Comprehensive Insurance

- Это было всего три мили, Прентисс! Малкольм остановился рядом с Эмили, одаривая её насмешливой улыбкой. Прентисс ответила на это только злым взглядом, не в силах отдышаться. Ежедневные пробежки с Мерлином стали своеобразной традицией, как и шуточные пикировки после их окончания. Это странными образом напоминало Эмили детство, в котором они были просто подростками, держащимися друг за друга в отчаянной попытке не сломаться под гнетом родительской власти. - Ты бегаешь, как девчонка, - Мерлин, сверкнув белозубой улыбкой, рассмеялся. - Я и есть девчонка, - Прентисс с трудом разогнулась, сразу вставая в боевую стойку. Перфекционизм Мерлина сделал его лучшим в военной индустрии, готовить настоящих бойцов он умел, а поставить Эмили на ноги считал своим долгом, так что удара с его стороны долго ждать не пришлось. – А вот ты мог бы побегать и подольше. Кресло главы корпорации расслабляет? Мерлин ловко ушел от выпада, ставя блок: - Пытаешься меня отвлечь? - Скорее сыграть на твоем эго, - Прентисс пожала плечами, уходя от очередной атаки. - Низко, - Малкольм даже опустил руки, позволяя Эмили нанести ему удар в корпус. Показная расслабленность обманула её всего на секунду, но этого оказалось достаточно, чтобы Мерлин резко заломил ей руку за спину, заставив прогнуться и прижать затылок к его плечу. – Но я готов тебе это простить. - И что же ты хочешь? – удар пяткой по колену позволил Прентисс вырваться, чтобы моментально застыть напротив Малкольма в ожидании следующего выпада. - Одолей меня, - издевательски широкая ухмылка вызвала желание стереть её с лица Мерлина, но Эмили не обманулась его приглашающей интонацией. Малкольм Мерлин был серьезным противником, что немедленно доказал чередой резких, как град, ударов, заставивших её уйти в глухую оборону. - Заманчивое предложение, - выбрав момент, Эмили развернулась, чтобы оказаться за спиной мужа и нанести ему удар по почкам. Следом последовали удары по позвоночнику и под колено, заставившие Малкольма отлететь от неё. - Неплохо, - Мерлин обернулся, мимолетно поморщившись, и одарил Прентисс самодовольной улыбкой. – Можешь же, когда хочешь. - Ты все еще уверен, что условия нашего спора приемлемы? – дыхание вырывалось из легких со свистом, но Эмили все равно не просила о прекращении спарринга. - Для человека, который ненавидит политику, ты чертовски хороша в переговорах, Прентисс, - Малкольм прогнулся, избегая удара в шею, обернулся, подсекая Эмили, но подхватывая её в воздухе, не давая ей упасть. - То, что я ненавижу политику еще не значит, что я в ней слишком плоха, - смотреть в глаза Мерлина было завораживающе. Поза слишком напоминала выпад в танго, но Эмили об этом не задумывалась до тех пор, пока взгляд Малкольма не потемнел, вызывая желание сглотнуть. - А разве есть что-то, в чем ты плоха? – Мерлин вздернул бровь, задержал взгляд на Эмили еще на мгновение, а затем поставил её на ноги одним слитным, танцевальным движением. В ответ Прентисс криво улыбнулась, отворачиваясь, чтобы спрятать взгляд. – Хватит на сегодня? - Да, - Эмили кивнула, подхватывая брошенную на траву бутылку воды, - мне нужен душ. - А я пробегу еще пару миль, - Мерлин рассмеялся, когда Прентисс закатила глаза на его фразу, и махнул ей рукой, возвращаясь к пробежке. – Встретимся за завтраком. Делая большой глоток холодной воды, Эмили смотрела в след удаляющемуся мужу, думая о том, как сказать ему о новостях, которые вряд ли оставят его в хорошем настроении. *** Шрамы. Они украшают мужчин. А женщин? Эмили скользит пальцами по рубцам, испытывая омерзение. Уродливые линии сплетаются, навсегда оставляя на ней клеймо схватки с Рас аль-Гулом – она знает это. Помнит об этом каждый раз, когда ловит свое отражение в зеркале. Смотрит, даже если не хочет смотреть. Скользит кончиками пальцев по розоватым буграм, словно прикасается к уродливой змее – противно, но любопытно. Побледневшие струпья опутывают верхнюю часть живота, сползают на ребра извилистыми щупальцами, растекаются по коже до пупка, рисуя страшный узор. Узор поражения, никчемности, близости к смерти. - Ты готова? Мерлин входит в комнату без стука, заставляя Эмили вздрогнуть. Зеркало отображает её застывшую фигуру и взгляд Малкольма, устремленный на её отражение, сосредотачивающийся на рубцах, не заметить которые нельзя. От этого взгляда, не упускающего ни одной детали, тошнота подкатывает к самому горлу. - Извини, - она тянется к брошенной на кровати футболке, путается в рукавах, не попадая в них. – Знаю, что это выглядит отвратительно, но доктор Кинни настаивает подождать с пластическими операциями еще хотя бы несколько месяцев. Она старательно отводит взгляд, хотя Мерлин так и не двигается с места; нервно заправляет прядь волос за ухо, наконец справившись с футболкой. Руки дрожат, молчание Малкольма нервирует, заставляя оправдываться дальше. - Я понимаю, что смотреть на это чертовски неприятно, даже противно. Извини, такого больше не повторится, - Эмили пытается пройти мимо него в коридор, но Мерлин останавливает её, резко хватая за руку. - Повтори, - требует он обманчиво спокойным тоном. - Что? – Прентисс растерянно замирает. - Повтори, что ты только что сказала, - теперь в голосе Малкольма слышна сдерживаемая злость, причину которой Эмили не понимает. - Я говорю, что больше тебе не придется этого видеть, извини, - повторяет она медленно, начиная злиться сама. Признавать, насколько ей больно при виде презрения, которым пропитан взгляд Мерлина на её шрамы, больно. Чертовски больно. – Жить со мной и знать, какое уродство скрывается под одеждой, неприятно, но еще немного и… Малкольм слушает её объяснения, все сильнее стискивая челюсти, подавляя желание схватить Прентисс за плечи и хорошенько встряхнуть, выбив всю дурь из её головы. Он сдерживается, боясь снова сделать ей больно, хотя больнее, кажется, уже некуда. Мерлин видит это по тому, как Эмили отводит от его взгляда глаза, как нервно корябает ногтями кутикулы большого пальца поддаваясь старой привычке, как она одергивает футболку, стараясь прикрыть шрам. Шрам. Его личное напоминание о том, что он почти опоздал. Снова. Его личная печать проигравшего в схватке с Демоном. Не единожды – дважды. Вина, которую он не сможет искупить ничем, даже если будет стараться больше, чем делает это сейчас. Мерлин напрягает скулы, рвано вдыхает сквозь плотно стиснутые зубы. Привычно прячет боль за яростью, поднимающейся в нем удушливой волной. - Что. Ты. Имеешь. В. Виду? – он чеканит слова, замечая, как глаза Прентисс наливаются злостью, гневом, который она выпускает из под контроля – редкий момент, когда она не похожа на вежливую, всегда улыбающуюся куклу. - Перестань, Малкольм, - Эмили выдергивает руку из его пальцев, делая шаг назад, чтобы посмотреть ему в глаза – прямо, зло, с упрямым раздражением, за которым так удобно прятать ненависть к себе. – Я прекрасно понимаю, в кого эти шрамы превращают меня. Уродина! – она кривит губы – презрительно, горько. – К такой как я невозможно испытывать симпатию, не говоря уже о банальном желании! Мерлин делает резкий выпад, хватая Прентисс за руки, прижимает её к себе, шипя прямо ей в лицо: - Ты уверена? – он прижимается ближе, давая почувствовать ей физические доказательства реакции своего тела на её близость. Эмили сглатывает, не ожидая услышать его следующие слова. – Потому что я чертовски уверен, что хочу тебя. Прямо сейчас. Малкольм целует её, не давая осознать смысл произнесенных им слов. Целует властно, глубоко, моментально подавляя сопротивление, гася его страстью и напором, не позволяя возразить или попытаться остановить. Он раздевается, с легкостью сбрасывая пиджак и рубашку на пол, не волнуясь о том, что они помнутся. Срывает с Эмили футболку, толкая её на кровать. - Теперь ты уверена в своих словах? – Малкольм не дает ей ответить, одним слитным движением сдирает с неё брюки, гася любые попытки что-то сказать очередным требовательным поцелуем. Он заставляет её отвечать, ломая оборону, вторгается в рот языком, действуя искусно, заставляя давиться воздухом и ощущением полета. Избавляется от брюк и их белья, не давая даже почувствовать этого, ведя сольную партию в игре их языков. Он вторгается в её тело одним слитным, резким ударом, заставляя Прентисс задохнуться от разрывающей боли. Замирает, давая ей привыкнуть к себе, осознавая, как давно был её последний раз; не двигается, едва сдерживая собственный порыв получить наслаждение. Шумно дышит ей в шею, целую неистово пульсирующую венку. Эмили подбадривает его первым, почти незаметным движением бедрами, заставляя самодовольно улыбнуться перед тем, как сделать первое, плавное скольжение. Её стон звучит музыкой для его ушей, позволяет ему двигаться уверенней, вырывая из её горла стон за стоном – эти звуки стирают из его памяти её задыхающиеся хрипы страшной агонии боли и страха. Малкольм переворачивается на спину, чтобы Эмили оказалась сверху; ловит её подернутый дымкой взгляд, скользит ладонями по телу, касаясь груди, обводя пальцами шрамы, крепко стискивает руками бедра, заставляя посмотреть ему в глаза. - Ты прекрасна, Эмили, - его шепот зажигает в её глазах огонь, заставляет её подчиняться направляющему давлению его рук. – Ты прекрасна, Эмили, верь мне! Эмили верит. Не знает почему, но верит. Двигается мягко, осторожно, до боли сжимая пальцы на плечах Малкольма. Дышит рвано, кусает губы, сдерживая стоны, не замечая, когда Мерлин оказывается лицом к лицу с ней, чтобы захватить её губы в плен собственных зубов. В ушах у обоих шумит, хотя Малкольму кажется, что он все еще не утратил контроль над собой. Ему только кажется. Сдерживаться становится невыносимо, когда Эмили запрокидывает голову, замирая в его руках в пике наслаждения. Он поддерживает её стон, отпускает собственный контроль, делая последний резкий толчок. *** Соприкосновение тел наполняет его ощущением эфемерного покоя, уюта, которого он не испытывал слишком давно. Двигаться не хочется, не хочется открывать глаза, встречаясь с действительностью. Ему слишком спокойно. Эмили в противовес этому окутана нервной дрожью, сосредоточенной в кончиках пальцев, которыми она очерчивает шрам от ножевого ранения на ребрах Малкольма. - Ты хочешь что-то мне сказать? – Мерлин приоткрывает один глаз, сверкая белозубой улыбкой, которой так легко обмануться. - Мне предложили место в ФБР, - признание вылетает резко, заставляя Эмили посмотреть Малкольму прямо в глаза. Мерлин в ответ напрягается, хотя пытается это скрыть. Получается плохо – к таким новостям он не был готов. - И ты согласилась? – вопрос звучит спокойно, заставляя Прентисс расслабиться, приподняться, чтобы сесть удобнее. Потерянное прикосновение вызывает в Малкольме прилив привычной злости, ярости, которая всегда с ним, в любой момент его жизни. – Хотя, конечно, согласилась. И полагаю, ты хочешь быть для своих коллег Прентисс, а не Мерлин. Малкольм понимающе хмыкает, искривляя рот в ухмылке; выбирается из кровати, принимаясь по-военному быстро одеваться. - Что ж, хорошо, - Эмили кажется, что Мерлин зол, хотя не показывает этого. Ей хочется объясниться, заставить его понять её решение и выбор, который она делает. – Ты получаешь моё полное одобрение. В конце концов, между нами есть договор, и пока ты исполняешь его в качестве миссис Мерлин, ты можешь быть и агентом Прентисс. Малкольм разворачивается к двери, с трудом удерживая эмоции под контролем. Это дается ценой больших усилий, словно Эмили удалось истончить его внутренний резерв цинизма и ненависти к окружающим. - Надеюсь, это хотя бы не отдел по борьбе с терроризмом? – Мерлин замирает в дверях, ожидая ответа, нервно, до побелевших костяшек, сжимает пальцы на ручке двери, нещадно мнет пиджак, желая отшвырнуть его прочь. - Отдел поведенческого анализа, - Эмили сглатывает, не зная, вызовет ли её ответ у Малкольма облегчение или заставит его все же сорваться. Вместо этого Мерлин задирает голову вверх, несколько секунд смотрит на потолок, а потом выходит из комнаты, преувеличенно аккуратно прикрывая за собой дверь. Прентисс кажется, что если бы он поддался своим желаниям, дверь разлетелась бы в клочья. Она лишь не знает, почему. - Что ж, - Эмили подтягивает колени, чтобы обхватить их руками, - специальный агент Федерального Бюро Расследований Эмили Прентисс звучит не хуже, чем миссис Мерлин. Она почти уверена, что это правда.