Тропа в небо

Глава 6

♬ Toundra — Tchod ♬ Советник явился, когда Чонин заканчивал аккуратно складывать дрова в последний ряд. Мрачно осмотрел обмотанную вокруг бёдер рубашку и приготовился отчитать Муна, но наткнулся взглядом на грозно подбоченившуюся Ору. — Греховодник эдакий. Это ты в мой дом привёл юнца в чём мать родила, чтобы я, честная женщина, глазела на непотребство при живом-то муже? Бесстыдник! Шерстяного дурня кусок! Хвост и лапы есть, а ума не надо?! Чонин заполыхал ушами. Прекрасно понимал, чью шкуру тут спасают, но ничего поделать не мог. Благо ещё, что Ора отвела душу, поорала на непрошибаемого Советника, а тот так рта и не раскрыл, просто жестом велел Чонину идти на выход. У ворот, правда, указал на рубашку, чтоб снял. Чонин отдал рубашку Муну, поклонился ему и Оре. Молча. Благодарить обоих при Советнике было бы не самым умным поступком в жизни. Советник вновь провёл его через всё селение. У главного дома толклись старшие волчата, окружившие Кёнсу и Чанёля. Чонин слышал смешки, но не посмотрел в их сторону. Дошёл за Советником до домика на окраине и скользнул внутрь. Там уже ждал Тао со сложенной одеждой. Той самой. — Ты из неё вывалился. И у тебя мех чёрный, — рассказал Тао, пока Чонин одевался. — И драпанул ты так, что только кончик хвоста и видели. Наставник даже не вдруг в себя пришёл. За завтраком вокруг шушукались и косились на Чонина, пока он пытался как-нибудь управиться с ложкой. За почти три дня непрерывной работы стёр ладони до крови. Кожа болталась ошмётками. Чонин дома работал наравне с отцом, когда запасались дровами, но чтобы три дня только и махать топором без перерыва — такого не было. Впрочем, он не сильно огорчался из-за стёртых ладоней. Кожа нарастёт, никуда не денется, просто теперь руки были чересчур чувствительными к прикосновениям. Даже чуть тронь — и как по голым нервам наждачкой. И Чонин не представлял, как будет писать с такими руками. А их ждал урок у наставника Уна. — Охотники слушают Патриарха и отчитываются ему. Матриарх руководит защитниками. Защитники могут отчитываться и Матриарху, и Патриарху. За волчат отвечает Матриарх. Патриарх иногда может брать это на себя. Чонин записывал не так быстро, как мог бы, но карандаш раздражал ладонь. — Ученики отвечают только за себя. Если у охотника или защитника есть назначенный ученик, то они отвечают и за него. Слушаю. Чонин вскинул голову и обнаружил, что Тао попытался привлечь внимание Уна. — А ученикам можно брать оружие? — Можно, если дозволят, дурачьё. Оружие используют в военное время или иногда при поездках к собакам. На охоте твоё оружие всегда при тебе. — А учеников учат драться? Наставник Ун вздохнул. — Ты волк, дурачьё. Ты умеешь драться по праву крови и рождения. Зачем тебя учить тому, что ты уже умеешь? Тао виновато опустил голову. Зато Чонин вскинул зажатый в руке карандаш. — Ну? — В Роду допустимо враждовать? — Иногда бывает, — помедлив, ответил Ун. — Обычно это пресекают и осуждают. Род должен быть дружным. Однако если тебе кто-то не нравится, следует просто держаться вежливо. Ссоры допускаются, если они не заходят дальше ссор. Можно даже немного подраться и намять друг другу бока. В разумных пределах. Если же жизнь собрата подвергается опасности, то за такое накажут. Сурово. Вот такого быть не должно. Случайное убийство требуется доказать, тогда за это полагается изгнание, но это не спасает от кровников — ближайшая родня имеет право преследовать убийцу даже в изгнании. За намеренное убийство платят равноценно — жизнью. Чонин всерьёз задумался над следующими поучениями наставника, потому что сомневался в собственной выдержке. Меньше всего он хотел обращаться к окружающим как к братьям и прочим родственникам. Тем не менее, ученикам полагалось называть равных себе и младших "брат", старших величать "дядьями", а Патриарха — "отцом". К Матриарху Чонин в жизни не стал бы обращаться. Никак. — Ну что, братец Тао, а не отсидел ли ты себе что-нибудь? — после занятия подколол Чонин пока что единственного своего друга. Возможно, он и не смог бы никого больше другом назвать — в Роду. — Что-то придумал? — оживился Тао. — Так, мысль промелькнула. Ты же не просто так спрашивал про драки? Ну, что учиться драться хочешь. — Да я умею, просто интересно было. — Тогда почему бы нам самим этим не заняться? — Серьёзно? А ты умеешь? Чонин ничего не ответил, просто поднялся и выглянул за дверь. Вроде бы других занятий не предвиделось, да и не пришёл никто, чтобы забрать их и отвести в другое место. Вся их группка отстающих и группа мелких остались в доме. Наверное, их только к столу и позовут позднее. Вряд ли у них с Тао больше часа на проказы, но тоже ничего. Тао пошёл первым, потому что лучше знал, где какие посты и на кого можно наткнуться, Чонин шагал следом с той же скоростью. Они шмыгнули в один из просторных домов у окраины, где обычно занимались старшие ученики, прошли первую комнату с окнами и остановились во второй, где окон не было, так что снаружи увидеть их не могли. Свет тут давали два светильника. Маловато, но им хватало, чтобы покружить по расстеленной на полу шкуре и обменяться пробными ударами. Чонина с восьми лет учили обращаться с оружием, как всех в школе, а в бою без оружия навыки Тао оказались лучше. Впрочем, у Чонина нашлось и преимущество — он уже обращался и получше разбирался в волчьих уловках. Тао был крупнее и сильнее, Чонин — быстрее, шустрее и твёрже. Похвастать столь же заметными мышцами, как у Тао, Чонин не мог, зато его мышцы всегда оставались жёсткими, как дерево. Если Тао удавалось врезать кулаком по корпусу, он потом всякий раз шипел и баюкал ушибленную руку. Чонин же попадал по упругим мышцам и довольно хмыкал. Иногда Тао говорил немного о своей жизни в Тончжи, правда, ничего особенно интересного рассказать Чонину он не мог, потому что бывал далеко не во всех частях большого города. Тао жил в худшем районе, прибивался к разным группам нищих, помогал перед ярмарками и после торговцам переносить товары, за что торговцы давали нищим немного овощей, иногда — сушёное мясо или рыбу. Нищие и сами порой ловили рыбу под мостами. Когда очень везло, Тао перепадала работа курьера. Пару раз он даже видел Небесную Пристань, откуда в небо уходили странные цветные штуки. Дирижабли. Тао просто не знал, как они назывались. И вблизи тоже не видел, потому что на пристань могли попасть только те, кто купил билеты. Иногда Тао видел дирижабли в небе издали, но они не проплывали над той частью города, где ему приходилось ютиться. — Они все уходили или вдоль берега направо и налево, или к морю, на юг. На север они не летали. Так тебе из-за этих штук лапы припекает? Тебе земли мало? Что там в небе вообще интересного? И, ха-ха, ты же волк! Тебя кондрашка хватит на такой высоте. Чонин больше отмалчивался, опасаясь говорить о дирижаблях, чтобы не спугнуть удачу. С удачей у него и так было всё совсем плохо, но ещё хуже не хотелось. Закончить спонтанную тренировку пришлось раньше, чем они рассчитывали. В передней комнате зашумели, и они отпрянули от двери, чтобы затаиться в дальней стороне за топчанами. Хотели добежать до задней двери, но не успели. В полумрак из передней комнаты ввалились двое, и Чонин непроизвольно зажал сам себе рот ладонью, едва сообразил, что видит охотника и защитника из молодняка. Что хуже, эти двое хватались друг за друга руками и шумно дышали. И только целую вечность спустя Чонин понял, что они целовались. Разобрать слова не выходило, но было и без слов понятно, что парочка спешила успеть до застолья точно так же, как до этого Чонин с Тао. — Пойдём, — шепнул Тао, кивнув в сторону двери. — Заметят же. — Ничего не заметят. На них сейчас хоть потолок рухни — ухом не поведут. Запах чуешь? Чонин потянул носом. В самом деле. До него долетел одуряющий аромат полевых цветов, названия которых он не помнил. — У омеги течка, — шепнул одними губами Тао. — Идём. Чонин счёл за благо убраться поскорее — его мировоззрение и так трещало по швам. Они с Тао приоткрыли дверь и просочились наружу. Холодный ветер отрезвляюще ударил по щекам колючим порывом. Не менее отрезвляющим стал и строгий взгляд Чондэ, что явно ждал их. Стоял поодаль, скрестив руки на груди и всем видом намекая, что слежку за ними никто не отменял. Чонин и Тао понуро побрели обратно. Говорить не хотелось. Чонин не знал, о чём думал Тао, зато он сам теперь окончательно осознал, что оказался в мире, который разительно отличался от привычного. Хуже всего было понимать, что он по крови такой же, как волки. Что для него это должно быть нормальным. Абсолютно нормальным. Жить внутри Рода, где нет ни одной женщины. И не будет. Только мужчины. Все, как один, — волки. Все сильные и опасные. Просто некоторые из них могут рожать и... Чонин провёл ладонью по лицу, пытаясь забыть, как защитник прогибался и притирался задницей к бёдрам охотника. Похотливо. Не по-женски. Иначе. Странно. Не вызывая отвращения, но... Подходящее слово никак не желало прийти Чонину на ум. За общим столом Чонин пристроился на отведённом ему месте, взялся за ложку, но при этом краем глаза старался держать Патриарха и его супруга. Сравнивал. Матриарх при меньшем росте выглядел достаточно внушительно, мышцы у него местами превосходили мышцы Патриарха, но двигался он при этом... изящнее? Нет, просто плавно. Патриарх вот явно не обращал внимания на свои движения, а Матриарх казался продуманным. Неспешный, плавный, основательный. Он как будто в конце каждого движения ставил точку. Чонин покосился на Кёнсу, тот — вряд ли осознанно — повторял манеру движений Матриарха. Хотя это ни о чём не говорило, наверное. Чонин постарался понаблюдать именно за защитниками, но вскоре пришёл к выводу, что манеры у них в этом плане были схожими. Без спешки, плавно, подчёркнуто. Они будто прямо сейчас продолжали учить волчат. Охотники на их фоне выглядели резкими, непостоянными, беспокойными. И Чонин отметил, что сам вертится так же, как охотники, ведёт себя беспокойно. И если защитники почти не издавали звуков, то один Чонин в хвосте слабаков шумел за всех и за себя разом. У него и ложка стучала о миску, и шкура на лавке под задницей шуршала, и доски на полу под лавкой скрипели... Часть стола, занятая охотниками, вообще гудела без остановок, а вот часть защитников оставалась оплотом тишины, если не считать едва уловимые перешёптывания. После еды их забрали к лесу и начали практическое занятие. Чонин обернулся, как и полагалось, пробежал вдоль берега реки и послушно перепрыгнул на полузатопленный валун, как велел наставник, после вернулся и "снял шкуру" сам. Пока наставник объяснял одному из малышей, что от него требуется, Чонин торопливо шептал Тао на ухо подсказку. Вовремя успел, потому что после малыша наставник взялся за Тао. Тот помучился — без толка. Наставник уже отходил от него, когда Тао удалось обернуться. Чонин с неподдельным любопытством уставился на волчонка. Все прочие по возрасту отличались, а Чонину ужасно хотелось представить, как он выглядел в глазах людей в волчьем облике. С Тао они были одногодками, поэтому в волчьем облике им полагалось выглядеть схоже. Остальные волчата обращались в серых волков, у Тао шерсть была темнее, но не чёрная, как у Чонина. Размерами он напоминал немаленькую лайку. До взрослого волка далеко, но и не кроха-щенок. Чонин без труда мог бы поднять Тао в таком виде на руках и прижать к груди. Тяжеловато, но в пределах разумного. Тао покачивался на широко расставленных дрожащих лапах, потом ткнулся мордой в снег, неуклюже сел, пригнулся и вовсе припал к земле, жалобно заскулил, невольно раздувая ноздри, взвизгнул и попятился, загребая снег. Прижался горячим пушистым боком к ноге Чонина и снова тоненько заскулил. Наставник бесцеремонно сгрёб Тао за шкирку, поднял и осмотрел, потом обнюхал и нахмурился. Поколебавшись с минуту, громко завыл. Тао засучил лапами в воздухе и поджал хвост, продолжая слабо поскуливать. Чонин без труда читал по его движениям страх и беспокойство, обескураженность. Тао тоже не понимал, что происходит, но что-то явно пошло не так. Из леса чуть ли не бегом вынесся Советник Ри. Спрашивать ничего не стал. Первым делом нашёл взглядом Чонина, убедился, что вызвали его не по вине Чонина, затем только обратил внимание на наставника и скулящего в волчьем облике Тао. — Брат Ри, посмотри. Он... Советник без лишних слов забрал у наставника Тао, прижал волчонка к груди, ощупал морду, проверил лапы и живот, затем тоже ухватил за загривок и поднял перед собой, принюхался. Тао уже молчал и явно готовился сделать лужу от испуга. Быть может, ещё и потому, что обратиться обратно у него не получалось. Тем не менее, всё это выглядело в достаточной степени унизительным, чтобы Чонин осмелился шагнуть вперёд и забрать волчонка у Советника. Прижал Тао к груди и успокаивающе погладил между ушами. Советник выразительно выгнул бровь. — Он в первый раз после долгого перерыва, — упрямо вскинув подбородок, буркнул Чонин. — Можно? Чонин указал на склянку с дрянью на поясе наставника. Советник кивнул благосклонно, и наставник сунул дрянь Тао под нос. Вскоре Тао скоблил ногтями по земле, кашлял и дрожал. Что забавно, обратился он вместе с одеждой. Смог. Оклемавшись чуть, уставился с откровенным испугом на Советника. — У него нет своего запаха даже в шкуре, — мрачно подытожил наставник, покосившись на Советника. Тот кивнул так же мрачно. — Хамелеон. Подделывает чужие. Чонин помог Тао подняться и помедлил, потому что уловил слабый дымный запах. Вересковая пустошь и костёр. Принюхался — пахло от Тао. Но Тао говорил, что вот так пах Чонин. — Теперь они пахнут одинаково, — отметил наставник с обречённой усталостью. — Если ты к нему подойдёшь, то он будет с твоим запахом. Скорее всего... — Советник умолк. — Это плохо? — тихо спросил Чонин, начиная понимать, что у Тао с запахами есть некоторые сложности. Хотя он не до конца улавливал мысль Советника, ведь на охоте тогда Тао цены не будет, раз он умеет пахнуть чем угодно. Ни один зверь его не почует, если Тао не захочет, чтобы его почуяли. — Плохо, — безжалостно ответил Советник. — Это нельзя контролировать. Дрянной волчишка будет подделывать чужие запахи, не имея собственного. Это отвратительно и противоестественно. К вечеру Тао иначе чем Вонючкой никто не называл. Сам Тао забился в домике в тёмный угол и тихо плакал, размазывая рукавом слёзы по лицу. Чонин не представлял, что ему сделать, чтобы успокоить Тао. Потоптался у циновки, посидел то тут, то там в надежде, что слёзы Тао скоро иссякнут, и тот сам успокоится, но не тут-то было. Едва все прочие улеглись спать, как Тао принялся реветь с удвоенной силой, громко всхлипывая и шмыгая носом. Чонин решительно ухватил его за плечо и затолкал под шкуры, привычно сложил их домиком на двоих и твёрдо сжал пальцы Тао в ладони. — Хватит уже. Тао попытался что-то сказать, не справился и снова заревел. — Перестань. От слёз толку мало. Подумай о преимуществах. — К-к-каких? — сипло спросил Тао после нескольких попыток сказать что-нибудь подлиннее. — Тебя нельзя почуять и нельзя найти. Идеальная маскировка. Из тебя выйдет лучший в мире разведчик. — Но у меня чужие запахи. Вот. Я снова пахну, как ты! Зачем я только в шкуру влез?! Стало хуже, чем было... — Тао снова заревел. В голос. Пришлось зажать ему рот ладонью. Хорошо, что хоть унялся почти сразу и принялся вновь тихо всхлипывать. — Ничего не хуже. Зато запах есть, а раньше не было. И запах не такой уж и паршивый. Ты просто другой. Ри сказал, что контролировать это нельзя, но откуда ему знать точно? Слушай, у тебя же есть любимый запах? Такой, который тебе нравится. Простой какой-нибудь. — Мне твой нравится, — подумав, ответил Тао. Благо, что прилагать умственные усилия и реветь одновременно у него не получалось. Слишком сложно для его простой натуры. — Мой не подходит, — решительно отмёл предложенный вариант Чонин. — Надо что-то простое. Ягоды там, цветы... должно же быть что-то простое и естественное, что тебе приятно. — Зачем? — По порядку давай. Сначала определись с запахом. Ну? — Не то чтобы идея у Чонина возникла гениальная и грандиозная, но попробовать никто не мог им запретить. — Мне много чего нравится, — возмутился Тао, окончательно позабыв о слезах. — Я знаю. Надо что-нибудь такое, чтобы и приятно, и легко вспомнить. — Клевер? — с сомнением предложил Тао. Чонин прикинул запаховые оттенки и помотал головой. — Ещё проще. Чтобы оттенков поменьше. — Запах примятой травы? — помучившись ещё, назвал Тао. — Ладно, — сдался Чонин. — Ты хорошо помнишь? — Спрашиваешь. — Ну вот. Несколько раз в день вспоминай его и пытайся им пахнуть. — Как? — От возмущения Тао даже приподнялся на локте, и Чонин дёрнул его за запястье, сваливая обратно. — Не знаю. Просто попытайся. Хуже всё равно не будет. Вспоминай запах и представляй, что это ты так пахнешь. Попробуй. — Не... Слушай, но это же всё равно будет не по-настоящему, даже если получится. — Конечно. Но об этом будешь знать ты. Остальным запаха травы хватит за глаза, чтобы не лезть к тебе. Да и если получится, постепенно сможешь без труда это делать. Войдёт в привычку. — Ладно, но как быть дальше? — Тао вытянулся на животе, сложил руки и уронил на них голову. — Если у меня нет своего запаха, значит, я ничейный. — Что ты имеешь в виду? — Как я пару себе найду? Это же я не только истинного не найду, а вообще никого. — Какого истинного? — Откуда ты свалился? — зашипел Тао и сам себе тут же заткнул рот рукой. — Ты вообще ничего не знаешь? — О волках я знаю только то, что обычно люди болтают. И то, что отец рассказывал. Немного. Так что с истинным? — Помнишь легенду? — Тао придвинулся ближе и продолжил таинственным шёпотом: — Два брата, да? По легенде у всякого волка есть своя пара. Предназначенная ему пара. — Кем предназначенная? — Ой, ну?! Какая тебе разница. Небожителями там, судьбой, природой. Неважно. Просто у тебя где-то в этом мире есть вторая половинка. Твой брат. — Нет у меня никакого брата, — отмахнулся Чонин. — Да не по крови, дурень. Просто есть кто-то, кто тебе идеально подходит. У волков всё равно женщин не бывает, поэтому пару по природе они ищут среди своих. Нам же рассказывали, помнишь? Можно выбрать женщину-бету, но тогда кровь станет жидкой, и волчата могут не получиться. Только обычные дети, как человеческие. Вот как твои сёстры. А если бы твой отец выбрал мужчину-бету, тогда другое дело. Но с этим сложнее. И с бетами истинных пар не бывает. Только с волками. И вот, у каждого волка есть кто-то, кто идеально подходит. Даже у меня должен быть, хотя я ума не приложу, как мне его найти без запаха... То есть, я, наверное, найду, а вот он меня... И у тебя тоже есть идеальный для тебя волк. — Откуда кому-то знать, кто мне идеально подходит? — упёрся Чонин. — Слушай, ты... — Кто вообще выбирал за меня? И с какой радости? — Чонин... — Я не хочу, чтобы выбирали за меня. Мне лучше знать, кто мне подходит. — Собака... — обречённо выдохнул Тао и уткнулся носом в скрещенные руки, но его не услышали. — Не нужен мне никакой истинный. Вот ещё. А что, это как-то заметно и выпирает? — Что заметно и выпирает? — Что волки истинные. Или как это? — Конечно. Обычно у пары появляется знак. И потом альфа закрепляет знак меткой. — Что? — Кусает. Цап — и готово. — Куда кусает? Кого кусает? Оба знака? — За что мне это?! Чонин, ты же умный и слышал наставников! Почему до тебя вечно так туго доходит всё, что касается браков и меток? Даже люди иногда оставляют метки. Ничего же сложного. Волкам по природе положено метить своё. Когда пара сходится, альфа метит выбранного омегу. Кусает. Надо же, чтобы запах держался, и чтобы остальные знали, что омегу трогать нельзя, уже занят. Или предлагаешь просто задрать лапу и помочиться на него? — Ну ведь границы мы же метим... — Чонин, я пошутил, да? Границы никто не моет, но так всё равно после дождя подновлять метки надо, а омеги — чистюли. Или ты предпочитаешь, чтобы омеги не мылись вообще? Поэтому кусать практичнее. Куснуть — и уже даже кровь будет с запахом альфы. — Ясно. А знак? — Ну вот альфа истинного обычно в знак и кусает. Закрепляет. Понятно? Чонин тоже перевернулся на живот, поправил шкуры над ними обоими и задумался, потом тихо пробормотал: — Всё равно не понимаю. — Что на этот раз? — тихонечко проскулил вконец отчаявшийся Тао. — Мой отец. — М-м-м? — И мама. Она же не волк. А истинные только волки, да? То есть... — Такое бывает. Далеко не все пары состоят из истинных. — Почему? — Я похож на дух предка или Советника?! Знаешь, охотник Кан и его защитник — истинные. Если помнишь, у них на шеях слева... Чонин помнил. Что-то вроде одинакового шрама. Только... рубцы белые, светлые. — А Патриарх и... — Кажется, нет, но я точно не знаю. — Как же всё это сложно... — тихо вздохнул Чонин, устало смыкая глаза. Это в самом деле напоминало "привязать". Всю жизнь распланировать на годы вперёд. И захочешь уйти, но непременно подсунут то, что будет держать. Но он не собирался уступать. Три года. Не больше. И вряд ли истинные на дороге валяются. Продержаться бы немного, а среди людей вряд ли Чонин нарвётся на истинную пару.