***
Войдя в спальню, первое, что увидел Антон — Фуркада, развалившегося на кровати и с довольным видом наблюдающим за приближением россиянина. — И чего такой довольный? — с подозрением воззрился на него Антон, протягивая стакан. — Да так просто, — пожал плечами мужчина, залпом выпивая все до последней капли. — Ох! Как же круто! Спасибо! — И что ты здесь делаешь? — начал атаку на француза Шипулин, обходя кровать с другой стороны и оглядывая «место преступления». Уж очень хотелось выяснить, что же ночью произошло: вещи аккуратно сложены на стуле, ботинки стоят возле шкафа ровненьким рядком. Ключи, часы, бумажник и мелочь из карманов — на тумбочке. Удивительный порядок. — Дай-ка угадаю, — отвлек от созерцания комнаты голос француза, который все это время молчаливо наблюдал за своим невольным соседом по спальному месту. — Поражаешься тому, что все не валяется как попало? — Ну, в общем-то, да! — не стал отпираться Антон. — Если мы вчера пришли в невменяемом состоянии, то как же удалось раздеться так аккуратно? — А кто сказал, что все пришли в том состоянии, что и ты? — вновь этот издевательский тон и усмешка на губах француза. — Слушай, если ты мне сейчас все не расскажешь… — насупился Шипулин. — То я тебя вот в таком виде выгоню в коридор! — Вот тебе и благодарность! — всплеснул руками Мартен, делая вид, что возмущен до глубины души такой несправедливостью. — Я его тащил на себе всю дорогу от бара до номера, помог раздеться, уложил в кроватку, даже колыбельную спел, между прочим, а ты… Эх! — и он удрученно покачал головой, словно пристыжая своего собеседника. — Ну ладно-ладно, чего ты, я ж пошутил! — испугался Антон. — Ну, хочешь я тебе еще и таблеточку принесу? Что б голова не болела? — А она у меня и не болит, — к французу тут же вернулось веселое расположение духа, и тот заулыбался во все тридцать два зуба. — Я вчера много не пил. — Как это так? — удивился россиянин, внимательно разглядывая Мартена. А ведь действительно, тот выглядел отлично — «не помятое» лицо, как у самого Антона, ясный взгляд, не затуманенный остаточными парами алкоголя, да и речь у него более связная, чем у того же несчастного Шипулина. Отходняк сказывался все ярче, даже волшебная таблеточка Димы не смогла полностью убрать все симптомы. Руки тряслись, в голове шумело, а во рту неприятный привкус — словно собак с несварением выгуливали там. А цветущий вид Мартена ужасно бесил! Так и хотелось врезать по этой довольной нерусской морде, но умение держать себя в руках отлично помогало, и Антон просто постарался вникнуть в суть того, что говорил его собеседник. — А вот так, — усмехнулся Фуркад, вставая с кровати. Он схватил свои вещи со стула и принялся одеваться. — Ты вчера так разошелся, что я подумал — а как дойдешь до номера? Кроме меня, тащить было некому, вот я и поиграл немного в няньку. — Спасибо, — удивленно протянул Антон, наблюдая за мужчиной. — Не за что, — снисходительно махнул рукой француз. — Мне еще вчера Дима сказал, что тебе надо съездить куда-то сегодня, но один ты боишься, так? — Чего? Съездить? Один боюсь? А вот это уже была новость так новость! Значит, Димка все-таки поднасел с пьяну на француза. Ловко. Даже придраться не к чему. Разве что… к чему такие крайности? Антон не боится никуда ехать!***
Влажный воздух, странная, почти неживая тишина и полная темнота — вот что ожидало туристов после спуска. Узкие проходы между скалами, через которые им приходилось буквально продираться, скользкие выступы, из-за которых Антон пару раз чуть не навернулся, благо рядом всегда кто-нибудь успевал подставить руку и поймать россиянина в свободном падении. Слабый свет фонарика, что прикреплен к каске на голове, не мог дать достаточно обзора, а большой Антон забыл достать. Лезть же сейчас, когда они всей группой гуськом ползут вдоль скалы — казалось безумной затеей. Все тихонько переговаривались меж собой, словно боялись, что их могут услышать духи этого подземного царства и разгневаться на незваных гостей. Замерев на мгновение, Шипулин поднял голову, рассматривая причудливые очертания сталактитов, нависающие над горсткой туристов, словно опасные колья, готовые в любой момент пронзить насквозь. Более менее привыкшие к темноте глаза уже различали отвесные стены карстовой пещеры, уходящие высоко вверх. Это была большая зала, причем настолько, что ее можно было осветить только если прожектором. Что находилось на другом ее конце — загадка, до которой идти и идти. Антон запоздало понял, что отбился от группы, когда луч его фонарика вырвал из сумрака спины уходящих людей. Впереди, метрах в тридцати, метнулся и исчез свет, принадлежащий, судя по всему, замыкающему цепочку. Тяжело вздохнув, Шипулин огляделся — пещера представляла собой огромное пространство, больше соизмеримое со стадионом, на котором он раскатывался зимой. Хотя, нет, пожалуй поменьше будет, но от того не менее величественно выглядевшая. Только сейчас стало понятно, по какой причине вся группа двигалась вдоль стены: множество выступов, камней, впадин, рваных обрывов, где точно поместился бы человек, сталагмиты — все это затруднило бы им путь, и невозможно шагу ступить, чтобы не рискнуть получить какую-нибудь травму. Были здесь такие высокие сталагмиты, что по размерам не уступали и самому спортсмену, а то и выше. Подойдя к одному из них, Антон прикоснулся ладонью и провел по шероховатой поверхности. Холодный, влажный, но он словно делился своей энергией с мужчиной, раскрывал ему тайны, известные только этим вековым наростам. Антон медленно и очень осторожно начал продвигаться вдоль пещеры, завороженно разглядывая наземные соляные наросты, некоторые из которых сливались со сталактитами, образовывая весьма впечатляющие фигуры. Дойдя до стены, мужчина завернул за угол, протискиваясь в узкий проход в скале, что, по его мнению, должен был вести в ту сторону, куда направилась его группа. Вроде, он даже видел мелькнувший где-то вдалеке свет фонарика. Неровные камни, коррозионные острые выступы нещадно царапали кожу, оставляя свои отметины даже сквозь куртку. Протиснувшись меж особенно огромных валунов, которые словно специально упали так, чтобы преградить ему путь, Шипулин остановился, прислонившись спиной к поверхности. Слишком мало места здесь, стало тяжело дышать, и тишина ужасающе обволакивала, стискивая в своих мрачных объятиях. Странное ощущение проснулось где-то глубоко в груди, и оно с каждой минутой росло, наполняя собой, проникая в каждую клеточку тела, и избавиться от него никак не получалось. Глубоко вздохнув, мужчина отлепился от стены и двинулся вперед, надеясь поскорее догнать свою группу, от которой по глупости отбился. Он был уверен, что идет в правильном направлении, ведь периодически впереди что-то мелькало — то ли свет от фонарика, то ли от ХИС*. Один раз Антон был готов поклясться, что видел какую-то фигуру, скользнувшую в один из многочисленных проходов в скале. Достав, наконец, из рюкзака большой походный фонарь, россиянин теперь мог лучше сориентироваться в пространстве. Теперь он видел каждый камень под ногами, каждую расщелину, многочисленные ответвления в стенах, ведущие в неизвестность, словно лабиринты, из которых ему только предстояло найти путь на поверхность. Карта, которую ему дал Франсуа не помогла — Антон в ней просто ничего не понял: какие-то черточки, крестики и закорючки, не представляющие для заблудившегося мужчины никакой информативной ценности. Опять какой-то звук донесся до слуха Шипулина: то ли шепот, то ли скрежет, и в то же время, словно кто-то протяжно выдохнул, отчего на голове волосы зашевелились от проникающего под кожу страха. Паника понемногу завладевала сознанием, заставляя быстрее идти вперед, забыв об опасности подземного рельефа. Очередной громкий стон слева, и Антон шарахнулся в сторону, нелепо взмахнув руками над головой. Фонарь отлетел в сторону и разбился с противным шипящим звуком. Нога «поехала», поскользнувшись на мокром камне, и мужчина с размаху впечатался в узкий сталагмит, переламывая его пополам. Больно проехавшись грудью по каменному выступу, упал на землю, оцарапав щеку и ладони. Падение выбило воздух из легких, и заставило замереть на несколько долгих секунд, чтобы вспомнить как дышать. Темнота вновь укутала своими крыльями, закрывая от всего мира, заставляя погрузиться в плотное, вязкое, тягучее чувство. Антон буквально кожей мог ощутить волну безразличия, что проникла в него вместе со мглой. Стало абсолютно все равно, что с ним произойдет дальше. Найдут ли его в этом лабиринте, или тело российского биатлониста так и останется лежать среди этих камней… Стало просто все равно. Грудь сильно болела после падения, щека горела яростным огнем, и Шипулин чувствовал, как что-то теплое и липкое заливает его шею. Видимо, распорол об острый выступ, но сейчас это все не так важно. Он не сможет найти путь обратно. Заблудился. Куда теперь идти — одному Богу известно, и его участь уже предрешена. А что на это скажет Мартен? Будет ли он переживать за него, если не увидит среди вернувшихся? Будет ли его взгляд, в котором лишь ненависть в последнее время, наполнен другими чувствами? Темные глаза, сверкавшие льдом при приближении россиянина, и загорающиеся огнем при очередном споре — сейчас они настолько ясно представились Антону, что захотелось обругать их обладателя, обвинить во всех своих несчастьях, и в который уже раз за прошедший год возненавидеть. Это бы придало дополнительных сил для борьбы. Совершенно точно, что будь Фуркад сейчас здесь, рядом с ним, то и речи бы не возникло о том, чтобы сдаться. И почему он вообще думает об этом французском идиоте?! Разве это не он постоянно строит из себя звезду, всем своим видом показывая, что российские биатлонисты и в подметки ему не годятся? Разве не он демонстративно проходит мимо, не упустив при этом возможности задеть своего соперника? Разве не Мартен был инициатором их всевозрастающей ненависти друг к другу? А что же сейчас? Возможно… Но только возможно — и совсем не факт, — что ругаться бы в такой ситуации не стал. Хотя бы до тех пор, пока не выберется отсюда. Да, точно, пока он здесь можно чуть-чуть получше к нему относиться, так? Процентов на пять, или десять повыше… — Большего ты точно не заслуживаешь, — прошептал Антон. Протянув дрожащую руку, он включил маленький фонарик на каске, который — о, чудо! — остался жив после неприятного падения. Наблюдая за странными танцами теней на низком своде залы, россиянин снова вернулся мыслями к своему сопернику. — И о чем я только думал? — Ты думал о том, как бы затащить его в постель, — раздалось в нескольких шагах от лежащего парня. Резко дернувшись, он повернул голову и выхватил из темноты четкий силуэт Димы, который стоял, прислонившись к огромному сталагмиту и скрестив руки на груди. — Или я не прав? — Ты что здесь делаешь? — ошарашенно прошептал Антон, не веря глазам своим. — Ты не можешь тут быть! Никак не можешь! — Само собой, — пожал тот плечами, — меньше валяться нужно там, где ядовитые испарения. Это карстовая пещера, причем тупиковая. Забрел хрен знает куда, а теперь удивляешься, что у тебя галлюцинации! — И что? — никак не понимал суть разговора Антон, по-прежнему глядя на свое видение снизу вверх. — А то! — деловито произнесла «галлюцинация». — Что здесь скопление метана, а ты им дышишь. Вот и результат. Валить нужно, Тох. Причем немедленно! — С чего ты взял, что здесь метан? Ничем не пахнет, — принюхался россиянин, медленно приподнимаясь на локтях. — Ты дебил? — мягко задал вопрос лже-Дима, усмехаясь. — Метан не имеет запаха! — А откуда тогда ты взял, что я дышу именно им? — продолжал тупить Шипулин, нахмурившись и прокручивая в голове все, что он знал об этом газе. Паника, что еще минуту назад грозила подмять под себя сознание Антона, отступила. Разговор с Димой, пусть и воспроизведенным уставшей психикой, помогал. — Ты реально дебил! — теперь галлюцинация притворно вздохнула, отлепилась от стены и подошла к лежащему, наклонившись над ним. — У тебя в кармане куртки есть коробок спичек, забыл уже? Попробуй зажечь и сразу все поймешь. Антон, кряхтя, словно столетний дед, аккуратно сел, стараясь не облокачиваться на больные ладони и особо не напрягать грудную клетку. которая уже не так сильно, но все же ныла в области удара. Правой рукой залез в карман куртки и извлек оттуда маленький коробок. Дрожащими пальцами достал спичку и чирканул по коричневой стороне, выбивая искру. Получилось не сразу, лишь с пятой попытки, но когда пламя вспыхнуло неестественно ярким огнем, то сразу все понял. — Твою ж мать! — прошептал мужчина, растерянно оглядываясь. — И что мне теперь делать? Из-за этого газа у меня уже глюки, мне нужно срочно уходить… — Так и я о том же… — Но в какую сторону? — беспомощно простонал Шипулин. Кое-как перевернувшись на бок, облокотился исцарапанными ладонями на ближайший выступ и поднялся. — Я не понял, как сюда-то попал, а уж путь назад и вовсе не найду! Слишком много ответвлений… — Можно пойти в соседнюю пощерку, — предложил Малышко, все так же усмехаясь, — там посидим, подождем помощи. Тебя ведь все равно будут искать? — Будут, — подтвердил Антон, возвращая рюкзак на спину и поправляя каску. Осторожно коснулся щеки — действительно, глубокий порез. Оставалось надеяться, что шрама не будет. — Они украшают, не волнуйся, — хмыкнула галлюцинация, вставая прямо перед своим собеседником. — Откуда ты… — хотел уже возмутиться россиянин, но вовремя вспомнил, что общается со своим больным воображением, которое в следствии паров ядовитого газа подкинуло ему такую подлянку в виде ехидного друга. — Я бы попросил, — весело пропел Дима, направляясь вперед, к небольшому углублению в стене пещеры, — в конце концов, со мной лучше, чем в одиночку, так? — Это с какой стороны посмотреть, — процедил Антон, следуя за тем, кто сейчас находился в нескольких тысячах километрах от него. Проход оказался достаточно длинным и узким, и протискиваться пришлось медленно, практически не дыша, из-за высокой вероятности застрять. Рюкзак снова перекочевал с плеч в руки, оттуда на землю. Продвигаясь вперед, Антон просто подталкивал его ногой. Спустя невероятно долгое время, — час или два? — он оказался в очередной зале, по размерам больше предыдущей. Где-то справа от спортсмена тихо журчал подземный источник. — Река? — осторожно поинтересовался Шипулин, устало опускаясь на ближайший камень. — Ну да, — с издевкой изрекла галлюцинация, — целое море, брат! Айда купаться? — Да пошел ты! — беззлобно бросил парень, закрывая глаза и немного расслабляясь. — Ты даже в таком виде умудряешься меня выбесить! И как у тебя это получается? В ответ ему была тишина. Подняв голову, россиянин с удивлением увидел перед собой не Диму, а Мартена. Тот стоял напротив, в нескольких метрах, и с испугом разглядывал заблудившегося туриста. — Вот ведь! И почему именно ты? Ну, чего уставилась, галлюцинация? — проворчал Антон, который не мог себя пересилить, чтобы даже с собственным видением общаться поспокойнее. — Тоже будешь меня пытаться вывести отсюда? Или начнешь, как реальный Мартен мозги мне выносить? — А ты бы что хотел? — спокойно отозвалось видение, приближаясь к сидящему мужчине. Его глаза в тусклом свете фонарика стали совсем черными, придавая ему еще большее сходство с демоном. — Не знаю, — устало выдохнул Антон, снова поднимаясь и оглядываясь по сторонам. — Ты же плод моей фантазии, вот и реши сам, чем займешься, пока я буду искать отсюда выход. — Наверное, — произнес Мартен, приложив руку к подбородку и сделав вид, что задумался, — я все-таки оставлю тебя здесь умирать, чтобы в следующий раз был аккуратнее и не отбивался от группы! — Это так на тебя похоже, — тихо рассмеялся Шипулин, окидывая взглядом воображаемого собеседника. — Ладно, раз уж мне от тебя не избавиться, то потерплю твое присутствие еще немного. На поверхности ты исчезнешь… — Неужели? — хмыкнул Фуркад, не двигаясь с места и еще внимательнее приглядываясь к парню. — Точно! — сокрушенно покачал головой Антон, медленно продвигаясь к противоположной стороне пещеры. — Там ведь снова придется с тобой общаться. Да и пусть. Сейчас у меня главная задача — выйти отсюда. Давай, помогай, а умереть я еще успею. — Очень смешно, — проворчала галлюцинация, однако, вразрез с поведением настоящего Фуркада, лишь улыбнулась и указала рукой куда-то влево. — Тош, тебе в том направлении. — Давно я не слышал, чтобы ты меня так называл, — грустно усмехнулся парень, пригибаясь, чтобы не задеть головой висящий низко сталагмит. — Раз уж мы тут наедине… точнее, раз уж ты моя фантазия, то я могу спрашивать что угодно, и ты ответишь? — Конечно, — кивнул Мартен, протискиваясь следом в узкий тоннель, ведущий в очередную залу подземного лабиринта. — Тебе не кажется, что наши отношения очень странные? — задал Антон вопрос, мучивший его на протяжении всего последнего года. — В каком смысле? Они преодолели каменный коридор, выйдя к совсем маленькой пещерке, где ничего не было — ни камней, ни солевых наростов, только несколько темных проходов в противоположной стороне. Антон снова остановился, поворачиваясь к своему непредвиденному спутнику. Тот молча наблюдал, не делая попыток приблизиться и просто стоял в сторонке, ожидая продолжения разговора. — Так непривычно, — покачал головой россиянин, — я словно целую вечность не разговаривал с тобой нормально, по-человечески, без взаимных обвинений и споров. — Ты бы хотел вернуть наши отношения? — тихий голос раздался совсем близко, и по телу прошла дрожь. — Да, хотел бы, — не стал отпираться Антон, встречаясь с черными глазами француза. — Только уже поздно что-то менять, не находишь? Да и возвращать нечего, мы все разрушили. — Видение лишь пожало плечами, ничего не ответив, но и не отводя взгляда. — Идем. Пусть это всего лишь плод его фантазии, однако, слова все равно давались с трудом. Как правильно выразить свою мысль? Как донести до него, что сейчас творилось в его душе? Галлюцинация молча вела его вперед, больше не задавая вопросов, лишь иногда оборачиваясь, чтобы убедиться, что Антон следует за ней. Еще одна пещера осталась позади. — Мы с тобой… — россиянин замолчал, подбирая слова. Он снова подскользнулся и чуть не упал, вовремя схватившись рукой за каменный выступ. Нога почти не двигалась, и ступать было тяжело. Он следовал за Фуркадом по пятам, наивно полагая, что это видение — просто его подсознание, которое по какому-то наитию запомнило путь назад, и теперь ведет его в верном направлении. В любом случае, деваться ему было некуда. Выбор прост: либо лечь и сдохнуть, либо двигаться вперед. — Продолжай, — донеслось до слуха Антона откуда-то сбоку. В кромешной тьме, где слабый луч фонарика не мог показать всего пространства, мелькнул силуэт француза. — Мы с тобой просто были не готовы к тому, что произошло, — развивал дальше свою мысль Шипулин. — Хотя бы сам себе признаюсь в том, в чем мы с тобой не можем признаться друг другу. — Печальная улыбка скользнула по лицу, оставляя едва заметный отпечаток времени и переживаний на нем. Стало труднее дышать, грудь сдавило тугим обручом, но мужчина старался не обращать на это внимание, считая очень важным именно сейчас донести свою мысль до своего собеседника, пусть и ненастоящего. — Я слушаю. — Наши отношения, они словно цветок. Я так считаю, да. Цветок, который покрыло льдом. — Странное сравнение, — хмыкнула галлюцинация, вновь появляясь рядом с мужчиной и становясь рядом. — Тебе плохо? Можешь идти, или отдохнешь? — Кажется, — прошептал Антон, — я надышался метаном, или еще чем похуже. У меня голова кружится, да и видения людей, которых здесь быть не может — явно не самый лучший признак. Сначала Дима, теперь вот ты… — Надо пройти еще немного, — быстро заговорил Мартен, указывая рукой куда-то вперед. — Там точно должен быть выход. Смотри, знакомая пещера, мы тут проходили. Но Антон уже не слушал его. В ушах зашумело, перед глазами все поплыло, и он медленно осел на землю. — Воздух… мне нужен кислород… Последнее, что пронеслось перед глазами Антона — взволнованное лицо его выдуманного спутника.