают меня и слегка прижимают к груди. - Пип, а ты не боишься, что моя болячка и к тебе может перейти? – спрашиваю я. - Не беспокойся из-за этого, - сказал Пиппин, поглаживая меня по белокурым волосам, - тишина-то какая. Такое, наверное, не каждый день увидишь. - Сама люблю такие моменты, - отвечаю я, как можно крепче прижимаясь к парню. Я прикладываю ухо к его груди и слушаю биение сердца. Оно бьётся, как у пичужки. Почему-то мне захотелось признаться Пиппину, что со мной происходит, рассказать, что меня гложет. Я прямо чувствовала, что он меня поймёт, защитит. Хотелось думать, что за ним я буду как за каменной стеной, хотелось довериться. И рядом с ним я чувствовала себя маленькой и беззащитной девочкой. Ох, Перегрин Тук, что ты со мной делаешь? А ещё я чувствовала, что, несмотря на тишину, чего-то всё же не доставало. Песни. Что ж, думаю, вреда не будет. И я начинаю напевать:Пусть вечерняя звезда взойдёт над тобой, Может быть, при свете дня ты будешь другой Но сейчас твой дом далёк, И твой путь так одинок. И опять приходит тьма, Но верь, и ты пройдёшь свой путь! Но не вечно правит тьма, Надежда вновь жива с тобой! И, быть может, эта тень умчится прочь, Быть походу в дальний край, где правит ночь, И когда отступит тьма, Солнца луч найдёт тебя. Mornie utulie, Но верь, и ты пройдёшь свой путь! Mornie alantie, Надежды свет ты несёшь с собой! Надежда вновь жива с тобой!
Допев последние строчки, чувствую влагу на щеках. Я плачу… Это заметил Пиппин, потому как он аккуратно приподнял мою голову так, чтобы наши лица оказались на одном уровне. Большими пальцами он отёр с моих щёк слёзы, после чего легонько поцеловал меня в лоб, а затем обнял меня. Устремив взгляд в сторону сидящих у костра хоббитов и Арагорна, я заметила, что Мерри смотрел прямо на нас. И в глазах его застыла какая-то затаённая грусть. Не помню, сколько мы с Пиппином так сидели в обнимку, но совсем скоро меня разморило, и я уснула прямо у него на руках.