Проклятая королевой

Kiss while your lips are still red While he's still silent Rest while bosom is still untouched, unveiled Hold another hand while the hand's still without a tool Drown into eyes while they're still blind Love while the night still hides the withering dawn Nightwish - While Your Lips Are Still Red

Пропустив меня вперёд, Пиппин закрыл дверь моей комнаты на ключ, и это действие меня напугало. Что он задумал? Даже при всём желании в любой момент позвать на помощь я не сделаю этого, зная, что не услышат. - Зачем ты закрыл дверь? – спрашиваю я. - Чтобы нам никто не помешал, - ответил Пиппин, - разговор предстоит серьёзный. Я сажусь на кровать и закрываю лицо руками. Вот чего я не люблю, так это серьёзные разговоры начистоту. Это всё равно, что доверять тайну психологам, которых я откровенно презираю. Я даже боюсь предположить, что Пиппин собрался выяснять. Тук садится рядом со мной и говорит: - Санса, послушай. Ты многого мне не договариваешь. И думаю, что ты или боишься, или не доверяешь. Одно из двух. - Пиппин, - начинаю я, - понимаешь, есть такие вещи, о которых я предпочла бы забыть, и о которых не хотела бы вспоминать. - Я понимаю, но правильнее будет выговориться, и ты увидишь, тебе станет легче. Я нервно сглатываю. - Всё слишком сложно. - Сложно? А вот я так не думаю: ты не хочешь просто говорить об этом. Да, Пиппин, ты прав! Как всегда чертовски прав! - Посмотри на меня, - вдруг просит он. Я повинуюсь. В глазах Пиппина я читаю упрёк, желание помочь, мольбу, а, главное, любовь. Необычайное сочетание. Я протягиваю к нему руку и аккуратно дотрагиваюсь до его щеки. Пиппин тут же перехватывает мою ладонь, целует и нежно проводит по ней кончиком носа. После чего он поднимает на меня глаза, а затем придвигается ко мне и касается губами моих губ. Пип целует меня совсем не так, как Мерри с напором, а с нежностью и теплотой. Я обхватываю одной рукой шею Тука, а другой зарываюсь в его кудри. Близость Пиппина меня опьяняла. А его руки меж тем гладили мои плечи и спину, вызывая в теле приятную дрожь. Оторвавшись от моих губ, Пип приникает к шее, целует и слегка покусывает нежный участок кожи. От этой ласки я тихонько простонала, отчего тут же распахнула глаза и закусила губу. - Не сдерживайся, - прошептал Пиппин, взглянув мне в глаза. - Стыдно… - отвечаю я. - Ничего тут стыдного нет. Это естественная реакция твоего тела на прикосновения и ласки. - Я знаю, чего ты хочешь, - говорю я, отстранившись от Пиппина, встаю с кровати и отхожу чуть дальше. Пиппин так же встал с кровати и подошёл ко мне со спины. - Послушай меня, Санса, я понимаю, ты боишься. Это нормально. Тогда поступим так: я к тебе не притронусь, только если ты сама этого не захочешь. А принуждать я тебя не стану, не потому что я сам этого не хочу, а потому что не хочу становиться насильником в твоих глазах. Да, самое время сказать «нет», но почему-то не получалось произнести его. Тем более мне вспомнился наш разговор с Мерри. Я поворачиваюсь к Пиппину и говорю: - Знаешь, что Мерри мне только что сказал? Он сказал, что от своих страхов нужно избавляться, а не лелеять их. И вот я хочу избавиться от своего. Ты покажешь мне, как это сделать? - То есть ты…? - Да… Я хочу принадлежать тебе, Перегрин Тук! Очень хочу! - Тогда… иди ко мне… - прошептал в ответ Пиппин. Я приблизилась поближе и позволила ему себя обнять и поцеловать. Нежно, мягко, глубоко. И пока мы друг дружку целовали, я скинула с плеч его подтяжки и непослушными пальцами начала расстёгивать его рубаху. Пиппин разорвал поцелуй лишь для того, чтобы потянуться к мочке моего ушка. Этого мгновения хватило, чтобы я сняла с него рубаху, и теперь мои ладони гуляли по его плечам, груди, животу, спине. Но мои прикосновения были робкими, словно я проводила опыт, что будет, если коснусь его там-то и там-то. А меж тем Пиппин прикусил мочку моего ушка и начал слегка поигрывать с ним языком, временами выгибаясь в спине с тихим стоном, как только мои пальчики пробегали по его позвоночнику. Своими пальцами он подцепил бретельки моего платья, скинул их, и теперь платье голубой лужицей валялось в ногах. После этого он избавился и от своих штанов. Как только до меня дошло, что мы стоим друг перед дружкой обнажёнными, я выскользнула из рук Пиппина и прикрыла одной рукой грудь, а другой – заветный треугольничек. Пиппин мягко отвёл мои руки в стороны, после чего отошёл подальше. И снова этот знакомый жест: рука, приложенная сначала к груди, а потом к подбородку. - Ты такая красивая! - наконец, восхищённо прошептал Пиппин и начал снова приближаться. Я в свою очередь изучала его, при этом стараясь не смотреть вниз, иначе тогда точно стану красной словно помидор. Наконец, я взглянула ему в глаза и в свою очередь тихонько проговорила: - А ты так прекрасен! Мы прижимаемся друг к дружке. Ох, это ощущение кожи к коже! Так будоражит… Я буквально ластилась к Пиппину, оглаживая его плечи и спину и потираясь щекой о его щёку. Пип же что-то нашёптывал мне на ушко, а его ладони блуждали по моему телу. Не помню, как оказываюсь на кровати, а Пиппин ложится на меня, накрывая своим телом. Я потянулась к его губам в ожидании поцелуя и не прогадала. И вновь знакомая мне сладость, которую хотелось ощущать снова и снова. Разорвав поцелуй, Пиппин потянулся к моему ушку и только добрался до ямочки, как я, хихикнув, наклонила голову набок. - Что случилось? – насторожился Пиппин и посмотрел на меня. - Ты щекочешься, - ответила я с улыбкой. Пиппин усмехается и вновь предпринимает попытку коснуться губами ямочки за ушком, что выходит весьма успешно, а из моих губ вырывается блаженный стон. Ободрённый этим Пиппин начинает спускаться лёгкими и невесомыми поцелуями всё ниже и ниже… Шея, плечи, ключицы, грудь… И от этих мгновений наслаждения я отказывалась столько времени? Я извивалась под руками Пиппина, подставляя его губам каждый нетронутый участок моего тела. И помимо поцелуев он слегка покусывал кожу на ключицах, а потом зализывал языком эти лёгкие укусы. Как только его рука коснулась внутренней стороны моего бедра, а затем скользнула вниз к сокровенному местечку, я выгнулась дугой и слегка вскрикнула. Пиппин спустился вниз дорожкой поцелуев. И прежде чем я поинтересовалась, что он задумал, как из меня вырвался лёгкий стон от того, что почувствовала прикосновения его губ, а потом языка. Я, кажется, схожу с ума от всего этого, поскольку уже перестала соображать, где я и что происходит. Не замечаю, как Пиппин вновь нависает надо мной, и я уже чувствую его естество у входа в моё таинство. - Ты примешь меня? – спрашивает Пип. Я смотрю на него и слегка киваю, что его немного настораживает. - Что-то ты как-то неуверенно кивнула. - Просто я столько лет от всего этого убегала, а теперь… Как-то даже трудно переступить через себя. Ещё бы не трудно, когда ты всё это время была человеком строгих правил, или, лучше сказать, затворницей, у которой друзья одни только книжки, - ехидно заметил мой внутренний голос. И тут в разговор вступило сердце: «Не слушай ты эту ехидну, а просто доверься себе. Доверься ему, а он-то уж точно знает, что делать». Пиппин ласково поцеловал меня и сказал: - Всё когда-то происходит впервые. Просто не надо бояться. Но должен предупредить: если будет больно, я сразу же прекращу. Так ты примешь меня? Я улыбаюсь и киваю уже более уверенно. - Сделай глубокий вдох, - попросил Пип. Я подчиняюсь, и Перегрин начинает проникать в меня. Медленно, словно боясь причинить мне боль. И как только его плоть оказывается во мне, я вскрикиваю. Пиппин уже собрался, как и обещал, выйти из меня, но я цепляюсь за его плечи и умоляю: - Пип, прошу тебя, останься! Всё прошло… И он остаётся, но двигаться не торопится, понимая, что мне больно. Пиппин нагнулся ко мне и мягко поцеловал в губы, будто прося у меня прощения. Подождав, пока я привыкну к новым ощущениям, он начинает делать плавные телодвижения, сопровождая их поцелуями и ласками. Мне уже не больно, и я могу наконец погрузиться в этот омут целиком и полностью. Мои ноги обхватывают бёдра Пиппина, и я раскрываюсь ещё больше. - Ты умница, - шепчет Пиппин, - ты справилась. Его рука накрыла мою ладонь, сплетая свои пальцы с моими. Мне кажется, что я умерла и теперь готова родиться заново. Мне никогда не было так хорошо. Пиппин так нежен… С ним так хорошо… Буквально чувствую, как в глазах начинает темнеть, не зная от чего, а голова будто бы закружилась. Пиппин, видимо, заметив это, хотел выйти из меня, но я вновь вцепилась в него и прошептала: - Не покидай меня! И он не покинул. Остался… И после этого яркая вспышка света… Перед глазами всё расплылось пятнышками калейдоскопа. А по телу разлилось приятное тепло. Не знаю, сколько времени мы так лежали неподвижно, но вскоре Пиппин шевельнулся, покинул моё лоно и лёг рядом, притянув меня к себе и накрыв нас одеялом. - Я видела звёзды, - прошептала я после долгого молчания. - Я тоже, - отозвался Пиппин, а затем заглянул под одеяло и проговорил, - не нужно было тебя слушать. - Это ты о чём? - О том, что я причинил тебе боль, а мне этого не хотелось. - Не вини себя, всё-таки это я тебя попросила. И знаешь, мне было прекрасно. Пиппин погладил мои волосы и проговорил: - Тогда скажи мне, где ты грязь увидела? - Просто я… - ответила я и тут же прикусила язык. - Что? - Да ничего, - спешу отвернуться от него. Пиппин ласково целует меня в лопатку и произносит: - Санса, прошу тебя, расскажи, что же всё-таки тебя грызёт. И не бойся, я умею слушать. Вот правы были авторы любовного чтива, когда утверждали, что девушку после секса всегда тянет на откровения. Действительно, вреда не будет, если я расскажу ему. Может, таким образом я избавлюсь от воспоминания, портившего мне жизнь столько лет? Я поворачиваюсь к Пиппину, прижимаюсь к нему, а он кладёт голову мне на грудь, приготовившись слушать. - Это было восемь лет назад, - начинаю рассказывать, - у меня сестра старше меня на пять лет. Как-то раз мама уехала куда-то на три дня и оставила нас одних. Сестра стала реже бывать дома, а я сама никуда не ходила. Сначала ничто не предвещало беды. А в тот роковой день у меня в гостях была подруга. Мы с ней пили чай с ватрушками, а тут возвращается сестра и говорит мне, мол, выпроваживай подругу, ко мне сейчас гость придёт. Как только подруга ушла, я стала просить сестру, чтобы она никого в дом не пускала. На вопрос «Почему?» ответила, что чувствую беду. Сестра начала смеяться, но потом, когда я уже забилась в истерике, рассвирепела, ударила меня и заперла на ключ в соседней комнате, чтобы я не помешала свиданию. А вскоре пришёл гость. - И кто это был? – спрашивает Пиппин. - Один парень, - вздыхаю я, - рыжий, как лис. А сестре моей тогда пятнадцать было, и она считала себя взрослой. Я запертая в комнате стала наблюдать в замочную скважину. Сначала всё шло хорошо, а потом парень начал лезть моей сестре под юбку. Она пыталась его оттолкнуть, говорила, что ещё не готова к этому. А он тогда сказал, что… Как же он сказал? А, что ему уже надоело ждать, что он давно её хочет, или чего там… Я уже даже не помню. Я, запоздало поняв, что предчувствие сбывается, словно оглашенная стала стучать в дверь своей комнаты и громко требовала, чтобы меня выпустили, ведь при свидетеле он не посмел бы этого сделать. Но сестра кричала громче, а потому мои крики, ровно как и то, что я барабанила в дверь, были заглушены. В общем, он её изнасиловал, а потом ушёл. А спустя час вернулась мать, увидела сначала ревущую сестру и давай выяснять у неё, в чём дело. А обо мне она вспомнила только тогда, когда сестра призналась, что закрыла меня в комнате. И как только мать меня выпустила, то она нас обеих потащила к стражам порядка. Сестра всё рассказала после того, как хоть немного и хоть как-то успокоилась, а я же всё подтвердила. Парня этого, конечно, всё же заточили в темнице, но нам с сестрой от этого легче не стало. Она начала пить, а я перестала верить мужчинам и начала их сторониться. А теперь всё изменилось… И это всё благодаря тебе. Ты помог мне понять, что не все могут навредить, и что всегда найдётся тот, кто полюбит и поймёт. Вот только зря я, наверное, это рассказала. Пиппин поцеловал меня в губы и поговорил: - Ты правильно сделала, что рассказала. Ты всё равно, что освободила себя от этого груза. Ты очень давно несла его и хранила в сердце, оттого и хотела это рассказать. А, высказавшись, с твоего сердца как будто бы камни свалились. Ты всё правильно сделала. Я прижалась как можно крепче к Пиппину и произнесла только два слова: - Спасибо тебе. А вскоре мы уже мирно спали друг у дружки в объятиях. И впервые в жизни я спала спокойным сном. А всё потому что воспоминание восьмилетней давности наконец-то меня отпустило.