Чёрное и белое

Не важно — выносишь ли ты ее из горящего здания или бросаешь на корм акулам — Ты можешь лишь скромно надеяться, что конец Будет столь же приятным, как и начало. Arctic Monkeys — Balaclava        Если ты хочешь иметь друга, ты должен вести за него войну. Фридрих Ницше

      Утро отдавало продажным, звонко побрякивающим грузом собственных переживаний: Джейд слишком рано разбудило выяснение отношений на повышенных тонах двух соседей по спальным местам, и больше уснуть не получилось. Перекатившись на спину, она уставилась в ребристый потолок ангара и попыталась убедить себя, что вчера не произошло ничего страшного.       Лгать себе с каждым разом было всё увлекательнее, и в этот раз это могло занять целый день — слишком много деталей нужно было затереть в памяти и слишком во многом себя оправдать. Перебранка соседей становилась всё жарче, но даже привычное любопытство не заставило Джейд вникнуть в смысл их спора — она лишь мысленно поворчала, что её вытащили в реальность из сна слишком рано, и прикрыла глаза, убеждая себя встать. Почти умоляя саму себя сползти с этого жёсткого матраса и найти какое-нибудь занятие, отвлекающее от мыслей.       Вчера ею двигал адреналин и продуцируемый им инстинкт размножения, но даже сейчас, когда эти специфические реакции поутихли, Джейд не могла отделаться от мысли, что контролировала ситуацию и себя с самого начала. Да, идея наброситься на Нигана как изголодавшаяся по сексу дикарка была полна идиотизма и безумия с самого начала, но она осознавала каждую пинту этой абсурдности. И всё равно хотела этого. Из-за чёртового адреналина. Из-за безвыходности ситуации. Из-за гнева и страха, которого до конца не осознала до сих пор. Всё это — как и хриплое, чертовски манящее дыхание Нигана и его колючая щетина, впивающаяся в кожу — распаляло, лишало способности мыслить здраво. И в какой-то момент времени Джейд думала, что ни за что не остановит этого неправильного всплеска. Думала сама, своей головой. В конечном итоге, правда, остановила. Характеризовало ли это её как правильного, здравомыслящего человека? Или только указывало, что она — самая большая трусиха, готовая отказаться от собственных желаний под абсурдным предлогом и убежать, поджав свой маленький заячий хвост?       Это был хороший вопрос. Настолько хороший, что отвечать на него не хотелось — Джейд надавила пальцами на сомкнутые веки, с лёгким оттенком мазохизма созерцая тёмные круги и чёрные звёзды, мелькающие перед глазами; потом потянулась без намёка на удовлетворение и со скрипом заставила тело принять вертикальное положение.       После вчерашней прогулки под дождём её ещё немного знобило — это было даже к лучшему: терпимый холодок, бегущий по покрытой мурашками коже, позволял на чуточку отвлечься от самокопания. Оставив свою толстовку на спальном месте, она решила выйти на улицу, надеясь, что утренняя прохлада поможет освежиться ещё сильнее, но планы резко поменялись, стоило увидеть Дуайта.       Джейд подняла голову и остановилась, разглядывая его, стоящего на вершине лестницы и затягивающегося сигаретой. Скользкий червячок сомнения шевельнулся внутри.       Если она собиралась посвящать его в свои планы по подстрекательству некоторых Спасителей, то это был самый лучший момент: Дуайт стоял один, пребывал в своих мыслях, никуда не спешил и должен был выслушать. Правда, по всем законам логики, потом он должен был сдать её Нигану. Жаль, что в кармане не было монетки — Джейд с удовольствием позволила бы решить свою судьбу случаю. Ну, или как считали некоторые, успела бы понять, чего больше хочет, пока монета крутится в воздухе и летит обратно.       Сдвинуло с места только осознание того, что она зарекалась, что искупит перед Риком свою вину — затея с украденным пистолетом провалилась сразу же, поэтому хотелось попытаться сделать что-то ещё. Даже если это было безрассудно и очень опасно.       — Можем поговорить? — решительно выпалила Джейд вместо приветствия, поднявшись по лестнице. Дуайт покосился на неё в такой степени изумлённо, будто она подкралась к нему или выскочила из тёмного угла в огромной карнавальной маске. Потом всё же задумчиво кивнул:       — Валяй, — предложил он и, стряхнув пепел с сигареты, указал на неё свободной рукой. — Только быстро, я докуриваю и ухожу.       Джейд понятливо закивала, хотя прекрасно осознавала, что такого ничтожно малого времени не хватит, чтобы обсудить запланированное. Ещё с полминуты она спустила на борьбу с недотёпской робостью и пару секунд сверху потратила в попытках подыскать слова.       — Ты собираешься говорить или нет? — совершенно безразличным тоном поторопил её Дуайт.       Облокотившись локтями на довольно хлипкие на вид перила, Джейд невольно отзеркалила его позу — перекрестила запястья и устремила взгляд на внутренний двор, в слабо поддающемся осмыслению порыве считая количество припаркованных там машин.       — Да, — неуверенно согласилась она, чувствуя себя глупо. Потом вздохнула и решительно поджала губы. — Тебе нравится здесь?       Вопрос повис между ними гигантской чернильной кляксой, и испачкаться в ней значило спалить всю контору, сдать себя с потрохами. Джейд терпеливо ждала ответа, пытаясь не выдавать излишней заинтересованности, но потом всё же не выдержала и взглянула на Дуайта. Его поза, как и отстранённое выражение лица нисколько не изменились, но голос вибрировал неоднозначно:       — Серьёзно?       — Абсолютно.       Он взглянул на неё, и Джейд в этот момент отдала бы всё, что имела, лишь бы только узнать, насколько отчаянным и по-плохому встревоженным выглядит её лицо. Должно быть, выглядело оно более чем, поскольку Дуайт вроде бы даже удивился этому, морща лоб от недоумения. А может, в тупик его ставила суть вопроса.       — Ну да, — довольно категорично сознался он, поведя плечами и тут же выясняя, какого, собственно, чёрта её это интересует. — А что?       — Ничего, — как настоящая идиотка отозвалась Джейд, понимая, что затея становится всё менее радужной.       Продолжать было опасно, и по-хорошему следовало свернуть всё обсуждение прямо сейчас. Давясь обидой и осознанием нелепости собственного порыва, она подняла глаза, разглядывая хмурое небо. Несмотря на то, что вчерашняя гроза уже успокоилась, воздух всё равно был спёртым, полным тяжелого, плотного запаха дождя.       — Просто… Правда? — Джейд покосилась на Дуайта со всей серьёзностью, на которую была способна. Что-то подтолкнуло её. Это была не смелость и не взвешенное намерение, а скорее острая потребность убедить себя в том, что вчерашний почти-трах с Ниганом ничего не меняет в ней самой и не отменяет преданности Рику. — Тебя правда всё устраивает? Эти… Несколько преувеличенные правила, местами доходящая до абсурда дисциплина?       Она подалась чуть вперёд, чувствуя, как лицо покалывает от волнения, и добавила шёпотом:       — Шерри? Её положение, и то, что она вынуждена…       Взгляд, который Дуайт метнул в неё, и рванувший под его резко опустившейся ладонью металлический грохот перил заставил Джейд умолкнуть, съедая остаток фразы. Она виновато потупила взгляд, прикидывая, сколько времени ему понадобится, чтобы доложить Нигану на её странные, но в тоже время предельно очевидные намёки — не больше пяти минут, должно быть.       Дуайту по вискам шибала ярость — это открыто значилось в его окаменевшем выражении лица и прожигающем насквозь взгляде. Мужчина напряжённо покачал головой, смачно затягиваясь полувыкуренной сигаретой, и, судя по всему, взял себя в руки:       — Это она тебе рассказала? — уточнил он холодно.       — Ну… да, — неоднозначно подтвердила догадку Джейд. О совместном прошлом с Дуайтом Шерри действительно говорила, но вот проблему диктаторских наклонностей Нигана они никогда не затрагивали в полной мере. — Мельком. И если тебе интересно, она считает его мудаком.       Мужчина выдохнул — далеко не облегчённо, скорее озадаченно, с нотками тоскливой печали — и явно неосознанно провёл ладонью по бугристому шраму на лице, после чего сделал ещё одну затяжку. Более короткую и нервную, чем прошлая.       — Ты бы хотел что-нибудь изменить? Жить иначе, чем сейчас?       От этих попыток выглядеть беззаботно философствующей Джейд самой было смешно. Бездарно — вот как это было. А ещё подозрительно, чертовски неосмотрительно и до скрипа зубов очевидно.       — Заканчивай трепаться. Конспиратор из тебя хреновее некуда, — подтверждает Дуайт и озлобленно щурится, — или выкладывай по сути или проваливай.       Джейд выпрямилась, отлипнув от перил, и мужчина повторил это движение, в серьёзном возмущении глядя на неё и явно прикидывая, какую безумную идею может предложить не менее безумная женщина.       — Слушай, — начала она, с осторожностью подбирая слова, — не воспринимай это чтобы очень категорично.       А потом, заметив крайне категоричный взгляд Дуайта, на одном дыхании выпалила:       — Не хочешь поменять сторону?       Сердце заколотилось где-то в горле, и чтобы устоять на ногах Джейд по побелевших костяшек вцепилась в ледяные перила — вот так одним вопросом можно было сломать всю веру в собственную полезность для Александрии. Дуайт растерянно моргнул, судя по всему думая, что ему показалось. Потом уставился на неё как на приведение, заявившееся к нему в дом по окончанию Хэллоуина, и скривился, то ли от разочарования, то ли от пренебрежения.       Потянув к губам сигарету, он так и не втянул в себя никотина — лишь раздосадовано покосился на прогоревший до фильтра окурок. Поспешно затушив его о всё те же перила, Дуайт наконец-то нашёлся с ответом, и это было хорошо, поскольку за время их молчания Джейд не осмелилась втянуть в себя ни капли воздуха:       — Мне надо ехать. К тому же, я докурил.       Она досадливо проследила, как мужчина отступил на шаг и развернулся, чтобы уйти. Не так должен был окончиться этот разговор. Совсем не так. Собственное негодование заставило Джейд поймать Дуайта за локоть и ответить на его недоумённый взгляд:       — Значит выкури ещё одну, — потребовала она сама не зная, откуда взялось столько решимости и нерушимой под гнётом категоричности Дуайта смелости. — Прошу.       — Хренею от твоей наглости, — выплюнул он, выдирая из крепко вцепившихся пальцев свою руку. — Понятия не имею, что ты о себе возомнила, но лучше бы тебе прекратить и больше никогда не открывать рта.       Джейд мысленно зашлась в безмолвном крике: ощущалось это как сжатая вибрация воздуха в ушах, перекрывающая даже биение сердца.       — Ты сам видел, что в Александрии всё по-другому, — почти шёпотом возразила она. Умоляя. И, хотя было тошно от самой себя, пришлось продолжить: — Если бы всё это закончилось, ты и Шерри могли бы жить по-другому. Вместе. Как семья.       Дуайт сделал резвый шаг вперёд, и впился пальцами в её плечо, встряхивая. Разъярённые глаза метали молнии…       — Завали.       … и Джейд точно знала, что ещё одно упоминание бывшей жены заставит Дуайта открутить ей голову, поэтому приподняла ладони, демонстрируя, что сбавляет градус.       — Извини, — примирительно произнесла она будто чужим, обезличенным голосом.       — Назови хоть одну хренову причину, по которой я не должен заложить тебя и твои праведные речи Нигану, — потребовал Дуайт, всё ещё злой как чёрт и больно сжимающий её плечо. — Живо.       Улыбка, которая почему-то тронула губы, была странной, болезненной и вымученной — Джейд знала это, даже не имея перед собой зеркала. Так улыбаться мог только человек, который очень напуган, но из последних сил храбрится перед лицом опасности.       — Потому что… — запинаясь начала она, собираясь выдать что-нибудь крайне логичное и убедительное, но не находя в своих мыслях ни единой подходящей причины. Смиренно опустив голову, Джейд заключила: — Потому что я в отчаянии.       — Тупая причина, — резюмировал он недовольно, но всё же оставил в покое её плечо, отшатываясь.       Джейд кивнула, чувствуя, как неприятно покалывает переносицу:       — Зато правдивая.       Было уже очевидно: союзника найти не удалось. Это угнетало и недвусмысленно намекало на проигрыш — Дуайт наверняка заложит её. Сдаст Нигану с потрохами и будет рад получить пару привилегий.       — Я понимаю, зачем это твоим дружкам, — сознался мужчина, но, вопреки сказанному, в голосе его сквозило непонимание. — Но тебе-то на кой?       Джейд не нашлась с ответом, только неопределённо мотнула головой и передёрнула плечами, на что Дуайт с издёвкой кивнул:       — Я так и думал.       Она с бушующим внутри негодованием проследила, как он спустился по ступенькам и направился к одной из машин бодрым шагом, по пути здороваясь с кем-то из Спасителей. Дела были не сахар. Не то чтобы всё стало совсем паршиво, но определённо Джейд в очередной раз что-то испортила. Что-то не совсем очевидное и не совсем судьбоносное, но весьма важное.       Она простояла ещё около десяти минут, разглядывая скучное серое небо, и оторвалась от этого бессмысленного занятия только тогда, когда подошёл один из шестёрок Нигана, сообщив, что её ждут у себя медики. Это было немного… необычным сообщением, поскольку врачи обычно никого к себе не вызывали.       Что-то невообразимо странное творилось сегодня: двинувшись к Карсону и Чарли, Джейд в одном из коридоров наткнулась на Вивьен. Та выглядела обезумевшей и, нагло преградив путь, широко улыбнулась:       — О, привет! — проворковала девушка настолько невинно, будто сама удивилась этой встрече. Беглым, суматошным движением пригладив свои светлые волосы, торчащие во все стороны, она почти пропищала: — Это фантастика, но твой совет сработал! Я начинаю верить в психологию. То есть, я верила в неё и раньше но… чтобы так! С ума сойти. Ты должна была сказать, что это сработает так невероятно!       Бурлящая волна ликования, несущаяся от жены Нигана, захлестнула Джейд, и ей очень захотелось сбежать — сейчас она была не в том состоянии, чтобы вести беседу.       — Хорошо, — кивнула она, — рада за тебя, но мне нужно идти.       — Постой, пожалуйста, — прохныкала Вивьен, цепляясь за локоть Джейд в точности также, как она сама парой минут назад цеплялась за локоть Дуайта. Глаза девушки блестели отчаянно, но мольба в голосе сменилась наглостью. — Ты же мой психолог! Кто, как не ты, должен выслушать меня?       Джейд поняла, что наломает дров, если не успокоится, поэтому хрустнула пальцами и попыталась звучать заинтересованной:       — Что случилось?       — Ох. Я не знаю, как сказать, — Вивьен прижала ладони к щекам, и, улыбаясь, закусила губу. — Твой совет сработал. Который, ну… про то, что следует быть менее навязчивой и это поможет завоевать расположение Нигана.       — Я говорила, что тебе следует не искать встреч с ним, чтобы не угнетать саму себя и не делать глупостей.       Жена Нигана обиженно покосилась на неё и сосредоточенно поджала губы, явно прикидывая, почему их интерпретации не совпадают. Придя к какому-то мнению, она нахмурилась, но всё же кивнула:       — Да, так ты говорила. Но это довольно… двояко. Я знаю, что ты поняла, что его… — она запнулась, будто слова отнимали у неё слишком много сил, — раздражаю я. Это понимают многие здесь. И твой совет поменьше доставать Нигана…он помог мне!       Джейд была изрядно утомлена тем, как энергично Вивьен жестикулировала и тем, как восторженно громко звучал её визгливый голос. Эта девушка совершенно не хотела слышать, что ей говорят — слушала, задумчиво кивала, соглашалась с услышанным и беспардонно продолжала гнуть своё. Это можно было бы принять за хорошее качество, но ввиду заинтересованности Джейд, у неё никак не получалось заставить себя уважать эту женушку лидера — в Вивьен угадывался в первую очередь энергичный, непредсказуемый ребёнок, склонный к дикой ревности, но никак не упёртый человек, отстаивающий свои позиции до последнего.       — Так что случилось?       — Последние пару дней, я почти не видела его, — сбивчиво объяснила девушка, проигнорировав озвученный уже дважды вопрос. — И не искала встречи, как ты говорила.       Вивьен сделала паузу, явно ожидая, пока её похвалят. Одёрнув платье, она скрестила тонкие руки на груди и немного нервно улыбнулась, смотря куда-то вдаль мечтательным взглядом, но Джейд была категорично равнодушна к успехам подопечной:       — Наверное, это потому, что последние пару дней его практически не было в Святилище?       Женушка Нигана фыркнула, и сощурившись, взглянула на неё:       — А ты откуда знаешь?!       Пожалуй, спрашивая, она совсем не хотела узнать, что как минимум большую часть вчерашнего дня её муж и Джейд провели вдвоём — узнай это, Вивьен набросилась бы на неё и попыталась прикончить на месте, даже не разобравшись в ситуации. Хотя… наверное, теперь у неё действительно был повод ревновать.       От одной мысли, что она вытворяла вчера — что Ниган вытворял с ней — по коже полз малоприятный жар, а в груди щемило. Джейд недовольно вздохнула, коря себя за эти мысли, и, взглянув на собеседницу, лишь пожала плечами, выдавая только что пришедшую в голову ложь:       — Слышала.       — Хм, — недоверчиво и как настоящая сучка из старшей школы Вивьен вздёрнула нос, но желание поделиться чем-то приятным тут же пересилило весь настрой казаться скептически настроенной — она снова взмахнула руками, после чего прижала их к лицу, пряча румянец. — Ладно. Вчера ночью такое было… он позвал меня к себе. Сам, представляешь? Ну, то есть он всегда зовёт нас сам, но в этот раз это было совсем по-другому!       Джейд показалось, что девушка в шаге от того, чтобы капризно топнуть ножкой и, уперев руки в бока, стать максимально похожей на диснеевскую принцессу.       — Думаю, что Ниган соскучился, — шёпотом поделилась теорией она, бегло оглядываясь, чтобы убедиться в приватности разговора. — Когда я пришла, он был, кхм… был возбужден. Очень. И знаешь, то, что он говорил — что думал обо мне, что жаждал этого последние дни… это заставило меня растечься лужицей, — Вивьен убрала руки от щёк, кашлянула и, смущённо улыбаясь, добавила: — Во всех смыслах.       Что ж, состояние «растёкшейся во всех смыслах лужицы» было Джейд до пугающего знакомым со вчерашнего дня, но вот сегодня она чувствовала что-то новое. Будто внутри, параллельно позвоночнику, от шеи и до тазовых костей натянули струну, на которой играл кто-то неумелый — вибрации затрагивали внутренности хаотично, без намёка на мелодичность. Ни капли озлобленности и уж тем более — ревности в этом ощущении не было, но дискомфорт оно доставляло нешуточный, почти поскрипывая в напрягшихся мышцах.       Тот факт, что Ниган позвал к себе одну из жён, после того, что почти случилось между ними, отчасти казался даже забавным — Джейд не могла этого объяснить, как и того, почему вместе со странным напряжением всего тела она чувствовала несказанное облегчение. Любая нормальная женщина на её месте определённо была бы оскорблена и в большей или меньшей степени возмущена тем, как легко ей нашли замену… Но то ли Джейд было до «нормальной женщины» как до луны, то ли ситуация была совсем неподходящей для обид и демонстративной оскорблённости.       — Знаешь, ночью он был таким… — продолжила с придыханием вещать Вивьен, — Нежным… Страстным… Какие вещи он мне шептал… Я никогда раньше такого не испытывала.       Струна в ней натянулась до скрипа и — Джейд отчётливо различила этот момент — порвалась ещё на середине услышанного. Раздражающие вибрации внутри затихли, сменившись настолько лёгким ощущением озноба, какой бывает только в знойный день, когда ты набросал в свой напиток слишком много кубиков льда.       Она взглянула на собеседницу, ища в искрящихся глазах, довольной улыбке и розовых щеках намёк на подтверждение своей небольшой догадки.       Вчера, когда Джейд уходила — вернее, убегала — от него, Ниган выглядел достаточно злым, чтобы она с уверенностью могла заявить, что ни с кем, кроме Люсиль, нежничать в ближайшие пару часов он точно не станет. Правдоподобнее выглядел расклад, где он притащил к себе того, кто ему однозначно даст, и без соплей разобрался и с возбуждением, и с гневом. Убил, так сказать, двух зайцев одним выстрелом спермы.        Да, это вполне вероятно был хороший секс — глядя на Вивьен, которая выглядела так, будто ночью сорвала охрененный куш, у Джейд не возникало в этом сомнений. Но это был всё равно не тот секс, о котором ей так проникновенно вещали.       — Не знаю, был ли он таким с кем-то ещё. Но я в очередной раз удостоверилась, насколько Ниган изумительный… Думаю, он правда соскучился, и это заставляет меня чувствовать себя особенной…       Мозаика сложилась: Джейд едва заметно улыбнулась, чувствуя, как сердце заходится от злорадства. Милая Вивьен. Такая глупая, утонувшая в своих слепых чувствах девочка. Пытающаяся кичиться своим фантастическим сексом, чтобы задеть её.       Знала бы ты, кто распалил твоего мужа.       Знала бы, кому он хотел присунуть за пару минут до тебя и как взбесился, когда ему не удалось.       Если бы только знала… должно быть не рассказала тогда об этой ночи ни одной живой душе.       Весь этот разговор изначально не был беседой психолога и довольного чем-то пациента, только завуалированной перебранкой двух женщин, одна из которых была женой, а вторая (пускай и крайне условно), классифицировалась как любовница. Вивьен настолько задел тот спектакль, разыгранный Ниганом с неделю назад, что она подошла с одной целью — ткнуть потенциальную соперницу в грязь и похвалиться своими достижениями.       Осознание этого не злило, а как-то злорадно умиляло.       — Ладно. Не думаю, что дело тут в моём совете, но я рада за тебя, — Джейд выдавила из себя улыбку. — И всё-таки мне нужно идти, я очень срочно понадобилась врачам.       — Я с тобой, — выпалила жена Нигана, но, тут же опомнившись, уточнила: — Ты же не против? Я хотела ещё кое-что спросить… Как думаешь, он… ну, любит меня? В принципе. Я знаю, что выражает свои чувства Ниган совсем не так, как все, но… То, что я раздражаю его, вовсе не значит, что он не любит меня, верно?       Джейд измученно вздохнула, вновь чувствуя жалость к этой девушке. Весь её мир крутился вокруг одного человека, и она никак не пыталась добиться свободы собственных взглядов и чувств, продолжая сводить всё к одному. Раз за разом выспрашивая одно и тоже разными словами. Хотелось хорошенько встряхнуть её, чтобы мозги встали на место, и заставить взглянуть на ситуацию под адекватным углом, где понятия «Ниган» и «любовь» находятся на противоположных сторонах спектра. Как черный и белый цвет — они могут сближаться, переплетаться наподобие китайского инь-янь, но между ними по-прежнему непреодолимая черта, которая никогда не будет стёрта.       — Сложно отличить любовь от гипертрофированного собственнического инстинкта, — попыталась смягчить свою позицию Джейд, косясь на Вивьен, когда они всё же двинулись по направлению медблока. — И я бы сказала, что Нигану больше характерно второе.       — Да, но… Как тогда объяснить то, что было ночью?       — Это был секс, Вив. Не пытайся идеализировать его и из-за этого приписывать Нигану те черты, которых в нём никогда не было.       Джейд не смотрела на собеседницу, но шестым чувством поняла, что та морщится и в безмолвном возмущении взмахивает руками.       — Нет, — крайне твёрдо воспротивилась Вивьен. — Не-а, это был совсем не секс. Это было… занятие любовью! Он говорил такие…       — Не стоит брать во внимание то, что мужики говорят, когда возбуждены, так же как не стоит верить обещаниям, данными в постели, — решительно перебила её Джейд, начиная уже изрядно подбешиваться из-за темы разговора и непробиваемости собеседницы, фонтанирующей стереотипными розовыми соплями вперемешку с лишними подробностями. — Мне казалось, девчонки понимают это уже к шестнадцати.       — Не надо подтекстом говорить, что я глупая — это не так! — в голосе девушки сквозила настоящая, неподдельная обида. — Думай, что хочешь, но я правда… запуталась в нём.       Джейд кивнула, и, дотопав до медиков, только перед дверью к ним отвадила от себя Вивьен, которая никак не умолкала. Ниган то, Ниган это… Одно его имя уже сидело у Джейд в печёнках. Сидело прочно, проедая органы насквозь и снося к херовой матери всю и без того мало свойственную ей терпимость. Ещё одно упоминание этой сволочи наверняка разломило бы голову на части.       К счастью, переливающаяся ликованием женушка лидера Спасителей, не произнесла больше ни слова — только спокойно кивнула на её «мне нужно идти» и почти подпрыгивая унеслась по своим делам. Возможно, грузить своим счастьем других.       Джейд проследила за ней осуждающим, предельно мрачным взглядом. Злилась. Бесспорно. Только никак не могла понять, что раздражает сильнее: то, как сильно влияние Нигана пустило корни в этой круглолицей блондинке или то, что ей пришлось в таких деталях выслушивать, что он с ней делал ночью.       К чёрту. Просто к чёрту.        Толкнув дверь, Джейд зашла внутрь, и ещё до того, как переступила порог, ощутила резкий, впивающийся в ноздри запах гниющего мяса. Что-то, крайне похожее на тошноту, зашевелилось в пустом желудке, и она инстинктивно потянула руку к шее, пытаясь сквозь кожу и пласты мышц расслабить невольно сжавшуюся глотку. Но в конечном итоге так и замерла с комично приподнятой до уровня шеи ладонью.       «Спасибо, Боже. Я всегда знала, что я твоя любимица».       Эмметт Карсон в своём неизменном серо-белом халате склонился над гниющим куском мяса — телом. Возможно, вчерашним телом бедолаги со склада, который по неясным причинам не превратился — отсюда было не разобрать. Рядом крутился Чарли, такой весь на подъёме, с донельзя заинтересованным видом прилежного студента. В мельтешении его рук угадывалось желание поучаствовать в процессе вскрытия. Всё довольно обыденно: врач, его юный протеже… и Ниган, вальяжно подпирающий собой обитую кафелем стену. Отвлёкшийся от созерцания колючих красот Люсиль только для того, чтобы взглянуть на неё.       Каким-то слишком многозначительным взглядом, заставившим Джейд поёжиться.       Дьявол. Сучий дьявол. В своей долбаной белой футболке, открывающей в меру накаченные руки, и с такой же белой улыбкой, сигнализирующей о том, что её замешательство раскусили и интерпретировали верно.       Были же дни, когда она не сталкивалась с ним вовсе. Святилище было огромно, и затеряться в нём, смешаться с толпой — раз плюнуть. Какого же чёрта сегодня нужно было с самого утра напороться на человека, видеть которого хотелось меньше всего? Что это был за вселенский заговор высших сил, работающий против неё?       — Доброе утро, — отозвалась Джейд, проглотив пару нелицеприятных ругательств, обращённых ко Вселенной. Приветствие её в большей степени адресовано врачам, ибо желать Нигану чего-то подобного было как-то слишком.       Чарли и Эмметт пробурчали что-то в ответ, но их голоса слились в один монотонный гул — так сильно каждый из них был увлечён распластанным на столе телом. Джейд всё же опустила застывшую возле шеи руку и уже собиралась спросить, зачем её позвали, когда лидер Спасителей поспешил вставить свои пять копеек:       — Неужели, — как-то уязвлённо хмыкнул он и, похоже, это уже входило в привычку — приветствовать её таким образом. — Что, никак не могла встать с постели и хотела ещё пару минуточек насладиться мокрыми снами с моим участием?       Неловкости в воздухе было так много, что перехватывало дыхание, она — липкая и скользкая — застревала в дыхательных путях и оседала внутри. Ничего общего с робостью и смущением: неловкость в этот раз отдавала застаревшим, коварным ощущением несуразности двух людей, которые по ошибке столкнулись нос к носу, хотя надеялись не увидеть друг друга до конца жизни.       По крайней мере, так это было для Джейд. Она даже не успела ощутить себя пристыженной и взволнованной, только неодобрительно покосилась на Нигана, морщась от его прямоты. Как всегда неуместной и ранящей.       — Нет, меня задержала Вивьен, — равнодушно объяснила она. — Всё никак не могла нахвастаться, какое счастье ей вчера привалило.       Джейд хотела, чтобы он видел, что ей плевать. Так, собственно, и было, если не считать саднящих попыток удержать сознание от соблазна заглянуть во вчерашний день и копаться в нём, рыться в деталях, анализировать каждый вздох и каждую игру света и тени до тех пор, пока не вывернет наизнанку от отвращения к самой себе.       Врачи переглянулись, явно понимая, что стали свидетелями особой сцены, и, судя по странному выражению их лиц, они предпочли бы переждать эти разборки где-нибудь ещё.       Ниган будто бы удивлённо поднял брови, но выражение замешательства на его лице быстро сменилось проницательным и гадливым, так ещё и почему-то полным сочувствия.       — Задело? — поинтересовался он.       Черт возьми, да.       Задело.       Она проклинала каждую секунду вчерашнего дня, начиная от момента, когда вернулась с вылазки, и заканчивая рыданиями, которые пыталась четверть часа успокоить в тёмном коридоре Святилища.       Некоторые моменты, расплывшиеся во времени, но чертовски чёткие в памяти, она прокляла дважды. Как, например, тот, где Ниган толкался бёдрами, вжимаясь в ягодицы своим стояком и не говорил — рычал — что «блядь, хочет её».       Лучше бы он заткнулся вчера. Лучше бы они молча трахнулись, а сегодня это как-нибудь сошло на нет. Потому что отголоски этого совершенно лишнего признания всё ещё звенели в черепной коробке.       Вот что задело.       Совсем не то, что после этого Ниган позвал к себе жену и хорошенько отодрал её. Это, на самом деле, было пустяком.       — С какой стати, ты думаешь, это должно меня задеть? — холодно. Так филигранно талантливо, что в пору Джейд было идти не в психологи, а в актрисы.       Ниган приподнял свободную от Люсиль ладонь в миролюбивом жесте, демонстрируя, что настаивать не станет.       — Ну на случай, если вы, дамы, решите подраться за меня в грязи или что-то в этом роде…       — Не горю желанием.       — …просто сообщите, я не хочу пропустить такое шоу.       Гаденькая улыбочка украшала его губы. Настолько гаденькая, что хотелось заехать по ней кулаком пару раз и разучить эти чертовы губы растягиваться на такой манер. А ещё смотрел Ниган таким взглядом, что хотелось расцарапать его лицо.       Хотелось разодрать его в клочья. Всего. От макушки до кончиков пальцев.       Джейд прикрыла глаза, отмечая, что всё вокруг стало несколько сложнее.       — Док сказал, что ты не только по тараканам в мозгах, но и по самим мозгам, что стало для меня открытием. Это, правда, сомнительно, учитывая твой уровень интеллекта, — он цокнул языком и переложил Люсиль из одной руки в другую, — Но всё же покопаешься с ребятами в чужой голове, я знаю, ты это любишь.       Ниган уже был у двери, когда обернулся и дал ещё одно указание:       — Эмметт, смотри чтобы эта чокнутая по привычке не принялась выспрашивать у нашего дохлого друга имена подружек и выслушивать его жалобы на жизнь. Мне нужна максимальная результативность.       Он развернулся и вышел, а она смотрела ему вслед, сверля взглядом широкие плечи и явственно представляя, как меж них материализуется огромная кровоточащая дыра, пачкающая обалденно белую дьявольскую футболку. Потом измождённо прикрыла глаза, понимая, что врачи тактично молчат лишь потому, что соображают, стоит ли в это лезть или нет. И, что самое паршивое, Джейд даже не догадывалась, какую суть в сцене выяснения недоотношений эти двое углядели.       — Эм… это было странно. Меня чуть не зашибло волной подтекста.       — Очень смешно, Чарли, — проворчала она, пряча лицо в ладонях и стискивая пальцами пульсирующие виски. — Сейчас лопну от смеха, ха-ха.       — Я и не говорил, что это смешно, — напомнил юноша, обиженно поджимая губы. — У вас всё нормально?       Джейд злобно зыркнула на него, едва не задохнувшись от такой странной формулировки вопроса. Чарли стушевался, но по-прежнему выглядел как заинтригованная и до писка впечатлительная девчонка, которая вот-вот побежит распускать слухи по всему Святилищу.       — У нас? — переспросила она звенящим от напряжения голосом. Так сильно из колеи не выбивала даже Вивьен, которая однажды орала на весь двор, что Джейд и Ниган спали. Это «у вас всё нормально?» было завуалированной версией «ну, и кто кому не даёт?».       Эмметт красноречиво взглянул на протеже и едва заметно покачал головой. Мол, не лезь. Этот жест выбесил её ещё сильнее, но от бессвязной злобы отвлёк тихий, но предельно сосредоточенный голос:       — Поможешь? — попросил Эмметт, возвращаясь к телу.       Джейд, выдохнув и убедив себя не раздражаться из-за вот таких мелочей, кивнула:       — Да, если скажете, что делать. С чего вы вообще решили, что я в этом шарю?       — Посовещались, — пожал плечами Чарли. — Вам должны были вычитывать больше лекций по мозгу.       — И нам не помешает ещё одна думающая голова, — поддержал его Эмметт. — Держи перчатки. На столе стоит лоток, его содержимое — всё твоё.       Она приняла перчатки, хотя и подумала, что её разыгрывают: вступая в ряды Спасителей, и тем более — проходя выпускные тесты в университете, Джейд совсем не думала, что однажды ей предоставят лоток с чьими-то мозгами и предложат покопаться в их ошмётках.       — Э-э… Нам читали мозг, но я ни черта не помню, — извинилась она. — Не думаю, что смогу помочь.       — Попробуй, мы ничего не теряем.       «В самом деле?» — хотелось спросить у них, — «вы ждётe от меня какой-то помощи?».       Мир точно сошёл с ума.       Натягивая на руки перчатки — даже не обычные медицинские, а прорезиненные хозяйственные, Джейд всё же подошла к обозначенному столу и скептически взглядом оглядела содержимое лотка.       — Ну… это мозги. Мёртвые мозги, если быть точнее.       — Будет здорово, если ты хотя бы попытаешься сказать что-то, чего мы не знаем, — раздражённо осадил её Чарли, помогая Карсону тащить из тела кишки. — Да. Это было бы полезно. Но не утруждай себя.       Джейд закатила глаза, чувствуя себя действительно возмущённой поведением юноши. Он, самозабвенно погрузившись в процесс вскрытия, сегодня был каким-то неадекватным, более резким и более ядовитым, чем обычно.       — По ним вообще реально что-то понять? — уточнила она, имея ввиду не только степень разложения, но и тот факт, что Ниган превратил в кашу хорошую часть мозга.       — Да, — безапелляционно заявил Карсон. — Если тебе будет проще сориентироваться, там только теменная и затылочная доли, мозжечок и продолговатый мозг. И бога ради, Джейд, возьми его в руки и посмотри по-нормальному! Хватит бояться, он тебя не укусит.       Пришлось перебороть брезгливость и поднять орган, разглядывая его без особого энтузиазма.       — Я не знаю, что это такое, но этого тут быть вроде не должно, — предположила она и, чтобы не быть голословной, объяснила, что имеет в виду: — Звёздчатые точки по всей поверхности. Что это, инсульт?       Чарли, получив негласное разрешение поумничать (Эмметт кивнул, со снисходительной улыбкой предоставляя это право подопечному), отвлёкся от вскрываемого кишечника:       — Множественные аневризмы. Выпячивание стенки артерий. Некоторые из них разорвались, но учитывая, что босс потоптал голову этого парня, это может ни о чём не говорить.       — Ну да, Ниган имеет привычку подсирать всё, к чему прикасается.       — По твоей логике, он «подосрал» и тебя.       Джейд, нахмурившись, плюхнула мозг обратно на лоток — или это звучало слишком двояко, или у неё началась паранойя.       — И что это должно значить?       — Вообще, — задумчиво произрёк Чарли, — я не имел в виду ничего такого, но, видимо, раз тебя это так выбесило, то попал в точку.       — Хватит, — рявкнул Эмметт. — Джейд, там на мозжечке явно выраженная дистрофия. Я ставлю на то, что это паренхиматозная дистрофия, а Чарли — на гипермеланоз. Помнишь что-нибудь об этом?       Она продолжала сверлить взглядом второго врача, но потом всё же была вынуждена вернуться к работе: подняла мозг и для пущей важности повертела его в руках, разглядывая указанную область. Потом покачала головой, и, вернув орган на место, извинилась:       — Ничего. Это была не лучшая идея с самого начала: я раньше видела мозги только на асфальте или в книжке, и совсем ничего в этом не понимаю. Простите.       И потом, слившееся в единый гул:       — Ничего, — от Эмметта.       — Ну естественно, — от Чарли.       Джейд фыркнула, стаскивая с рук перчатки:       — Не с той ноги встал сегодня?       Юноша ощерился, и, определённо, за всё недолгое время их общения, Джейд видела его таким в первый раз. Обычно Чарли поражал своим по-доброму излишним энтузиазмом и стремлением уйти от конфликта или бессмысленной словесной перепалки, но сейчас его словно подменили. Мимика стала резче, грубее, а движения выходили какими-то натянутыми.       — Дело в Нигане? — предположила она. — Когда я пришла, он как раз беседовал с вами.       — Можешь хоть что-нибудь не сводить к нему? — взорвался Чарли, отступив на шаг от стола и нервно махнув рукой. — Возможно, это станет для тебя открытием, но не все хотят участвовать в ваших с Ниганом брачных игрищах.       Для Джейд это действительно стало открытием. Не потому, что она была шокирована сутью претензии, а потому, что узнала, будто у «них с Ниганом» были какие-то «брачные игрища». Это даже не вызвало возмущения, скорее загнало в самый что ни на есть настоящий ступор — подняв бровь и скривившись, она не сразу смогла поинтересоваться совершенно спокойным голосом:       — Что ты имеешь ввиду?       — Ничего, — вздохнул Чарли и, стаскивая с рук перчатки, на психах хлестанул ими о стол. — Просто в зад всё это.       Покачав головой на многозначительный взгляд Карсона, юноша стянул с себя халат и выскочил из комнаты. Джейд, всё ещё пребывая в ступоре от происходящего, повернулась к Эмметту, требуя ответов:       — Что с ним?       — Это из-за «политических» агитаций, с которыми ты несколько перегибаешь палку. Он парень доверчивый, и, по правде сказать, почти клюнул, — мужчина кашлянул, — на всю ту радужную картинку, что ты всё время рисуешь. А после таких сцен — как сейчас была с Ниганом — он думает, что ты просто хочешь насолить нашему боссу. Ну, или что вы спелись, и это такая проверка. Это огорчает его.       Карсон пробурчал что-то совсем неразборчивое и, недоумённо взглянув на Джейд, осведомился:       — Почему я должен разжёвывать это тебе с твоим образованием?       Она, усевшись на крутящийся стул у открытого окна, несколько минут молчала, переваривая услышанное, после чего неуверенно спросила:        — Итак, а ты, э-э-э… Смотришь на это, как на политику?       — А как ещё на это стоит смотреть? — С готовностью парировал Эмметт. Он склонился над телом, продолжая орудовать препаровочным ножом с ловкостью заядлого хирурга, и сосредоточенно прищурился, пытаясь, видимо, определиться с масштабом и характером изменений в тканях.       Крутанувшись на стуле, Джейд поняла, что с ответом затягивать не стоит — сложив руки на груди, она беззлобно скривила губы и пожала плечами:       — Не знаю. Как на… Войну, может быть?       — Войны всегда развязываются политиками, — напомнил он. — Но погибают в них простые люди.       Что-то под его руками угрожающе булькнуло, заставив даже непробиваемого доктора досадливо поморщиться. Он одними губами чертыхнулся, и, потянувшись к столу с инструментами, сменил тонкое аккуратное лезвие, похожее на скальпель, на изогнутые ножницы.       — Хм, то есть Александрия и Святилище — два враждующих штаба, находящихся в одном избирательном округе? — задумчиво произнесла Джейд, наблюдая за этим зрелищем с толикой отвращения. — Странное видение проблемы. Странное, но довольно лаконичное.       — И ты играешь на оба лагеря. Что это, если не политика?       Прямолинейность Эмметта Карсона ставила в тупик: она не казалась угрожающей и опасной, скорее… обескураживающей и неожиданной — Джейд потёрла лоб и на какое-то время не нашлась с ответом, пустым взглядом разглядывая висящий на противоположной стене анатомический плакат.       — По правде говоря, я играю только за один, — с трудом она всё же выдавила из себя признание, надеясь, что не придётся уточнять, за какой именно.       — Пока что, — безразлично согласился Эмметт.       Это совершенно некстати разозлило: Джейд недовольно фыркнула и закатила глаза с таким видом, будто всё это ей давно осточертело.       — Ты знаешь что-то, чего не знаю я? — уточнила она, вибрирующей от возмущения интонацией подчёркивая собственное негодование.       Эмметт, извлёкший из трупа серо-бурое сердце и с важным видом поместивший его на весы, потратил пару секунд на то, чтобы по-отцовски серьёзно взглянуть на Джейд и покачать головой.       — Нет. Просто я достаточно стар и неплохо знаю все эти политические ловушки, — он переместил сердце в таз к остальным органам и снова взялся за нож, — Что ты будешь делать, когда Ниган предложит тебе нечто действительно роскошное по меркам нынешнего времени? Ты не сможешь отказаться, но и совесть не позволит открыто предать тех, кому так долго помогала. Будешь метаться между двумя лагерями, пока одному из них это не опостылит и тебя не пристрелят из жалости.       Джейд было действительно любопытно узнать, что врач подразумевал под «действительно роскошным по меркам нынешнего времени», но уточнять она не стала. Лишь сощурившись проследила, как он снова углубился в изучение тела, и покачала головой, сообщая, что совсем не согласна с обрисованным раскладом:       — Но дело здесь не в личном комфорте, а в… справедливости. В том, что правильно.       — Ты говоришь, как солдат, но ты им не являешься, — Карсон смерил её взглядом, — Либо что-то не так с твоими приоритетами, либо на счёт справедливости ты врёшь.       И это было правдой, потому что её единственной причиной был Рик, как бы глупо и банально это не звучало. Находясь на противоположной стороне, предав его доверие несколько раз… Джейд по-прежнему была готова отстаивать его интересы. Не всей Александрии. Только его.       Граймс определённо стоил этого. Стоил этой негласной борьбы, постоянных рисков, решений, принятых в ущерб себе. Стоил по-умолчанию. И вовсе не потому, что спас ей жизнь когда-то давно. А потому, что она была чертовски зависима от него в эмоциональном плане — только находясь на расстоянии, Джейд поняла, как сильно ей были нужны те обидные обвинения в эгоизме, недовольные взгляды и долгие, завуалированные в дежурную беседу, нотации.       Когда-то они злили, вымораживали, заставляли невпопад огрызаться, но сейчас представлялись чем-то настолько необходимым и правильным, что щемящее чувство в груди было не успокоить.       Без всего этого… да, пожалуй, она смогла бы смириться со всем. В Святилище было вполне сносно, разве что система начисления баллов иногда просто вымораживала.       Джейд, понимая, что Карсону знание таких подробностей необязательно, с мрачным видом ещё раз крутанулась на стуле — воодушевления это не добавило, но позволило найтись с ответом:       — Если ты говоришь, что всё это не более, чем политика… Однажды ведь придётся отдать свой голос. За кого будет твой, Эмметт?       Врач нахмурился: Джейд не догадывалась озадачила его она или почивший Спаситель, распластанный по столу с грудной клеткой навыворот, поэтому заранее была готова к тому, что вопрос проигнорируют.       — Скажем так, пока я вовсе настроен не участвовать в голосовании, — всё же ответил Карсон, отлаженным движением кисти вскрывая извлечённую на стол печень. Потом он замер, и, подняв голову, с легким подобием улыбки взглянул на неё, уже открывшую рот, чтобы вывалить давно известную информацию о том, что жизнь здесь так себе. — И твои неумелые агитации здесь не помогут: сторону выбирают не по чьей-то наводке.       Джейд закрыла рот и, тяжело вздохнув, то ли восхитилась, то ли возмутилась:       — Ты очень талантливо затыкаешь людей.       — А то! — миролюбиво хмыкнул мужчина. — У меня за плечами годы практики.       Она долго молчала, вслушиваясь в стучание стрелок часов и булькающие, иногда чавкающие звуки, которые по вине врача производило на свет тело, и всё же не выдержала:       — Эмметт, можно вопрос?       — До этого ты задавала их без разрешения, — заметил он. — Спрашивай.       — Я сижу у открытого окна и мои глаза вот-вот вытекут от запаха. Как ты можешь стоять там, копаться во всём этом и совершенно никак не реагировать? Настолько привык?       Карсон усмехнулся, и почесав подбородок о предплечье, многозначительно пожал плечами:       — Последствия травмы.       — Психологической?       — А ты всё о своём, — он улыбнулся, но в голосе всё равно угадывалось недовольство. — Нет, физической. Обоняние перестало нормально функционировать.       Джейд коротко кивнула, на мгновение даже позавидовав этой особенности — ей тоже сейчас очень хотелось бы ничего не чувствовать своим носом.       Времени прошло немало — чуть больше двух часов, если верить круглому циферблату за спиной врача — и однообразность ситуации начинала надоедать: Джейд без прежнего восхищения вглядывалась в ловкие, систематически отточенные манипуляции Эмметта и всё сильнее хотела, чтобы он уже определился с заключением.       Когда это случилось, она едва не запрыгала от радости, как, кажется, и сам Карсон:       — Вот оно, — выдохнул он измождённо. — Лёгкие.       — Что, лёгкие? — уточнила Джейд. По её мнению, это не походило на заключение, да и вообще на здравую теорию, почему человек не превратился в ходячего.       Эмметт поднял в воздух препарированную долю лёгкого и потряс ею в воздухе, буквально по буквам чеканя в воздухе невидимое «Аллилуйя». В этот момент он как никогда был похож на типичного хирурга, с их странным корпоративным юмором. Или на обезумевшего патологоанатома.       — Всё сходится, — объяснил он, заметив полный недоумения взгляд Джейд. Вернув орган на стол, мужчина, будто бы смутившись, отвернулся, проверяя содержимое таза с другими внутренностями. — Это был газ. Наш друг вдохнул его, подпортил свои лёгкие и токсин с кровью разнёсся по организму, поражая нервную систему и мозг.       Джейд нахмурилась, поскольку для неё что-то не сходилось.       — Если это был нейротоксин, то как он подпортил лёгкие?       — Он усугубил то, что было. Парень дымил, как паровоз, у него пол лёгкого в махровом годовом некрозе. Токсин наверняка среагировал — это частая побочка ядов, они бьют не только по тому, что должны угробить, но и по слабым местам с хорошей проницаемостью.       Эмметт подошёл к раковине и, стянув перчатки, принялся тщательно отмывать свои руки.       — Нужно подумать, какие ещё исследования нам доступны — механизм довольно хитрый и на простой нервно-паралитический газ не тянет. Скорее тут было что-то современнее. Может, какая-то военная разработка, или…       Настойчивый стук в дверь не позволил ему закончить мысль — после пары громких ударов, дверь распахнулась и визитёр на пороге оскалился:       — Здрасте, — это наглое выражение на физиономии Саймона Джейд узнала бы даже с расстояния в сотню ярдов, оно было ей слишком знакомо. С точно таким же блеском в глазах он подставлял её с лекарствами, и также кривя губы обещал устроить лёгкую жизнь.       — Доброе утро, — поздоровался Карсон, вытирая руки о тёмно-зелёное полотенце. Взглянув на часы, он, кашлянув, поправился: — День. Я выяснил, в чём была причина…       — Позже, док, — отрезал Саймон. — Расскажешь это тому, кого босс пришлёт слушать твои нудные диагнозы. Мне он сказал привести её.       Джейд, заметив как резво к ней двинулся мужчина и поняв всю суть этой решимости, отступила на шаг, заявив:       — Без рук, я сама умею ходить.       Но он всё равно сжал её предплечье, и — надо сказать — намного сильнее необходимого.       — Сама ты можешь пойти только нахер.

***

      Ладно, она определённо не понимала, что происходит, пока Саймон тащил её за собой по коридорам Святилища — Джейд могла себе в этом признаться, это было несложно. Куда сложнее было убедить себя, что гнетущее предчувствие чего-то масштабного и не очень хорошего, как и довольное выражение лица её конвоира, никак не связаны с реальностью и являются простой выдумкой.       Мужчина вёл её по первому этажу, к самой дальней двери, и Джейд только сейчас поняла, что безбожно сглупила. Из того количества острых предметов, имеющихся в медблоке, наверняка можно было что-то позаимствовать. Ну, как позаимствовать… украсть. Эмметт заметил бы пропажу не сразу, да и — возможно — не стал поднимать шума.       Остановившись в конце коридора, Саймон наконец разжал тиски своих пальцев, и гаденько усмехаясь, «дал совет»:       — Ты веришь в бога, сука? Я бы на твоём месте хорошенько помолился, хоть это и не поможет.       А потом открыл дверь и без особого напряга втолкнул девушку в комнату. Обернувшись, она успела выхватить только часть его злорадствующего лица, прежде чем оказалась изолированной.       Джейд с пару секунд рассержено сверлила взглядом захлопнутую дверь, борясь с ощущением, будто это была дверь не одного из многих помещений Святилища, а газовой камеры — воображение быстро дорисовало пару вздувшихся тел в углах, исцарапанный пол и шипящий едкий воздух. Полное каламбурной нелепости видение растаяло почти сразу, стоило только обернуться и оценить комнату трезвым взглядом. Небольшая, без окон, полностью серая, с ужасным освещением — она походила скорее на просторную кладовую. В центре стоял остроугольный стол — металлический, без намёка на изысканность — одно место за которым не пустовало.       Плечи Нигана были напряжены, и Джейд совершенно не знала, когда так безошибочно научилась определять настроение мужчины по его плечам. Сейчас он был… сердит. Не взбешён, не разъярен до белого каления, просто отчасти взволнован чем-то плохим.       — Что случилось? — осведомилась она, не сдвинувшись с места и продолжая стоять у входа, будто надеясь в случае чего сможет выскользнуть наружу.       — А что случилось? — вернул вопрос Ниган.       И, даже если его голос звучал невозмутимо, Джейд ужаснулась тому, как жутко в нём грохотало что-то скрытое и опасное. Подобный расклад не предвещал ничего хорошего — скрестив руки на груди в инстинктивном порыве скрыть собственное волнение, она объяснила:       — Саймон только что намекнул, что мне лучше молиться, — пауза, — ну, как намекнул… Он сказал что-то вроде: «Молись, не молись, но тебе писец. Но лучше молись, так писец будет более… Антуражным».       Тараторить, когда нервничаешь, было несколько раздражающей особенностью характера. С ней уже ничего было не поделать, но обнаруживать каждый раз в своём трёпе что-то излишне беззаботное было неприятно — это только подчёркивало стучащую внутри как отбойный молоток трусость.       Ниган странно хмыкнул, и в голосе его обнаружились глубоко оскорблённые ноты:       — С хрена ли ты топчешься за моей спиной — так ссыкотно смотреть мне в глаза, когда я с тобой разговариваю? Не беси меня своим непролазным невежеством, придурастая идиотка, садись.       Что ж, а вот это и подавно не сулило ничего хорошего. Та сердитость, которую Джейд обнаружила минутой ранее, уже не казалась такой лёгкой и невзрачной — теперь настроение лидера Спасителей идентифицировалось как хренегопоймикакое, но очень опасное. Сжав руки в кулаки и возведя глаза к такому же серому, как и вся комната, потолку, она тяжело вздохнула, хмурясь как человек, которого сейчас будут допрашивать, используя запрещённые законом методы — других ассоциаций в голову не приходило.       Злить Нигана своей медлительностью не хотелось, поэтому пришлось оставить стратегически выгодную точку возле двери и занять место за столом: Джейд казалось, что в её движениях угадывалась чрезмерная нервозность, но, даже осознавая это, она всё равно поёрзала на неудобном стуле без спинки и суетливо размяла шею. Впрочем, на неё и не смотрели. Лидер Спасителей был увлечен Люсиль: он сосредоточенно ковырялся в ней пальцами, пытаясь, должно быть, отскрести засохшие ошмётки чьих-то мозгов или оттереть какое-нибудь принципиальное пятнышко. Только его ноги, заброшенные на поцарапанную поверхность стола, вносили некую фамильярность в образ ушедшего в свои мысли человека. Эта небрежность была одновременно хорошим и плохим знаком. Хорошим — потому, что говорила о расслабленности; плохим — потому, что в случае с Ниганом это почти наверняка был фарс.       И теперь, когда Джейд смотрела на него, больше не чувствовалось той неловкости, что была ещё пару часов назад: её всю, с жилистой кожей и потрохами, сожрал страх.       Если дело в том, что она говорила Дуайту… Она труп. Самый настоящий пока-ещё-живой мертвец. Которому куда выгоднее сдохнуть самому, чем дождаться момента, пока кто-то решит эту проблему по-своему.       И, стискивая под столом кулаки до такой степени, что ногти впивались в кожу, Джейд не оставалось ничего, кроме как продолжать гнуть свою линию:       — Что случилось? — повторила она снова, на этот раз чуть менее суматошно.       Ниган даже не взглянул на неё, продолжая ответственно высматривать и тереть каждую царапинку на деревянном теле своей ненаглядной. Это даже… Неожиданно возмущало.       — Ты мне расскажи.       Она шумно выдохнула, мысленно призывая себя не пороть горячку — мозг соображал настолько шустро, что, судя по стреляющей в виски боли, вот-вот должен был перегреться; однако, действительно полезных соображений было мало.       Что нужно было рассказать?       Что она втихаря подговаривает его людей? Нет.       Определённо нет — в таком нельзя сознаваться, даже если тебя тащат к костру, на котором вот-вот сожгут.       Это было похоже на игру в покер. Не на ту её часть, где нужно блефовать ради выигрыша (в этом Джейд была не так хороша, как хотелось бы), а на ту, где нужно банально не выдать себя своими же эмоциями. Ту часть, в которой только получив карты, тебе хочется трясущимися руками промокнуть слезящиеся от досады глаза, но это слишком большая роскошь. Именно поэтому она пыталась вложить в голос как можно больше недоумения:       — На что ты намекаешь?       — Намекают о сексе в туалете на первом свидании, а я спрашиваю, тупая ты башка! Давай же, смелее, — заговорщицки протянул он, наконец отвлекаясь от Люсиль. — Твои блядские бегающие глаза выдают тебя с потрохами.       Хотелось поинтересоваться: «Как это ты, блин, заметил, что они бегают, если взглянул на меня первый раз за всю чёртову беседу?!», но Джейд успешно проглотила рвущееся наружу негодование. Оно стало комом где-то на уровне груди, но, по крайней мере, застряло надёжно и выбираться на свет божий больше не собиралось.       — Если это по поводу вчерашнего дня…       Она не знала, как собиралась продолжить начатую фразу, поэтому была отчасти рада, когда Ниган избавил её от этого испытания: Джейд не подпрыгнула — подлетела на стуле — зажмурившись и вжав голову в плечи, когда Люсиль обрушилась на металлическую поверхность стола. Из-за звука, взорвавшегося в небольшом помещении гигантским церковным колоколом, ей на пару секунд заложило уши, а бешеное сердцебиение крупными частыми атаками таранило грудную клетку.       — Ладно, — произнёс Ниган, и его тихий, спокойный тон после выходки с Люсиль, воспринимался неважно. — Тогда расскажу я, раз тебе нравится косить под хренову блондинку с мозгом курицы.       Он взглянул на неё, чтобы убедиться в том, что имеет максимум внимания.       — Мне тут рассказали сказку о маленьком таракане, который так боялся, что его друзьям-тараканятам оторвут их крошечные и совершенно, блядь, бесполезные лапки, что позволил отрубить свою не менее крошечную и не менее бесполезную голову огромным колючим тапком.       Мужчина приподнял биту и отсалютовал ею, намекая, что она и является тем самым участником истории, выступает в роли карателя. И у Джейд вовсе не было со мнений в том, кто подразумевался под тараканом — она поджала губы, надеясь, что это поможет выглядеть менее напуганной.       — Ещё в сказке был хозяин этих ползучих тварей и богадельни, где они обитали, — продолжил Ниган, явно приходя в восторг от придуманной на ходу истории, — хороший мужик, мировой. На меня чем-то похож. И вот… когда он заебался терпеть выходки того самого очень-наглого-таракана, он снял с ноги тапок и пошёл хреначить это безмозглое насекомое.       Уперев взгляд в Джейд, он неожиданно прервал свой проникновенный рассказ, решив поинтересоваться:       — Что скажешь?       — Сказки обычно неправдивы.       Она не знала, зачем это сказала. В самом деле не знала. Как и всегда, язык сработал несколько быстрее мозга, но в этот раз, хотя бы, реплика звучала нелепой, а не раздражающей.       — Да? А как по мне, вот эта — очень даже, — отмахнулся лидер Спасителей. — Оказывается, этот таракан очень популярен у нас в Святилище, про него слагают целые легенды, раз уж тебе — привереде — сказки не угодили. На целую, мать его, повесть хватит. Мелкий медик поведал мне историю «Таракашка-в-группу-Рика-агиташка», а Саймон — «Таракан-из-тюрячки-мудилу-выпускан», — в голосе Нигана уже не просто слышалась, а отчётливо громыхала злость, но, даже несмотря на это, он картинно скривился и с издёвкой кивнул: — Согласен, над вторым названием следует поработать — не очень звучит.       Джейд моргнула и виновато уставилась в покоцанную поверхность стола — смотреть на Нигана в этот момент было выше её сил. Взорвавшиеся поочерёдно в голове вспышки замешательства, ужаса, вины, злобы и обречённости на время лишили способности мыслить. Не то, чтобы здраво, а вообще. Отключили к херовой матери саму функцию мыслительного процесса.       Даже не Дуайт, а Чарли заложил её.       «Вот серьёзно?», — хотелось узнать у него, изрядно приложив о какую-нибудь стену, — «Какого хрена, мать твою?! Захотел вылезти из шестёрок в привилегированный класс? Или больно выслужиться нужно было?»       Такой подставы от медика Джейд ждала в последнюю очередь. Она почти предвидела этот расклад, когда полная абсурдной решимости шла к Дуайту сегодня утром — он имел какое-то право заложить её: он был правой рукой Нигана; да и давила она на него совершенно варварски, напрямую. Но… чёрт, Чарли! Человек, которому она не так активно промывала мозги почти с первого дня нахождения на базе Спасителей, определённо не имел ни малейшего права творить такую херню. Ещё и просто так, без хренова, мать его, повода!       Возмущение клокотало внутри так безбожно громко, что часть про Саймона Джейд как-то упустила. Только через какое-то время напряжённой тишины, смысл и суть сказанного дошли до неё, и это породило ещё одну волну вспышек — сначала взорвался гнев, злость, а после них оглушительно бабахнул порыв придушить ещё одного человека, помимо Чарли.       Саймон никак не мог успокоиться, будто мало подпортил ей жизнь своей бессмысленной местью за друга, но в этот раз он превзошёл сам себя.       — Послушай. Я понятия, не имею, что тебе наплели, — Джейд пыталась говорить спокойно, но голос дрожал от досады. Создавалось впечатление, что она вот-вот пойдёт на дно и тратит последние силы на то, чтобы объяснить инструктору, почему не надела спасательный жилет. Одним словом, бессмыслица. — Особенно — Саймон. Я не выпускала Дэрила, хотя бы потому, что в это время была в Александрии. Серьёзно занята, убивая человека, на которого ты мне указал.       Резкое движение Люсиль заставило её умолкнуть — Джейд зажмурилась, готовясь к очередному удару и режущему слух звуку, но ничего шумного не последовало. Когда она открыла глаза, жгучий, полный ярости взгляд лидера Спасителей прожигал в ней дыру, а бита невозмутимо застыла в паре дюймов от стола.       В голове носились какие-то единичные, исполненные хаосом мысли. Всё, что Джейд знала сейчас, причём будто бы на каком-то генетическом уровне: злой Ниган — это настоящий пиздец. Все стихийные бедствия, все проблемы отдельных людей и человечества в целом, каждая угроза жизни абсолютно любой природы казались по сравнению с этим детской шалостью. И если он пока не был зол до такой степени, чтобы смести её с лица земли, то это определённо изменится через минуту-другую.       Втянув голову в плечи, она с опаской покосилась на этот смертоносный ураган, по ошибке завёрнутый в человеческую оболочку. Убрав биту в сторону, он подался чуть вперёд, чтобы указать на высшую степень деликатности и приватности разговора:       — То, что ты проворачивала за моей спиной — очень, просто охуеть как некрасиво, — ласково посетовал Ниган, — это был грязный трюк, Джейд. Настолько грязный, что дерьмо, которое выгребал твой дружок Дэрил, кажется просто слезой младенца! Стоит ли говорить, что нужно иметь либо стальные яйца, либо куриные мозги, чтобы на моей базе агитировать моих людей против меня?       Он пристально разглядывал Джейд, и, судя по дрогнувшему в усмешке уголку рта, очерченный на её лице ужас пришёлся ему по нраву. Впрочем, когда Ниган продолжил свою речь… пришло понимание, что именно он сейчас считает забавным:       — И, как вчера выяснилось опытным путём, яиц у тебя нет.       Должно быть, она бы вспыхнула, если бы не была так сильно обеспокоена ситуацией, в которую угодила. С озлобленным, почти слезливым бессилием проследив за тем, как мужчина откинулся на спинку стула и блаженно прикрыл глаза на пару секунд, Джейд проглотила рвущиеся наружу извинения. Дело было не в гордости — она бросилась бы ему в ноги, если бы знала, что это спасёт её. Но в данной ситуации вымаливать прощение было стратегически глупо — это ничего бы не принесло, только, может быть, усугубило и без того усугублённую донельзя ситуацию.       — Хотя знаешь, — неожиданно поделился своими соображениями Ниган, почёсывая щетину, — я восхищён.       Она кивнула. На автомате, совершенно не вникая в суть услышанного — пожалуй, если бы лидер Спасителей сказал, что он собирается отрезать ей пару пальцев, она бы кивнула также, совершенно бездумно.       — Я сейчас выпущу тебе кишки, намотаю их на твою прекрасную шею и вздёрну на них — будешь болтаться у главного входа как неудачная пародия американский флаг, — прошипел Ниган. — Не надо воспринимать моё восхищение как данность, недалёкая тупица. Совет: в таких ситуациях нужно удивлённо захлопать своими коровьими глазами и промычать что-то вроде «вау, неужели, вот это да».       — Вау, неужели, вот это да, — монотонно повторила она, с трудом сглатывая. — И почему?       — Что «почему»?       — Ты ведь хочешь, чтобы я спросила, почему ты восхищён.       — О, да, — согласился он, на мерзкий манер растягивая гласные и едко ухмыляясь. — Дело в том, что преданность — редкое качество во время этого сраного бардака, я бы сказал, что даже грёбаного единорога сейчас найти проще.       То, что Ниган был напряжён, выдавало всё, кроме его размеренного голоса: возвышающееся над уровнем стола колено чуть подрагивало, а пальцы размеренно крутили Люсиль, будто она была цыплёнком на вертеле, а не бейсбольной битой, облачённой в шипованный воротник. Когда мужчина забросил её на плечо, как-то ехидно поглядывая на Джейд, его поведение стало совсем уж демонстративным, ненастоящим. Как некоторые сцены в фильмах, которые режиссеры оставляют по неясным причинам. И прямо сейчас актёрская игра Нигана была на троечку.       — Не надо, — попросила она голосом, больно уж напоминающим шёпот. — Это не пугает.       И в следующую секунду «это» испугало: Ниган со зверским выражением лица резко поднялся и с размаху заехал ногой по металлическому столу. Это заставило Джейд вскочить со стула, кажется, даже роняя его на пол — кровь в ушах стучала так оглушительно громко, что звука падения было не разобрать.        Лидеру Спасителей хватило всего двух шагов, чтобы преодолеть расстояние между ними, и, судя по его движениям, это был грёбаный конец. Она даже не отступила — отпрыгнула назад — вжимаясь в холодную стену и в ужасе осознавая, что это нисколько её не спасёт. Здесь спасти не могло уже ничего: старый-добрый замах битой Джейд узнала ещё до того, как он оформился в полной мере. Воздух обжёг лёгкие, а двоящееся лицо Нигана — искажённое яростью и перекошенное как в детском калейдоскопе — заставило что-то в груди разразиться вибрирующим и болезненным до крика грохотом. Она не смогла среагировать достойно: только пискнула, до рези зажмурив глаза, и дёрнулась, так и не поняв, в какую сторону.       Прошла будто бы тысяча секунд, прежде чем обрушился удар. Левый висок обожгло пульсацией, отголоски которой вспыхнули даже в темноте зажмуренных век. Джейд услышала хлопок — словно рядом взорвалась праздничная хлопушка. Кажется, именно так трескалась её голова, и осознание этого привело в состояние неконтролируемого, агонического безумия. Она взвизгнула или всхлипнула — бог видит, отличить одно от другого сейчас было невозможно — но тут же захрипела, давясь воздухом. И, надо признать, боль от знакомства с Люсиль была куда слабее, чем ощущение тягучей крови, заполняющей рот. Джейд не знала, прокусила ли она язык или это слюна имела такой омерзительный привкус, но слишком чётко осознавала, что сознание уплывает.       Удержало его только какое-то странное ощущение падающей крошки: одна укололась в скулу, вторая — более массивная — долбанула по плечу и прыгая покатилась вниз. Несколько штук наверняка застряли в волосах. Джейд не поняла, что это было. В самом деле не поняла. Поэтому приоткрыла веки, полная абсурдного энтузиазма разобраться в ситуации.       Окружающий мир перед глазами всё ещё пульсировал, то до дискомфорта в челюстях сжимаясь, то увеличиваясь до некомфортных, пугающих размеров. Лицо Нигана мельтешило в поле зрения огромным пятном. Размытым, идущим рябью. Или это её голова так отчётливо кружилась.       Мозг соображал туго: больше необходимого ей потребовалось, чтобы догадаться, что мужчина промазал. Джейд не знала, намеренно или нет это вышло, только со звенящим внутри воплем ужаса понимала, что в этот раз действительно была в одном шаге от смерти — в чёртовом миллиметре от Люсиль, чуть не расколовшей ей голову пополам. И какая-то неведомая, непонятая до конца случайность, не позволила этому произойти.       — Не пугает, говоришь? А мне кажется, что кто-то вот-вот намочит штанишки.       Она облизала сухие губы, размазывая по ним то ли кровь, то ли гадкую на вкус слюну, и кивнула. На автомате, совершенно не зная зачем.       С каких пор, чёрт возьми, её так сильно страшила смерть? За неполные три месяца она трижды (подумать только — трижды!) хотела закончить свою никчёмную жизнь, всячески нарывалась на неприятности и мечтала отправиться в путешествие по реке Стикс*. И куда это всё делось?       Джейд не знала, в какой момент восприятие стало играть с ней злую шутку, и это пугало — в голову не приходило ни одной идеи, что могло так сильно переломить стойкую тягу к смерти. Что, чёрт побери, могло отбить её хвалёное бесстрашие и желание покормить собой сотню-другую червей. Сейчас — едва не получив то, что когда-то хотела — она была в таком ужасающем оцепенении, что плохо чувствовала своё тело. И по-прежнему дышала через раз, косясь на Люсиль, вбитую в стену около её головы.       Руки почему-то оказались упёртыми в грудь Нигана, и Джейд была совсем не в состоянии понять, что делает. Она то ли пыталась отлупасить этого ублюдка за то, что лишил её стабильного желания умереть; то ли отталкивала его… ну или просто пыталась таким образом удержать равновесие и не грохнуться в обморок. Возможно, всё вместе. Возможно. Джейд соображала недостаточно хорошо, чтобы поручиться за собственные действия.       Должно быть, Ниган углядел в этом мольбу остановиться, поэтому в следующий момент ликующе хмыкнул, почти мурлыкая:       — Боишься? — его тихий голос невероятно громко стучал в мозгу, заглушая каждую мысль. Заглушая всё на свете, кроме шума крови в ушах.       Джейд помотала подбородком, пытаясь вернуть себя в норму и встряхнуть мозг, с которым только что чуть не познакомилась Люсиль. Сознание несколько прояснилось, но этого по-прежнему недостаточно — переведя взгляд на Нигана, она так и не смогла придать достаточной резкости его плывущему лицу.       — Тебя… или её? — уточнила так тихо, будто собиралась отключиться прямо сейчас.       И, чёрт возьми, этот голос не принадлежал Джейд. Задыхающийся, взрывающийся паникой, сбивающийся — он звучал так, будто в её тело засунули какую-то впечатлительную суку, которую полностью заклинило из-за страха смерти.       — Люсиль, — невозмутимо ответил лидер Спасителей, будто его спросили о любимом пирожном. Потом потянул на себя биту, бегло осматривая её испачканное в сером покрытии стены тело, а Джейд наконец удалось сфокусировать взгляд на его лице. Уже не перекошенном такой животной яростью, но по-прежнему наводящем пугливый озноб.       Она проглотила ком в горле, нечеловеческим усилием проталкивая его вниз по глотке:       — Только тебя.       Ниган любил искренность, это было понятно с самого начала. Правдивые ответы льстили ему до такой степени, что он был готов простить их хлёсткую суть, но, видимо, не в этот раз — в глазах мужчины промелькнуло что-то опасное. Не оскорблённость. Не удивление. Что-то, на секунду напомнившее негодование.       Разумеется, ведь его ненаглядную Люсиль не бояться было нельзя. Чуть ли не сам кодекс Спасителей гласил: «Бойся лидера своего и его биты. Биты — особенно, ибо нет ничего страшнее её жажды».       Ниган молча вскинул Люсиль, прижимая ту к щеке Джейд.       — Тише, милая, — заботливо обратился он. Судя по всему, говоря с обмотанным проволокой древком биты, а не с ней. — Мы не хотим поранить нашу охуительно-смелую тупоголовую Джейд.       В следующую секунду давление на щёку стало сильнее, ставя под сомнение это самое «не хотим». Впрочем, это и изначально было ложью — глаза Нигана блестели настолько самозабвенно, что не возникало сомнений, что поранить её стало для него целью номер один.       Джейд сцепила зубы, готовясь к экзекуции от Люсиль и собираясь мужественно перетерпеть, но всё равно зашипела, когда она двинулась по скуле, царапая. Вспарывая кожу ржавыми шипами. И, судя по тому, насколько болезненно это было, кровоточащие борозды были весьма глубокими.       Когда это закончилось — а случилось это не так скоро, ведь Ниган настолько сосредоточенно орудовал битой, что казалось, будто он пытается забабахать на её щеке целое произведение искусства — в пострадавшую половину лица впивались иглы боли. Глаза Джейд жгло, но несмотря на это, она продолжала пялиться на стоящего так близко лидера Спасителей, и всё с мазохизмом пыталась понять, удовлетворён ли он. Доволен ли этот сукин сын тем, что разодрал ей скулу; тем, что удостоверился в её паническом страхе перед ним; тем, что сделал с ней что-то на совсем ином уровне… Сделал что-то, что заставляло мелко дрожать от ощущения дежавю.       Вчера он смотрел на неё так же. Пугающе. Маниакально. Возбуждённо. Отвратительно. Гипнотизирующе. И в воздухе вчера так же витало что-то тяжёлое, противоречивое, забивающее лёгкие.       — Ай-яй-яй, Люсиль, — забормотал Ниган и даже голос у него походил на вчерашний: хриплый и до дрожи по всему телу бархатистый. — Непослушная чертовка…       Джейд втянула воздух носом и часто захлопала ресницами, мечтая сделать немного суше унизительно влажные глаза. В голове был полный кавардак. Мысли, раскиданные по кучкам как мусор на свалке, перескакивали настолько хаотично, что нельзя было обнаружить даже намёка на присутствие логической связи; а несколько отступивший ступор снова возвращался, стоило только вспомнить, в какой ситуации она оказалась. Вчера чуть не переспала с Ниганом, а сегодня он чуть не прихлопнул её — романтика в чистом виде, чтоб её. Обоюдное хренпоймичто.       Лидер Спасителей сжал пальцами её подбородок и потянул его вверх — явно хотел, чтобы Джейд видела, как оскал прорезает его лицо. И, смотря на всё это, ей не оставалось ничего, кроме как сморгнуть слёзы и закусить губу. Исключительно потому, что когда она закусывает губу, та дрожит не настолько явно.       А потом Ниган подался вперёд, и Джейд обнаружила его невероятно близко к себе. Удушающе близко.       Она не сразу поняла, что происходит, но, когда поняла, не поняла этого ещё больше — всё в голове наслоилось одно на другое и стало каким-то невообразимо сложным.       Это было… Объятием?       Одной рукой Ниган держал Люсиль, а второй — прижимал к себе её. Джейд забыла, как дышать — не потому, что это было волнительно и безумно странно, а потому, что она решила, будто всё же умерла и попала в ад. И сам Дьявол сейчас гладил её волосы своей скрюченной, обожжённой до мяса ладонью.       — Мерзавка, — произнёс он, и в этом было столько грубой нежности, самолюбования и чего-то невнятного, что Джейд едва не скрутило пополам. — За ту херню, что ты отчебучивала хренову тучу времени, тебя следует пустить на корм ходячим. Или проделать пару лишних дыр в твоём ебучем теле.       От Нигана исходил запах алкоголя — совсем тонкий, едва различимый, но она всё равно учуяла его и мысленно сокрушалась, поскольку и сама сейчас была не прочь закинуться чем-нибудь крепким. Чем-нибудь крайне мерзким на вкус. Чтобы горящий обруч выпивки сжал горло и вызвал тошноту; чтобы можно было физически избавиться от этого ступора, выплёвывая его из себя вместе с желудочным соком.       — Какого хрена? — почти заботливо поинтересовался мужчина, будто действительно был взволнован. — Какого хрена, Джейд? Так надеешься, что Рик проникнется твоим героизмом, что решит отлизать тебе? Или хочешь выбесить меня до такой степени, что я сначала отымею тебя до полусмерти, а потом позволю довести дело до конца Люсиль?       Она уткнулась носом ему в плечо — не потому, что хотела этого, а потому, что рука Нигана надавила на затылок, вынуждая прижаться ближе. От белой футболки, которая уже не могла восприниматься иначе, чем дьявольская, пахло порошком или чем-то из бытовой химии, обладающим резким до тошноты химическим запахом, и Джейд не придумала ничего, кроме как закрыть глаза и втянуть в себя этот шлейф. Если умирать, мол, так хоть чувствуя что-то. Даже если это «что-то» — мерзкий и диковинный во времена апокалипсиса аромат стирального порошка.       — Если бы я знал, в какую хуеву катастрофу ты выльешься, запиздил бы ещё в Александрии на глазах твоих тупоголовых дружков.       И этот озлобленный шёпот наконец-то пробудил в ней что-то, напоминающее нормальную реакцию: плечи вздрогнули, а изо рта вырвался всхлип — громкий и отчаянный. Рука Нигана, запутавшаяся в волосах, напряглась, и Джейд подумала, что когда ему надоест говорить, он просто открутит ей голову. Поэтому сжалась и, кажется, сама прижалась чуть теснее, роняя ещё один дрожащий вздох.       — Тихо, — призвал к спокойствию Ниган, и в этом не угадывалось ничего успокаивающего. Хотя бы потому, что это была не попытка успокоить её, а приказ заткнуться. — Ненавижу бабские слёзы.       Джейд не плакала, но была близка к этому: слёзы щекотали глаза, а дышать без шмыганья носом практически не получалось. Борясь с дрожью во всём теле, она снова упёрлась ладонями ему в грудь и снова не поняла зачем — это не приносило облегчения и не успокаивало. Разве что позволяло найти точку опоры.       От этого недообъятия всё становилось только сложнее, абсолютно каждая деталь возводилась в ранг туманного и запретного. Почему вместо того, чтобы прихлопнуть её, Ниган гладил её по волосам, будто успокаивая, и впечатывал в своё плечо? Зачем он совершенно спокойно, с нотами заботы в голосе рассказывал, что хочет сделать с ней за преданность александрийцам? Что это была за новая пытка в его исполнении? И — самое главное — почему она так хлестала по сознанию и вырывала из груди один всхлип за другим?       У Джейд не было ни одного грёбаного ответа, когда вопросов хватило бы, чтобы загрузить голову на пару месяцев вперёд.        — Уже несколько поздно устраивать истерику, не находишь?       Она кивнула, прижимаясь саднящей щекой к его плечу, и надеясь, что Нигану то же что-то в этой ситуации кажется непонятным. Надеясь, что внутри него так же копошится что-то объятое страхом и глубоко обеспокоенное этим недообъятием.       — Ты убьешь меня? — спросила Джейд и тут же опешила, поскольку планировала не издавать ни звука в ближайшие пару часов, как минимум.       Замирая и с бешено прыгающим в груди сердцем вслушиваясь в размеренное дыхание лидера Спасителей, она осознала, что его сердце бьётся совершенно спокойно. Монотонно толкается навстречу её ладоням, опаляя их жаром. И это снова напомнило о вчерашнем дне, о колючих поцелуях и настолько противоречивом, гадком вожделении, что было тошно до сих пор.       — Нет, — уверенно опроверг теорию Ниган. Потом совсем тихо хмыкнул рядом с ухом Джейд, будто подводя негласную черту: — Но стоило бы.       — Да. Стоило бы, — отозвалась она как в тумане.       — Ты что, в уши долбишься? Я говорил, что следует расхреначить твой череп с помощью Люсиль, а потом, возможно, по кускам переправить тебя к твоему ебучему «дружку». Думаешь, всё же стоит?       И, несмотря на то, что странное соприкосновение их тел всё ещё, (пускай отдалённо) походило на объятие, между ними уже чувствовался привычный холод — должно быть, он был с самого начала, просто Джейд отошла от ступора и смогла его заметить только сейчас. Немного отстранившись, она с какой-то детской злобой отметила, что всё же оставила на Нигане свой след — рукав его футболки украшало ярко-красное пятно, оставленное её кровоточащей щекой.       — Я подумала, что согласиться будет… правильнее.       Хриплый смех Нигана заставил её вздрогнуть, снова давясь осточертевшим уже чувством. Де-жа-вю. Снова. Это слово — неотвратимый гимн сегодняшнего, чтоб его, дня.       — Ты, блядь, издеваешься надо мной или что? — поинтересовался мужчина, и голос его всё ещё был весел. — Или специально подрубаешь соображалку, только когда вывела меня из себя? Так не терпится, чтобы я вставил тебе чертей?       Джейд только неловко пожала плечами, не совсем догадываясь, что может ответить.       — Ладно. Вот как мы поступим, — уверенно произнёс он. — Факт: ты капитально проебалась и это повлечёт за собой последствия.       Ниган отстранился, и это было физически больно: от страха неизвестности и осознания, что придётся заглянуть ему в глаза, кости Джейд скручивало в жгут. Оставшись без посторонней опоры, она покачнулась, растерянно сжимаясь от мысли, что странное спокойствие в голосе лидера Спасителей и это безумное дефектное объятие было лишь прелюдией к чему-то очень плохому, некой моральной компенсацией за грядущие страдания.       — Есть два способа, как мы можем решить твою проблему.       Под «её проблемой» он подразумевал не конкретную ситуацию, а всю Джейд — она безошибочно поняла это по снисходительно-ядовитой интонации. Впрочем, брошенное в её адрес пару минут назад «хуева катастрофа» подходило здесь больше.       — И один из них — лёгкий? — с надеждой уточнила она.       — А вот фигушки. Я был с тобой неебически мягок, Джейд, а ты клала на это. Хватит. Пришло время настоящих наказаний.       Она сглотнула, отмечая, что тело не перестала бить мелкая дрожь.       — Один их этих способов — херовый для тебя, а второй… — Ниган замялся настолько правдоподобно, будто действительно задумался над перспективностью каждого варианта. Энергично пожав плечами, он закончил: — херовый для тебя тоже.       — И чем они отличаются?       — Ничем. Но я же не настолько дикарь нецивилизованный, чтобы не предложить даме право выбора!       Он подался вперёд, вновь обдав Джейд ароматным шлейфом стирального порошка, и, чуть склонившись, с гадливым самолюбованием сообщил:       — По моему разумению, каждый должен иметь право выбрать, каким способом подохнет.       Кровь в ушах зашумела так неотвратимо громко, что Джейд пришлось зажмуриться — она совсем не отдавала себе отчёта, как это могло помочь, но всё же понадеялась на чудо. Пульсация стучала даже не в ушах, а где-то в голове, между затылком и шеей, делая всё происходящее в высшей степени невыносимым, но гложущее чувство дискомфорта казалось сущим пустяком. Куда страшнее был сам Ниган. И то, что — чёрт возьми — она совсем его не понимала.       — Ты играешь со мной, — это было не утверждением, а обречённым скулежом человека, который никак не может раскаяться в своих грехах, хотя одной ногой стоит на эшафоте. — Нет никакой разницы, что я выберу. Сам сказал, что всё сводится к одному.       Его смешок заставил Джейд открыть глаза; и хотя пульсация в голове никак не унималась, соображать и творить глупости удавалось в привычном режиме — на выдохе с губ сорвалось что-то крайне самонадеянное, и бесспорно очень раздражающее. Она не могла определить, как звучал её голос, но точно знала, что суть сказанного «перебьёт» любую интонацию — даже озвучив это со слезами и стоя на коленях, всё равно вышло бы нагло:       — А ещё сказал, что не собираешься меня убивать.       Масляная, до жути приторная улыбка растеклась по лицу Нигана, и он недовольно вздохнул, покачав головой.       — Трындец, — мрачно резюмировал он. — Она ещё и выкобенивается. Грёбаный таракан с оторванными лапищами и наполовину отбитой головой. Тупое, чтоб его, непробиваемое насекомое.       Был ли это какой-то странный комплимент или оскорбление Джейд так и не поняла. Опустив глаза, она лишь догадалась, что влипла очень, очень сильно.       — Сейчас, — Ниган щёлкнул пальцами, вынуждая её смотреть на него, — Ты идёшь с Саймоном. Делаешь всё, что он тебе говорит и не открываешь даже рта. И не дай бог тебе выкинуть что-нибудь ещё. Ты поняла меня?       Джейд кивнула, хотя поняла она не так много. Только то, что её снова вверяют человеку, который мечтает извести её всеми возможными способами.       — Ты поняла меня?       Видимо, вид у неё сейчас был такой безмозглый, что принимать кивок за ответ было никак нельзя — Джейд ещё раз мотнула головой и выдавила из себя тихое «да».

***

      Всё было очень плохо. Она поняла это почти сразу, когда Саймон привёл её в то самое помещение, в котором обычно устраивались собрания и демонстративные казни. В то помещение, где когда-то, ещё мечтая о смерти, Джейд едва не умерла под ботинками Роба. Ощущение фатальности только усилилось, когда мужчина усадил её на стул и с упоением принялся связывать руки за спиной. Она не сопротивлялась, хотя дрожала как лист, и было безумно страшно, и — по хорошему — стоило попытаться дать какой-то отпор.       Беседа с Ниганом настолько выбила Джейд из колеи, что она едва собирала мысли в логическую цепочку.       Надо же было погореть из-за чёртовой истерички-врача и мудака, который излишне печётся о своём мертвом дружке!       — Саймон, — позвала она. Когда мужчина прекратил копаться в сумке и взглянул на неё, Джейд продолжила: — Если я каким-то чудом вывезу это дерьмо и останусь в живых, то можешь не сомневаться: я найду способ развесить твои грёбаные кишки по грёбаным стенам как грёбаные рождественские гирлянды.       Истерика? Что-то на неё определённо похожее.       И, хотя Ниган настойчиво требовал не открывать рта, Джейд почему-то была уверена, что это останется между ней и Саймоном.       — Очаровательно, — хмыкнул он, вытаскивая скотч и отрывая от него кусок. — Знаешь, какое тут ключевое слово? «Если». Если вывезешь, в чём я очень сомневаюсь.       Она открыла рот, собираясь послать его к чёрту, но на губах оказалась полоска скотча — даже не смотря на то, что Джейд пыталась вертеться, Саймон умудрился прикрепить её добротно.       — А теперь послушай меня, — отчеканил он, злобно сверкая своими безумными глазами, — видела, какой красавчик у нас малыш Дуайти? Он не всегда был настолько хорош собой, но, начав творить кое-какую хуйню, резко преобразился. Это был салон красоты имени Нигана, и сегодня ты, милочка, приглашена в него — мои поздравления! Готовься распрощаться со своим личиком.

***

      Люди начали приходить — Джейд отметила это совершенно механически, поскольку не отошла от полученной информации. То ли губы под скотчем, то ли сама челюсть дрожали так сильно, что зубы стучали друг о друга, а перед глазами витала туманная дымка.       Когда появился Ниган — все синхронно опустились на колени, а после его разрешения поднялись, выпрямляясь по струнке — колотиться от дрожи стала она вся. Зажмурившись и сжавшись, Джейд всё равно видела, как он проходит сквозь толпу и останавливается где-то рядом с ней — сказать, справа или слева, было больно уж трудно.       — Сегодня, — он многозначительно умолк, явно для того, чтобы обвести толпу внимательным взглядом, — я преподам вам урок о том, во что может вылиться сраная самонадеянность. Хотя нет, самонадеянность — это слишком нейтральное слово, назовём это… Синдромом лишних яиц.       Джейд даже зажмурившись ощущала, как печёт глаза и как в них что-то шевелится — это было паршивое ощущение, будто в зрачках ползал детёныш дождевого червя, и он никак не мог найти себе удобного места. Темнота перед закрытыми веками не была спасительной и ни на секунду не облегчала удушающего приступа паники, и даже, к превеликому сожалению, не позволяла отвлечься от происходящего.       — Взгляните на учебное пособие, тут как раз наблюдается эта хренотень с лишними яйцами, — не возникало ни малейших сомнений, что Ниган указывал на неё, поэтому Джейд только зажмурилась ещё крепче. После недолгой паузы мужчина решил схохмить: — Нет, между ног у неё ничего лишнего не болтается, я проверял.       Несколько смешков, прокатившихся по толпе, были вялыми и показались ей не очень реалистичными, но из уголков глаз почему-то всё равно брызнули слёзы, которые она так усердно пыталась сдержать. Ощущение собственной жалкости усилилось во сто крат и загудело под кожей — Джейд втянула воздух носом, всхлипывая от сотрясающей тело дрожи.       — И… Раз эти шары лишние, их нужно выдрать, логично? Ох, согласен, парень, — обратился лидер Спасителей к кому-то скривившемуся в первых рядах толпы. — Сравнение такое, что и у меня холодок по заднице пошёл.       Он положил руки ей на плечи, и Джейд невольно дёрнулась — настолько неожиданно и неприятно это было.       — Вернёмся к нашему пособию, а то оно колотится так, что отбросит копыта раньше срока, — Ниган энергично похлопал ей по плечам, — предположим, что этот экземпляр решил обнаглеть до такой хреновой степени, что возомнил себя очень важной персоной и самостоятельно выдал себе право на спасение всякого биомусора, вроде того, что прибирал за всеми нами дерьмо последние пару-тройку недель. Более того, ощущение собственной охуительности настолько зашкаливало, что вот эта мадам осмелела до такой степени, что стала ездить всем по ушам, рассказывая, как хреново живётся у нас и как охрененно — где-то там ещё.       Ниган наклонился, и царапая своим хриплым голосом её барабанные перепонки, издевательски, почти шёпотом, произнёс:       — Но, конечно же, она этого не делала. Её жестоко оклеветали.       Это заставило Джейд ощутить не просто дежавю, а хренову обречённость, будто она попала во временную петлю и навсегда застряла во вчерашнем дне. Гадости, которые Ниган вчера точно так же вещал ей на ухо, были такими же омерзительными. Как и этот голос. В этот раз, он, правда, будто бы звучал прямо в её голове. Громко, до неприличного бархатно и убийственно по своей сути.       Пришлось открыть глаза. Не потому, что нужно было видеть хоть что-то, а потому, что это позволяло разогнать дезориентацию и выгнать из мозга ощущение, будто в нём говорит кто-то посторонний.       — По-хорошему, с такими людьми беседует Люсиль, — продолжил распинаться мужчина, словно каким-то особым образом заигрывая с публикой, — но здесь случай немного другой, почти клинический. Потому что виновата не наша тупенькая Джейд, а её злоебучие лишние яйца!       Она почти не слушала (вернее, слушала, но мозг отказывался воспринимать информацию в исходном виде), поэтому улавливала только обрывки сказанного. Сквозь пелену слёз Джейд разглядела в толпе выстроившихся жён Нигана — в своих траурных платьях они были как никогда кстати.       Впрочем, восхищаться мрачной иронией пришлось недолго: в поле зрения оказался лидер Спасителей, который оставил в покое её плечи, и теперь с жутким выражением лица разглядывал её зарёванное лицо.       — Больше энтузиазма, Джейд, сегодня мы тебя вылечим! — провыл он, хлопая в ладоши.       И в такие моменты на него было совершенно невозможно смотреть, потому что это был хренов психопат. С перекошенным из-за широченной улыбки лицом, полыхающими глазами и безумной, хаотичной жестикуляцией. Джейд смотрела куда-то в сторону, чуть выше голов собравшейся толпы, но строго по касательной задевая взглядом плечо Нигана — так, хотя бы отчасти, создавалось впечатление, что она смотрела на него.       — Что там с утюгом? — поинтересовался лидер Спасителей, поворачиваясь вполоборота.       Саймон, стоящий возле печи, не сдержал гадливого подёргивания уголка рта — хотел улыбнуться, но вовремя понял, что не следует так открыто демонстрировать свою радость.       — Ещё пару минут, — сообщил он. — На всякий случай.       Пару минут.       Эта фраза застучала в голове без какого-либо смысла: в панике ударилась о виски, потом резко закружилась и долбанулась в затылок.       Пару долбанных минут, и ей прожгут лицо.       Чуть больше сотни секунд.       Джейд дёрнулась, не столько пытаясь выбраться, сколько привлечь к себе внимание — верёвка, больно впившаяся в запястья, в этой ситуации была не так страшна, как грядущий ожог — и замычала, надеясь, что с губ снимут полоску скотча и дадут ей высказаться. Она даже не до конца понимала, что конкретно скажет, но была железобетонно уверена, что сможет наобещать Нигану чего-нибудь такого, что заставит его передумать. Как никогда была близка к тому, чтобы наобещать ему всю себя, во всех мыслимых и немыслимых смыслах.       Джейд бы просто сказала, что сделает всё, действительно всё, что он пожелает — а Ниган бы нашёл этому применение, сам решил, за какую цену готов её простить.       И, когда он приблизился к ней, смотря сверху вниз совершенно скептически, Джейд из последних сил пыталась унять рыдания: если «переговоры» действительно состоятся, будет лучше, если она сможет излагать мысли хотя бы частично членораздельно, а не воя, как белуга.       — Я знаю, что тебе страшно, — произнёс Ниган, и в его голосе снова обнаружилось то странное, до скрипа стиснутых зубов непонятное, издевательское беспокойство. — Это пройдёт.       Она замычала снова, почти убеждённая, что сможет донести своё невразумительное требование, и краем глаза заметила, как Шерри в толпе покачала головой, смотря в пол и с мрачным видом заламывая руки.       — Что такое? — вот теперь он однозначно издевался. — А, хочешь, чтобы я это снял?       Джейд закивала настолько энергично, что хрустнула шея — именно это, должно быть, заставило Нигана усмехнуться и, закатив глаза, принять категоричное решение:       — Нет.       В какую-то секунду она перестала слышать вообще что-либо: и без того негромкий шум собравшихся спасителей затих, сердце запнулось, а мысли в голове разбежались кто куда. Джейд смогла только снова заплакать, громко шмыгая носом, уставившись на чуть склонившегося к ней лидера.        — За хуеву тучу времени ты наконец-то заткнулась, — гадко улыбаясь объяснил он. — Дай насладиться этим подарком судьбы.       Стиснутую диафрагму разрывало толчками — её трясло так, как не трясло ещё никогда. В этот момент Джейд захотелось, чтобы мёртвая сестра сейчас была рядом. Чтобы эта дрянь пришла в её голову, напевая свою любимую песню про чокнутую мертвую Энни, убитую ловким преступником — это был хороший, проверенный годами способ несколько «отъехать» от реальности.       Она зажмурилась, пытаясь воскресить в памяти нужный мотив, но вышло плохо — мозг подсовывал совсем не те ноты, да и строки не сочетались между собой по смыслу. Было очевидно: так это не работает. «Галлюцинации» приходили сами по себе и наотрез отказывались вкалывать по заявкам.       — И куда завела тебя твоя феноменальная преданность? — скептически поинтересовался Ниган, и она уловила в его голосе сочувствующие и от этого ещё более обидные нотки. — Бросаешься в самое пекло ради «друга»? Которому, кстати говоря, абсолютно насрать. А я всё ждал, когда он приползёт и попытается выторговать тебя… Ведь так поступают друзья?       Джейд знала, к чему он ведёт, но ей было совершенно плевать на это. Рик не был обязан вытаскивать её отсюда. Рик не был виноват в том, что она всё испортила. Он был где-то там, наверняка взял себя в руки и искал способ решить эту проблему с Ниганом… А она была здесь и своей недалекой головой возомнила, что может помочь ему. И это был дефект только её, а не их дружбы.       — Стоит ли преданность ему тех страданий, через которые тебе придётся пройти?       Она была не в состоянии рассуждать, стоит это того или нет, но, подняв глаза и сквозь пелену слёз разглядев Нигана, ждущего ответа, на всякий случай отрицательно помотала головой. Мол нет, оно того не стоит. Джейд полагала, что дать правдивый ответ на этот вопрос сможет только после того, как ей расплавят часть лица и она взвесит масштаб ущерба, но… Позволить лидеру Спасителей услышать то, что он хотел, было довольно рационально.       Выражение лица Нигана смягчилось и он кивнул, не проявляя особой заинтересованности в продолжении этой односторонней беседы. Натягивая на руку перчатку, призванную защитить его ладонь от раскалённой рукояти утюга, он выглядел безразличным. Таким до тошноты безразличным, что это казалось оскорбительным.       От слёз уже жгло не только глаза и поцарапанную щёку, но и всё лицо — Джейд не помнила, когда последний раз была настолько не в состоянии унять собственную истерику. За один проклятый день она обнаружила не только, что перестала быть бесстрашной перед лицом смерти, но и что превратилась в дрожащий, рыдающий кусок бесконтрольной паники. Который достиг своего апогея, когда из печи достали утюг.       Кажется, именно в тот момент, она перестала соображать вовсе. Дёрнулась, взвизгнула, снова замычала, давясь собственными слезами — всё на уровне инстинктов, без какой-то логической подоплёки и смысла.       — Нет нужды жечь твою физиономию, я и так сегодня её подпортил, — хмыкнул Ниган, перенимая утюг и косясь на неё с задорным поблёскиванием в глазах. — К тому же, баба с обожженным ебалом — та ещё срань.       Джейд опешила, но всё равно замотала головой, пытаясь кивнуть и едва не взорвавшись от чувства совершенно неподходящей здесь благодарности: почему-то ей казалось, что сочетание «утюг+лицо» куда болезненнее, чем «утюг+чего-то ещё». Дело, скорее всего, было в обычной психологии, но это казалось не так важно.       Потом он обошёл её, и Джейд подумала, что это в скором времени станет её главной фобией — ощущение лидера Спасителя, застывшего вне поля зрения с раскалённым предметом в руках было до такой степени отвратительным, что пришлось снова зажмуриться и сжать кулаки так сильно, что пальцы заныли. Она почти начала молиться, но помешал голос Нигана и его рука, смахивающая со спины волосы:       — В следующий раз, как решите выкинуть какую-нибудь дикую хренотень, идущую вразрез с моими правилами, вспомните этот момент. Вспомните и хорошенько блядь взвесьте своё рвение пороть херню.       И потом — вот оно — то самое прикосновение утюга, ради которого всё и затевалось. Джейд дёрнулась совершенно механически, и даже успела возрадоваться, решив, что сможет это перетерпеть — было не так больно, как она себе представляла. Обычное жжение. Неприятное. Дискомфортное. Но совершенно… сносное.       Ощущение это быстро показалось жесточайшей насмешкой: запахло палёным, будто кто-то в соседнем помещении спалил до углей стейк; а она почувствовала прикосновение адского пламени сначала плечом и шеей (в месте, куда Ниган прижимал утюг), а после всем телом — оно расползлось по нервным окончанием так молниеносно, и так стремительно подожгло каждую клетку в теле, что спёрло дыхание. В прошлый раз, очнувшись после устроенных Ниганом гладиаторских игр, Джейд думала, что больнее быть не может. Думала, что достигла вершины боли и навсегда запомнила это ощущение. Но вся фишка боли была в том, что она каждый раз неприятно удивляла.       Закричать как следует из-за скотча не вышло, но она нашла решение этой проблемы — замычала, запищала и бог весть как задёргалась, пытаясь отдёрнуть плечо. И звук, одновременно вылетающий из горла и прочно застрявший там, оглушил её настолько сильно, что даже шумящая в ушах кровь и гулко отдающиеся удары сердца слились в коматозном вопле тишины.       Никогда, до этого момента, она не догадывалась, что может ТАК вопить от боли.       Мир перед глазами несколько раз кувыркнулся, будто гравитация неожиданно дала сбой, и Джейд почувствовала, как проваливается куда-то в более плотное пространство. Она понадеялась, что отключается, но до этого было далеко — текущие по щекам слёзы ощущались льдинками и, сталкиваясь с кожей, некстати отрезвляли.       Казалось, что горело всё тело: это не имело ничего общего с жаром, который угнетает тебя в лихорадке, скорее походило на тлеющее пожарище. На съедающее внутренности адское пламя, облизывающее тебя с ног до головы и едко дымящееся смрадным чадом.       А потом всё замельтешило перед глазами слишком быстро: плывущее лицо Нигана сменилось движением всего на свете — потолок и стены крутились, потом крутилось лицо Эмметта Карсона и его белый халат, после — гадко довольная собой физиономия Саймона и стены тёмной узкой камеры.       Прошло какое-то время, прежде чем она немного пришла в себя: Джейд казалось, что прошло много времени, но удостовериться в этом было невозможно. Ещё около получаса она пролежала неподвижно, пытаясь выплакать из себя абсолютно всю воду, и, к собственной горечи, не нашла причин, убедивших бы её остановиться. Плача не из-за того, что было больно, страшно или тревожно, а просто потому что…       Чёрт его знает, почему.       …это было самым доступным способом справиться со всем сразу.       Голова почему-то до сих пор кружилась до такой степени, что небольшая камера не плыла, а крутилась перед глазами. Резво, как заводной волчок или карусель в парке аттракционов — когда Джейд пыталась сфокусироваться на слабо различимой в темноте стене, та прытко ускользала. От этого суматошного движения уже начинало подташнивать: желудок сдавливало так сильно, что казалось, будто он уменьшился как минимум вдвое.       Ожог заболел сильнее, стоило ей пошевелиться: стянутая кожа шеи, по ощущениям, покрылась шипами, которые пустили электрический заряд в несколько вольт прямо к мозгу. С трудом усевшись, Джейд попыталась ощупать своё ранение, но тут же отдёрнула руку, давясь кашлем — ток прошёл по всему телу и сдавил грудную клетку, разрывая пополам каждый вздох. Это было слишком неприятно, чтобы попробовать ещё раз.       Хотелось пить. Помимо боли это было единственным ощущением, поскольку отчаяние и злость на свою безалаберность пока не проснулись, сладко подрёмывая где-то внутри.       Комната продолжала наворачивать круги.       Джейд уже даже не пыталась сдерживать скребущуюся в животе тошноту. Напротив, она даже хотела, чтобы её вырвало, надеясь, что от этого стены тюремной камеры магическим образом остановятся хотя бы на пару минут.       Отсутствие звуков и это бешеное кручение всего вокруг раздражало, но в ситуации поразительным образом обнаружилось что-то хорошее: подогреваемая болью, головокружением и ноющим, сжатым до безобразия желудком, Джейд не находила в себе ни сил, ни желания думать о том, как она в очередной раз влипла и что теперь с этим делать. Никаких сокрушений о провале. Никакого ужаса из-за ожога. Никаких попыток выстроить дальнейшую тактику поведения и просчитать ближайшее будущее. Ни-че-го. Голова (которая по скорости кружения почти дотягивала до первой космической) была так многозначительно пуста, что это вызывало пускай лёгкое, но всё-таки облегчение.       Протяжный, надрывный скрип двери заставил её вздрогнуть, а полоска света, поползшая по полу, только ускорила скорость вращения всего вокруг — Джейд закрыла глаза, для надёжности даже прикрыв их ладонью, но даже так чувствовала, как комната мечется и пульсирует. К тому же, сделав это, она ничего не потеряла: своего гостя она видела и так, спасибо богатому воображению.       Вот он — стоит в проёме, почти полностью загораживая широкой спиной льющийся из коридора свет. Улыбается. Не ядовито, не злобно, скорее… снисходительно. Неоднозначно вертит в руках Люсиль, поглаживая её с бесконечной заботой в каждом движении пальцев; он сосредоточен, немного раздражён, и — наверное — как всегда доволен собой. Определённо, на нём куртка (это рационально, учитывая, что его недавно выстиранная белая футболка запачкана в её крови), и заклёпки на блестящей коже как всегда ледяные настолько, что прикоснувшись к ним, можно обжечь холодом пальцы.       — Чудесно. Ты в сознании, — произнёс гость.       Интуиция Джейд в этот раз дала сбой, потому что голос был женским. Она была вынуждена разлепить глаза, пытаясь разглядеть пришедшего, но безуспешно — из-за разницы освещения силуэт девушки мало того, что был размытым пятном, так ещё и крутился вместе с комнатой.       Посетительница прошла внутрь, с видом беглого преступника закрывая за собой дверь. В воцарившейся темноте послышалась возня. Звук расстегивающейся молнии сменился шуршанием одежды и недовольным сопением — кто-то копался в рюкзаке и никак не мог найти того, что так напряжённо искал. Затем этот «кто-то» всё же обнаружил искомое: раздался тихий хлопок, за которым последовало несколько суматошных щелчков. То, что гостья искала фонарь, Джейд поняла, когда её ослепил яркий жёлтый свет.       — Прости, — спешно извинилась девушка. Луч двинулся в сторону и застыл на одной из стен.       Этого оказалось достаточно, чтобы комната несколько замедлила своё вращение, а сама Джейд, переборов круги, плывущие перед глазами, смогла идентифицировать неожиданного посетителя: на девушке не было привычного платья, только какие-то нелепые клешеные джинсы и кофта на мелких пуговицах; волосы были то ли заколоты сзади, то ли собраны в низкий хвост; а плечи, разведённые обычно в шикарной осанке, выглядели ссутулившимися, что, впрочем, легко можно было списать на освещение.       — Шерри? — на всякий случай уточнила Джейд, решив, что в полумраке ей может померещиться кто угодно.       Жена Нигана энергично кивнула, а потом подняла свой острый подбородок и почти шёпотом провозгласила:       — Да. Соображай быстрее, времени не так много, — она почти чеканила слова или из-за волнения, или из-за того, что сомневалась в здравомыслии пленницы. — Я собираюсь валить. Ты со мной или нет?       — Что? Куда?       — Не тупи, бога ради, — зашипела Шерри. — К чёртовой бабушке, Джейд! Хрен его знает куда, в Мексику, к чёрту на куличики, на Гавайи, нахер — я могу накидать тебе сотню направлений отсюда, выберешь любое понравившееся.       Ещё никогда прежде Джейд не видела эту девушку сквернословящей — это прямо кричало, что ситуация не ахти. Попытавшись последовать требованию не тупить, она нахмурилась, отмечая, что комната снова поплыла, но довольно рассудительно предположила:       — Если нас поймают… одну из нас нашинкуют в капустный салат, и это буду я.       Шерри громко фыркнула и досадливо скрестила руки на груди, мазнув лучом фонаря по потолку. С полминуты она молчала, злобно и одновременно недоумённо сверкая глазами, потом развернулась и, щелкнув тумблером на фонаре, потянулась к двери. Джейд разгадала сущность этого порыва и пришла от неё в ужас.       Стремительно вскочив на ноги, она едва не рухнула обратно от усилившегося головокружения — пришлось опереться о стену сначала рукой, а потом и вовсе налечь на неё всем телом, чтобы удержать равновесие.       — Стой, стой! — потребовала она, обнаружив слезливость не только в своём дрожащем голосе, но и в глазах. — Стой, пожалуйста. Не уходи. Я иду.       Шерри замерла, передёрнув своими ссутулившимися плечами.       — Ладно, — не сразу согласилась она. В темноте было невозможно различить, но Джейд казалось, что девушка недоверчиво хмурится, пытаясь сложить в голове решение какой-то сложной загадки. — Не волнуйся: если мы попадёмся, я буду рядом.       Поразмыслив, она снова включила фонарь, и, обернувшись, «ободряюще» закончила мысль:       — В другом салате.