Свет защитит меня от бед, Звёздами сиять будет долго в небесах. Кристина Орбакайте - Свет твоей любви
Начинаю тревожиться за Эйрин. Не знаю, почему, но я о ней тревожусь. Порой бывает так, что из-за гибели человека кто-то из родственников способен сделать какую-нибудь глупость вплоть до самоубийства. Вот теперь я всерьёз начала опасаться, что Эйрин может на себя наложить руки, а потому попросила Мерри какое-то время не спускать с неё глаз, а кроме того, попросила Алиру, чтобы та вернула ей Найрамира. Быть может, сын сможет вернуть Эйрин к жизни. Сегодня был последний вечер перед тем, как войско, ведомое Арагорном, отправится в поход на Мордор. И чем ближе рассвет, тем сильнее я боялась. Снова страх наполнил меня с головой. Я боялась, что все мои друзья и любимый могут погибнуть, и тогда я останусь одна как перст с ребёнком на руках. Я ведь просто этого не переживу. Мне нужно отвлечься. Дневник леди Магнелеи я ещё успею дочитать; осталось совсем немного. Так что я беру в руки мандолину, беру несколько аккордов и начинаю петь:Когда я веpнусь домой, на землю пpидёт зима. Мой стаpый учитель откpоет мне двеpь и скажет: "Здpавствуй, сынок". Под магией тёплых слов отступят холод и тьма, И я, облегчённо вздохнув, шагну на дpевний поpог. Когда я веpнусь домой, в камнях запляшет огонь, Согpев остывший очаг, а с ним и душу мою; И по обломку меча бессильно скользнёт ладонь: "Пpости, учитель, меня - я меч свой сломал в бою..." Когда я веpнусь домой, то там не будет тебя. Ты даже не ждёшь меня - свобода доpоже чувств. Ты где-то сидишь одна, звезду в pуках теpебя, Hи капли не веpя в то, что я когда-то веpнусь.
- Ты как всегда не можешь без песен, - послышался знакомый до боли голос. Я отложила мандолину и увидела притулившегося у дверного косяка Пиппина. Он смотрел на меня глазами, который полны страха. Страха, что он может и не вернуться живым с этого похода, и что эту разлуку нам не пережить. Честно говоря, мне самой было страшно. Кивком головы приглашаю Пиппина войти, и он заходит, не забыв закрыть перед этим дверь на щеколду. Какая знакомая ситуация… Пиппин садится рядом со мной. Какое-то время мы молчим, после чего Пип хрипло произносит: - Мне страшно. - Мне тоже, - словно отзываюсь я, - а ты как сюда пробрался? Алира ведь велела никому меня не беспокоить. - Тайком, - хитро улыбается Пип, а затем добавляет уже более серьёзно, - не могу уйти в поход, не попрощавшись с тобой. Ведь я не знаю, будет ли судьба и на этот раз ко мне благосклонной. - От капризов судьбы никто не застрахован, - философски отвечаю я. - Точно, - ответил Пиппин. Мы ещё какое-то время молчим. Каждый из нас задумался о чём-то своём. Я думала о том, что всё скоро закончится, а пока мне нужно поберечь силы для последней битвы с Берутиэлью. Ведь готова спорить, что последнюю кошку она будет очень тщательно охранять и на почве этого приготовит мне ловушку. Да, последний бой всегда обещает быть нелёгким. Особенно если это бой с призраком, который обитает в ночных кошмарах. Как Фредди Крюгер… С одним единственным отличием: его сколько ни пытались убить, всё бессмысленно. Крюгер – бессмертный. А Берутиэль… Что ж, она-то хотя бы не так уж и неуязвима, раз я с лёгкостью лишила девяти её любимиц. - Знаешь, Санса, - подал голос Пиппин, - я так не хочу думать о завтрашней битве, но, увы, очень плохо получается. - Знакомо, - отвечаю я, - но ведь всегда можно подумать о чём-то приятном, - и я придвигаюсь к любимому и нежно его обнимаю, - вот я, например. Единственная приятная мысль, это то, что ты у меня есть. И я так тебя люблю, Пиппин! Пиппин целует меня в висок и шепчет: - Моя родная, моя храбрая девочка! Я даже не успела ответить тем, что не такая уж я и храбрая, когда Пип поцеловал меня в губы. Причём так, словно делает это в последний раз. Я обвила руками его шею и прижалась к нему. Так не хочется его отпускать. Никогда. А меж тем его пальцы распустили шнуровку у горловины моей сорочки и потянули отвороты вниз, освобождая мои плечи и грудь. В свою очередь я расстегнула его пояс и принялась за чёрную рубаху, пока губы Пиппина хозяйничали у меня за ушком. Вскоре одежда беспорядочно валялась на полу, а Пиппин, мягко уложив меня на кровать, начал покрывать моё тело поцелуями, а я гладила руками его спину и даже слегка проводила по ней ноготками. Всё было, как и в первый раз в Ривенделле. Вот только… Когда Пиппин навис надо мной и наградил меня долгим, но нежным поцелуем. Я взяла его за руку и начала приподниматься на постели, тем самым заставляя нас принять сидячее положение. Пип разорвал поцелуй и шокировано посмотрел на меня: он явно не ожидал такой смелости с моей стороны. - Санса? - Я… хочу… так… - тихо и робко проговорила я и погладила его по щеке, словно прося Пипа мне довериться. После чего слегка сжав его плечи, я приподнялась и, сделав глубокий вдох, стала медленно опускаться. Как только его плоть оказалась во мне, я не удержалась и застонала от удовольствия. Почему-то именно сейчас я чувствовала себя наполненной. Выждав какое-то время, я беру Пиппина за руку, сплетая его пальцы с моими, и начинаю медленно двигаться. Вперёд… Назад… Пиппин, двигаясь со мною в такт, обхватил меня за талию, и его ладонь заскользила по моей спине, подбираясь к чувствительному местечку между лопаток, отчего я выгибалась и прижималась к любимому всё сильнее. Сейчас мы старались запомнить каждое мгновение этой ночи, возможно, последней, каждый поцелуй, каждое прикосновение, каждое произнесённое нами в порыве нежности слово. И вот настал момент, когда мы приближаемся к пику. Я чувствую знакомое головокружение, а в глазах начинает темнеть. Пиппин это заметил и хрипло произнёс: - Санса… - Нет, останься… – не даю ему договорить. И вот наступил заключительный миг. И хоть я старалась сдерживаться, но всё же слегка вскрикнула от наслаждения, и почти одновременно ощутила разливающееся по моему телу тепло. Какое-то время мы сидим неподвижно, но продолжаем обмениваться ласками, пока наконец Пиппин не покинул моё лоно и, утягивая меня за собой, не откинулся на подушки. - Как ты себя чувствуешь? – наконец спросил Пиппин. - Лучше не бывает, - с улыбкой отвечаю я, - только я немного устала. - Значит, кошмары сниться не будут, - отметил Пиппин. Это он сейчас мне намекал на сон, в котором я впервые увидела леди Магнелию и Эльсавет. Буду надеяться, что и теперь я увижу прекрасный сон со знакомым пшеничным полем, услышу звонкий словно колокольчик детский смех. Я как можно крепче прижимаюсь к Пиппину и говорю: - Об одном тебя прошу, любовь моя, будь осторожным! - Обещаю тебе. Ты же знаешь, я всегда держу своё слово, - сказал Пиппин. - Я знаю, милый. Единственный. Желанный. Ты – мой солнечный лучик в тёмном царстве. И мне бы очень не хотелось, чтобы ты погас. Пиппин улыбается и произносит, гладя меня по белокурым волосам: - Если я твой лучик, то ты моё солнышко. Моя маленькая фея. В комнате воцаряется тишина, прерываемая лишь нашим тихим дыханием. Но это длится недолго. Пиппин бросил взгляд на мандолину и попросил: - Санса, спой что-нибудь. Я с улыбкой киваю, свешиваюсь с кровати и беру мандолину. Сначала я сидела с нахмуренным лбом, размышляя, о чём же спеть. Но, вспомнив о завтрашнем неизбежном походе, беру несколько аккордов и, глядя на приподнявшегося на локте и улыбающегося Пиппина, начинаю петь:Принеси мне в ладонях снег Пусть он станет талой водой Пусть подарит нам лютня смех Ты уходишь с рассветом в бой Я иду за тобой Лютней, но не мечом Имя звёздным лучом Я иду за тобой… Подари мне бездонный взгляд Знак на память через века Не найти дороги назад - Нить серебряная тонка На раскрытых руках Льдинкой сердце моё Флейта ветра поёт Миру в зрячих руках Дай мне силы снова взлететь Страх умрёт в объятьях костра Одолевшему в битве смерть Жизнь заплатит ядом утрат Горький вкус серебра Бесконечная тьма Дань заплатит зима Павшим в День Серебра… Память станет бликом свечи На замёрзшей книге окна В такт безумью сердце стучит На пороге снова война И хмельная весна Отнимает покой Узкой лёгкой рукой Разорвав цепи сна… Я иду за тобой На раскрытых руках Ломкий блеск серебра Ранней птицей весна Не дожить до утра Не уснуть до утра…