Открылись окна небесные

Солнце катится к закату — неотвратимо. Подкрашивает шапки высоких гор алым, противоестественно-ярко, как будто кровью. Ближе к вечеру становится ветрено, «Кочевник» болтает из стороны в сторону так и норовя столкнуть его с утеса. На экране геолокатора — справа, в самом уголке — пометка о двенадцати непрочитанных сообщениях с «Бури». Пора возвращаться. Райдер упорно старается не замечать эти маленькие, раздражающе-мигающие окошки, тремор собственных рук и молчание напарников. Резко дает по газам, отпуская при этом неприличную шутку, на которую нет никакой реакции. Райдер ищет новый дом для человечества, с упорством хорька желающего сунуть свой нос в любую попавшуюся на пути щель. Она учится любить эту землю, эти острые, похожие на челюсти адхи скалы, крутые овраги, реликтовые развалины с выточенными на них незнакомыми символами и редкие узловатые деревья, светящиеся по ночам не хуже, чем неоновые вывески. Райдер хочет по-настоящему радоваться, покоряя планету, без натянутых улыбок и лживых слов на камеру, когда ее ловят в коридорах «Нексуса», требуя вдохновлять людей на подвиги. «Упадок сил, — читает нотации Лекси. — Перенасыщение вперемешку с обостренным чувством ответственности. Если ты не будешь беречь себя, мне придется принудительно отправить тебя на реабилитацию». У доктора Т’Перро в запасе есть куча терминов и пугающих патологий, чтобы заставить Сару лишний раз пройти обследование и уколоться очередной дрянью. У Сары в запасе есть бутылка виски и четыре часа сна в сутки, чтобы забыть о патологиях и продолжить исследовать планету. К полудню в «Кочевнике» так жарко, что он вполне сойдет за филиал ада. Вокруг пустыня: бесконечная, с мелкими вкраплениями скал и однотипных белых построек, оставшихся от первых поселенцев. Каждый раз, когда они подъезжают к одной из таких построек Райдер знает наверняка — внутри трупы. Внутри — кропотливый анализ данных и опознание погибших. Внутри… (снаружи? а, черт с ним!) везде — радиация, а значит вечером, после возвращения на «Бурю», Сару снова будет выворачивать наизнанку в общем туалете. Воздух за окном мутно-зеленый, даже в тех местах, где успели поставить защитные экраны. Когда Сара выпрыгивает из внедорожника, ей каждый раз кажется, что очистка дала сбой, не справившись с токсичной атмосферой. Она почти завидует Скотту, лежащему в коме, в прохладном крио-отсеке. Она сама бы не прочь прилечь там. Хотя бы на пару дней. Вместо этого Райдер заходит в очередной жилой блок на задворках «Надежды», наплевав на рекомендации Лекси, на график, на собственную усталость, и опознает новые трупы, высохшие на жаре. Кажется, им нет конца, как и блокам данных, как и консолям управления с исследовательскими архивами. СЭМ монотонно диктует Суви полученную информацию, Кора осматривает терминалы и только Джаал почему-то ничего не делает. Он подходит к разбитому окну, опирается на подоконник и смотрит куда-то вдаль. Сара хмурится, прослеживая взгляд ангара. В отдалении переливается багрянцем озеро. Бьется о крутые берега, омывая пористые камни, посверкивающие жилами флюорита. А выше, за берегом, за барханами сыпучего песка, на горизонте земля соединяется с пронзительно-голубым небом. — Красиво, — выдыхает Джаал, цокая языком. — Совсем скоро я смогу чувствовать себя здесь в безопасности. Мы все…сможем. Видишь, там, на востоке огни? Это — твои люди, бросившие вызов планете, и сегодня они побеждают. Благодаря тебе. От этих слов внутри Сары как будто вдруг разжимается плотно-сжатая до этого пружина. Бьет — больно — в самую середину грудной клетки, чтобы через мгновение разлиться теплом по телу. И кажется — да, все это правда. У них получится. Пара слов и общие усилия способны все изменить. Потому что она не одна. Потому что иначе — ни одно из ее усилий не имеет смысла. Райдер хмыкает, срывает с головы шлем, игнорируя испуганный возглас Коры, и вдыхает полной грудью. Она готова поспорить, что после слов Джаала дышать воздухом Эоса стало легче.