Память не убить

На прогулке Алан снова увидел его, того странного парнишку. Он сидел на земле и держал в руке кисточку для рисования. И откуда он её взял? Неужели украл? –Эй? Мэт… А почему ты один? Разве санитары не должны следить за тобой? Встав с земли, он посмотрел на Алана грустным взглядом и натянуто улыбнулся, сжав кисть посильнее. — Ты тоже один. Любишь рисовать? Я вот люблю. Когда-нибудь я стану великим художником. Мои картины будет обсуждать весь мир! Мэт водил кистью в воздухе, рисуя невидимые узоры. Его правый глаз слегка подрагивал и часто моргал, улыбка была слегка искривлённая. — Ты уже говорил это, Мэт. Слушай, а за что ты здесь? Алан был бы не против послушать его историю, и вообще он был бы не против поговорить хоть с кем-то. Психиатр то и дело только допрашивает. А санитары и медсёстры вечно заняты. Хочется простого дружеского разговора, но Мэтью, кажется, не понравился этот вопрос. Кисть упала на землю, а его лицо исказила гримаса боли. — Я… я просто…хотел.р.рисовать… Ты… ты не понимаешь…я. я рисовать…хотел…они… они тоже не понимали… и… я. я рисовал… Только сейчас заметив отсутствие ногтей на его пальцах, Алан испуганно отшатнулся назад. — ЭТО ТЫ СДЕЛАЛ! — крикнул парень, тыкая пальцем на его руки, в ответ Мэт только хмыкнул и, повернув голову вправо, что-то прошептал. — Ты знаешь кто это сделал, мы оба знаем. Кто причастен. Не надо врать себе. Это он. Его лицо изменилось, сейчас оно казалось до безобразия страшным и злым. Алан сильно испугался и развернувшись хотел убежать, но врезался в санитара. Тот недоумевающе посмотрел на испуганного пациента и, грубо взяв его за руку, уже хотел отвезти обратно в больницу, но неожиданно Мэт набросился на него, оттолкнув парнишку в сторону. Алан в ужасе смотрел, как его «друг» наносил удары санитару. Как вцепился зубами ему в плечо, стараясь вырвать кусок плоти. На минуту Алану показалось, что он даже почувствовал привкус крови во рту. Перед глазами всё потемнело и он потерял сознание. Очнулся уже в изоляторе. Лицо сильно болело, руки привязаны ремешками к кровати, да так, что и не пошевелиться. « — Какого чёрта я здесь делаю?!» В изоляторе запирали только особо буйных, так что Алан и не подозревал за какой это проступок его здесь закрыли. Чуть больше недели он пробыл в этом месте, медсёстры пичкали его таблетками, после которых он не мог нормально пошевелиться и даже соображать. Всё было будто в замедленном действии. Когда его выпустили, то у его палаты поставили охранников. Парень грустно смотрел на дверь и вытаскивал вату из подушки. Под кроватью кто-то шуршал, за окном стояла она, в коридоре громко играла мелодия восстановления. Они рядом… здесь, и как бы сильно Алан не мечтал от них избавиться, в покое его не оставят. Закрыв глаза, он получше укутался в тонкое одеяло, и попытался вспомнить, вспомнить всё, что произошло тогда. 20** Год. 22 Июня. Летнее утро было прекрасным. Окно было открытым и можно было услышать как птички отпевают свои трели. Солнце ярко светило прямо в глаза. Пришлось встать с кровати, а точнее спрыгнуть, чтобы он не поймал, не ухватил за лодыжку своей огромной когтистой лапой и не утащил тёмную страшную пучину, что находится под кроватью. Быстро преодолев своё препятствие, Алан пошёл на кухню. Отец сидел за столом. Он тяжело вздыхал и держал в руках газету, пытаясь решить кроссворд. У него сегодня выходной, поэтому он был дома, а не на работе, как обычно. Мать нарезала овощи, крепко сжимая нож в руке, иногда отвечая на вопросы мужа. Кутисакэ стояла рядом. Она смотрела на нож, желая протянуть к нему руку, ухватить. Алан застыл на месте. Нельзя позволить ей сделать это. Парнишка подбежал к матери, выхватил у неё нож и стал говорить, что сам со всем справится.Женщина растрепала его волосы, и улыбнувшись, поцеловала в лоб. Краем глаза Алан всё посматривал на Кутисакэ, боясь, что она подберётся ближе к родителям. — Пап, а помнишь ты обещал, что на выходных мы поедем в цирк? Мужчина только кивнул, продолжая смотреть в газету. Эх, пришлось самому нарезать овощи. Алан несколько раз чуть не лишился пальца. Приходилось всё время махать ножом, чтобы Кутисакэ не выхватила его. Несколько раз Алан замечал на себе странные взгляды матери, но списал это всё на её нервозность. Быстро закончив с овощами, мальчишка убрал нож подальше и принялся доставать отца расспросами. — А где этот цирк? И во сколько поедем? А мама с нами поедет?! А там клоуны будут?! И сладкая вата?! Да да да?! Мальчик всё продолжал верещать над ухом у отца и явно надоел ему своими возгласами. Мужчина отложил газету и, устало посмотрев на сына, вздохнул. Да, пожалуй не судьба ему отдохнуть в свой выходной. — Да, будут там клоуны, и сладкая вата будет. Нет, мама с нами не поедет — переведя взгляд на лохматую макушку, что слонялась прямо за газетой, которую пришлось отложить, мужчина устало вздохнул и стал тереть виски пальцами. Не хотелось срываться и кричать на сына. — Завтракай и иди одеваться. Даю тридцать минут. Алан дёрнулся с места и забыв про завтрак, сразу же побежал в комнату одеваться. Надел он первое, что попалось под руку. Вроде чистое и не пахнет, значит можно в этом идти, да и зачем заморачиваться насчёт одежды? Ох, главное чтобы мама не начала ворчать из-за «небрежного вида». Шторы чуть колыхнулись, послышался скрежет, словно нечто провело когтями по стеклу. Повернувшись в сторону окна, Алан пригрозил ему кулаком, забавно сощурив серые глаза. — Ведите себя хорошо!!! Маму не пугать! И ты негодник с техникой не шали! — мальчишка повернулся в сторону старенького пыльного телевизора и также пригрозил ему. Мать вошла в комнату, удивлённо и чуть нервно посмотрела на сына. — Малыш, а с кем ты разговариваешь? — робко, словно боясь спугнуть, спросила женщина, и нежно посмотрела на мальчика, а потом оценивающим взглядом посмотрела на его воротник и подойдя, начала поправлять ворот растянутой кофточки. — Ни с кем, мам. Тебе наверное просто показалось… Заметив на себе подозрительный взгляд, мальчишка виновато опустил голову, и проворчав что-то несуразное себе под нос, отошёл от мамы и поддавшись вперёд, побежал на кухню. Отца там уже не было, хотя чувствовался запах его крепких папирос. Шуршанье и возня раздались в прихожей. Алан сразу побежал туда и застал отца за тем, как он чистил свои чёрные, чуть обшарпанные кожаные туфли гуталином. ************** Огромный, яркий разноцветный шатёр словно был сшит из маленьких лоскутков и натянут на большие, ржавые, железные балки. Всюду звучала громкая музыка, тут и там стояли небольшие киоски, с мороженым, игрушками и разноцветными шариками. Алан завороженно смотрел на всё это и быстро шёл за отцом. Скоро должно начаться представление. Толпы людей слонялись в округе, слышался смех, гвалт и радостные вопли детей. Засмотревшись на яркий плакат с нарисованный клоуном, мальчик просто не заметил, как потерялся в толпе и отстал от отца. Когда он осознал, что стоит совсем один посреди этой огромной толпы, то уже был готов расплакаться. Ведь вряд ли папа сможет его найти. Алан метался из стороны в сторону, словно зверь, загнанный в угол охотниками. Шёпотом он звал папу, а потом почувствовал, как что-то тёплое и приятное взяло его за руку. Несмело подняв взгляд, мальчик увидел клоуна. Высокий, метра два точно, красные волосы не были кудрявыми и какими-то бесформенными, как у других. Они были… настоящими? Это не парик?! Мальчик удивлённо смотрел на клоуна, бледная кожа, конусообразная «штучка» на носу и ярко-красные губы. Одет он был в полосатую кофту, бриджи с подтяжками и в гольфы по самое колено. Кофта была короткой и казалось, что живот у клоуна перемотан бинтами. Только они были ярко-зелёными. Пальцы его были неестественно длинными и совсем без ногтей. От них лишь остались небольшие сине-красные синяки. Склонившись, клоун улыбнулся и протянул Алану горсть леденцов. Улыбка его была доброй, и, казалось, добрее этого существа нет никого на свете, сам Бог не сравнится с ним. Но глаза, его глаза словно пучина, тёмная дыра, хранящая в себе всю боль, скорбь и ненависть этого мира. — Привет, дружок, ты потерялся? Не бойся, я найду твоих родителей. Меня зовут Смеющийся Джек! Голос его был высоким, словно звук от натянутой струны. Казалось ещё чуть-чуть и струна эта треснет, что не пройдёт и секунды, как клоун зарычит, словно монстр из глупых детских кошмаров. Алан был не в силах выдавить из себя хоть слово, он только качнул головой и, взяв предложенные леденцы, убрал их в карман потрёпанный брюк. Клоун провёл мальчика до шатра и усадил на одно из небольших кресел в переднем ряду. Рядом был отец. Он удивлённо посмотрел на Алана и стал ругать за то, что он убежал. Ворчал, в общем-то, сваливая свою небрежность и невнимательность на сына. Мальчик на него не смотрел. Он смотрел на клоуна, которого отец почему-то не заметил. А Джек улыбался. Улыбка его была неестественной, и, казалось, пара тонких волос, которая была ярко-красная, стала вмиг чёрной. — Сейчас начнётся представление, так что, мой дорогой друг, веди себя тихо и смотри внимательно! Не смей отвлекаться! Алан только кивнул своей мохнатой макушкой в знак согласия и посмотрел на удаляющегося клоуна. Тот тем временем пошёл на сцену и громко объявил представление. Мальчишка словно завороженный смотрел на львов и людей с плетями. Стоило животным не по команде дёрнуться, как по их израненным и кровоточащим бокам тут же ударяли плетью. Этот звук надолго останется в памяти глупого и впечатлительного ребёнка. Следующее представление было скучным. Мужчина доставал из своего «пустого» цилиндра кролика, вынимал разноцветные платочки изо рта и творил прочую глупость. Представления сменяли друг друга, один за другим, прожектора ярко освещали сцену. Последним вышел на сцену смеющийся Джек. Двое парней привезли большую, под рост человека коробку, с длинными ножками и колёсиками. Один парень передал клоуну пилу, самую настоящую пилу! И двое работников удалились.Смеющийся Джек оглядел зал и слушал «с замиранием сердца» нетерпеливые вздохи. — Дамы и господа, следующий фокус называется магия распиливания Томаса Тибблса! В своё время этот человек был великим магом и создал этот самый фокус. Ну же! Есть ли у нас добровольцы? Алан посмотрел на отца, который уже тянул руку, и соскочил с места. Его отец был скептиком и всегда мечтал узнать, как же действует этот «магический фокус». Сегодня мужчина был уверен, что сможет спать спокойно, ведь сам лично «раскроет» этот фокус. Алан уже хотел попросить отца чтобы он не ходил, но клоун указал пальцем в сторону мужчины и позвал его. Он спустился на сцену и зашёл за ограждения, Джек приоткрыл крышку короба и, сделав небольшой поклон, впился в мужчину хищным взглядом. Жертва ничего не подозревая сама загнала себя в ловушку. С глухим стуком клоун закрыл этот «гроб» и, взяв пилу, стал резать. Люди внимательно смотрели. Кто-то удивлённо ахал и охал, а кто-то покрикивал. И лишь Алан был напуган до смерти. Худенькие пальчики вцепились в подлокотники кресла и побелели, лицо стало бледным как полотно, а зрачки сереньких глаз сузились. Было громко слышно, как пила прорезает дерево. А потом крик… громкий крик. Кричал его отец, ведь задело плоть. Он стал дёргаться, пытаясь вырваться, а Джек продолжал пилить. Звук этот заглушил смех, громкий, протяжный и тонкий смех. И вот эта струна лопнула, со дна коробки стала стекать бордовая кровь. Она медленно и тягуче, словно смола, стекала на пол. На лице мужчины застыла гримаса боли. Он продолжал кричать, выплёвывая ошмётки крови, вены на висках вздулись, и лицо покраснело. Хруст костей, громкий смех и длинные чёрные когти. Алан осознал, что стоит на сцене и смотрит на чёрно-белого монохромного монстра, что с игривым смехом распиливает его отца. Мальчик не мог дышать, не мог кричать и пошевелиться, в воздухе застыл безмолвный крик, а во рту появился противный кислый вкус, от которого выворачивало наизнанку. — Запомни, малец, меня зовут Джек! Смеющийся Джек! Алан медленно перевёл взгляд с окровавленного клоуна на тело отца. Из коробки была видна только голова и шея. Взгляд его остекленел, глаза поблекли. Монохромный монстр разделил коробку на две части и нижнюю часть отодвинул. На пол сразу рухнули внутренности. Упали с отвратительным хлюпаньем. Кишки, словно старые пыльные тряпки, свисали до самого пола. Розовые от крови кости, ошмётки повреждённого желудка и противный тошнотворный запах. Мальчик понял, что стало тихо, клоуна уже не было. Он посмотрел на свои окровавленные руки. Ноги стали подкашиваться, а плеча коснулись длинные острые как бритва когти. ******************************************************** — НЕЕЕТ!!!!! ХВАТИТ!!!!! УБЛЮДОК! ГРЁБАННЫЙ ТЫ УБЛЮДОК ИЗ ШКАТУЛКИ!!! — Алан стал дёргаться на койке. Парня сильно трясло, с перекошенного рта стекали слюни, а посиневшие губы тут же окрасил кровавый багрянец. Кисти рук выгибались в неестественные стороны, издавая неприятный хруст. Он дёргался словно рыба, которую выбросили на берег, и кричал громко. Ему казалось, что руки в крови. В крови собственного отца, которого заживо распилил на его глазах Смеющийся Джек. В палату вбежали санитары.