Её руки расскажут историю, Тягот которой нам никогда не понять. Но глаза ничего не скажут о сердце, Которое томится в ожидании смерти. Rag’n'Bone Man — Life in Her Yet
Ненависть — интересное чувство, если прижать его к ногтю и как следует изучить. Горькое, извивающееся, мрачное и безжалостное в своей резкости, оно шипит и изворачивается в тебе, не давая ни единого шанса стать свободным. Ненависть заковывает в цепи и загоняет в рамки, рушит старый мир и не возводит новый на его месте, оставляя лишь груды обломков и выжженную на многие километры землю, густо дымящуюся едким смрадным дымом. Если вы когда-нибудь ненавидели кого-то или что-то, то вам наверняка знакома эта разрывающая в клочья агония разума, преисполненная болезненной дикой яростью, от которой сводит всё тело. Джейд ненавидела песню, которую крайне любила её старшая сестра, ровно столько, сколько себя помнила. Насмешливые, глумливые строки, облачённые в сумбурную аранжировку, всегда вызывали у неё стойкую неприязнь. «Энни, с тобой всё в порядке? Ты в порядке, Энни?¹» — и так почти до бесконечности, на разный манер, с разной интонацией, бросаясь от пренебрежения к сочувствию и обратно. Идиотизменно. Хладнокровно. Жестоко. Хлёстко и до тошноты правдоподобно. «Ты ответишь нам, что ты в порядке?» Факт: Джейд ненавидела эту чёртову песню ещё сильнее, когда её сестра, убираясь или читая неинтересную книгу, начинала напевать эти злосчастные строки. Это приводило Джейд в такую нечеловеческую ярость, что пару раз она была в шаге от того, чтобы подкрасться сзади и как следует встряхнуть сестру, чтобы та умолкла. «Ты в порядке, Энни?» Так наверное и выглядел ад: слушать песню, которую ты ненавидишь в исполнении человека, который мёртв и ушёл в мир иной не совсем мирно. Не совсем правильно. В совсем неподходящее время. «Энни, ты в порядке?» Красивый, мелодичный голос который с огромной натяжкой мог принадлежать покойнику, звучал прямо у Джейд в голове. Резкий, пульсирующий, надрывный, он стучал в мозгу, с неприятным звоном ударяясь о черепную коробку. «Он проник в твою квартиру?» «Он оставил следы крови на ковре?» Для Джейд эта песня даже в подростковом возрасте была оплотом безумия. Что-то дьявольское было в ней, какой-то потаённый смысл, завуалированная издёвка, которая на подсознательном уровне трактовалась как угроза. «Ты бросилась в спальню, он сшиб тебя с ног?» «В этом и была твоя погибель?» Голос сестры насмехался над ней — это отчётливо слышалось в его скачущей интонации. «Энни, ты в порядке?» Иногда (совсем редко, хотя в последнее время чаще) Джейд ненавидела свою сестру и проклинала её, уже давно мёртвую, самыми грязными выражениями. Почему-то Джейд стало казаться, что именно после её кончины всё пошло наперекосяк. Только она одна была виновата в том, что стало с Джейд. Она стала основой всех фобий, породила сотню демонов, разрушила всё светлое, заставила нормальность пойти трещинами. Пока Джейд скидывала ответственность на мертвого человека, этим пытаясь облегчить собственную жизнь, она научилась просто мастерски врать себе. «Ты ответишь нам, что у тебя все хорошо, Энни?» Тело прошиб импульс, стоило Джейд подумать, что этой блядской Энни пора бы уже ответить. Одновременно с этим мышцы будто загорелись, а в ушах застучала кровь, полностью заглушая жуткий, но в чём-то прекрасный голос. Она открыла глаза: нехотя разлепила тяжёлые веки и втянула в себя воздух, пропитанный каким-то едким химическим запахом. Боль сковала грудную клетку, и Джейд пришлось заскулить, морщась словно от прикосновения раскалённого железа. Свет резал глаза, но разглядеть очертания помещения всё же удалось: небольшой стол, окно с массивной рамой, какие-то рисунки на стенах, длинная палка, напоминающая вешалку… — О, ты пришла в себя! Джейд дёрнулась как затравленное животное. Глаза энергично забегали по комнате, пытаясь найти говорящего, но в поле зрения никого не оказалось. Она уже подумала, что попала на новый виток ада, когда из-за ширмы показался молодой парень, облачённый в белый халат. Врач. О чёрт, её снова тащили с того света, когда ей это было нахрен не нужно… — Ты неплохо сражалась, — заметил он, вытирая руки о валяющееся на тумбочке полотенце. Джейд предприняла попытку сесть, но удалось это только со второго раза — всё тело адски ныло и при малейшем движении внутренности опаляло кипящей лавой. Она измождённо потёрла липкий от пота лоб и, нащупав у виска то ли шишку, то ли гематому, втянула носом воздух со звуком, слишком уж сильно напоминающим всхлип. — Я просила меня добить, — пробурчала она себе под нос, не зная, обращается к врачу или к себе. Воспоминания недавних событий несколько раскрошились в голове. — Кажется. Я не помню. — Естественно, с сотрясением-то! — с неким подобием на сочувствие закивал парень. При этом деловой вид, который он на себя натянул, совершенно ему не шёл. — Голова кружится? Джейд не была уверена, что она действительно кружится, но кивнула. Глаза несколько попривыкли к свету, поэтому комната предстала в более правдоподобном виде: то, что Джейд приняла за рисунки на стенах, оказалось анатомическими плакатами, а странная вытянутая палка, в которой вначале смутно угадывалась вешалка, трансформировалась в стойку для капельниц. Одним словом это был самый обычный медблок, какими они были раньше. — Сколько я… сколько времени прошло? — Чуть меньше семи часов. Я был уверен, что ты проваляешься в отключке несколько дней, но похоже ты чрезвычайно живучая. Джейд грустно усмехнулась и даже это повлекло за собой боль — заныл нос и загорелась скула. — Чрезвычайно некстати живучая, док, — поправила она его, поджимая губы. — Насколько всё плохо? — О, ерунда! — воскликнул он, как-то уж подозрительно радостно. — Синяки, ссадины, несколько гематом и много ушибов. — А если серьёзно? Доктор шумно выдохнул, опуская взгляд на свои скрещенные на груди руки. Когда он начал говорить, в голосе не было ничего от прежней беззаботности: — От четырёх до шести сломанных рёбер. Сотрясение, скорее средней степени. Колотая рана на бедре не глубокая, но задето сухожилие — заживать будет долго. Предположительно, внутреннее кровотечение. Вывих колена мы вправили, но есть риск фрагментации кости. Все это осложняется тем, что Ниган запретил тратить на тебя лекарства. Это куда больше соответствовало тому, как Джейд себя чувствовала. Так и не услышав в диагнозе ничего спасительно-смертельного, она измождёно прищурилась и уточнила: — Мы? — Я и Эмметт, второй врач. Вернее, он считается первым, а я вторым, — затараторил парень и чрезвычайно в этом было много какого-то нелепого волнения. — О, я кстати Чарли. Он протянул руку для рукопожатия, но Джейд проигнорировала этот жест: — Очень приятно, — сухо заверила она. Чарли, оскорблённо поджав тонкие губы, ссутулился — недовольно зыркнув на Джейд, он всё же удержался от комментариев, хотя было видно, что это удалось ему с трудом. Его энтузиазм и излишняя общительность пугали, слишком уж вычурными они казались, слишком энергичными и взбалмошными. Возможно, именно поэтому его считали «вторым» врачом — слишком молод и наивен, да с непривычки шокирует пациентов своими приступами общительности. Джейд свесила ноги с кровати, неуверенно утыкаясь подошвой ботинок в пол — она не решалась встать, да и сомневалась, что сможет устоять на ногах. — Тебе следует быть благодарной Нигану. Вот так, значит? Джейд так и застыла, со взметнувшимися вверх бровями и в изумлении приоткрытым ртом. Дожили, блять. — Да-да, — с сарказмом закивала она, — спасибо ему за солнце, воздух, земные блага и этот оплот цивилизации. У меня хорошо выходит быть благодарной? Или я что-то забыла? — Он сохранил тебе жизнь, — уверенно возразил Чарли, отворачиваясь к столу, чтобы переложить какие-то бумаги и оставаясь равнодушным к её сарказму. Для Джейд это было плохим поводом, учитывая недюжинное желание оказаться на том свете в относительном покое. — Я всё ещё не въезжаю, каким боком тут благодарность. Чарли обернулся к Джейд и растерянно развёл руками: — Я просто хочу сказать, что всё не так плохо, как ты это видишь. — Да, — быстро согласилась она, — всё ещё хуже. Не знаю, чем вы, ребята, оцениваете масштаб пиздеца, в эпицентре которого существуете, но точно не мозгом. Ниган что, отбивает его вам перед тем как взять к себе? Лицо Чарли дрогнуло лишь на секунду, но этого было достаточно. Конечно, им отбивают мозг. Отбивают всё, что только можно отбить (и не всегда физически). Скидывают в яму, после чего с широченной улыбкой продавца телемагазина предлагают лестницу. — Оу, — только и произнесла Джейд. Ей оставалось только гадать, каким зверским способом Ниган заполучил Чарли в ряды своих преданных и до смерти запуганных обожателей, но сомнений, что способ был зверским, не возникало. С ужасом Джейд поняла, что суть её избиений могла быть куда сложнее, нежели простое наказание. — Это не так, как ты думаешь, чтобы не пришло тебе в голову, — затараторил парень, нервно почесывая затылок. — Ниган заботится о нас. Она молчала так долго, что, наверное, Чарли уже решил, будто разговор окончен, но не тут то было: Джейд покосилась на него потемневшими глазами, не собираясь оставлять эту тему просто так. — Ответишь мне на вопрос, Чарли? — растягивая слова и умышленно называя собеседника по имени, поинтересовалась Джейд. Она выждала секундную паузу и, получив в ответ неуверенный кивок, продолжила: — Тебе нравится здесь? «Здесь» не в плане точки на карте, а конкретно на этой базе и с этими людьми. Тебе комфортно тут? — Нам не следует это обсуждать, — отрезал парень, поправляя подвёрнутые до локтей рукава белого халата. — Мы и не обсуждаем. «Да» или «Нет» будет более, чем достаточно, — пауза, — так что, Чарли? Тебе нравится здесь, да или нет? Около минуты потребовалось парню на раздумия, но когда он всё же нашёл ответ, голос его звучал твёрдо и уверенно: — Да. Мне нравится здесь, — безапелляционно заявил он, словно прошедшую минуту и не думал об этом вовсе. — Сама подумай: крыша над головой, кровати, полно еды, медикаментов и, блин, дисциплина. Никто ни у кого не крадёт, все мирно сосуществуют. Джейд почувствовала, как губы расходятся в улыбке, принося лёгкую порцию дискомфорта из-за разбитого лица, которое выразительно ныло. — Я просила только «да» или «нет», — папомнила она. — Не обижайся, но остальное выглядит как твои попытки оправдаться или убедить себя, что здесь классно. Чарли покосился на неё с видом человека, которому смертельно надоело доносить верную мысль до предельно глупого собеседника. Он цокнул и покачал головой, но к обсуждению этого вопроса не вернулся, оставляя речи а-ля «Ниган наш герой и мы ему благодарны» для кого-то более трезвомыслящего. Оно и понятно: здравые разговоры с обладателем черепно-мозговой травмы не самые здравые, если быть честным. Однако, осадок остался. Кажется, даже у них обоих.***
В Александрии дела обстояли неважно и сомнительно, что в подобной ситуации они могли обстоять как-то иначе. Люди переживали события, произошедшие во время визита Спасителей, слишком бурно: до сих пор обсуждали, качали головами, в тихую косились друг на друга, не зная, стоит ли высказывать возмущение вслух. Рик коротал вечер, нервно крутя в руках фонарик. Это было тотально бесполезное занятие, но шершавый пластик, грациозно скользящий под пальцами, несколько успокаивал. Мишонн, которая помогала ему укладывать Джудит (вернее, только она этим и занималась), показалась в дверном проёме и на губах её виднелась тёплая полуулыбка. — Уснула, — оповестила она Рика и, когда тот благодарно кивнул в ответ, лицо её посерьёзнело. — О чем думаешь? Граймс, как-то растерянно протирая слипающиеся глаза, слишком очевидно замялся, подыскивая ответ. Он думал обо всём сразу. О людях, о себе, о конкретной ситуации и абстрактном будущем. О Дэриле и Джейд, которые сейчас неизвестно как выживали в логове врага. О Карле, который всё чаще пропадал целыми днями невесть где. Слишком много всего разом таранило его голову. Рик, неопределённо мотнув головой, всё же нашёл в своих мыслях основополагающую проблему: — Думаю, где нам брать припасы. Если они снова решат приехать без предупреждения… нам пока нечего им предложить. Нужно готовиться к вылазке, а уже завтра следует выдвинуться — тянуть с этим не стоит. — Я могу пойти с тобой, — то ли спросила, то ли предложила Мишонн, недовольно хмурясь. Ей всё ещё тяжело давалась мысль о том, что теперь они вроде как в рабстве, но, даже не смотря на это, она по-прежнему оставалась человеком, на которого Рик мог положиться. Он, крутанув в последний раз фонарь, отложил его подальше, чтобы не было даже малейшего соблазна продолжать это неблагодарное занятие вместо чего-то полезного. — Да, — одобрил Граймс её идею. — Пройдемся по окрестностям, если ничего не найдём — есть смысл готовить более масштабные экспедиции и двигаться дальше обычного. — Хорошо. И… на счёт Дэрила с Джейд. Паршиво, что они там, но… — Мишонн видно очень хотелось поделиться своими соображениями. — Дэрил с твоих слов пока держится молодцом, да и Джейд уже давно не ребёнок. Они справятся. Рик кивнул. В Дэриле он ни на секунду не сомневался, а вот способ «справляться», которым увлекалась Джейд, не вселял особого оптимизма.***
Два месяца назад на одной из вылазок он наткнулся на неё совершенно случайно. Совершенно. Позже Рику ещё не раз придёт в голову, насколько ироничны бывают цепочки случайностей и как ловко они соединяются воедино. Отогнувшись от намеченного маршрута из-за стада ходячих, марширующих с востока, он был вынужден свернуть с асфальтированной дороги на просёлочную грунтовую тропинку. Чуть меньше десяти минут петляний по ней закончились выходом к ветхому домишке, который с огромной натяжкой мог считаться фермерским. Скорее всего раньше это было отделением лесничества или прибежищем одинокого старика, но чем бы оно не было — сейчас дом напоминал развалюху, с трудом сдерживающую натиск порывов ветра. Это было плохое укрытие, поэтому Рик сомневался, что найдёт там кого-то живого и на всякий случай пистолет держал наготове. Изнутри здание казалось ещё старее, чем снаружи. Повсюду валялось битое стекло, издающее неприятный хруст под ботинками; разодранные провода свисали с потолка; куски обоев с разводами и ржавыми потёками отставали от стен, вывешиваясь в проходы; под прогнившими до дыр плинтусами копошились сороконожки. Свернув в первую же комнату, Рик замер, сражённый открывшимся зрелищем, но быстро взял себя в руки и вскинул оружие. В углу в луже крови сидела сгорбившаяся девушка. Опущенная голова висела как у марионетки, а взлохмаченные волосы закрывали лицо. Одна рука была пристёгнута к слабенькой на вид трубе наручниками и она же обильно кровоточила, пропитывая густой тёмно-вишнёвой кровью закатанный рукав тонкого ворсистого свитера. С расстояния в пару метров Рик с трудом различил в этом кровавом потоке тянущийся от запястья до середины предплечья глубокий порез, бесспорно, нанесённый осмысленно. Но наручники ставили в тупик. Зачем? Ради того, чтобы никого не сожрать после «перерождения» в ходячего? Рассуждения прервались мыслью, что девушка совсем скоро превратится, если этого ещё не произошло, но тихое бормотание, издаваемое ею, немало удивило Рика. Жива. Видимо, он пришёл почти сразу после того, как она сделала порез. Что конкретно суицидница говорила, было не разобрать — может быть, она даже читала молитву, потому что бормотания выходили слишком монотонными, будто заученными. Граймс двинулся к ней, ещё не совсем понимая, что собирается делать в такой ситуации. Доска под его ногами жалобно заскрипела, словно ей сломали позвоночник и девушка вздрогнула, словно ощутила тоже самое. Она подняла голову и уставилась на Рика огромными от ужаса глазами — так обычно выглядели в фильмах те, кто увидел приведение. — Да вы, блин, издеваетесь! — всё её негодование, похоже, вылилось в эту короткую фразу. Фразу, которая стала последним осмысленным высказыванием, озвученным ею. Глаза быстро затуманились, а губы снова зашевелились, порождая неразборчивые бормотания, в которых смутно угадывалось чьё-то имя. Рик не очень раздумывал, стоит ли вмешиваться в ситуацию — действуя на автомате, он принял решение помочь. В тот момент это казалось вполне правильным, пускай и не совсем очевидным. Остановить кровь было сложнее всего — пришлось пальцами одной руки зажимать вену, а другой копаться в собственной сумке, пытаясь подцепить найденные пару часов назад антисептик и бинты. Неудачливая суицидница к этому моменту отключилась, поэтому не возражала против манипуляций. Рик серьёзно полагал, что у него не выйдет остановить кровотечение, но когда наложенная повязка даже через какое-то время не пропиталась кровью, испытал слабо трепещущееся облегчение. Ещё через какое-то время он принял решение перетащить бессознательное тело девушки на грязного вида матрас, небрежно оставленный посреди комнаты. Это удалось легко, благо модель наручников оказалась настолько старой, что открыть их получилось без ключа. За время, пока девушка была в отключке, Граймс успел осмотреть её вещи, но ничего подозрительного там не нашёл: обычный набор выживающего, ничего больше. Когда она пришла в себя и скептическим взглядом оглядела перебинтованную руку, на её лице виднелось плохо скрываемое недовольство. — Я попала в какую-то программу по спасению утопающих или тебе просто нечем заняться и в кайф тратить бинты на незнакомцев? Для такой кровопотери речь девушки была на удивление энергичной и осуждение, столь красочно переливающееся в её голосе, даже на секунду поставило Граймса в тупик. — Всё вместе, — сухо заверил он. — Я мог помочь и помог. Девушка долго и пристально смотрела на него мутным и слабо осознанным взглядом, потом несколько раз моргнула и уставилась в потолок, качая головой и совсем неразличимо бормоча что-то себе под нос. Рик в этот момент подумал, что у неё не все дома, поэтому остался на своей «наблюдательной позиции» у противоположной стены. — Бывает же такое, а? — пробормотала она чуть громче и здоровой рукой провела по щекам, утирая слёзы, что начали литься, пока она смотрела в потолок. — Больше трёх месяцев собираться с духом, всё планировать, чтобы потом так облажаться… В моём духе. Рик не имел ни малейшего желания утешать особу, в чьей адекватности пока сомневался, поэтому попытался уйти от темы: — Ты живешь здесь больше трёх месяцев? Дом выглядел отвратительным укрытием и это стало небольшой проверкой: если девушка ответит, что здесь давно, то в деле явно что-то нечисто. — Нет, — уверенно ответила она тоном человека, который взял себя в руки с превеликим трудом. — Где-то пару дней. С резко осенившим непониманием окинув комнату взглядом, она неуверенно поинтересовалась: — Я же вроде пристёгивала себя, чтобы, ну… Не стать для никого неожиданностью, после превращения в ходячего. Или мне это чудилось? Ключей у меня точно не было, я и наручники-то с трудом достала… Догадки Рика подтвердились, что несколько обрадовало. — Это была старая модель, её ещё лет десять назад перестали использовать. Эти наручники можно запросто открыть без ключа, если знать как. — Какие интересные у тебя познания, — протянула она со слабо выраженным сарказмом, который несколько возмутил Граймса. Этой девушке не следовало так себя вести — будь на его месте кто-то другой, вряд ли он бы оценил подобные колкости и отреагировал на них так же. Хотя, другой на его месте, возможно, прошёл бы мимо, чему эта неудачливая суицидница была бы крайне рада. — До всего этого я работал помощником шерифа, поэтому приходилось «знать врага в лицо», — объяснил он. Девушка, откинувшись назад, произрекла следующую фразу с видом истинного знатока: — Копы. Всегда лезете не в своё дело. Рик не успел как следует понять, скрывался ли за этим какой-то серьёзный негатив, направленный конкретно на него, когда она уже бормотала снова: — Не загоняйся из-за того, что я говорю, — по-приятельски посоветовала девушка, потирая переносицу. Выглядела она достаточно бодрой, что намекало на некритичную потерю крови. Секундой позже с фальшивым энтузиазмом она выдала: — Я Джейд. Рик, отлипнув от стены, тоже представился и, когда формальности были соблюдены, он решил начать своеобразный допрос: — Ты одна или с группой? Незнакомка, представившаяся как Джейд, неопределённо пожала плечами: — Когда как. Сейчас одна, где-то неделю назад ушла от своих. Вполне очевидный вопрос «почему» повис в воздухе. Граймс не особо хотел вытягивать информацию клещами, поэтому был рад, когда Джейд охотно продолжила свою тираду, без каких-либо наводящих вопросов: — Формально «своих» правда, но не суть, — она попыталась улыбнуться бледными губами и вышло это несколько ужасающе. — Это моя фишка: сваливать до того, как начнётся заварушка. А поскольку заварушки в этом мире частое явление, «свои» меняются с завидной периодичностью. Рику только сейчас пришло в голову, что говорила его новая знакомая как-то странно: несколько растягивая слова и неуместно играя интонацией, она делала паузы там, где их не подразумевалось. И, поскольку Джейд, хоть и резала вены, не выглядела по-настоящему потрёпанной жизнью женщиной, оставалось только два предположения: либо сказывалась потеря крови, либо перед действом она закинулась чем-нибудь крепким для храбрости. — Предпочитаешь бежать от проблем? — логично предположил Рик, неодобрительно намекая на попытку убить себя и рассказ в духе «унести ноги до заварушки». — Предпочитаешь встречаться с ними лицом к лицу? — парировала Джейд молниеносно, будто на автомате. — Если это действительно так — безумно завидую твоей мотивации. — Причём здесь мотивация? — Не заставляй меня вдаваться в подробности, — попросила она. — Чтобы трезво оценивать проблемы и бросаться решать их, нужна мотивация. Хотя бы крошечный стимул. По крайней мере, я так считаю. — Выходит, у тебя его нет? — Выходит, — согласилась Джейд. — А может я просто задолбалась его искать. Разговор дальше клеился не особо: Джейд отвечала либо односложно, либо вовсе ограничивалась жестами вроде кивка головой или пожатия плечами. Рик проследил, как она, пошатываясь, поднялась с прогнившего матраса, на пару секунд замерев с зажмуренными глазами, и двинулась к залитому кровью углу. Опираясь о стену пострадавшей рукой, девушка наклонилась, чтобы подобрать нож. Ловко подцепив его пальцами, она растерянно начала крутить головой в поиске своей сумки, которой на положенном месте не оказалось. Рик любезно вернул ей потрёпанный рюкзак, что ещё недавно подвергал досмотру, после чего задал давно вертящийся на языке вопрос: — И сколько человек ты убила? Джейд растерянно замерла, застывая с ножом в руке как каменное изваяние. Взгляд её был направлен куда-то в сторону, а поджатые губы создавали неправдоподобный (как показалось Граймсу) образ излишне впечатлительной особы. В конце концов девушка «ожила» и, переборов ступор, смело встретилась с Риком взглядом. Горделиво подняв подбородок, она хладнокровно уточнила: — До всего этого или после? Это был совсем не тот ответ, который Граймс ожидал услышать. И совсем не та интонация, с которой следовало задавать конкретно этот встречный вопрос. — Вообще. Джейд шумно выдохнула и всё-таки убрала нож в рюкзак. — Троих. Это те, что точно мертвы из-за меня. Судьба остальных неизвестна: если мне всё же приходится бывать в заварушках, я действую по принципу «бей и беги» и выяснять потом, как их здоровье, мне почему-то не хочется. Рику почти до зуда в костях хотелось узнать, сколько из этого числа были убиты в промежуток, названный Джейд «до», но что-то останавливало. — В любом случае, добрый самаритянин по имени Рик, — начала девушка, отвлекаясь на сгибание-разгибание пальцев и тем самым, очевидно, проверяя их чувствительность. — Тащить меня с того света не следовало, но раз уж так вышло — то вроде как спасибо. Рик никак не ожидал благодарностей, особенно учитывая тот факт, что совсем недавно новая знакомая реагировала на происходящее с плохо скрываемым негодованием. Именно поэтому он так и не нашёлся с ответом, ограничиваясь коротким кивком. Джейд, проверив наличие своего барахла в рюкзаке, неуклюже натянула его на плечо, морщась от боли в забинтованной руке. Она не выглядела как человек, до конца осознавший всё произошедшее — бледное лицо и дурацкий блеск в глазах делали её похожей на выжившую жертву стихийного бедствия, ещё не оценившую масштабов пережитого из-за шока. — Куда ты? — поинтересовался Рик, когда Джейд совсем нетвёрдой походкой прошуршала мимо него. — Куда-нибудь, — размыто ответила она, оборачиваясь в дверном проёме. — Раньше я шла на юг, наверное, продолжу. — В таком состоянии? Джейд бросила очередной скептический взгляд на замотанную бинтами руку и в который раз за последний час пожала плечами. Когда она начала говорить, в голосе было слишком много самоиронии: — Почему нет? Самое страшное, что может произойти, я хотела сделать с собой сама. И это был тот самый способ, которым Джейд «справлялась».***
Всё, что Джейд чувствовала раньше, было цветочками по сравнению с тем, что творилось с ней сейчас. Стреляющая, тупая и ноющая, зудящая, пылающая — ей казалось, что все существующие виды боли обитали в теле и хладнокровно раздирали его на части, подобно ходячим. Сейчас Джейд продала бы душу дьяволу за смерть или на худой конец добротное обезболивающее, но чувство угнетающей пустоты в грудной клетке ставило под сомнение наличие оной. Помимо вполне очевидной боли, тело сотрясала крупная дрожь, настолько сильная, что зубы Джейд клацали друг о друга при каждом вдохе. Было холодно, но одновременно с этим чертовски жарко, словно каждую клетку тела ошпаривали кипятком и следом помещали в жидкий азот. В состоянии, близком к беспамятству, Джейд каталась по полу камеры и, вздрагивая от боли при каждом движении, смутно понимала, что это лихорадка. Ей мерещилось многое. Бог знает сколько дерьма снова вылилось на её голову — Джейд была не в состоянии считать, да и образы настолько плавно перетекали из одного в другой, что разделить их было невозможно. Жар увлекал её в безумный, пестрящий красками водоворот, сумбурный и хаотичный. Ей казалось, что кто-то бьёт её по щекам, наносит ожесточённые пинки в живот, закручивает спиралью кости, сипло хохочет из противоположного угла комнаты… И куча всего ещё, не связанного по смыслу и не объединённого единым временным промежутком. Когда Джейд заметила Люсиль перед своим лицом, она дёрнулась так резво, что вспыхнувшая боль заставила её взвыть. Через секунду пришло понимание, что это очередной глюк. Джейд проскулила что-то неразборчивое себе под нос и, тяжело дыша, оказалась в другом месте. В огромной вычурной церкви. На похоронах собственной сестры. Твою ж! Резной гроб из красной вишни был как настоящий: даже завитки и гравировка, выведенная аккуратным почерком на золотой табличке точно повторяли оригинал. Там, в прошлом, родители, убитые горем, из последних сил толкали шестнадцатилетнюю Джейд к гробу, чтобы попрощаться с сестрой. Она отпиралась словесно и упиралась физически, комически цепляясь за церковные скамейки. Никто не понимал, почему младшая сестра, так сильно любящая старшую в течение жизни, отказывалась приблизиться хотя бы на метр к телу усопшей. Джейд хорошо помнила, что едва не умерла от страха в тот день. От страха, сковывающего всё внутри, от чувства вины, горечи во рту, раскаяния, непонимания, приторной скорби, которую приходилось играть для публики. В тот день она едва не отправилась за сестрой следом, потому что секреты, упавшие на её плечи, тянули Джейд на самое дно. Когда гроб опускали в землю он задрожал: крышка заходила ходуном, словно кто-то из мира мёртвых хотел выбраться наружу. Дрожь переросла в озлобленные удары, отстукивающие ритм: «Ты в порядке, Энни?» Джейд всхлипнула сквозь галлюцинацию, и это выбросило её в другое время. В маленький дом. Спустя, кажется, целую вечность, после похорон сестры. И она снова резала себе вены. Как тогда. Бездумно и одновременно слишком осмысленно, не боясь боли, вела лезвием остро наточенного ножа от запястья вверх, не позволяя себе отвлекаться на то, как жутко выглядит кровь, покрывающая кожу. Где-то очень далеко хрипели ходячие, и Джейд даже успела мысленно пошутить, что это её будущие друзья. В тот момент она чувствовала себя великолепно. Чувствовала себя богом. «Энни, ты в порядке?» — ДА ЗАТКНИСЬ ТЫ УЖЕ! — наполовину прохрипела, наполовину простонала Джейд в равнодушную тишину камеры. Никак она не ожидала, что та ответит ей, причём мужским голосом: — Я? Да я ещё слова не сказал, между прочим, а ты уже «заткнись»! Женщины… — пауза. — Господи! Почему с вами всегда столько проблем, когда вы очухиваетесь после мордобоя? Джейд уткнулась лбом в ледяной пол и, продолжая дрожать, сделала вывод, что она больше не выдержит. С ней уже говорит пустота. Или темнота. Или правая стена. Или дверные петли. До чего же паршивы её дела. — Валяться на полу как дерьмо не под стать победителю, между прочим. К тому же, пол холодный. Вам, бабам, это вроде нельзя, поэтому хватит прикидываться сбитой собакой — поднимай свою поколоченную задницу. Из всего этого монолога Джейд ухватилась только за несколько фраз, но они показались настолько абсурдными и хаотичными, что захотелось вернуть прежний водоворот картинок-воспоминаний и жутких строчек песни. Он, хотя бы отчасти, имел смысл. Голос не унимался: — Э-э-э-ээй! — протянул он недовольно. — Ты вообще собираешься на меня реагировать? Не заставляй тыкать в тебя Люсиль, это некрасиво — тыкать ею в живого человека, ей не понравится. Только сейчас Джейд в голову пришла мысль, что это слишком идиотизменно для галлюцинации, когда для реальности — самое то. Мысль о том, что Ниган может быть здесь по-настоящему, а не в её бреду, не вызвала ничего. Совершенно. Хотя любопытство всё-таки взяло верх: морщась от боли в грудине, она перекатилась на спину и, запрокинув голову, устремила взгляд в сторону двери, надеясь никого не увидеть, но… Чётко вырисовывающийся силуэт, бесспорно, был настоящим. Свет за спиной мужчины слепил, из-за чего разглядеть его лицо не представлялось возможным, но сомнений не возникало: это Ниган. — Теперь, когда на твоём лице явно читается вопрос: «Почему он назвал меня победителем?» — просто к слову: этот вопрос был последним, который можно было найти на её лице. Скорее всего, его там вообще не было. — Я отвечу тебе. Робка отбросил коньки, представляешь? Заблевал кровью² мне полбазы, сученыш. Моему удивлению не было цензурного предела. Это ж сколько в тебе дури, чтобы замудохать такого крепкого мужика?! Немыслимо. Джейд ощутила бы какое-то ликование, не будь ей так скверно — никогда ещё высокая температура не плавила до такой степени мозг. Глаза, несколько попривыкшие к игре света и тени, почему-то решили, что Ниган в белом. Скорее всего в белой футболке. Это настолько застопорило сознание, что Джейд, игнорируя речи Нигана, озвучила собственные мысли вслух. — Мамочки, — пискнула она и собственный голос показался ей чужим. — Я вижу Дьявола и он облачён в белый. Хотя это уже и не важно. Потому что если Ниган действительно Дьявол и пришёл за её душой… Она согласится на любые условия.