BERMUDA TRIANGLE

      В сознание яростно врезается противный тонкий писк, непонятно откуда исходящий и будто затуманивающий разум. Голова нещадно болит, раскалывается на мелкие кусочки, пока Чонгук пытается отдышаться. Он помнит лишь то, что перед отключкой перестрелял добрую половину всего чёртового клуба, и тёплые руки у себя на талии. Он помнит Тэхёна. Как тот бормотал что-то о прощении и причиненной боли, помнит горячую солёную каплю, упавшую на его щёку, и неровное, быстрое биение сердца рядом с собой.       Глаза открывать совсем не хочется, особенно, когда недалеко от себя ты чувствуешь два родных тебе запаха и голоса, обеспокоенно о чём-то переговаривающиеся. — Хосок, а что, если он не очнётся? — Гук всеми фибрами души прочувствовал всю ту боль и самоненависть, что исходили от голоса Тэхёна. — Тэ, не говори ерунды. Я его знаю, он не отпустит эту жизнь и тебя просто так, поверь, — слезы невольно начали скатываться по охладевшим щекам, когда омега услышал голос своего брата. Если Чон-старший здесь, то, либо это последние минуты Гука на земле рядом с любимым альфой, либо есть какой-то момент в жизни Тэхёна, который омега упустил.       Альфы заметили маленькое копошение на кровати и тихий всхлип, отчего резко подорвались, один за врачом, второй — к Чонгуку. — Гук-и, — этот голос не спутаешь ни с чьим другим, этот голос печатью въелся в мозг омеги за четыре года, и пока тот медленно, с опаской открывал глаза, Хо устало вздохнул, — Гук-и, можешь за себя не бояться.       Чон уставился на брата непонимающе, нервно переводя дух, когда тот ярко улыбнулся. — Тэхён пришел ко мне незадолго до того, как я уломал тебя пойти со мной в торговый центр. Он рассказал мне о симпатии к тебе и обо всём, что творил, — Гук со страхом открыл рот, хватаясь за руку старшего, немного её сжимая, — Честно, сначала я хотел убить его, расчленить и рассортировать по консервным баночкам, но Ким смотрел в мои глаза всё так же серьезно и бесстрашно.       Где-то около входа послышался смешок, и Чон перевёл взгляд на своего альфу. Тот счастливо улыбался, еле сдерживаясь, чтобы не подойти и не зажать в объятиях ещё слабого омегу.       Хо встал, понимая, что договаривать уже смысла нет, и схватил в охапку Тэхёна, напоследок бросая: — Так что, Гук-и, он теперь твой.       Врач поспешно закрыл дверь, недовольно бурча что-то про потерянное время, и вернулся к осмотру пациента.       Так как Чон был не простым гражданином Кореи, в обычной больнице, кроме медикаментов и квалифицированных профессионалов, его бы ждала кучка оперов и солдат с ружьями, а потом и арест, не удивительно, если на всю жизнь. Так что доперев до этой мысли самостоятельно, омега не стал расспрашивать доктора о своём местонахождении, попутно следуя приказам встать, сесть или попробовать сказать хоть слово.

***

      Неделя протекала мучительно долго, выбивала все силы, изнуряла, пугая однообразным расписанием приема лекарств и тренировок на каждый день. С момента пробуждения Гука, его альфа так ни разу и не навестил свою пару, только прибавляя поводов для беспокойства и нервозности омеги.       Врачи наперебой уверяли, что Тэхён просто не хочет светиться на камеры после того, что произошло в клубе.       Оказывается, на шум съехалась полиция, повязав выживших и отправив их далеко не на Канары. Сейчас же велась слежка за семьёй Ким, проверяя всех и каждого на причастность в «ночном происшествии». Однако, эти слова ничуть не улучшили ситуацию, и беременный омега только дольше волновался и жалел обо всём, что связано с Тэхёном.

***

      Дверь тихонько скрипнула, отвлекая мужчину от увлекательного занятия — прожигания окружающей среды сквозь окна взглядом. — Тэхён, — Хосок настороженно вглядывался в поникшую спину друга, волнуясь за его состояние, и за состояние его омеги, которого тот будто морально насилует, не показываясь на глаза. — Навести Гука.       Даже не просьба — констатация факта. Альфу разрывает на кусочки от упоминания имени омеги, однако он лишь устало оборачивается, грустно смотря в глаза Чону-старшему. — Зачем? — Тэхён в немом вопросе наклоняет голову, всё так же хрипло и тихо разговаривая. — Чтобы он винил меня в том, что произошло? Обвинял в таких родителях, таком брате, который его оскорбил, подставил и чуть не убил? А я не спас. Понимаешь? Не спас. — Тэ, он тебя ждёт. Не ест, лишь сидит и смотрит в стену. Ты думаешь, стал бы он так делать, ненавидя и виня тебя во всём?       Ким заметно напрягся, уже вовсю изучая взглядом еле-заметную полуулыбку старшего. — Ким Тэхён, — в этот раз голос прозвучал немного грубо, но спокойно и серьёзно. — Если бы ты что-то сделал Чонгуку, то уже давно валялся с простреленной головой в какой-нибудь подворотне. А раз уж ты жив, да ещё и после того, как Гук-и рассказал мне всё с самого начала, то уж будь уверен, я на твоей стороне.       Хосок улыбнулся шире, похлопывая альфу по плечу, и подтолкнул его к двери, перед этим прошептав на ухо: «Первые его слова были о тебе».       Тэхён рванул к парковке, чуть ли не крича от переизбытка эмоций, которые на протяжении семи дней тяжким грузом тяготили душу. Теперь он точно знает, что никуда не отпустит этого омегу, даже если тот будет делать вид, что ему всё безразлично. Тэ твердо решил не отступаться от своего пути.

***

      Прохладная палата, пропахшая медикаментами и слабым запахом крови. В конце белой комнаты тихо посапывает бледное тельце, практически с головой укрывшись тонкой больничной простынёй. Тэхён тихо подходит к кровати, опускаясь на самый краешек и отыскивая прохладную тонкую кисть. Альфа трепетно сжимает руку, с грустью рассматривая блёклую кожу, некогда дышащую здоровьем.       Омега лениво ворочается, что-то тихо кряхтя себе под нос, вырывая руку из цепких ладоней альфы. И только спустя пару минут, окончательно проснувшись, он понимает, кто на самом деле сидит рядом с ним.       Хотелось расплакаться, увидев родные глаза, в которых плескалось беспокойство. Тэхён, словно исчезнувший из жизни Чонгука на время, сейчас собственной персоной пришел к омеге.       Нижняя губа предательски задрожала, оголяя истинные чувства Гука, который сейчас, не скрывая облегчённого вздоха, со всей силы впечатался в грудь альфы, осунувшимися руками что есть мочи обнимая, не желая отпускать более.       Ким в ответ нервно вдыхает носом воздух, куда-то на ушко шепча: — Прости. Я люблю тебя.       Не первый раз он это говорит, но, почему-то, током прошибает именно сейчас. Некогда кровожадный бездушный убийца сейчас вжимается в плечо своего насильника, судорожно вдыхая сладкий аромат, напитываясь им вновь после долгой разлуки.       Тэхён подхватывает Гука подмышками, усаживая на свои колени, и слышит тихий болезненный стон. Взгляд моментально каменеет от испуга, поднимаясь по болезненному телу омеги, и останавливается на виноватых глазах напротив. — Извини, мне ещё нельзя делать резких движений и напрягаться, — сидя на коленках альфы и как-бы намекая, из-за чего он ещё не оправился, омега засмущался и попытался скрыть румянец в ладонях.       Мягкие губы опередили Гука, впиваясь в потрескавшиеся губки омеги. Проводя по ним языком, Тэхён откровенно смотрел в глаза своей паре, считывая каждую эмоцию. Желание плескалось в глазах напротив, обрамляя темный зрачок, пока омега с упоением наслаждалась перерастающим в пошлый и откровенный поцелуем. — Ты же знаешь, что я тебя никуда не отпущу? — тонкая ниточка слюны потянулась от губ, когда Гук её оборвал, облизываясь и вдумываясь в слова, сказанные альфой. — А я и не уйду, — Чонгук улыбнулся, ближе прижимаясь к Тэхёну, вовлекая его в очередной поцелуй.