Зима за окном

Андрей Утро дня раздачи Фениксов началось странно. Мы завтракали в гостиной, Саману ковырялся в своей тарелке, периодически воруя что-то из тарелки «не замечающего» ничего Вересы. Супруг моего «отца» был сонным, рассеянным и… счастливым. От его мечтательной улыбки даже я покраснел, Декарей предпочитал смотреть только на еду, игнорируя странное поведение Саману. Вереса просто ел, словно все происходящее было естественно и буднично. Дрей пришел только к концу завтрака, растрепанный, помятый. - О, кто решил почтить нас своим присутствием, - тон Вересы был мягким, почти сахарным. - Дрей, ты, где шлялся всю ночь. Вернее не так, под кем или на ком провел? Ты хоть понимаешь, что позоришь род своим поведением? - Можно подумать аристократы никогда не занимаются сексом. И вообще, вы мне уже дали понять, что избавитесь от меня, как только истечет месяц. Может, я о своем будущем сам решил позаботиться? - развязный тон слуги заставляет меня насторожиться. - Значит, был под кем-то важным. Думаешь, забеременеешь после первой же ночи? Такое практически никогда не случается, да и настойку для предохранения мог выпить и твой партнер по ночи. Хорошо, тебе повезет, ты залетишь. Что дальше? К тому моменту, когда маги уже смогут определить твое положение, ты уже не будешь под моей опекой и я не обязан буду добиваться для тебя брака. Отец бастарда, отличное будущее. Дрей побледнел и прошептал: - Я уже недели две пью настойку из майрены… - О, значит, скорее всего, ты скоро станешь папой! Поздравляю, теперь даже не важно, предохранялся ли твой партнер. Садись уже, ешь, тебе нужно питаться за двоих, - промурлыкал Вереса. Я заметил задумчивый взгляд, брошенный «отцом» на супруга. Саману его тоже заметил и погрозил Вересе кулаком, явно заподозрив неладное. - А можно этого как-то избежать? - сдавленно спросил Дрей. - Ну, можно, при помощи магов-лекарей. Только детей ты больше выносить не сможешь. Да и Вереса вряд ли оплатит эту процедуру, - Декарей утащил из-под носа задумчивого главы рода последний блин. Вереса вел молчаливый спор с Саману, суть которого я не понимал, но наблюдал с любопытством. Вопросительно поднятая бровь одного и отрицательный жест другого. Умоляюще сложенные руки «отца» вдобавок к довольному, слегка наглому выражению лица, супруг отодвигается вместе со стулом, скрещивает руки на груди. Вереса приподнимается и падает на колени, при этом то ли опирается ладонями о бедра рыжика, то ли мне пора отвернуться. Когда я уже полностью сосредоточился на еде, и почти забыл о том безобразии, что творилось рядом, я услышал сдавленный, с хрипотцой ответ Саману: - Да… Вереса тут же уселся на свое место и торжествующее сообщил: - Салиай, Декарей, мы решили, что вам срочно нужны младшие братья. А теперь брысь все трое, вас уже ждут возле входа в сад. Декарей ухмыльнулся и утащил ошарашенного меня из-за стола. Саману Проводив Салиая, Вереса не вернулся, и я решил тоже пойти спать. Моя постель оказалась наполовину занятой. Раздевшись, я забрался под одеяло. Интересно, теперь каждый раз, когда Вереса будет расстроен, он будет приходить спать ко мне? Закинув на меня руку, муж подтащил к себе. Я замер, наслаждаясь теплом его тела. Вереса приподнялся и потерся носом о мою щеку, я лежал, не шевелясь, боясь упустить эти мгновения близости. И он ожидаемо отстранился, отодвигаясь от меня. Может я идиот и не понял, что это было - приглашение, вопрос, а не просто мимолетная ласка из милости? Протягиваю руку и провожу пальцами по спине Вересы, тут же оказываюсь вжатым в постель, с широко разведенными ногами. Что-то сдавленно пискнув от неожиданности, принимаюсь оправдываться: - Извини, я просто… - Глупый, - шепчет Вереса в ухо, прикасаясь ко мне губами. Обнимаю его ногами, соглашаясь с отведенной мне ролью. Муж не торопится, вновь трется носом о щеку, прикасается пальцем к губам, целует нежно, невесомо, словно я пугливый девственник. Впиваюсь в его губы в ответ, страстно отпуская себя, сильно мну широкие плечи пальцами, до синяков. Вереса понимает все и сразу, сминает поцелуем, навязывая лидерство, словно я могу возразить. Проводит ладонью по боку, сильно, властно, как в моих снах. Какое-то время я еще борюсь за лидерство, пытаюсь вести, скорее раззадоривая его, нежели рассчитывая на то, что он уступит. Уступил, как же, перехватил мои ладони, и зажал оба запястья у меня над головой одной рукой. И начал издеваться, мучительно медленно, игнорируя то, что мне просто от его близости уже кончить хочется. Просто кусает, целует подбородок, отстраняясь в наказание за каждую попытку завладеть его губами. Свободной ладонью мнет бедра, так высоко, что мимолетно его пальцы касаются моих яичек. Полумеры во всем, в поцелуях мучительно близко от губ, в ласковом танце пальцев на животе, нарочито обходящем мой возбужденный член. В том, как спускаясь, он ласкает языком грудь, задевая соски лишь случайно, щекой, подбородком, носом, но не ртом. Спускается ниже, ласкает ртом напряженный живот, изучая языком мышцы, но задевая тот орган, который по-настоящему хочет его внимания, только изредка, невзначай. И от этих случайных прикосновений я уже изнываю, постанываю, умоляю, наконец, взять меня. Но Вереса делает только то, что хочет делать Вереса. Мои руки уже на свободе, но я не смею ими шевелить, понимая, что вся пытка начнется сначала, отдаляя желанную разрядку. Я могу только жалобно скулить, чувствуя его язык уже в паху, он вылизывает все, кроме непосредственно того, что нужно. Теперь к моему члену и яичкам постоянно прикасается его лицо, волосы, держа меня на той мучительной грани, когда и кончить невозможно, но и возбуждение настолько сильное, что терпеть просто невыносимо. Резко отстранившись, муж вновь нависает над самым моим лицом и спрашивает: - А смазка у тебя есть? - Да, конечно, тут, - я сам тянусь и достаю её из тумбочки, прежде чем понимаю, все, я нарушил его правила. Забирает, шепчет «спасибо» и вновь перехватывает мои руки у меня над головой. Вновь поцелуи возле губ, тягучая ласковая пытка прикосновениями не там, не так. - Ну, пожалуйста, я умоляю… Может, в этот раз я скулил совсем жалобно, а может мой хладнокровный муж и сам завелся слишком сильно, но я чувствую, как в меня резко врываются сразу двумя пальцами. Странно, но даже толика боли в моем состоянии не отрезвляет, а только заводит еще сильнее, я пробую двигаться, получить их еще глубже. - Тссс… Не дергайся, - то ли приказ, то ли просьба. Подчиняюсь, стараясь не шевелиться, облегченно выдыхая, когда Вереса все же медленно начинает проталкиваться в меня. Я расслабляюсь окончательно, даже позволяю себе вцепиться в плечи пальцами, целовать его руки. Движения внутри вначале медленные, сдерживаемые, становятся резкими и глубокими, стоит мне застонать. Ему нравится слышать подтверждение того, что мне нравится то, о чем я мечтал годами. И я не сдерживаюсь, кричу под ним, выгибаюсь. Меня хватает совсем ненадолго, и кончаю, чувствуя, как Вереса замирает, давая возможность насладиться оргазмом. Затем, когда я уже чуть отдышался, пробует двигаться снова, только мне уже неприятно, даже чуть больно. Вновь замирает, спрашивает: - Потерпишь или…. Договорить я не даю, вовлекаю в поцелуй, позволяя ему вновь начать двигаться. Я потерплю, конечно, потерплю, я же хочу увидеть его еще раз в своей постели, я вообще хочу часто видеть его в своей постели, а лучше в нашей постели. После нескольких неприятных для меня минут, Вереса кончил, прокусив в процессе мне губу до крови. Затем, уже лежа рядом со мною, закурив, попросил: - Не шевелись. Я почувствовал, как по мне разливается магия, убирая синяки, залечивая прокушенную губу, успокаивая мышцы. Зря, боль была единственным, что подсказывало мне, что происходящее не было очередным сном.