Зима за окном

Бомани Дома нашего рода опустели, почти все ушли за Грани. Разрывы начались с рассвета, одна за другой, лопалась защита нашего мира, грозя полностью уничтожить все живое. Впервые все пять первых родов действовали сообща. Род Охраняющих грань весь, исключая Салиай и Саману, был срочно вызван во дворец. Император и принц просто были не в состоянии удержать расползающиеся Грани. Никто, кроме моего рода не рисковал соваться в другие миры вслед за людьми и животными. Чувствующие грань и Следящие за гранью приступили к непривычной для себя работе – уничтожению разномастных тварей, проникших в наш мир. Поиск и депортация иномирцев в данный момент не велась, слишком много дел навалилось на наши плечи. Ближе к полудню стали понятны причины катастрофы. В Персии, единственной стране, где Смотрящие были преследуемы, как шпионы, произошел переворот, весь правящий род был вырезан подчистую. Это пошатнуло равновесие, прочие правители были вынуждены взять на себя заботу о Гранях, проходящих через эту страну. Буквально час спустя в Македонии вспыхнул очередной мятеж людей. Темные, правители Македонии, никак не желали отказываться от постыдной практики рабовладения. В этот раз людям повезло, и они просто смели, уничтожили своих хозяев. Следящие не смогли спасти королевскую семью. Это стало последним, возможно фатальным ударом по тем, кто держал грани. Наконец мне удается почувствовать стаю грифонов, попавшую за Грань мира Выжженной земли. Перенести себя в иной мир оказывается очень легко, слишком слабы Грани, слишком много трещин и разрывов в них. Огромные, напуганные резкой сменой обстановки хищники клекочут, скорее жалобно, нежели угрожающе. Они топчутся на месте, не могут взлететь, утопают в вязком песке. В самом сердце стаи, рядом с детенышами, замечаю человеческую, ну не совсем человеческую, фигуру. Местный, представитель одной из шести разумных рас этого мира, мечется, пытаясь безоружными руками отбиться от взбудораженных, защищающих своих птенцов грифонов. Смело ступаю к стае, зная, что чувствительное обоняние грифонов позволит им сразу понять, что я из их мира. Самые опасные хищники нашего мира всегда отличались завидной сообразительностью. Я любил их возвращать назад, в свой мир. Было приятно видеть их так близко, почти прикасаться к смертельно опасным существам и знать - не тронут. Подхожу к несчастному местному, вплотную к малышам, едва доходящим в холке мне до пояса. Наклоняюсь, прижимая руку к земле. Переношу всех назад, домой. Иномирца приходится захватить тоже, но у меня нет времени возиться с ним сейчас, потом, когда все стихнет, его найдут и отправят домой. Сосредотачиваюсь, осматривая Грани, судя по всему, правители все же справятся. Вот уже и из Персии потянуло потоком энергии, новая правящая династия приступила к своей работе. Только Македония пока остается безучастной. Чувствую, как меня обдает раскаленным воздухом, грифоны, успокоившись, взлетают. Они ни разу не тронули тех, кто их спасал. Сосредотачиваюсь, улавливая слабый сигнал о помощи, посылаемый моим отцом. Перед тем, как уйти за Грань, осматриваюсь и указываю иномирцу на стены далекой столицы. Ничего, думаю, он сможет преодолеть этот участок пустынной равнины и добраться до города целым. Иму Все успокаивается только на следующий день, усталые, выбившиеся из сил представители пяти сильнейших родов еще пару дней будут приходить в себя. Во дворце стоит гробовая тишина, даже слуги расходятся по своим комнатам засветло. Дня через три-четыре Охраняющие грань будут вновь завалены работой, ища и депортируя иномирцев. Как обычно на два десятка попавших в наш мир, будет приходиться один, кто пожелает остаться тут. Но из-за количества иномирцев Император на ближайшую пару месяцев просто будет завален этими разбирательствами. Асита, здраво рассудив, что у него после подобного и так работы будет по горло, послал за братом, намереваясь перекинуть дела беженцев из других миров на него. Что ж, мне это на руку, прикрываясь обычной светской беседой и пользуясь положением жениха Императора, я смогу пообщается с Айлехом. Меня беспокоил мой ответ, казалось, что я совершил ошибку, написав только одну короткую фразу: «Думаю, мастеру Иму стоит остаться в роду Держащих грань». Т’ери Я был обречен, я знал об этом с самого начала, с тех пор как черные, порочные мысли и сны стали меня посещать. Все упиралось во время, которое я смогу скрывать свою сущность от остальных. Темные мысли, порочные, противные Богам, посещали все чаще и чаще. Я уже не молился больше, понимая, что мараю чистые сущности собственной грязью. Настало время и мои родители нашли мне жену, молоденькую, хорошенькую, словно скульптура неизвестного, но гениального автора. Чистая, тонкая, почти невесомая, моя жена была тем существом, что может смягчить самое жесткое сердце. Я понимал, что как только наступит её период взросления, все откроется, и она будет обречена погибнуть в пустыне вместе со мной. Может, Боги сжалились и послали мне единственную спасительную мысль? Может, я и сам был не настолько грязен, как привык думать о себе. Только за месяц до того, как моя жена стала взрослой, я отправился в пустыню. Пусть пески заберут свою жертву, но её, мою маленькую светлую супругу, пощадят. Погибнув до того, как мы разделим ложе, я дам ей возможность стать седьмой женой моего старшего брата. Пусть он и жестокий, властный, но все же, перед всеми Богами он чист. Пустыня приняла жертву, солнце выжигало кожу, забирая из меня влагу, песок, жадный, колючий, резал ноги, питаясь моей кровью. И боги подали знак, признавая мой выбор правильным - дождь, горячий, обжигающий. Я ловил ртом капли, надеясь, что это придаст сил уйти достаточно далеко, туда, куда и Наездники не доберутся. На третий день я проснулся от странных криков, шума крыльев. Огромные, страшные то ли звери, то ли птицы окружали меня со всех сторон. Они орали, открывая острые клювы, били крыльями, и, словно надеясь выжить, закрывал лицо руками. Тогда и появился Он, Бог Смерти, черный, в цвет жадного до чужой крови песка. Бог шел, спокойно врезаясь в стаю огромных существ, не боясь их. Затем резко нагнулся, и мир поменялся. Меня обдало прохладным воздухом, под ногами была теплая, мягкая земля, словно я вновь оказался в городе. Существа взлетели, обдавая нас песком, и Бог взглянул на меня, мельком, словно не видя вовсе, и указал рукой в сторону заката. Он исчез, а я смотрел на стены города Мертвых, понимая, что за ними меня ждет заслуженная кара. Но кто я такой, чтобы противится воле Бога Смерти? Я ступал кровоточащими ногами по мягкой земле, наслаждаясь видом пусть и жухлой, но живой травы. Может, Боги, приняв мою жертву, сжалились? Даруя мне покой, прощая все мерзкие мысли и сны?