Когда опадают листья

Давно не было такого безукоризненно чистого неба. Баки провел ладонью по нагретому солнцем борту старой отцовской лодки и глянул вниз, на неспокойную воду. Отец больше всего на свете любил три вещи: семью, работу и свою лодку. Когда с первыми двумя пунктами примерно в одно время все пошло под откос, отец практически поселился здесь. «В прошлой жизни я был моряком, дружок», — смеясь, не раз говорил тот, когда Баки был мальчишкой. Он хорошо помнил, как любил воображать, будто его отец — бесстрашный капитан. Небольшая лодка была их «Наутилусом», а ящик с отцовскими инструментами — пиратским кладом. Если отец не сильно уставал после работы, то читал ему перед сном Жюля Верна, Роберта Стивенсона и какого-то итальянца* — он не помнил ни имени автора, ни названия книги; только то, что главным героем был благородный пират, пытавшийся отомстить за убийство братьев и с блеском справлявшийся с любыми опасностями. По воскресениям отец время от времени брал Баки на лодку. Отец не бороздил моря и океаны, не сражался с морскими бандитами, не укрощал свирепых чудовищ, как любимые персонажи историй, но Баки все равно безумно гордился своим стариком и мечтал, чтобы тот также гордился им. Вот только… Прошли годы, и Баки понял, что некоторым мечтам не суждено сбыться: семьи и лодки у него пока не было, а его положение в фирме отец считал бесперспективным и едва ли не унизительным. Он давно перестал посвящать отца в свои рабочие дела, но сути это, конечно, не меняло. — Хороший денек. Баки обернулся к поднявшемуся наверх отцу. Тот приложил ладонь козырьком ко лбу, глянул на небо, устроился на самодельной скамье и приглашающее хлопнул по местечку рядом. — В этом году очень холодная осень, — он послушно сел на другой край скамьи и тоже запрокинул голову. Они посидели несколько минут в абсолютном молчании, прежде чем Баки произнес: — Пегги в Нью-Йорке. — Да? — Приехала в конце лета по работе. Отец задумчиво хмыкнул, порылся во внутреннем кармане и достал помятую пачку «New Port». — И как дела у малышки Пегги? Все такая же умница и красавица? — отец медленно покачал головой, рассматривая зажатую между пальцев сигарету, и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Мог бы за все это время устроить нам встречу. Столько лет не видел Пегги… Наверное, года три? — Она сейчас правда занята, — Баки покосился на пачку сигарет и с досадой отметил, что у него при себе нет ничего, что можно было бы покрутить в руках. — Рабочие моменты. Отец понимающе кивнул и чиркнул зажигалкой. Пегги с самого начала вошла в их семью с такими легкостью и естественностью, будто иной расклад Вселенная даже не рассматривала. Родители быстро к ней привязались: мама практически всегда готовила сразу на четверых, отец называл Пегги «своей девочкой». Это тоже казалось правильным. Баки знал, что его родители всегда хотели двоих детей. — Как поживают Харрисон и Аманда? — Кажется, у них все отлично. Они пока что в городе. Вроде планируют пожить здесь до Рождества. — Катаются туда-сюда, — отец испустил неоднозначный смешок, больше напоминавший горькую усмешку. — Не сидится же некоторым людям на месте. Баки прикрыл глаза. Не сидится, верно. Мама как раз из таких — наверняка отец подумал о том же. — Ну. Как дела на работе? — с нарочитой непринужденностью поинтересовался тот, но вышло неестественно, почти саркастично. Баки метнул на отца неодобрительный взгляд. — А что? Молчать будем? Ну ладно, ладно, — отец глубоко затянулся. — Тогда расскажи, как поживаешь. Что-нибудь новенькое, интересное? — Если честно, даже ничего в голову не приходит, — на выдохе протянул Баки, глянул наверх и зажмурился от солнца. — Все по-старому. А у тебя? — Когда в моем возрасте не происходит ничего нового, это нормально. Чего нельзя сказать о твоем. — Баки криво усмехнулся, по-прежнему не открывая глаз. — Будем считать, что я — неподходящий слушатель для твоих историй. Понимаю, — отец шумно выдохнул дым через нос, — но и ты пойми. Просто хочу знать, что у моего сына все хорошо. Баки серьезно посмотрел на отца. — И это действительно так. — Отлично, — тот, прищурившись, улыбнулся и повторил: — Вот и отлично. Баки уперся локтями в колени и натянуто улыбнулся в ответ. У него не было сложных отношений с отцом в традиционном понимании этих слов. Они даже толком серьезно не ссорились за всю жизнь — разве что когда Баки соврал, что останется с ночевкой у Стива, а сам сбежал с одноклассниками на концерт какой-то богом забытой, откровенно говоря, отстойной рок-группы. У них были хорошие, по-настоящему правильные — в понимании Баки — отношения. Просто в какой-то момент он осознал, что они смотрят на мир с разных углов и его жизнь не вписывается в понятие «отлично» Джорджа Барнса. Что он мог рассказать отцу? Точно не про неожиданно нарисовавшегося на горизонте клиента, который, если верить словам Хилл, баснословно богат и может стать трамплином для фирмы. Потому что отец наверняка заведет старую шарманку, что работать под началом такого бездарного идиота, как Риверс, и молча наблюдать, как кто-то другой почивает на незаслуженных лаврах, — хуже не придумать. И точно не про неприятности Пегги, потому что отец тут же захочет вмешаться и помочь. И уж, черт возьми, точно не про то, как накануне Баки заглянул в бар, чтобы пропустить по стаканчику с проездом заскочившим в Нью-Йорк однокурсником, а в итоге так и не вернулся домой — квартира хорошенькой барменши Дарси, по совместительству хозяйки заведения, располагалась прямо над баром. Баки вновь улыбнулся. — Нет, никакой единственной и неповторимой пока не примете нет, — хмыкнул он, и без слов зная, что вертится у отца на языке. — Как только, так сразу. Тебе сообщу одному из первых, обещаю, — коротко усмехнувшись, Баки сдался и вытащил из отцовской пачки сигарету. — Правильно, не торопись, дружок. Времени полно, — иронично фыркнул отец. — Хотя было бы славно, не забывай ты, что не всем тут по двадцать восемь. А кое-кому давно за шестьдесят. Баки сжал губами незажженную сигарету и издал неопределенный звук. Отец был старше мамы на семнадцать лет. С виду так и не скажешь — особенно раньше, — но все же. Может, поэтому и хотел, чтобы Баки поторопился: сам обрел семью довольно поздно и в каком-то смысле потерял быстро, едва Баки окончил школу. Они с мамой любили друг друга, Баки точно это знал. «На одной любви долго не продержишься, — сказал отец, когда Баки спустя несколько лет после развода родителей все-таки спросил, в чем причина. — В паре люди должны смотреть не друг на друга, а в одну сторону. Ну, и периодически друг на друга поглядывать, да. Мы с твоей мамой хотели разных вещей, просто долго делали вид, что не замечаем этого. Это помогает, но временно. Не пытайся так делать, договорились? Исход всегда один». — Еще добавь, что хочешь успеть повозиться с внуками, — смешливо пробормотал Баки, с улыбкой глянув на отца. Тот затушил сигарету о край ящика, забрал у Баки другую, подпалил конец и вновь затянулся. — А кто не хочет, Джеймс? — задумчиво и невесело произнес отец. — Кто не хочет? Баки дочитал отправленное Риверсом на рабочую почту сообщение и украдкой взглянул на Пегги. Она молча пила чай, без интереса изучая пестрое меню. Наверное, все было действительно паршиво, раз Пегги даже спорить не стала, когда Баки предложил подключить Стива. Последние три дня она выглядела абсолютно измотанной. Баки так и подмывало заявиться в чертову тридцать вторую часть и съездить по лицу этому говнюку-лейтенанту. В части не знали, по каким причинам Джо отстранили. Ходили слухи, мол, у того непорядок с головой. Когда Пегги попыталась получить ответы от начальства, шеф Дули сказал, что эта информация конфиденциальна, а Томпсон вежливо напомнил, что Пегги не имеет никакого отношения к тридцать второй и ее озабоченность судьбой Джо Симпсона впечатляюща, однако неуместна. «К тому же, Картер, ты как лейтенант должна понимать, что, когда сторонний вмешивается в дела части, случается что-то нехорошее». Всего одна фраза. Томпсон никогда прежде не заговаривал с Пегги на эту тему, не намекал, что в курсе ее маленького расследования, не угрожал — ни видом, ни словом не давал понять, что в ее же интересах остановиться и не лезть. Они не стали это обсуждать, но Баки знал: Пегги и без подсказок Томпсона винила себя в столь радикальных мерах, неожиданно предпринятых против Джо. — Привет, — Стив на ходу хлопнул его по плечу и подсел за столик. — Вот что я называю «не с пустыми руками», — Баки приподнял брови, впечатленный выложенными на столешницу папками. — Скажем так, — Стив уголком рта обозначил улыбку, — поиск был продуктивным. Когда Эмма нашла имя врача и клинику, выяснилось, что у нас там есть хорошие знакомые. — Стив неуверенно посмотрел на Пегги и пододвинул к ней верхнюю папку. — Доктор Фенхофф. Здесь его дело и копии страниц медицинской карты Джо Симпсона. Пегги нахмурилась и раскрыла папку, точно не поверила в услышанное. — Боже правый, — она пораженно покачала головой. — Это в самом деле карта Джо? — Даже спрашивать не буду, как Эмма это сделала, — клацнул языком Баки, пролистывая другую папку, в которой лежало довольно объемное досье на Томпсона. — Мне кажется, эта девочка работает в ЦРУ, а ты просто не в курсе. Роудс тебе подарил не помощницу, а настоящее сокровище, приятель. Стив улыбнулся шире. — Судя по тому, с каким энтузиазмом она взялась за это поручение, ей со мной на гражданке жутко скучно. Эмма — сосредоточие энергии и скрытых талантов. Дай ей место, где развернуться, — и она еще всех поразит, я не сомневаюсь. — Хорошенькая? Если «да», наша дружба под серьезным вопросом, потому что прятать от меня такую девушку — просто преступление! — Рад, что ты задался этим вопросом накануне нашего отъезда — значит, Эмма в безопасности. В Дрездене я ее хорошенько припрячу. Баки рассмеялся и, откинувшись на спинку стула, скрестил руки на груди. — Ну все. Даже не рассчитывай получить бейсбольные карточки с автографами обратно. Стив испустил наигранно возмущенный вздох, но не успел ответить — подошедший официант поинтересовался, желают ли они заказать что-нибудь еще. Баки смотрел на фотографию улыбающегося Томпсона и думал о том, сколько на свете таких, как Джо Симпсон. Что эти люди могут противопоставить всяким Томпсонам? Баки даже не сомневался: простирайся лапы Томсона и того мудака из Департамента на пожарные дела в Чикаго, они не выбрали бы столь витиеватый путь, а перекрыли Пегги воздух напрямую. Его Пегги, Джо Симпсон, Энджи и тысячи других добровольно рискуют ради чужой безопасности, изо дня в день находят в себе силы быть героями в самом что ни на есть прямом смысле этого слова, а в итоге все равно сталкиваются с изнанкой жизни в лице таких, как лейтенант Томпсон. У Баки это в голове не укладывалось. Пегги с хлопком положила папку на столешницу, привлекая его внимание. — Бред, — она качнула головой и сжала пальцами переносицу. — Если верить этому чертовому психическому статусу, все на самом деле плохо. — Баки недоуменно нахмурился. — Я провела в его доме около часа, и либо Джо успел свихнуться перед самым осмотром, либо вот это, — она с раздражением тряхнула листом, — полный бред. Баки не особо надеялся что-либо в этом понять, но забрал у Пегги документ и пробежался глазами по строчкам. — Ну ты же все-таки не психиатр, Пег, — неуверенно пробормотал он, не переставая изучать написанное. — Могла не подметить чего-то важного. — Психический статус составляется сразу после беседы, — вмешался Стив. — Это как описание этой беседы, оценка всего сказанного пациентом. Вот, смотри, — Стив заглянул в лист, отыскал нужное место и ткнул пальцем, — здесь сказано, что, хоть сам больной на ухудшение памяти не жаловался, в ходе беседы выявлено несоответствие между названными годом рождения больного и его возрастом. Или это, — Стив зачитал одну из первых строчек: — «К контакту доступен, но в беседу вступает неохотно: на вопросы отвечает односложно, иногда невпопад, без желания». Такое трудно не заметить, если пообщаешься с человеком хотя бы с полчаса. Баки снова опустил взгляд на психический статус. — И ничего такого Джо не говорил и не делал? Я видел его мельком, и он, честно говоря, немного походил на параноика. Самую малость. — Он, безусловно, нервничал, отвечал на вопросы неохотно, — Пегги хмуро посмотрела на него, оторвавшись от другого листа. — Но в тот вечер Джо абсолютно точно был в себе и не напоминал одержимого бредовой идеей. Она поджала губы и положила перед ним лист с диагнозом. Доктор Фенхофф поставил Джо Симпсону параноидную шизофрению. «Аутизм», «апатия», «абулия», «гипомимия» — взгляд Баки цеплялся за эти мало о чем говорившие, но пугающие термины. Чуть ниже перечислялась продуктивная симптоматика: «паранойяльный синдром», «бред преследования» и еще довольно много напрягающих слов. Баки не понимал и трети из написанного, и — это было почти смешно, — казалось, что и автор диагноза тоже. Обилие вопросительных знаков, которыми были помечены многие строки, настораживали и сбивали с толку. — Кажется, этот доктор Фенхофф — чертовски неуверенный в себе человек, — протянул Баки. — Или предусмотрительный, — Пегги с мрачным видом открыла следующую папку. — Оставил себе лазейки. — Слушай, Пег, а что вот это за хрень? — Баки от греха подальше отодвинул чашку с недопитым кофе. — «Данное заключение поставлено на основании беседы с пациентом и его коллегами». Какими именно коллегами? И они что, просто взяли и нажаловались психиатру, какой Джо неадекватный? Или, когда док спросил, считают ли они своего товарища психом, энергично закивали? Пегги внимательно перечитала указанный абзац. — Я не знаю. Это… Это уму непостижимо. Он с пять лет проработал в тридцать второй, у него жена и двое детей. Эти люди не могут просто взять и записать его в психи. Стив сочувствующе глянул на нее. — Если это неправда, — тот кивнул на заключение, — они играют с огнем. Достаточно мнения независимого эксперта, и всем станет ясно, что Джо Симпсон в полном порядке. — Пегги коротко кивнула. — Но ты ведь знаешь, — Стив, нахмурившись, чуть склонил голову,— не сработает это, они зайдут с другой стороны. Вскинувшись, Пегги недобро прищурилась. — И ты предлагаешь вообще ничего не предпринимать? — спокойный тон знакомо контрастировал с бурей эмоций в карих глазах, и Баки приготовился вмешаться. — Просто прошу быть осторожной, — опередил его Стив. Уголки ее губ дрогнули, но Пегги промолчала. Несколько секунд она смотрела на Стива с таким выражением лица, точно боролась с желанием послать весь окружающий мир в занятное пешее путешествие, а затем поморщилась будто от внезапной головой боли, опустила взгляд на папку и ответила ровным, безэмоциональным голосом: — Я учту, спасибо. И за помощь тоже. Повисшее молчание показалось Баки неестественным и напряженным. Официант без лишних слов забрал пустую чашку из-под чая и давно остывший кофе Баки. Он уже протянул руку к дверце холодильника, но замер и повернул голову. Наверное, человек и вправду может спиной почувствовать чужой взгляд; или же Баки просто краем глаза уловил знакомую серую куртку и рыжие волосы — Наташа стояла в очереди и смотрела на него. Увидев, что Баки ее заметил, она ему помахала. Это был чертовски длинный день, и больше всего на свете Баки хотелось скорее добраться до квартиры Стива, запрятать телефон в самый глубокий карман куртки — за последний час Риверс и Хилл позвонили ему три, чтоб у их мобильных к чертям батареи сели, раза, — и оказаться полностью недоступным для окружающего мира хотя бы на несколько часов. Случайная встреча с кем-либо в супермаркете в план не входила. Баки приготовился к очередной схватке с волной досады и раздражения, однако ничего такого не почувствовал. На секунду ему даже показалось, что он ожидал увидеть Наташу. Впрочем, удивляться было нечему: квартира Стива находилась всего в одном квартале отсюда. Баки достал из холодильника четыре бутылки пива и, игнорируя недовольные взгляды стоявших в хвосте очереди людей, подошел к Наташе. — Привет, — она поставила на транспортерную ленту коробку хлопьев и развернулась к Баки. — Привет, — кивнув, повторил он. Наташа склонила голову и пытливо оглядела его, даже не подумав отвести глаза, когда Баки перехватил ее взгляд. — Выглядишь так, будто не спал с нашей последней встречи, — хмыкнула она, когда он вопросительно приподнял брови. Баки пожал плечами и взял бутылки поудобнее. — Так только кажется. Ну, или все дело в отсутствии смокинга. Она улыбнулась, легко, открыто, с отразившимся в зеленоватых глазах весельем — будто он вправду удачно пошутил, — и принялась выкладывать на ленту оставшиеся в корзине товары. — Стив вернется к семи, — сказала Наташа, когда упаковала продукты. — Отлично, — Баки потянулся за пакетом, чтобы сложить бутылки. — Как удачно я тебя встретил: не придется ждать его на улице. Наташа неодобрительно покачала головой и снова улыбнулась. — Впечатляющая дальновидность. — Может, я рассчитывал на то, что Стив до сих пор хранит запасной ключ под ковриком, — Баки убрал бумажник в карман и забрал у нее пакеты. — Ну, как дела? Пока они неспешно шли к квартире, Наташа рассказывала о том, как оба работника Бартона одновременно слегли с гриппом и ей довелось поработать в закусочной — таких двух дней, если верить ее словам, и врагу не пожелаешь. Она как раз без лишних подробностей, но весьма красочно описывала утомительную лекцию о новейших путях развития западного переводоведения, которую ей посоветовал посетить Стив, когда Баки поймал себя на мысли, что он действительно рад случайной встрече. Будто этот непринужденный разговор, ее глубокий размеренный голос и внимательный прямой взгляд — все, что было ему нужно, чтобы напряжение вместе с неприятным осадком от минувшего дня отошли на второй план. Ветер стих, и вечер был на удивление теплым.