Я чувствую, как под боком что-то хрустнуло. Пластиковая бутылка. Ну хоть не рёбра. В голове полное непонимание произошедшего, а за спиной сдавленный стон Сехуна, который приземлился не совсем удачно. Я с испугом оглядываюсь, но машины не замечаю.
С трудом опираюсь на колени, пытаясь встать, и замечаю пару капель крови на руке. Разодрала.
Головой вроде не ударялась, а все равно трудно соображаю. Город медленно наклоняется набок, словно решил прилечь. Я заставляю его снова встать ровно, когда тщательно протираю глаза.
Так, значит, меня хотели сбить. Странно, я ожидала, что он будет тянуть до последнего. Если верить моей теории, то его игра закончится тем, что он просто возьмёт меня. Во всех смыслах. Неужели я ошибалась?
- Ты как? Не ударилась? - Удивленный голос русоволосого сзади. Я поворачиваюсь к нему и пытаюсь разглядеть, нет ли на нем ушибов. Всё-таки он мог пострадать из-за меня.
- Нет, все в порядке. - Стараюсь сказать как можно бодрее, но лёгкий испуг до сих пор не отпускает.
Минуту назад я могла быть размазана по асфальту.
Минуту назад я могла лишиться всего. Будущего, любви, счастья... Жизни.
Минуту назад я могла лишиться возможности видеть глаза Юнги.
Удивительно... Значит, все это правда. Когда человек на грани смерти, он первым делом вспоминает самых дорогих ему людей.
Я вспомнила его улыбку, что довольно редко можно увидеть, его недовольный сморщенный носик, наши вечера вдвоём. Вспомнила ночные прогулки вдоль берега реки, поездки к морю, посиделки на крыши с бутылкой пива и магнитофоном, который проигрывал его же музыку.
Вспомнила первую встречу, ненависть в его глазах, попытки сделать больно, отомстить за чужие же поступки.
Вспомнила первый поцелуй в школьном кабинете, мои попытки сбежать от него, когда он начал распускать руки.
Вспомнила его песню, подаренную мне. Он тогда сказал: "Эта музыка идеально подходит для тебя. Я хочу, чтобы ты спела под нее." И я пела каждый вечер. И до сих пор пою. Когда он не слышит.
Вспомнила его взгляд, когда мы впервые вместе сидели в кино. Тогда мы ещё были врагами. Ну это я так считала. Именно в тот вечер я увидела в нем другого человека. Брошенного, убитого, одинокого. Он пытался язвить, оскорблять. А я поняла, что это его самозащита. В сердце тогда что-то лопнуло. Что-то маленькое, чёрное и холодное. Что-то, что тщательно прятало рыжее яркое солнышко. И с тех пор оно согревало мою грудь, светилось с каждым его взглядом ярче. И сейчас светится. И будет светиться до последнего вздоха.
Вспомнила его влажный от слез взгляд, когда он ворвался в клуб, чтобы спасти меня. Я тогда умоляла его уходить. Я больше всего в жизни боялась, что он пострадает. Что солнышку в груди будет незачем больше светить. А он кинулся один против всех. В тот момент, когда на него был уставлен пистолет, я впервые в жизни осознала, что смерть близкого человека может стать и моей же смертью. И я ни о чем не жалела, когда закрыла собой. Больно только было видеть его слезы, слышать его крики. Я потом ещё долго их прокручивала в своей голове, они не давали мне возможности забыть об этом, особенно ночью, во снах. Тогда, когда тёмный густой туман уже полностью забрался в моё сознание, я, словно вдалеке, услышала шёпот: "Не умирай. Я люблю тебя."
И сейчас я винила себя лишь в том, что своей смертью могла причинить ему боль. Тому, кто стал смыслом моей жизни. И тому, смыслом жизни которого стала я.
Я встаю на ноги, продолжая немного шататься. Сколько в жизни было моментов, когда я была на волосок от смерти... Но только сейчас я до конца поняла, что живу ради Юнги. Мы с ним словно связаны чём-то покрепче цепей. Слиты воедино. У нас одно сердце на двоих. И если один умрет, то и второй не протянет. Никто не живёт без сердца.
Помогаю Сехуну встать. Он осматривает меня на наличие ран, а затем тяжело вздыхает.
-Это был он? - Я сразу понимаю о ком он говорит и утвердительно киваю. - Тебе надо быстрее вернуться домой. Я вызову такси.
Я стою, уставившись на сухую коричневую траву по бокам тротуара. Ветер ничуть не успокоился, только сильнее разбушевался. Он тоже недоволен моей невнимательностью. Если бы не Сехун, то я бы давно украсила серый асфальт красивыми бордовыми узорами. Пусть теперь ветер меня ругает, сильнее бьет по щекам, пробирается под куртку и холодом режет кожу. Я заслужила.
- Будут через пять минут. - Нарушает мои размышления Сехун. - Ты сильно напугалась? - В его взгляде настоящее беспокойство, от чего мне становится только хуже. Не надо обо мне беспокоиться. Это моя вина, что я такая невнимательная. Я ещё благодарить тебя должна.
- Немного... Сехун... Спасибо тебе... Я боюсь представить, что было бы, не будь рядом тебя. Я... Я... - Я не успеваю продолжить, как слезы сразу застилают взор и лишают возможности говорить. - Я идиотка невнимательная...
- Йа! Что ты несёшь? Здесь нет твоей совсем вины! Успокойся, только не плачь... - Мои всхлипы перебивают его речь. - Ну же. Все хорошо. Мы оба живы и здоровы. Надо винить того урода, который поехал на нас.
- Я знаю... Я испугалась не за свою жизнь. А за то, что будет с моим...моими близкими, если что-то случится. Прости за эту истерику. Накипело... - Я начинаю тщательно вытирать слезы рукавом куртки и постепенно успокаиваюсь.
Вдох - выдох.
Сехун меня обнимает, а я не сопротивляюсь. Мне необходимо простое человеческое тепло, чужая успокаивающая улыбка. Я вижу, что он сам испугался. Его взгляд до сих пор нервно бегает по дороге, словно автомобиль вот-вот снова выскочит за мной, и на этот раз он добьётся своего.
Такси приходит довольно быстро, и уже через пару минут Сехун заботливо открывает мне переднюю дверь и помогает сесть. Конечности до сих пор не слушаются.
Ещё через пятнадцать минут я, шатаясь, как алкоголичка, добираюсь на лифта. Я слишком резко тыкаю на кнопки, не дожидаясь, пока двери сами закроются, и отсчитываю этажи до своей квартиры. Сбиваюсь после пяти. Смешно.
Дверь не поддаётся, ключ выпадает из рук, и я ползаю с фонариком по полу, так как рядом с нашей квартирой перегорела лампочка. Через тридцать секунд я встаю и наконец-то открываю мощную дверь, железную снаружи. В квартире темно, холодно и пусто. Юнги не приходил ещё. И это сейчас к лучшему.
Я быстро разуваюсь и добираюсь до ванной комнаты. Сразу включаю горячую воду и медленно набираю ванну. Может, это позволит нормально расслабиться.
Я так хочу сейчас уснуть. Чтобы потом проснуться, когда все закончится. Когда все мои друзья будут в безопасности. Когда Тэхен встанет на ноги и снова будет улыбаться своей глупой квадратной улыбкой, которая уже навсегда засела в моем мозгу. Когда Хана начнёт снова смеяться и с любовью смотреть на рыжего. Когда Юнги не будет бояться выпустить меня из дома, и мы снова начнём ночами пропадать на крыше или у реки. Когда Чонгук вновь станет прежним, будет мило смущаться и удивлённо хлопать своими чёрными глазами - бусинками.
Ничего уже не станет прежде.
От этого больно. Хочется выть, кричать, рвать на себе волосы, но снаружи остаёшься холодной оболочкой, ибо истерики не помогут. Здесь они совершенно бесполезны. Слезы не умеют лечить, они не вернут время вспять, не помогут изменить прошлое ради счастливого будущего. Слезы - просто солёная жидкость. Крики - просто очередной срыв голоса. И сколько бы я не молилась, чтобы все изменилось, этого не случится. Придётся дальше молчать, делать нелепые попытки все исправить, каждый день прокручивать одни и те же мысли.
Здесь есть только один игрок. Остальные - это просто пешки. И не важно для него, что мы живые люди, что у нас тоже бьется сердце, что мы умеем любить. И страдать. Он давно определился, как завершит эту игру. И что-то мне сейчас подсказывает, что сегодня было очередное предупреждение. Он давно составил собственный план и старательно соблюдает его. В нем каждый следующий уровень - чужое имя. Моё - самое последнее. Последний уровень. Самый сложный, практически непроходимый. Мало, кто справлялся с ним. Почти никто не доходил до него. Почему-то я уверена, что этот человек справится. А точно ли это человек?
Многие человеком называют существо, которое ходит на двух ногах, говорит и осознанно мыслит. Нет, этого не достаточно. Человек - это не просто здравомыслящая оболочка. Человек - это живая душа, которая не имеет границ, но имеет много своих тайн и потаённых уголков, она переливается яркими цветами, она может потемнеть в грустный день, может загореться до рези в глазах, когда чувствует счастье. И чтобы ходить и мыслить не обязательно иметь душу. Можно просто существовать благодаря все ещё бьющемуся сердцу. Пустому бьющемуся сердцу.
Тот, кто устроил эту игру - не имеет души. Она на такое не способна.
Горячая вода не жалеет кожу, когда я опускаюсь в ванну. Она неприятно жжёт, приходится с большим трудом привыкать к такой температуре. Мысли действительно отступают, позволяя откинуться на бортик ванны, закрыть глаза и отдаться ласковому теплу, что постепенно согревает все и снаружи, и изнутри. Комната наполняется паром, зеркало покрывается мутной дымкой. И неестественно спокойно на душе. Словно пар добрался и сердца, окутал его, заставляя забыть о всех переживаниях, пока я не покину это тепло.
Я начинаю тихо напевать уже заученную песню, в такт покачивая головой и улыбаюсь, когда наступает мой любимый момент. Мне не нужна для этого музыка. Я ее слышу в своей голове. Красивая тянущая мелодия медленно пробирает до костей. Сразу мурашки по телу, сразу тепло на время отходит, заставляя ощутить некую пустоту.
Ничего, я заполню эту пустоту музыкой.
Даже отсюда я слышу, как беззвучно вибрирует телефон, оставленный на тумбочке в ванной. Надо дотянуться. Я вытираю руки уже влажным от пара полотенцем и беру сотовый в руки.
Хана.
Сердце екает. Просто так она бы сейчас не позвонила.
- Алло? - Я начинаю шептать про себя все известные молитвы, кажется, я сейчас уроню телефон в воду. Руки снова дрожат.
- Виен... Тэхен, он... - Телефон на дне ванны.
- Черт! Черт! - Я вылетаю из воды, даже забыв полотенце. В голове сейчас лишь одна мысль. Господи, пусть он будет жив.
Одежда на мокрое тело, шапка удачно забыта на тумбочке, куртка накинута, но не застегнута. Пару секунд и такси вызвано. Я бегу вниз, плюнув на телефон в воде, с трудом успев запихнуть пару купюр в карманы джинсов.
На улице ветер явно не рад мне. Дико холодно. С мокрых волос капает вода на куртку, мгновенно впитываясь. Я глазами ищу автомобиль с нужным номером. Вот он.
Я быстро сажусь внутрь, слишком громко хлопнув дверь машины, из-за чего получаю недовольный взгляд водителя такси. Тихо извиняюсь и называю адрес. Один кивок, и мы уже едем.
***
Пустая холодная палата. Заправленная постель. Чистая подушка. Никаких капельниц, никаких пикающих приборов. Слишком одиноко и неприветливо.
Чонгук с недоумением смотрит внутрь и ничего не понимает. Звонит несколько раз Хане. Никто не берет. Догадка медленно пробирается по позвоночнику в мозг. Ему на секунду кажется, что сердце лопнуло. Но нет, бьется.
Он несётся в кабинет врача, не стучится, не церемонится, распахивает дверь и смотрит мертвым взглядом на врача, который спокойно продолжает рассматривать личные дела пациентов. Он его не замечает? Игнорирует? Боится смотреть в глаза?
Чонгук стоит у двери и словно зависает в пространстве. Ему страшно задать главный вопрос.
Не верно.
Ему страшно услышать ответ на этот самый вопрос.
Его ресницы дрожат, будто хотят, чтобы их хозяин сомкнул веки и уснул. На них скопились блестящие капельки, которые грозят вот-вот обрушиться вниз, оставить солёные следы на бледных щеках парня.
Его внутренние мучения заканчиваются. Врач сам замечает его, поднимает голову и ждёт вопроса. Но вскоре обращает внимание на состояние шатена и начинает говорить первым.
- Вы друг Ким Тэхена? - Голос у него кажется бодрым. Он привык. У него многолетний стаж.
- Д-да... - А на большее сил не хватает. Горло раздирает от сдерживаемых слез, он же мужчина, он же сильный. Он будет держаться до последнего.
К черту силу. К черту выносливость. Он поднимает взгляд на врача и практически срывается, как вдруг слышит:
- Ваш друг очнулся.
***
Стоило Чонгуку вылететь из кабинета в нужном направлении, как он сбивает кого-то с ног. Удар пришёл прямо в лоб. Девушка зажмурилась и трёт пострадавшее место рукой. Бледное, явно заплаканное лицо, сжатые губы и спутанные мокрые волосы. Пару секунд парень виснет, не понимая, что происходит. И только стоит девушке поднять нормально голову и распахнуть глаза, как он искренне удивляется.
- Виен? Почему ты... Мокрая? - Практически вскрикнул он. - Там разве дождь?
- Я из душа. - У неё бездна в глазах, безграничная боль. И она еле держится. Осторожно встаёт с пола и протягивает ему руку. Чонгук принимает помощь, но потом резко притягивает ее к себе и, кажется, плачет. От облегчения.
Он чувствует на голове ее холодную руку, что ласково перебирает волосы и что-то шепчет. Чувствует тёплое дыхание на своей шее и дрожит. Но он находит в себе силы и произносит:
- Он очнулся.
И тогда девушка начинает плакать навзрыд, забыв о спящих пациентах, о приличии, обо всем. Она поднимает голову и смотрит прямо в мокрые стеклянные глаза.
- Где он? - Голос дрожит, но в нем слышно надежду, в нем снова слышно силу.
- Четвёртый этаж. 401 палата.
И они уже бегут туда, едва не сбивая проходящих мимо врачей. Кто-то кричит им вслед ругательства, кто-то смотрит осуждающе, но им плевать. Их друг, их яркое солнце очнулось, чтобы снова освещать этот тёмный и жестокий мир.
И только когда они подходят к палате, резко начинают трястись коленки. Виен нервно закусывает губу и дрожащей рукой тянутся к двери. Чонгук просто смотрит сквозь стену.
Почти месяц они ждали этого дня.
Почти месяц молили судьбу сжалиться.
Почти месяц боролись со своими страхами. Точнее, с одним конкретным страхом.
И вот этот день. И они боятся, что это сон. Что их друг давно умер, что они пытаются обмануть своё сознание. Но дверь открывается сама. На ребят смотрит заплаканная блондинка, но на ее лице впервые за это время улыбка, хоть и слабая. Видно, что она устала, видно, через что пришлось пройти.
Ведь она все это время прокручивала в голове тот день. Когда она послала его на эту встречу. Когда он последний раз смеялся перед своим уходом, как он ее дразнил за пятна от фруктовой маски. Как целовал на диване и обижался, что она его игнорировала. Помнит каждое его слово и действие. Ведь боялась, что забудет, что больше не увидит и не услышит. И помнит, как закрылась за ним дверь, а в коридоре ещё стоял его смех. Она все это помнила.
А сейчас им всем дали ещё один шанс.
- Он очнулся... Очнулся... - Она ещё несколько раз повторяет, пропуская внутрь друзей.
В палате тепло и светло. Здесь много ярких лампочек и тёплые батареи. Здесь на подоконнике стоят цветы, а на стене висят несколько маленьких картин. И одна узкая высокая кровать на колёсиках, чтобы можно было перевозить пациента. Тут тоже стоят капельницы, тоже пикают не известные им приборы, тоже стены желтоватого цвета. Но тут по-другому. Тут пахнет жизнью.
На кровати лежит парень. Кажется, что он может рассыпаться даже от громкого звука. Все тело укутано проводами, но уже их явно меньше. Кожа тонкая, бледная, почти серая. Явно выпирающие сине-зеленые вены на руках, костлявые длинные пальцы. Такими только на пианино играть. Острые локти, которые вот-вот разрежут тонкую кожу.
Худое измученное лицо и впалые щеки. Подбородок заострился, губы совсем сухие и обветренные, а глаза полуприкрыты. Он не спит, дышит тяжело, временами хрипит, но дышит, а главное, что без аппаратов, сам.
Виен стоит, словно статуя, и боится сделать лишнее движение.
- Тэхен... - Ее тихий шёпот, и парень приоткрывает чёрные больные глаза. Он пытается осмотреться, но яркий свет больно режет, и он сново их закрывает.
- Ему больно смотреть. - Говорит Хана и приближается к парню. Она берет его за руку и нежно поглаживает большим пальцем. В каждом ее движении, в каждом ее взгляде и вздохе любовь. Она целует его в щеку, и на лице брюнета появляется совсем слабая улыбка. Но такая родная, такая долгожданная и такая тёплая.
Виен снова плачет, когда видит его попытки улыбнуться и что-то произнести. Но идёт только тишина. Она подходит ближе к постели и смотрит, глотает слезы, уже не сдерживая их. Чонгук стоит рядом и тоже плачет, но тихо, по-мужски.
- Тэхена-а-а... - В который раз произносит рыжая. Ее разрывают эмоции изнутри. Боли и счастья. Виен подходит к парню с другой стороны и наблюдает за его мимикой, как он хмурит слегка брови, как дрожат тонкие веки, как приоткрываются губы в бесполезных попытках. Она берет его за руку. А она тёплая, родная, но очень слабая. Он не может взять ее руку в ответ. Не хватает сил. - Тэхена-а-а... Боже... Я так... Так...
- Мы счастливы, что ты снова с нами... - Продолжает за неё Чонгук и улыбается, заметив приподнявшиеся уголки губ лучшего друга.
А в голове Тэхена так запутанно. Он плохо помнит последний день, не знает, сколько прошло времени, но видит очень много боли в глазах близких, что говорит само за себя. Прошло много времени. И все могло закончиться очень плохо.
Он бы сейчас их успокоил, сказал, что любит их всех безумно. Чтобы они перестали плакать. Рассказал бы какую-нибудь тупую старую шутку. Но он не может произнести ни слова. В голове голос есть, снаружи - нету.
***
Я вышла из палаты, когда врач сказал, что пациенту необходим осмотр. Хана стояла рядом и очень напряжённо смотрела на нас.
- Врача долго нет. - Произносит она и сразу ловит мой грозный взгляд.
- Хватит себя накручивать. Он жив. Это главное. Скоро поправится, и будет все как прежде.
Но стоило мне это произнести, как двери открываются, и выходит врач, держа в руках какие-то бумаги. Он серьёзно смотрит на нас, а потом решается:
- У пациента временный паралич нижних конечностей тела. И серьёзные нарушения речи.
А затем сочувственно вздыхает.
Хана снова белее мела.
- Как это? - Шепчет она и в надежде смотрит на врача, будто ожидает, что он сейчас засмеётся и скажет, что это шутка.
Жаль, что он так не скажет.
- Он какое-то время не сможет ходить, но я надеюсь, что это ненадолго. А вот речь... У него серьёзное нарушение в одном из отделов мозга, связанного с речью. Тут как повезёт. Либо он вскоре начнёт говорить, либо исход очевиден. Вам ещё повезло, что на этом все и закончилось. Все могло быть гораздо хуже. В любом случае, ничего не потеряно. У него есть шанс полностью излечиться. Только ему необходима и ваша вера в него тоже.
