Между нами

      Только спустя год жизни в закрытом поселении оборотней Антон понял, насколько лукавил тогда, когда говорил о своей нелюбви к большим городам. Нет-нет, он нисколько не был против поселения и ни за что не изменил бы ни своего решения, ни тех слов. Он был самым счастливым омегой на свете. Но сейчас, оглядывая гудящий клуб, выцепляя взглядом отрывающегося Ромку и как всегда играющего с огнем Тимура, он понял, насколько скучал по всему этому. Тоше отчаянно не хватало новых людей, впечатлений. И он давил довольную улыбку, потягивал ром с колой и слегка покачивался в такт музыке. Не хватало только Кости. Они с Тимом решали какие-то семейные дела и немного задерживались.       Его приближение он почувствовал затылком. Широко улыбнулся, все так же глядя на танцпол, и подставил щеку для чмока, не в силах оторваться от Тимура. И как альфы, уже добрые минут пятнадцать окружающие того кольцом, до сих пор не преодолели расстояние в тридцать сантиметров — большой вопрос. Но в этом был весь Тимур. Провоцировал и ухитрялся держать дистанцию со всеми, кроме Тима.       — О, Костян, продул-таки! — радостно воскликнул Саня и, лыбясь, откинулся на спинку диванчика.       — Отвали, — недовольно буркнул Костя, и вот тут-то Антон повернулся.       Да, когда-то давно, еще в период жиробесия и гонений, Костя действительно носил сережку в ухе. Но то время для Антона давно подернулось мраком. А в прошлое лето Костя ее снял. И теперь на фоне подбритых висков она выделялась — черная, крупная — своеобразным маяком. Явно заимствованная у Тима или купленная им же, потому что Костя всегда предпочитал что-то более незаметное, в отличие от яркого брата.       Антон протянул руку и осторожно коснулся ее. Костя перевел на него взгляд, перестал сдержанно костерить ржущего Саню и вздохнул.       — Проспорил, — пояснил он и ткнул пальцем в серьгу.       — Придется тебе его потерпеть таким неделю, детка, — пробормотал Тим, не отрывая недовольного взгляда от танцпола. — Ну ладно, — выплюнул он, когда один из окружавших Тимура альф все-таки протянул руку, — отдыхайте, я пойду откусывать безмозглые бошки и отрывать наглые руки. А потом воспитывать одного неугомонного танцора.       Антон бессознательно кивнул, не отрывая взгляда от Костиной сережки. Во рту пересохло, но сил отпить из стакана не было.       — Так плохо? — хмурясь, спросил Кот. — Если прям совсем не нравится, я могу попробовать договориться с Тимохой…       — Нет, — выпалил Антон. — Мне нравится.       — Ну ладно тогда, — недоверчиво сказал Костя.       Нравится… Это слово и на сотую долю не отражало того, что происходило внутри Антона. Он никогда не фетишил на серьги у альф, но конкретно у Кости конкретно этот блестящий кружок сводил с ума. Член стоял, и Антон готов был прозакладывать даже его, что еще чуть-чуть — и на джинсах сзади проступит пятно. Костю хотелось облизать. Всего. Зажать в углу, что было почти нереально с привыкшим доминировать во всех областях оборотнем, и вылизать, начиная вот с этой самой серьги.       От фантазий в голове мутилось еще больше. Давление джинсы на член становилось нестерпимым. Антон с трудом отвел взгляд и опрокинул в себя остатки коктейля. Куба Либре образовалась в мыслях спустя пару минут. Четкой оставалась только одна: Костю нужно облизать.       Тот, видимо, чувствовал захватившее Антона безумие, но никак не мог понять причины. Косился, перебрасываясь с Саней фразами, смысл которых не улавливался, поглаживал Тошино колено под столом. И все же напрямую вопросов не задавал. И так бы оно, наверное, протянулось до возвращения домой, если бы Саня не уболтал Костю попробовать свой сандвич. И Костя не ухитрился бы капнуть соусом на любимые джинсы. Досадливо цокнул языком и пошел замывать — с его любовью к чистоте Антон удивился бы, если бы вышло по-другому.       Пойти за ним было даже не решением. Обдумывать что-то к тому моменту Тоша был не в состоянии. Импульс. Интуитивная реакция. Антон просто поднялся и двинулся за Костей.       Только увидев, что туалет представляет собой изолированные кабинки и не поделен между полами, он понял, насколько тонкими были те сопли, на которых все держалось. Антон перехватил готовую захлопнуться за Костей дверь и просочился следом.       — Тош? — удивился тот и больше ничего не сказал.       Не успел. Не смог. Антон толкнул его к стене и прижал собой, приподнявшись на цыпочках. Закрыл приоткрывшийся рот губами и протолкнул язык. Хотелось достать до горла, вытрахать хотя бы так.       Костя, растерянный, обескураженный местом и несвойственным Тоше напором, покорно поддавался, как тогда, во время отработки старых обид. И это добавляло остроты. Антон потянул вверх футболку, обнажая все эти сумасшедшие рельефы. И сверху вниз языком, не отрывая глаз от лица, непривычно изумленного. Взгляд заметался между такими красивыми чертами и предметом-активатором чего-то животного, совсем не омежьего.       Новый ремень поддавался тяжело. Слава богу, Костя надел джинсы с молнией, и возиться с болтами не пришлось. Пара движений — и можно облизать твердый член, который, в отличие от счастливого владельца, в растерянности не пребывал. Антон мягко обвел губами головку, щурясь от удовольствия, потому что минет он, на самом деле, делать обожал. Или обожал вот эти хриплые полустоны, когда Костя на мгновение терял железный контроль и срывался. Каждый раз. Антон снова поднял взгляд. Мазнул им по темным глазам, чуть встрепанным волосам, приоткрытым губам, чертовой сережке, вынудившей его полировать коленями пол туалета, и заглотил член до конца.       По обрывкам фраз Антон давно понял, что первая их ночь запомнилась Косте очень смазанно и фрагментарно. Если он что и помнил из того полунасильного минета, то списывал на собственный напор и удивление Тоши. А потом Антон свои навыки в полной мере демонстрировать как-то стеснялся. Так что теперь Костю ждал сюрприз.       Кот, получивший в свое распоряжение не только мягкий язык, но и узкое податливое горло, так спонтанно, резко, полно, застонал, запрокинул голову, вплел пальцы в волосы, притиснул Тошину голову ближе, до упора, потом резко опомнился, отпустил, почти оттолкнул. Но только позволять ему освободиться Антон не собирался. Повторил. Задержался насаженным полностью, поднял глаза и резко сглотнул.       Костя содрогнулся, коротко, но мощно рыкнул и кончил ему прямо в горло. Антон успел сжать себя сквозь джинсы и кончил тоже. Сильно, с трудом удерживая норовящие сжаться челюсти. Еле успел сняться с разбухающего узла и обхватил его в кулак, слыша сверху глухой стук от приложившегося затылком Кости.       Впервые на памяти Антона его альфа не смог удержаться на ногах. Чистюля Кот в изнеможении опустился прямо на кафель туалета. Он то открывал рот, чтобы что-то спросить, то закрывал его, то ли не находя слов, то ли будучи не в состоянии привести мысли хотя бы в относительный порядок.       — Как?.. Ты?.. — наконец выдавил из себя Костя. Совершенно очаровательный. Антон твердо пообещал себе, что все-таки вылижет его дома. Даже с учетом бурлящего в крови виски и блядской серьги туалет для этого подходил слабо.       Боже, благослови детку-Кира и двухгодичной давности спор, в котором Антон вчистую продул. И должен был посещать курсы минета. Тогда он второго лучшего друга был готов убить, а теперь подумывал отправить большую посылку всяких вкуснях. Тем более Кир, с окучивающими его придурками, ухитрился безбожно исхудать.       — Я тебе потом расскажу. Даже продемонстрирую парочку тренировочных упражнений.       В дверь нерешительно стукнули.       — Костян, — раздался неуверенный Димкин голос, — нормально все?       Антон вопросительно взглянул на своего альфу — мол, нормально?       — Более чем, — хрипло ответил Кот, как-то разом возвращая самоуверенность и легкую надменность взгляду. — Мы едем домой, — хищно, в своей манере заявил он Антону, вздергивая его на ноги и резко разворачивая. — Маленький зайка очень-очень завел большого и злого волка.       Антон подошел к двери, предельно незаметно открыл замок и делано-испуганно прошептал, оглядываясь через плечо:       — Съешь меня, большой злой волк.       И под громкий рев окончательно раздраконенного Антипова припустил к выходу.