Polaroid

Юри сжимала в руках коробку с шоколадным тортом и никак не решалась нажать на дверной звонок. Юля была где-то в глубине квартиры, за этой обшарпанной дверью. А может и нет. Юри не предупреждала о своем приходе. Просто Плисецкая не появлялась в школе и не отвечала на звонки, и Юри надеялась застать ее дома. Смятая бумажка с адресом кололась между пальцами. А вдруг неправильный? Соседняя дверь открылась, и на лестничную площадку вышла пожилая женщина в спортивном костюме. - Ты чего здесь стоишь? – недовольно пробурчала она. – Шастают здесь всякие… Юри стушевалась под сердитым взглядом и сама не заметила, как позвонила в дверь, лишь бы скрыться от этой маленькой раздраженной женщины. Соседка еще раз окинула Кацуки взглядом, сверкнула маслянистыми глазками и пустилась вниз по лестнице с такой прытью, будто была совсем юной девочкой. Дверь открылась, и глазам Кацуки предстала лохматая, заспанная Юля. - Юри? Ты чего здесь? Голос у Плисецкой был тихий и очень хриплый. - Я это… торт принесла. Шоколадный, - Юри почему-то смутилась. Юля стояла перед ней в широкой растянутой футболке и шортах, и это показалось Кацуки очень милым. Непривычно было видеть Юлю без ее мастерки и мешковатых джинсов. – Можно зайти? Юля спохватилась: - Заходи, конечно, там же холодно. Юри прошла внутрь, смущенно потопталась в прихожей. Здесь было совсем не так, как у нее дома. Маленькая аккуратная квартирка Кацуки походила на кукольный домик, а в прихожей всегда было светло и опрятно. У Юли было темно и холодно. Юри наткнулась на чьи-то ботинки, которые стояли прямо посередине комнаты. Юля засуетилась, ногой спихнула обувь в угол и повесила пальто Юри поверх широкой черной ветровки. - Проходи-проходи, я сейчас чайник поставлю. Юри пошла за Юлей на кухню. Кухня была маленькой и старой. На окнах колыхались голубые занавески с ромашками. Юри никогда раньше таких не видела, но они ей почему-то очень понравились. - Красивые занавески. - А… ага, - Юля смутилась и отвернулась к плите. – Они старые, не обращай внимания. - Мне нравится. Юля молча ставила чайник и полоскала кружки, Юри тоже ничего не говорила. Кацуки кожей чувствовала витающую в воздухе неловкость. Положение усугублялось тем, что Плисецкая упорно не желала посмотреть на Юри. - Почему тебя не было в школе? – спросила Кацуки, чтобы хоть как-то разбавить напряженную тишину, и тут же едва не хлопнула себя по лбу. Юля не приходила из-за нее. - Заболела, - ответила Плисецкая. Юри было выдохнула с облегчением, потому что на самом деле боялась другого ответа. – В тот день, на площади. Ты ушла, а мы с Никифоровым забрели далеко и попали под дождь. Едва пришедшее облегчение рассеялось под давлением вмиг потяжелевшего воздуха. Юля закусила губу. - Прости, не надо было… - наверно, она и сама не рада была, что затронула эту тему. Юри почувствовала себя гадко. Юля наверняка ждала ее ответа, а она только и делает, что сбегает от проблем. Теперь Юля еще и чувствует себя виноватой из-за нее. - Юль, мы можем поговорить о том дне? – в конце концов, когда-нибудь придется это сделать. И разве Кацуки не за этим сюда пришла? - Если тебе противно, можешь меня избегать, я пойму, - Плисецкая сжалась, и ее фигура вдруг показалась Юри очень маленькой в этой тесной кухне. Юри вдруг стало очень больно - не за себя, за Юлю. - Юль, мне совсем не противно. - Жалко, да? Ты добрая, конечно, тебе меня жалко. Юри хотела сказать, что все не так, но это было бы правдой только отчасти. Ей действительно было жалко Юлю. Юри очень хотела понять ее чувства и если не разделить, то хотя бы помочь с ними справиться. А еще Юри хотела, чтобы все было как раньше. Это было просто: можно сделать вид, что ничего не было, а Плисецкая бы поддержала ее игру. Но Юри не простила бы себе такого поступка. Юля закашлялась. Кашель душил ее, и она никак не могла остановиться. Кацуки испуганно поглаживала подругу по спине. Она ничем не могла помочь даже сейчас. Но Юля, кажется, успокоилась под ее прикосновениями. Плечи под ладонями Юри постепенно расслаблялись, пока совсем не поникли. Юля пыталась отдышаться после приступа. - Твои родители скоро придут? – обеспокоено спросила Юри. - Дедушка вернется вечером. Дедушка. Юри поняла, что совершенно ничего не знает о семье Плисецкой, и ей стало стыдно. Юля, правда, и сама ничего не рассказывала, но Кацуки могла бы спросить, они ведь подруги… до сих пор, Юри очень хотелось в это верить. - Тебе надо лечь в кровать. - Нет, ты ведь у меня в гостях, я не могу оставить тебя одну, - Юля, кажется, даже не рассматривала вариант, где Юри уходит. Осознав это, Юри порадовалась, что не придется спорить и настаивать на своем присутствии: она бы ни за что не оставила Юлю одну в таком состоянии. - Будешь развлекать меня, лежа в кровати, - настоятельно сказала она, и Юля, сдавшись, потопала в свою комнату. Юри сама заварила чай и принесла кружки в спальню. Юля полулежала на кровати, откинувшись на подушку, и копалась в телефоне. По быстрым однообразным движениям ее пальца Юри сделала вывод, что это инстаграм. Юри поставила кружки на прикроватную тумбочку, и Юля откинула телефон в сторону. Юри вспомнила, что Плисецкая, настоящий телефонный задрот, всегда говорила с людьми, не отрываясь от экрана, а с ней откладывала телефон подальше или вовсе его отключала. Кацуки раньше не особо обращала на это внимание, но сейчас этот жест показался вдруг очень важным, и Юри почувствовала, как в груди стало теплее. - Юль, ты для меня всегда будешь номером один, что бы ни случилось. Юри сказала эти слова, потому что они внезапно пришли ей в голову и тут же нашли отклик в сердце. Она поняла, что эти слова абсолютно правдивы, потому произнесла их так уверенно и громко. Юля посмотрела на нее светящимися глазами, и Юри сразу усомнилась в правильности своего поступка. Она хотела, чтобы Юля знала это, но она не хотела вселять в ее сердце надежду, потому что ничего не обещала. Кацуки забыла, что Юля влюблена в нее, и только сейчас поняла, что могла значить для подруги эта фраза. - Ты для меня тоже номер один, Юри. Всегда. Юлины щеки покрылись трогательным румянцем. Юри подумала, как хорошо он смотрится на Плисецкой, и тут же захотела себя ударить за такие мысли. Любоваться смущенным Юлиным лицом раньше казалось абсолютно естественным, потому что это красиво. Но что, если и восхищенные взгляды Юри могли быть поняты превратно? Кацуки снова забыла, что теперь все по-другому, и ей надо быть осторожной, чтобы не ранить Юлины чувства. Она же обещала. Юри отчаянно цеплялась за прошлое, но ей хватило сил признать, что нельзя держаться за него вечно.