-Гинпачи-сенсей, я вас ненавижу!

      Старшая школа «Гинтама».       Из-за очередного проступка, Такасуги был вызван на очередной серьёзный разговор. В классе, как и ожидалось, были только он и Гинпачи-сенсей.       Учитель со вздохом присел на свое место. Сейчас ему в очередной раз предстоит читать лекции для Шинске о правилах поведения в школе. «И почему он ведёт себя так? Его родители вроде успешные и вполне адекватные люди. У них есть сеть ресторанов по всему Эдо. Он из богатой семьи. Почему же он ведет себя так распущенно? Или это его высокомерие говорит, что он может делать все, что захочется? И в случае чего, родители разберутся?» — задумался Гинпачи-сенсей. — Ой, сенсей, зачем вы меня вызвали? Хотите снова зачитать мне мораль? Я их уже наизусть успел выучить. Лучше объясните, что вы делали в туалете тогда с заместителем Дисциплинарного комитета? Я же ревную~ — посмеялся Шинске. — Прекрати. Это тебя уж точно не касается, — с серьёзным лицом ответил Гинпачи-сенсей. — Эй, сенсей, а вы случаем не педофил? Почему вы решили работать учителем? — Хмм? Какая разница, почему я работаю здесь? — сенсей прикрыл глаза. — То есть, вы не отрицаете, что вы педофил? — Не смеши мои кучеряшки. Меня не интересуют маленькие дети. — А я, сенсей? Я вам нравлюсь? — Шинске наклонил голову в бок. Гинпачи-сенсей открыл глаза и посмотрел на Шинске. А тот в свою очередь ехидно заулыбался. — Ты хоть слышишь, что несешь? — ответил сенсей. — Я лишился глаза, а не слуха. И я прекрасно осознаю свои действия, — с ухмылкой на губах произнёс Шинске. — Да? Что-то не заметно. Да и кажется, что ты лишился совести и мозгов. Хотя ни того, ни другого у тебя никогда и не было, — хмыкнул сенсей. — Обидно, знаете ли, слышать от вас такое. А может быть я тайно люблю вас? — все также с улыбкой молвил Шинске. — Прекратим этот бессмысленный разговор. Я не для этого тебя вызывал. Зачем ты вылепил на столе Шинпачи-куна жвачками слово «очкарик»? Это ведь не только моральный ущерб для него, но и вред школьного имущества. Ты же это понимаешь? — Бла, бла, да, да, я все понимаю и каюсь, но это не отменяет тот факт, что он очкарик. И почему его вы называете по имени, а меня только по фамилии? Я ещё ни разу не слышал, чтобы вы ко мне обращались только по имени. Ну же, сенсей, позовите меня по имени, — Такасуги надул щечки. Гинпачи-сенсей закрыл лицо рукой. — Я так понимаю, что нет смысла продолжать разговор, раз ты убегаешь от темы. Все, ты можешь идти, Такасуги-кун. И постарайся больше не безобразничать. — Нет, сенсей, я хочу побыть с вами.       Шинске встал с места и направился к Гинпачи-сенсею. Тот слегка напрягся от нарастающего напряжения. «Черт. Мало ли что может выкинуть этот ненормальный снова. Надо бы его побыстрее выпроводить, пока что-нибудь снова не случилось», — пронеслось в голове Гинпачи-сенсея. — Послушай, Такасуги-кун, у меня нет времени нянчиться с тобой. Иди домой. У меня куча работы и без тебя. — Так давайте я помогу вам расслабиться? — Шинске, желая досадить сенсею, начал свои домогательства снова. Он встал позади кресла Гинпачи и спустил свои руки ему на шею, спускаясь все ниже и наклоняя своё тело вперёд на спинку сенсея. — Убери руки, придурок, — недовольно проговорил Гинпачи. — А иначе что? — ухмыльнулся Такасуги, упираясь губами в затылок сенсея. Гинпачи дернул головой. — Вы и правда гей? — спросил Шинске. — Что? С чего ты взял? — безразлично молвил Гинпачи-сенсей. — Просто ходят слухи, будто вы не равнодушны к мальчикам. И на мои прикосновения вы никак не реагируете. Хоть бы попытались отстранить меня. Но вы просто сидите и наверняка наслаждаетесь сейчас. — Что за бред? Я просто обдумывал, как поскорее избавиться от такой занозы. И почему ты еще здесь? То тебя не дозовешься на занятия, то ты болтаешься тут вечерами. Тебе действительно нечем заняться? — Знаете, сенсей, я вас ненавижу, — проговорил Шинске, вдыхая аромат шампуня своего сенсея. — Я заметил, не переживай, — Гинпачи схватил руки Такасуги и убрал их в сторону. — Уйди, пожалуйста. Просто уйди. Я так много прошу? — с жалостью к себе же самому сказал сенсей. — Неа, не хочу, — ответил Шинске. Гинпачи встал со своего места, поворачиваясь лицом к Шинске. — Ты хочешь увидеть меня в гневе? — выдохнул сенсей. — Именно, — на лице Шинске проступила нотка безумия. — Не дождешься, — лениво протянул сенсей. На что Шинске, посмотрев в глаза сенсею, закинул на него свои похотливые ручки, обвивая вокруг шеи. Гинпачи-сенсей прислонил его к доске, лицом приблизился к уху Шинске и нежно проговорил шепотом: — больше всего я терпеть не могу таких несносных учеников, как ты. Шинске расплылся в улыбке, как будто он слышал похвалу в свою честь. — Ты, грязное похотливое животное, ты вымораживаешь меня одним своим видом, просто исчезни уже, ублюдок. Гинпачи проговорил это с особым холодом и отстранился от ученика, вырываясь из его объятий. — Вот как, сенсей, но я совсем не это хотел увидеть, — Шинске расстроился и направился к выходу. — Мне плевать, что ты хочешь, — больше не обращая внимания на Шинске, Гинпачи-сенсей сел на место и принялся за оформление каких-то бумаг. Оглянувшись на сенсея последний раз, пронося в мыслях слова ненависти, Шинске выбежал из кабинета.