Зима за окном

Андрей. Асита вошел в мою гостиную, следом зашли стражники, мужчина выглядел расстроенным и даже смущенным. - Салиай, мне очень жаль, но кто-то пустил слух о том, что ты можешь влиять на грифонов. К сожалению, я вынужден тебя попросить присутствовать на суде. Обвинение слишком тяжелое, тебе придется провести в камере пару дней, пока не вернутся принцы и только потом я смогу, наконец, тебя освободить. Не волнуйся, камера будет не хуже твоих комнат, клянусь. Это просто формальность, извини. Я улыбаюсь, стараясь казаться спокойным, только отвечать не спешу. Я знаю, что слух правдив и даже знаю, какое наказание последует за ним, но мне не хочется, отчего-то, портить настроение Асита. Пусть лучше думает, что все это ложь, что я просто отдохну пару дней в камере, а потом, все вновь вернется на свои места. Пару дней спокойствия для него, пару дней до казни – для меня. - Если ты сможешь приходить в гости, то я не вижу особой разницы между камерой и комнатой, - все еще улыбаюсь. Я знаю, что не вру, сейчас мне действительно все равно, просто нужно успокоить Асита, дать ему возможность чувствовать себя увереннее. - Конечно, буду,- уверяет Император. Иду следом за стражей, изображая спокойную уверенность. Мне везет и Асита не провожает меня. Двери камеры закрываются за спиной. Сажусь прямо на мягкий светлый ковер, позволяя своим рукам начать дрожать. Спустя минут сорок успокаиваюсь достаточно, чтобы осмотреть свою камеру. М-да, квартира моей мамы даже с тюрьмой соревноваться не может. Шесть шикарно обставленных комнат, с мягкими коврами, со светлыми стенами и огромными окнами. Только решетки дают понять, что я не просто сменил одни комнаты на другие, а попал в тюрьму и выйти отсюда уже не смогу. Стука в двери я просто не услышал и испугался, когда на пороге спальни появился слуга. - Господин, вас хочет видеть господин Блейд. - Да, конечно, пусть проходит, спасибо. Слуга удивленно взглянул на меня, не совсем понимая, зачем я его поблагодарил. Но спорить не стал, скрылся за дверью. Пришлось вставать и выходить в гостиную. Блейд стоял, прислонившись спиной к стене, спокойный, сосредоточенный, задумчивый. - Салиай, ты вообще можешь спокойно пожить хоть пару недель? Боги, ты хоть понимаешь, что если это правда… - Это правда. Я и сам не знаю, зачем говорю ему это, зачем отчитываюсь перед чужим, по своей сути, человеком. Мужчина хмурится, запускает обе руки в свои короткие с сединой волосы. Долгую минуту длится молчание, потом Блейд начинает говорить, невольно вызывая шок своими словами. Асита появляется ближе к вечеру, впервые я совсем не рад его видеть, Император чувствует это и уходит буквально через пару минут. Я знаю, понимаю, что веду себя неразумно, что отталкивая его, рою себе могилу, но сделать ничего не могу. Я не хочу идти на сделку со своей совестью, только живое существо у меня под сердцем не оставляет выбора. Мой сын должен был остаться живым, любой ценой, пусть даже такой. Иму Светлые одежды, не свадебные, просто подобранные по цвету, мои отцы даже на костюме решили сэкономить, просто приказав подобрать что-то в шкафах. Слуги старались, действительно старались, пытаясь выдать то, что есть, за только что сшитое. Крошка Эн, плача, не стесняясь своих слез, осторожно расчесывал мои волосы. А я смотрел на него, вспоминая, как мы встретились. Малыш, ребенок, даже не подросток, стоял возле позорного столба. Толпа бесновалась, жаждала крови. Похоже, только я понимал, что позором для нас, аристократов, было пребывание ребенка там. Он украл хлеб и сейчас должен был понести наказание – сто плетей. Смертный приговор ребенку, за то, что он просто хотел есть. Я и сам не ожидал, что спешусь, выйду к позорному столбу и, по праву старшего, приму вину мальчика на себя. Сто плетей достались мне. Я и сам был тогда просто подростком, еще не озлобленным, в чем-то похож на Салиая, наивным, уверенным, в том, что мир может быть лучше, справедливей. Одним словом глупым. Эн плакал, всхлипывая, не прося уже, не смея. Я не брал его с собой на север, не хотел юноше той судьбы, которую получил себе. Пусть живет в столице, я отдал ему все свои украшения и мечи. Мне это уже без надобности, а Эн сможет жить достойно, не завися от прихотей нового господина. Как обычно, он начал с самых кончиков, проводя гребнем легко и невесомо. Привычная работа, как я и рассчитывал, дала Крошке Эн возможность успокоиться, взять себя в руки. Пожилой слуга, нянчивший меня с младенчества, сидел у моих ног, просто сидел, ничего не делая. Старик не плакал, хотя и его я оставлял в столице. Эн поклялся заботиться о нем и я знал, что так и будет. Понимание того, что я оставляю дорогих мне людей одних в этом мире, не в силах больше оберегать и заботиться о них, резануло по сердцу хуже, чем принятие собственной участи. Интересно, а есть ли вообще Боги? Почему, если они есть, я вынужден бросить тех, кто был мне верен на произвол судьбы, молясь про себя, чтобы они были живы и счастливы? Поднимаюсь, бросаю последний взгляд в безучастное зеркало. Как обычно, красив, насмешлив, спокоен и высокомерен. Я тихо закрыл за собой дверь, отгораживаясь, стараясь не слышать, как громко зарыдал Крошка Эн. Там они в большей безопасности, чем оставаясь со мной. Веселые лица, поздравления, мерзкие шутки и похабные тосты. Вот и все, я муж ледяного лорда, осталось только разделить с ним ложе и все будет подтверждено перед людьми и Богами. В толпе людских безучастных лиц я вижу два знакомых - рыжий варвар и его офицер. Сидят счастливые, рядом друг с другом, замечаю на их пальцах массивные железные кольца. Что ж, надеюсь, и это мне на том свете зачтется. - Любишь? – впервые слышу голос рыжего. Он спрашивает через весь стол, не стесняясь, не скрывая. - Нет, отцы продали. Отвечаю громко, надеясь, что взбешенный ледяной лорд просто убьет меня на месте, спасая от более жуткой участи. Варвар смотрит на моего супруга и приказывает: - Верни долг в одну жизнь. - Мастер Иму, я отказываюсь от вас как от мужа, - высокомерно заявляет Ледяной лорд. Надежда, липкая, пугающая, тянется изнутри, заставляя задержать дыхание. - Вы же понимаете, что деньги мы вам уже не вернем, - заявляет мой отец. Лорд смеется, поднимается, смотрит на них сверху вниз и говорит: - Да подавитесь вы своими деньгами. Пошли вон, мы тут с друзьями празднуем мою несостоявшуюся свадьбу.