Проклятая королевой

Oh raven, you shadow my soul, forewarning a storm, so cruel and so cold Oh raven, do lend me your eyes, and show me my fate so I may survive Karliene Reynolds – The Raven

От такой песни Эйрин пришла в ужас. Я это заметила по её округлившимся глазам и широко распахнутому рту. Матушка Эйрин смотрела на меня с каким-то пониманием, словно догадывалась, на что я намекала в этой песне. А остальные… Даже не знаю… Я украдкой смотрю на Эйрин и слегка улыбаюсь. Впредь я буду поосторожнее с подобными песенками, а то служанка тогда и вовсе перепугается. Тем временем был дан сигнал отправляться дальше. Я сунула мандолину в сумку и нехотя встала с камня. Уже подходя к лошади, кстати, чёрной, как ночь, Эйрин хотела помочь мне забраться в седло, но случилось нечто странное. Лошадь начала беспокойно перебирать копытами. Эйрин попробовала её успокоить, но ничего не выходило. Я стояла и смотрела на эти бесплодные попытки. Что-то было не так. Об этом и говорил умный взгляд моей лошади. Животные всегда чуют что-то неладное. - Эйрин, позволь мне, - наконец, не выдержала я и подошла к лошади. Едва я коснулась её морды, как лошадь мотнула головой куда-то в сторону. Проследив за её взглядом, я поняла, что она показывала на телегу, где сидела мать Эйрин. - Ты хочешь, чтобы я путешествовала в телеге? – тихо спросила я. Лошадь только глазами моргнула. Что ж, если ты так настаиваешь, буду ехать в телеге. - Даже не знаю, что и делать, - произнесла Эйрин, - кажется, она не успокоится. - Эйрин, - спрашиваю я, - а в твоей телеге много места? - Наверное. А что? - Я надеюсь, не потесню вас? Эйрин как-то удивлённо посмотрела на меня, а потом взглянула на матушку. Та только улыбнулась и головой кивнула. После этого Эйрин произнесла: - Нет, вы нас не потесните, госпожа. - Спасибо, - сказала я и прибавила, уже забираясь в телегу, - и, пожалуйста, не зови меня «госпожой». Просто Санса и всё. А то, когда я слышу «госпожа», чувствую себя немного скованно. Сказал человек, у которого в роду были помещики. - Как скажете, гос… Санса, - запинаясь, проговорила Эйрин. - Уже лучше, - ободрительно киваю и кладу сумку рядом с собой. А лошадь ехала рядом с телегой, и, надо заметить, что вела она себя уже поспокойнее, словно хотела, чтобы я ехала рядом с Эйрин и её матерью. Похоже, такая перестановка никогда не обеспокоила, что мне было на руку. А сейчас пора обратиться к дневнику Магнелии. Достав тетрадку, я быстро открыла её на нужной странице и начала читать: «Как только принц Тенгель пересёк владения Гондора, то невольно мне подумалось, что он захочет здесь остаться навсегда. Разумеется, дело было в его отце. Что за правитель, который не добился уважения своего народа? И для меня не было ничего удивительного в том, что Фенгель заслужил репутацию скупого короля. Алчность его так и подчиняла себе. Дело доходило до увеличения налогов, лишь бы казна пополнялась. Отсюда и недовольство народа тем, что в Рохане царят поборы и голод. А уж какие разговоры ходили о том, что во дворце Фенгеля стол буквально ломился от всяких яств. Могу Валарами поклясться, что если так и дальше пойдёт, то варианта развития дальнейших событий будет два: или народ же ополчится на своего короля и, в конце концов, свергнет, или же короля загонит в могилу болезнь, так или иначе связанная с ожирением. С самим же принцем я пока не виделась. Возможно, всё то время, пока он беседовал с моим дедом Тургоном, я была в библиотеке. Но сегодня встречи избежать не удалось, потому что Тенгель сам изъявил желание почтить меня своим присутствием. Я сидела в комнате и читала взятую из библиотеки рукопись о королях Гондора и как раз дошла до короля Тараннора Фаластура, когда вошедший в комнату слуга доложил о приходе принца Тенгеля. Я отложила рукопись, кивком головы велела слуге впустить его и поднялась с места, чтобы присесть в реверансе, когда он войдёт. - Леди Магнелея Алассея? – таким вопросом поприветствовал меня принц. - Да, Ваше Высочество, - проговорила я, приседая в реверансе, - я очень рада, что вы пришли сюда. - Ваша сестра Нанделль сказала, что найду вас здесь. - Я только недавно вернулась из библиотеки и теперь читаю рукопись о королях Гондора. - Я, должно быть, вам помешал. Я могу зайти в другое время. - Нет, ну что вы, Ваше Высочество! – улыбнулась я, - вы не помешали. Я как раз читала историю о короле Фаластуре. - И что о нём говорят? – принц был явно заинтересован. - Дело в том, что о короле Фаластуре пишут, как о слабом и безвольном правителе. Но я не согласна. Если кто и сделал его слабым и безвольным, так это его жена королева Берутиэль. Она опаивала его различными снадобьями. Ведь помимо кошек, как мне думается, она привезла с собой и колдовские книги, или же, в крайнем случае, с ней приехали алхимики, иначе откуда бы она знала рецепты всех этих зелий, с помощью которой можно было подчинить своей воле любого человека. - Но ведь он всё-таки изгнал Берутиэль, - заметил Тенгель, - а это хоть какое-то доказательство того, что он сумел освободиться от влияния жены. - Но не казнил, хотя он мог бы это сделать, - проговорила я, - так что он освободился, но не до конца, раз Берутиэль всё же ухитрилась найти способ спасти свою жизнь. Тенгель долго молчал и только внимательно смотрел на меня, после чего произнёс: - Должен сказать, что для своих лет вы рассуждаете, как взрослый человек. Я только голову опустила, а потом он спросил: - Как так получилось, что ваш отец называет вас Алассея? - Мой отец рассказал мне, что в день, когда я родилась, был такой гром, что казалось, он никогда не прекратится. И шёл даже не дождь, а ливень. И поскольку отец верил в то, что ребёнка, родившегося в такую погоду, ожидают несчастья, то он к моему первому имени Магнелея прибавил второе имя Алассея. Он верит, что с таким именем несчастья будут обходить меня стороной. - Должно быть, ваш отец вас очень любит. - Пожалуй даже больше, чем Нанделль и Дэнетора. Конечно, меня это радует, но порой хочется, чтобы отец любил нас троих одинаково». Я отрываю глаза от дневника. Уже на этом моменте я поняла, что отношения со старшей сестрой и младшим братом у Магнелеи были напряжёнными. И Нанделль и Дэнетор чувствовали себя обделёнными отцовской любовью. И если Дэнетор тихо и молча проглатывал такую обиду, то Нанделль не упускала случая насолить сестре. Да, трудно было Эктелиону видеть то, что творится в семье: одна дочь – любимица, а сыну и другой дочери это не нравится, и поэтому они завидовали сестре. Отсюда и мучения Магнелеи, о которых она решилась рассказать только отцу Теодена, не надеясь, что тот её поймёт. - Что вы читаете? – обратила ко мне Эйрин. - Дневник леди Магнелеи, - ответила я, - дочери Эктелиона и сестры Дэнетора. - И о чём она писала? - Я пока только читаю о том, как зарождалась её дружба с королём Тенгелем, который тогда был ещё принцем. - С отцом короля Теодена? - Да. Насколько следует из дневника, а леди Магнелея вела дневник ещё девочкой, то король Тенгель большую часть жизнь провёл в Гондоре и верно служил наместнику Тургону, её деду. - Жаль, что я не умею читать, - вздыхает Эйрин, - я бы у вас попросила его потом почитать. Я только усмехнулась и сказала, что обещать этого не могу. У меня на этот дневник планы: он должен попасть в руки Фарамира. Я вновь опустила глаза в тетрадку, но, не успев прочесть даже начала предложения, тут же услышала какой-то шум, похожий на волчий вой. Поспешно спрятав тетрадку, я поделилась с Эйрин своими опасениями. - Ты слышала? Мне показалось, или это был волк? - Да, я тоже слышала, - ответила Эйрин, положив руку на свой живот, - только бы это была не засада. Да уж, я тоже на это надеюсь. Но мои надежды так и остались надеждами, потому что в этот момент с громким свистом прилетела стрела и вонзилась в землю как раз в то место, где я, по идее, должна была ехать верхом на лошади. Эйрин испуганно вскрикнула, а я даже дар речи потеряла. И это было только начало. Вдалеке послышался шум, который явственно указывал на то, что нас ожидает засада. - Госпожа Санса, я так боюсь! – произнесла Эйрин. - Я тоже боюсь, но надо сохранять спокойствие и не поддаваться панике, - проговорила я таким тоном, что Эйрин затихла. Я смотрю вперёд и вижу, как Теоден говорит Эовин, что она должна увести всех в Хельмову Падь и как можно скорее. - Я буду сражаться, - сказала принцесса. - Нет, - отрезает Теоден и добавляет уже более спокойно, - сделай это ради меня. Как бы я не осуждала замысел Теодена относительно Хельмовой Пади, но другого выхода не было. Женщины, старики и дети должны быть как можно дальше от поля сечи, и это сейчас стояло на первой очереди. Когда Эовин направляет людей на безопасный путь, вниз по склонам, я обращаюсь к Эйрин: - Видишь. Всё будет хорошо. Нас отведут в Хельмову Падь, и мы будем в безопасности. На этом я вовремя прикусила язык, потому что из моих губ так и стремилась вырваться роковая фраза «но это до поры до времени». Эйрин кивнула головой, потом вдруг заревела и прижалась ко мне. Я, немного ошалевшая от такого напора, обняла служанку в ответ так, как меня в своё время обнимала Катя. «Крепись, Эйрин, крепись. Сейчас всем нелегко», - проносится в моей голове. Затем поворачиваю голову в сторону лошади и вспоминаю о стреле. Кому понадобилось меня убивать, неясно. Но ясно одно: не обрати я внимания на поведения лошади, меня бы и в живых не было. И то, что лошадь указала мне на телегу, говорило о том, что она спасла мне жизнь. Я провожу рукой по чёрному боку лошади и произношу: - Отныне твоё имя Ворон.