***
— Простите, господин канцлер, — тон Скайуокера разительно изменился. — Признаться, я был немного взволнован. — Тебя явно привело сюда что-то очень важное, мой мальчик, — заметил Палпатин и не без горечи усмехнулся. — Прости, если чем-то смутил тебя. — Нет-нет, ваше высокопревосходительство. Дело не в вас. Я… словом, я не уверен, насколько то, о чём я хочу рассказать, требует внимания, а насколько всё это — лишь мои домыслы. — Энакин, — в голосе канцлера слышалась столь явная досада, что, когда он медленно поднялся с места, то Скайуокер даже немного поёжился. — Рано или поздно ты отучишься недооценивать свою зоркость и бдительность… но, видимо, сегодня не этот день. — Простите. Извинение прозвучало очень сухо, но Энакину было уже всё равно: его вмиг переполнило жгучее желание доказать, что он не лыком шит. Такого не бывало даже во время его вечных перепалок с Оби-Ваном — их всё-таки связывали друг с другом вполне формальные отношения, а вот канцлер… Канцлер был гораздо ближе — но и гораздо выше. Отдавая юному Скайуокеру своё внимание и поддержку, он совершенно ничего не требовал взамен… но не потому ли именно перед ним так хотелось быть безупречным? Нет: не безупречным. Тут это слово не годилось. Для общения с канцлером вообще иной раз плохо годились те слова (как говорил кто-то из магистров — категории), которые каждодневно звучали в Ордене, которыми там мыслили. Зато, беседуя с Палпатином, всегда можно было называть вещи своими именами, а это куда важнее. — Дело в том, — встряхнувшись, заговорил Энакин, — что у меня есть основания не доверять генералу Кеноби. Благодаря вашей неоценимой помощи я смог отыскать Асоку Тано, но когда мы вернулись на Корусант — у меня сложилось впечатление, что тут происходит что-то неладное. Оби-Ван упоминал кого-то из сенаторов, но я ещё не успел переговорить с ним с глазу на глаз. И не уверен, что с нетерпением жду этого разговора. — Боюсь, ничего поистине важного ты пока ещё не пропустил, — вздохнул Палпатин. — Разведка докладывает, что в недрах Сената зреет государственная измена. Аристократы из Внутреннего кольца не собираются мириться с новой реальностью, в которой мы оказались по итогам Войны клонов. Им нужно, чтобы всё было по-прежнему. Джедаев они соблазняют увлечься теми же идеями, подкупая их речами о том, как важна их роль, когда идёт речь о мире и безопасности в Республике… как неоценимо их заступничество… Голос Палпатина, то чеканя слова, то становясь почти напевным, плыл по воздуху и окутывал собеседников, как облако терпкого цветочного аромата. Скайуокер не знал, чему он внимает больше: самим словам или той музыке голоса, которая делала их пленяюще-совершенными. Канцлер не просто объяснял Энакину, что сейчас происходит: он… делился собственными горестями? Немыслимо. — Я нисколько не умаляю заслуг вашего Ордена, — продолжал тот, бросив на Энакина долгий, почти жалостливый взгляд, — но, зная, что во многом ты превосходишь и своих коллег, и наше в целом ограниченное общество… — оно было бы куда приятнее, не будь в нём таких глубоких метастазов лицемерия и самодовольства! — я не могу не делиться с тобой своими наблюдениями, и… Сокрушённые слова канцлера всё ещё окутывали сердце душистым облаком, и в памяти Энакина одна за другой вспыхивали картины, которых он в изобилии насмотрелся в последние годы. Занудство Оби-Вана и бесчувствие Йоды меркли перед сомнительной ценности компромиссами, на которые шли джедаи при защите планет, долгими сенатскими прениями, интригами в кулуарах… Это если не учитывать развесёлых кутежей, чинимых иными магистрами. В конце концов, кто не свободен от власти хмеля и тви’лекских прелестей? — или чьи там ещё встречаются… Тьфу, к ситхам!***
Пальцы с тугим пружинящим нетерпением перебирали бусинки падаванской цепочки — и когда только он успел её достать? Стоило бы, конечно, убрать такую дорогую вещь подальше… да теперь уж поздно! Значит, и остальное скрывать больше незачем! — Энакин, — завершил свою речь Палпатин. — Прошу, скажи мне: что ты думаешь об этом? Скажи не просто как другу — как главе Республики. Ради всех нас. Скайуокер опустил руку и посмотрел прямо на канцлера. — Я достаточно много знаю о заслугах Ордена джедаев, чтобы не считать его своим.