По краю улыбки

Пэрису казалось, что в его затылке кто-то очень упорный пытается просверлить дыру значительных размеров, потому что от боли сводило правую половину лица, драло спину и стучали зубы. А ещё не хотелось открывать глаза, потому что самым страшным кошмаром было лишиться какой-либо части тела после аварии. В том, что случилась авария, у омеги не было сомнений и, скорее всего, он оказался в больнице. Поморщившись и устроив ноющую голову удобнее на подушке, Уоллес услышал писк датчиков и понял, что может дёрнуть ногами, а это значит, ходить он сможет. Выдохнув с чуть заметным облегчением, он наконец-то приоткрыл левый глаз, а затем и правый, упёршись взглядом в белый потолок больничной палаты. Из приоткрытой форточки доносился привычный шум дневного города, в котором он мог различить гул машин, перестук капель дождя и порывы ветра, а ещё из окна пахло свежестью, затихающей грозой и немножко бензином. Сглотнув, Пэрис почувствовал, как сухо у него во рту, и оглядел маленькую палату в поисках кувшина с водой, одновременно оглаживая голову и нащупывая огромную шишку, которую скрывала шершавая на ощупь повязка. Глаза видели, нос ощущал запахи, тело слушалось, а значит, он ещё легко отделался, учитывая сложившуюся ситуацию. Протянув руку, он хотел нажать на кнопку вызова медбрата, но именно в этот момент дверь палаты отворилась и взъерошенный Шон Лемар оторвался от телефона: — Сотрясение и… Пэрис! Как ты? Где болит? — Что случилось? Где Шинни? — омега медленно сел, поправляя больничную рубашку. — Сломана рука, но жив и здоров, лежит в соседней палате, а ты нас напугал! Провалялся без сознания почти два часа! Врачи сказали, что ты отделался сотрясением и ссадинами на спине, тебя выбросило из машины и приложило спиной об асфальт. — А что вообще случилось? — Пэрис попытался вспомнить, что предшествовало аварии, но всплывший в памяти лязг сминаемого металла и накативший страх заставили его отбросить эту идею. Шон присел на край кровати и погладил омегу по руке: — Водитель грузовика протаранил пару машин, ваша была последней, всё произошло буквально за считанные секунды. У него случился инфаркт, вот такое дело. В общем, вы везунчики, руки-ноги целы, голова на месте. Шинни уже сделали операцию, и сейчас мой омега расписывает ему гипс цветочками. Ты как себя чувствуешь? Пэрис не мог описать словами чувство облегчения от того, что он не стал инвалидом и все его части тела остались при нём, поэтому прикрыл глаза и прислушался к шуму в голове: — Ну… не считая того, что в затылке у меня кто-то пытается просверлить дыру в другую вселенную, а спина горит огнём, всё очень даже и неплохо. А другие машины? —  Царапины и ушибы, вывихи и синяки. Вас доставили в клинику «Святого Муна», сегодня тут просто ад, на заводе «Бейлиза» произошёл взрыв в химическом ангаре, из-за пожара, который перебросился на главное здание, старые перекрытия обрушились и очень много людей пострадало. Сотни рабочих. Мест не хватает. Вас привезли первыми, и я договорился с врачом, если захочешь, под твою ответственность тебя выпишут уже завтра утром, а то и сегодня вечером. Менять повязки и мазать спину тебе сможет наш домашний врач, он же и будет наблюдать за твоим состоянием. Сейчас должны привезти новую партию прооперированных из хирургического блока, палаты будут забиты под завязку, да и коридоры, судя по всему, тоже… — Шон вопросительно посмотрел на омегу. — Я… — Подумай, пока я найду тебе врача, ладно? — альфа шумно вздохнул и встал с больничной койки, заставив её скрипнуть. — Голова не кружится? Не тошнит? В глазах не темнеет? — Нет, — Пэрис приподнялся и чуть не вскрикнул, когда спину снова облили кипящей лавой. Когда за альфой закрылась дверь, он аккуратно поставил босые ноги на пол и посидел так пару минут, прислушиваясь к собственным ощущениям, а затем сделал несколько шагов к окну, намереваясь открыть его пошире и подышать свежим воздухом, прогоняя из лёгких запах лекарств и больничной палаты. Высунувшись чуть ли не по пояс, Пэрис не смог сдержать слёз, всё чётче ощущая боль в содранной коже на спине, но мысль о том, что он может оказаться дома, в своей квартире, и уже там тихо свернуться калачиком и поплакать, не стесняясь, а ещё, может быть, и повыть в голос, пока обезболивающие не подействуют, заставила его обернуться и прикрыть раму. — Однозначно домой, — собственный голос прозвучал жалко и несчастно. — Уверен, что можно домой? Может, лучше, пару деньков полежишь тут? Голос, которым это было сказано, был Пэрису не знаком, и омега покрутил головой, надеясь увидеть медбрата или врача. — К зеркалу подойди. — Что? — Пэрис с ужасом понял, что голос звучит в его собственной голове, и покачнулся, хватаясь за подоконник. — Подойди к зеркалу,— голос звучал достаточно уверенно для того, чтобы Пэрис послушно оглядел палату и увидел небольшое зеркало возле умывальника. Когда-то он читал про психические заболевания, и авария вполне могла послужить катализатором для такого состояния, поэтому он послушно подошёл к раковине, вмонтированной в стену, и уставился на собственное отражение, разглядывая забинтованную голову, дрожащие губы и дёргающийся глаз. Омега не сомневался, что удар головой и потеря сознания могли привести к подобным последствиям. — Омега. Я так и подумал, — в голосе послышалось удовлетворение. — Я сошёл с ума, да? Ну, то есть, рехнулся? Стал психом? Меня теперь упакуют в рубашку, рукава которой связываются за спиной, и посадят в комнату с мягкими стенами? — Уоллес прикоснулся к собственным щекам и помотал головой, что вызвало новый приступ головной боли и заставило его лицо сморщиться. — Если ты никому не расскажешь, у нас есть шанс выбраться отсюда и уже дома решить возникшую проблему, — в голосе послышались устало-снисходительные нотки. -А если сейчас побежишь к врачу и скажешь, что слышишь голос в собственной голове, боюсь, тебя именно в такую рубашку нарядят и именно в такую комнатку впихнут. Липкий и холодный пот потёк по позвоночнику, сползая на копчик, и омега судорожно сглотнул, вцепляясь в края холодного фаянса: — Я ведь не стану убийцей с топором? — Если ты этого захочешь, скорее всего, я не смогу тебя удержать. Но отговорить попробую. Пэрис истерически рассмеялся и открыл кран с холодной водой: — Ты это ведь не я? — Разумеется нет. Плеснув пригоршню ледяных капель себе в лицо, омега снова уставился на своё отражение: — Тогда кто ты? Звенящая пустота, воцарившаяся в его собственной голове, чуть было не заставила омегу поверить, что это всё было сном, но когда он снова подставил руки под кран, снова раздался тот же голос: — Не знаю. Пока ты беседовал с тем альфой, я понял, что… смотрю на него твоими глазами и слышу твоими ушами. — Ты… можешь читать мои мысли? — Пэрису вдруг стало немного дурно, и тошнота подкатила к горлу. — Не бойся. Все твои ужасные тайны останутся при тебе, если ты не расскажешь о них вслух. Но если ты кому-нибудь расскажешь о том, что слышишь мой голос в своей голове, боюсь, для нас настанут нелёгкие времена. Пэрис представил, как неизвестно кто, сидящий у него в голове, сможет видеть его собственное голое тело в ванной, представил, как его видят разговаривающим самим с собой, и на подкосившихся ногах опустился на потёртый линолеум палаты. — Вот только давай без истерик. Ты хотя бы помнишь, кто ты и как тебя зовут. — А ты… не помнишь ничего? — вся ситуация стала казаться омеге полным абсурдом. — Звёзды,  — уверенно прозвучал чужой голос в голове, -и жилеты. — Что? — не обращая внимания на боль, Уоллес прислонился спиной к стене и вытянул ноги, ожидая того момента, когда в палату вбегут врачи-психиатры со шприцами наперевес. —Мне нравятся звёзды и жилеты. — А ты… альфа или омега? — Пэрис решил, что встречать психиатров надо достойно, и пополз к кровати, глухо стуча коленями по полу. Голос снова замолчал, словно сидящий в голове обдумывал предложенные варианты, а потом раздался тихий выдох: — Не знаю. Уткнувшись лбом в каркас кровати, Уоллес истерично рассмеялся, а затем заполз обратно на кровать, укладываясь на живот и пристраивая голову на подушку, пахнущую больницей. — Этого ведь не может быть на самом деле. Не может. — Но это уже произошло. И если мы будем действовать сообща, то вполне вероятно, разберёмся в случившемся. Пусть даже тут и есть мистическая составляющая,— голос прозвучал вполне уверенно.-Главное — выбраться из больницы и делать вид, что ты нормальный. — Значит, я всё-таки ненормальный? — омеге стало так жалко себя, что слёзы подкатили к глазам. — Пока не знаю. Ещё не выяснил, но время покажет. На всякий случай, если у тебя дома есть топор — выбрось его. Во избежание возможных эксцессов. Стукнувшая дверь впустила Шона, за которым следовал пухленький омега в белом халате: — Обещаю, лучший уход. — Понимаете, мест не хватает, все городские больницы заполнены пострадавшими, в Корнуэльде поезд сошёл с рельс, просто какой-то день трагических случайностей. Так бы просто настаивали на том, чтобы они остались в больнице под наблюдением. — У нас прекрасный семейный врач, и мы всегда сможем обратиться в платную клинику, но уверен, этого не понадобится, — Шон подошёл к омеге, который лежал на кровати и смотрел на правый ботинок доктора с развязавшимся шнурком. — Мистер Уоллес, как вы себя чувствуете? Я не настаиваю на вашей выписке, но ситуация, в которой мы все оказались… — У вас шнурок развязался. — А? Да. Спасибо. Так что вы решили? Домой, или останетесь у нас? — Давай домой, а?— голос устало буркнул это в голове Пэриса, и тот отчаянно закивал, мечтая как можно скорее добраться до собственной квартиры, где заперевшись ото всех, можно будет действительно разобраться в случившемся. — Конечно, домой. — Документы и рекомендации будут на посту медбрата на выходе из отделения, если будет кружиться голова, или появится тошнота… — Или голоса в голове, — услужливо подсказал голос. — Сразу к врачу, договорились, мистер Уоллес? Омега снова закивал, принимая из рук Шона пакет с одеждой и стараясь не обращать внимания на боль в спине и затылке. — Шинни в пятой палате, налево по коридору, — Шон поправил халат, накинутый на плечи, — зайдёшь перед уходом? Я как раз тебя и отвезу домой тогда. Оставшись в палате один, Пэрис торопливо принялся стягивать больничную рубашку, скрипя зубами от боли в многострадальной спине и закрыв глаза, ему совершенно не хотелось, чтобы кто-то чужой и незнакомый видел его живот, грудь или… — Ты же не будешь мыться с закрытыми глазами, и я всё равно увижу тебя голым. Это всего лишь вопрос времени. — А если… — А если завтра я исчезну из твоей головы, у меня останутся приятные воспоминания об увиденном. Можно считать, что мне тоже повезло, ты не старый трясущийся паралитик в маразме. Уверен, мы сможем договориться. — Договориться о чём? — омега снова подошёл к зеркалу, словно надеялся увидеть стоящего за его спиной незнакомца. — Договориться о взаимном существовании. Насколько я успел понять, я вижу то же, что видишь ты, и слышу то же, что слышишь ты. Мысли твои я читать не могу, как не могу двигать предметы или руководить твоим телом. Можешь быть спокоен, я не заставлю тебя бегать голым с топором по улице. Но, наверное, есть какие-то функции, которые мы пока не поняли, иначе, зачем этот странный симбиоз… Нам нужно как можно скорее попасть домой и начать собирать информацию. Если и было что-то, с чем омега мог согласиться в данной ситуации, то это было желание как можно скорее оказаться дома и начать искать хоть какое-то научное объяснение происходящему, вот только всё дело портила мысль о том, что научного объяснения скорее всего не будет. — И помни, при посторонних ты не должен разговаривать со мной, иначе все сразу заподозрят неладное, — голос отдал распоряжение в тот момент, когда Пэрис перешагнул порог палаты Шинни и увидел того сидящим на краю кровати с загипсованной рукой. Омега закивал и тут же понял, что выглядит глупо, но семейство Лемаров сочло уместным всё происходящее: — Мы так рады, что ты в порядке! — …ужасная авария. — …ужасный день! — Поезд сошёл с рельсов… — Пожар на заводе! — Инфаркт у водителя. — Легко отделались, ребята. — …свадьбу отменять не будем, до неё ещё три недели. Пэрис кивал и крутил головой, напоминая себе болванчика на приборной панели автомобиля, и мечтал только об одном — проснуться завтра в своей постели без топора и кровавых следов в прихожей.