Когда опадают листья

Баки с неохотой признал, что излюбленная кожанка не справляется с холодным ноябрьским ветром. После первых заморозков, ударивших на прошлой неделе, деревья значительно потеряли в листве буквально за одну ночь. Баки поглядывал на уцелевшие листья всевозможных оттенков красного, желтого и думал, что осень, черт возьми, тоскливая пора: пара-тройка сильных дождей, морозная ночь, и все, остаются лишь голые ветки. Стив собирался в Дрезден в понедельник. У Баки оставались считанные часы: каким бы тяжелым и неприятным ни был разговор, это будет гораздо труднее сделать потом, когда их разделит океан. Глаза в глаза — как в старые-добрые. Так правильнее и честнее. Но как назло последние полторы недели выдались сумасшедшими, им со Стивом удалось пересечься лишь раз, и то ненадолго. Баки не смог даже начать. Он постоянно прокручивал в голове всевозможные варианты разговора, и в каждом его тянуло то съездить самому себе по зубам, то рассмеяться над собственной твердолобостью. Вариант оставить все как есть и просто выдержать достаточно времени после отъезда Стива он давно отмел. До тошноты малодушно и по-скотски по отношению к другу. К тому же, нет гарантий, что Наташа все эти месяца будет преспокойно сидеть в Нью-Йорке и ждать. Нет, он и так просчитался, пустив ситуацию на самотек. Все зашло слишком далеко. Баки, конечно, запутался окончательно и бесповоротно, но теперь твердо знал: если отпустит Наташу, вряд ли когда-нибудь себе это простит. Утренние улицы Нью-Йорка пахли дождем и кофе. Баки украдкой взглянул на идущую по левую руку Карен. Он обязательно встретится со Стивом вечером или завтра, а сейчас ему нужно сконцентрироваться на другом. Они молча шли вглубь Квинса, каждый под своим зонтом. Карен задумчиво смотрела на дорогу и покусывала нижнюю губу. Баки не ждал от нее мгновенного ответа — тот факт, что она терпеливо выслушала и сразу же не отправила его с этой безумной идеей куда подальше, вселял надежду. В конце концов, самому Баки понадобилась не одна неделя, чтобы перестать считать все это беспросветным бредом, необдуманным порывом. Бизнес-план был сырым и, откровенно говоря, совершенно не привлекательным, маркетинговая стратегия пока отсутствовала напрочь, и по-хорошему нужно было продумать еще множество деталей, прежде чем подключать к этому Карен, но Баки знал, что не потянет в одиночку. У него нет ни опыта ведения предпринимательской деятельности, ни базы потенциальных клиентов, которых могут заинтересовать его услуги. Работа над проектом Старка была самым потрясающим и вдохновляющим, за что Баки брался в последние года, однако становиться частью «Старк Индастриз» он не хотел. Старк набирает штат, ищет незаурядных людей и, возможно, действительно считает, что может предоставить полную свободу мысли работу без рамок и ограничений. Но Баки разговаривал с этим человеком, был в его башне, изучил несколько проектов в интернете. У Старка есть видение. Потрясающее, инновационное — и черт, он будет только рад, если Старк всерьез приложит руку к будущему Нью-Йорка, — только вот оно отличается от видения Баки. Он с удовольствием поработал бы с этим человеком бок о бок, но не под началом. Если что-то менять и начинать с чистого листа, то только ради свободы выбора. Что бы Старк ни говорил, Баки был уверен: тот не может ему этого предложить. Впереди показалась знакомая вывеска бара; Баки взял Карен за локоть и перевел на другую сторону улицы. — Напомни, почему мы не могли продолжить разговор в кафе? — иронично поинтересовалась она, когда он придержал ей дверь. — Потому что там тепло, сухо и метро через дорогу? Карен встряхнула зонт и откинула волосы со лба. — Идем, — Баки повел ее вглубь бара. — Здесь тихо и не придется сидеть локоть к локтю с любителями воскресных завтраков. О том, что отчасти именно это место натолкнуло его на мысли открыть свою фирму, Баки решил не упоминать. За столиками, как он и ожидал, не было ни души, и только темная макушка местного бармена периодически появлялась из-за стойки. Дарси гремела посудой и в голос подпевала Дэвиду Блатту*. А на припеве принялась постукивать в ритм не то ладонью, не то ногой. Баки демонстративно откашлялся. — Наверное, надо дать о себе знать, пока ты не начала выплясывать на стойке. — В бар утром в воскресенье? — Дарси обернулась и уставилась на него как на умалишенного. — Да ты не перестаешь удивлять. И кстати, к твоему сведению: танцы на стойке — мой конек. — Она широко улыбнулась, затем беззастенчиво прошлась по Карен оценивающим взглядом. — Сегодня блондинка? Неплохо. Но я за рыжих, так и знай. — Сама тактичность и деликатность, — не сдержал веселого смешка Баки, проигнорировав вполне однозначный намек. — Знакомься, это Карен, моя бывшая коллега и, я надеюсь, будущий деловой партнер. — С этим я пока не спешила бы, — шутливо осадила Карен, устроилась на барном стуле и кивнула Дарси. — Рада знакомству. Славный бар. — Спасибо, милая. Но если б этот умник притащил тебя сюда вечерком, как и положено, тебе бы еще больше понравилось. Сегодня у нас на повестке вечера джин-тоник с грушей и шалфеем. Для акции еще рановато, но, черт возьми, какой смысл быть совладелицей бара, если не можешь подвинуть «счастливые часы»? — И правда, — Баки с усмешкой устроился на барном стуле. — Но сегодня мы ограничимся кофе. Если, конечно, наша деловая встреча не затянется до ночи. Дарси понимающе подмигнула и отвернулась к кофемашине. — Значит, свое дело, да? — Карен испытывающе сощурила голубые глаза. Долгие хождения вокруг да около были не в ее стиле, и Баки всегда это ценил. — Да. — И ты хочешь, чтобы я стала твоим консультантом-координатором? — Партнером, — спокойно поправил Баки. Карен неуверенно рассмеялась. — Когда я говорила, что работа на крупную корпорацию не развяжет тебе рук, я не имела в виду впадать в крайности и открывать собственную фирму. — Я бы не назвал это крайностью. — Баки жестом поблагодарил Дарси за кофе и придвинул чашку. — Что плохого в том, чтобы самому решать, за какие заказы браться, а какие слать на все четыре стороны? Мы сможем выбирать клиентов, работать на своих условиях. Ты ведь сама об этом мечтала, когда мы работали на Пирса. — А в старшей школе я мечтала быть журналисткой и выводить подлецов на чистую воду. Баки, — Карен глубоко вздохнула, — открывать свою фирму тяжело. — Я знаю, я прекрасно это понимаю. Но я же не предлагаю прыгнуть с обрыва, не имея ни малейшего представления, что там внизу, без страховки. Мы знаем свое дело. У тебя есть опыт в предпринимательской сфере, у меня — стартовый капитал. Мы все тысячу раз обдумаем, просчитаем, прежде чем выходить на рынок услуг, оценим другие архитекторские фирмы. Это будет долгий, кропотливый труд, а сейчас я просто прошу тебя хорошенько подумать над всем этим. Карен обхватила чашку обеими руками и сосредоточенно нахмурилась. — Я подумаю над твоим предложением, — серьезно продолжила она. — Но это не значит, что я в деле. Вышли мне все наработки и материалы, которые у тебя есть. И бизнес-план. Желательно, более-менее полный. Баки улыбнулся и пристукнул ладонью по столешнице. Хотелось попросить Дарси сделать музыку погромче и всем вместе сплясать что-нибудь прямо здесь, в пустом баре. А еще хотелось поскорее добраться до дома, засесть за работу, выплеснуть на бумагу безумную смесь радости, нетерпения и торжества после этой пусть крошечной, но победы. — Все-таки тоже решил рискнуть? — Дарси многозначительно хмыкнула. — Ну и правильно. Вот что я тебе скажу: если бы я сидела на булках ровно, моя жизнь была бы полным дерьмом. Серым и унылым, да-да. Баки усмехнулся и покачал головой. — Риск — это хорошо, но без фанатизма, — философски заметила Карен, на что Дарси хмыкнула еще громче и задорно ухмыльнулась. — Тогда и осторожничать нужно без фанатизма. Ну так что, не созрели для моего фантастического джин-тоника? Карен подняла руки в капитулирующем жесте. — Я сильно упаду в ваших глазах, если скажу, что не отказалась бы? — О да, — Баки довольно рассмеялся. — Я, конечно, угощаю, но учти, я еще долго буду припоминать тебе день, когда Карен Пейдж решила напиться в... — он вытащил из кармана телефон и застыл, так и не посмотрев на время. Горло сдавила тошнотворная волна. На загоревшемся экране высветились восемь пропущенных от Наташи и сообщение: «Стива сбила машина. Нас везут в „Вудхолл”, Северный Бруклин. Перезвони сразу же, как прочтешь». Она сидела на нелепом синем диване в центре комнаты ожидания. Серая куртка и рыжая копна волос на отвратительном фоне светлых стен и суетящихся людей в больничной униформе. Увиденное казалось настолько неправильным и диким, что Баки невольно остановился. Наташа вскинула голову до того, как он решился окликнуть, и тяжелый взгляд потемневших серых глаз подчистую смел жалкие крохи самообладания, которое Баки почти успешно пытался сохранить по дороге в больницу. Он стиснул зубы, медленно втянул носом воздух и запретил себе даже думать о том, что сейчас происходит за стенами операционной. — Привет, — глухо произнес Баки, будто они с Наташей не созванивались раз сто за последние сорок минут. — Привет, — кивнула она и отодвинула сумку, хотя свободного места на огромном диване было предостаточно. — Его перевели из приемного в реанимацию и... — Баки запнулся, прекрасно понимая, насколько пуста и бесполезна эта информация. — И все. Сказали ожидать. — Это ты еще преуспел, — выражение лица Наташи сделалось жестким. — Меня вообще слушать не хотели, и все, что я смогла из них выбить, — «врачи оценивают его состояние». — Значит, будем ждать. — Стоять на месте было тяжело, и он устроился рядом с Наташей, чтобы не наворачивать бессмысленные круги по чертовой комнате ожидания. И чтобы не встречаться с Наташей взглядом. — Как это произошло? — снова спросил он, не поворачивая головы. Баки вслушивался в ровный низкий голос Наташи и надеялся, что внешне хотя бы наполовину так же спокоен, как она. Ее выдавали лишь бледное лицо и руки, сжатые в кулаки с такой силой, что неестественно выступали костяшки. Наверное, говорить об этом кошмаре было проще, чем сидеть в тишине и ждать, потому что Наташа начала издалека — рассказала о том, как Стив предложил ей работу в Вашингтоне, немного про Ника Фьюри, о том, что сегодня они со Стивом встретились, чтобы обсудить все перед отъездом в Дрезден. — Мы уже разошлись, а потом я его окликнула, — Наташа замолчала, и Баки невольно скосил взгляд. Она сидела неподвижно, не сводя глаз со своих рук. — Я не видела, откуда взялась эта машина. Все произошло за считанные секунды, я даже с места не успела сойти. А потом время наоборот стало тянуться до одури медленно, — Наташа испустила короткий смешок и резким движением потерла переносицу. — Скорая ехала просто вечность, представляешь? Баки молча кивнул. С каждым вздохом в груди становилось жарче и тяжелее. Обилие белого и синего вокруг давило, раздражало. Хотелось зажмуриться, заткнуть уши и нос, чтобы не видеть, не слышать происходящего, не чувствовать тошнотворной смеси запахов дезинфицирующих средств и лекарств. — Я сейчас, — Баки тяжело встал с дивана и свернул в коридор. Сердце стучало часто, беспокойно, и никакие долгие вдохи и выдохи не помогали восстановить ритм. Баки склонился над кулером, наполнил пластиковый стаканчик и залпом выпил воду. Нужно было абстрагироваться, взять себя в руки, успокоиться. Но в эту самую минуту Стив лежал где-то совсем рядом на операционном столе, и ни одна душа в долбаной больнице не могла сказать, что происходит и насколько все дерьмово. Баки сжал стаканчик и с чувством впечатал кулак в стену. А затем еще раз, потому что коридор пустовал, а от бессильной злобы, огнем распиравшей грудь, хотелось разнести тут все к чертовой матери. — Хэй, — за спиной неожиданно раздался голос Пегги. Теплая рука коснулась его плеча. — Только чур не ломать кулер. Кажется, он единственный на весь этаж. — Не буду. Я в порядке. Я в порядке, просто... Черт, как же я ненавижу больницы. Он провел пальцем по краю сломанного стаканчика и обернулся. Пегги медленно кивнула. — Знаю. Иди сюда. Мысли проносились с небывалой скоростью, не удавалось сконцентрироваться ни на одной, и, наверное, так было даже лучше: в голове творился настоящий хаос, переплетение догадок и отвратительных страхов. Баки крепко обнимал Пегги и старался не думать ни о чем. Ну, или хотя бы о чем-то другом. Выходило паршиво. — Спасибо, что приехала так быстро, — он смазанно поцеловал ее в макушку. Пегги была здесь. Уставшая, серьезная, с твердым уверенным взглядом. Необъяснимым образом это успокаивало. Баки рассеянно оглядел коридор. — Давай... Я не знаю. Давай поищем что-то типа автомата и выпьем их мерзкий кофе? Пегги неоднозначно хмыкнула и направилась следом за ним в комнату ожидания. — Мерзкий батончик или хотя бы сэндвич тоже не помешает. — А где?.. — Баки удивленно посмотрел по сторонам. — Где Наташа? — Не знаю, где-то снаружи, — Пегги выудила из сумки кошелек и приблизилась к автомату с закусками. — Сказала, хочет подышать свежим воздухом. — Ясно. Он привалился плечом к металлическому боку автомата, энергично потер ладонью лицо и посмотрел на подсвеченные снэки и шоколадки. Наверное, ему тоже стоило перекусить, вот только от одного взгляда на еду к горлу подкатывала тошнота. Долбаные больницы. — Знаю, сказать проще, чем сделать, но все равно, — Пегги дождалась, когда на дно автомата свалится два батончика, потом протянула один Баки, — наберись терпения и не сходи с ума раньше времени. Это единственное, что ты можешь сейчас сделать. Серьезно. Нельзя держать под контролем ситуацию. Себя — вполне можно. «Набраться терпения и не сходить с ума». Баки несколько раз прокрутил эти слова в голове. Звучало сродни невозможному, по крайней мере, пока со всех сторон нервировали больничные стены. — Есть, мэм, — он вяло улыбнулся. — Пойду проверю, где там Наташа. А заодно поищу по пути кофе. Дьявол, у них здесь ведь не может не быть кофе, верно? Наташа сидела на ступеньках пожарной лестницы с зажженной сигаретой в руках. Рядом валялись два окурка. Баки тут же закашлялся, стоило Наташе сделать новую затяжку. — Что за дрянь ты куришь? — Без понятия, — она бросила равнодушный взгляд на смятую пачку сигарет. — Одолжила у санитара. Он не выглядел прихотливым. В ее руке Баки узнал зажигалку «Zippo», которой Наташа вытворяла все те ловкие трюки в стиле мистера Белого из «Бешеных псов», тогда, на благотворительном ужине. Сейчас она просто поглаживала пальцем золотистую крышку. Баки грустно усмехнулся. — Никогда не видел, чтобы ты курила. — Я бросила. Ну, практически, — она резким движением погасила сигарету о перила. — Время от времени, но это не в счет. — И я бросил. Сразу после колледжа. А вот отец по сей день дымит как паровоз. — Баки откинулся на соседнюю ступеньку и устремил взгляд в серое небо. — Так, значит, все-таки Вашингтон? — Наташа молча смотрела перед собой, и он продолжил: — Согласишься на ту работу? — Я не знаю. Не знаю, Джеймс. Ты действительно хочешь обсудить это именно здесь? Она обернулась, но Баки не успел перехватить ее взгляд. Наташа потянулась за пачкой, вытащила еще одну сигарету и попыталась зажечь. — Черт. Черт, ч-черт, черт!.. — прошипела она, безрезультатно щелкая зажигалкой. — Да чтоб тебя. С секунду Баки казалось, что сейчас она швырнет зажигалку за пределы лестницы, однако Наташа лишь затолкала сигарету обратно и прижала ладонь ко лбу. — Просто пытаюсь думать о чем-нибудь другом. И ты не накручивай себя. Я больше чем уверен: все обойдется, — добавил он и поморщился, поймав себя на мысли, что собственные слова показались чужими. У Баки, на самом-то деле, не особо получалось верить в этот стандартный, нихрена не утешительный бред. Наташа медленно повернула к нему голову. — Стив вышел на ту гребаную дорогу, потому что я его окликнула. Я даже не помню, зачем это сделала. Ты понимаешь, Джеймс? — она смотрела на него совершенно диким, тяжелым взглядом, но при этом ее голос звучал пугающе ровно. — Его сбила машина, а я даже не могу вспомнить, какого мне понадобилось его звать. — Она покачала головой и выругалась на русском. — Свихнуться можно. Мы же только... — Наташа, — мягко позвал Баки и накрыл ее ладонь своей. — Так не должно быть. Это нелепо, по-идиотски, несправедливо. Сердце будто замерло на долгие секунды, а затем забилось с удвоенной силой, потому что Баки слишком хорошо помнил, как чувство вины и страх вгрызаются в горло, как мир сжимается и давит со всех сторон, как в голове пульсирует одна-единственная четкая мысль: «Все это произошло из-за тебя». И что от этой мысли не получается ни спрятаться, ни сбежать. — Наташа, — повторил он и крепко сжал ее пальцы. — Перестань. Пожалуйста, перестань. Что бы сегодня ни произошло... При любом раскладе ни я, ни ты, ни доктор — ни одна душа — не будем винить в случившемся тебя. Это стечение обстоятельств, это дрянь-судьба, но не ты. — Наташа испустила сдавленный смешок, и Баки сильнее стиснул ее руку. — Посмотри на меня. Ну? Хорошо. Жизнь устроена так, что дерьмо случается, и нередко. В каких-то ситуациях есть наша вина, да. Но это не тот случай. — Откуда ты можешь знать, тот или не тот? — спокойно спросила она. Баки чувствовал, как дрожит ее холодная рука. — Знаю и все, — он осторожно поместил ее руку между своими ладонями в попытке согреть. — Мне было восемь, а сестре пять. Совсем еще крошка, ее звали Ребекка. Была зима, мы все поехали за город — у маминой подруги домик на озере. Мы с Бекки играли в экспедиторов, исследовали берег, облазили там все что только можно. И... Она была такая непоседливая и шустрая, я даже не заметил, когда она полезла на само озеро. Нет, в том месте как раз было неглубоко, она провалилась по пояс, а то и меньше. Перепугалась до ужаса, но все обошлось. Я ее вытащил, привел домой, а потом мы оба свалились с простудой, — Баки перехватил напряженный взгляд Наташи и криво улыбнулся. — Можешь себе представить, как мы промерзли, пока мокрые добирались до дома. Да уж. Потом я выздоровел, Бекки тоже пошла на поправку, родители позволили нам выходить на улицу. Я чувствовал себя просто отлично, а Бекки... Она была такая крошечная и хрупкая, ей было нужно больше времени. Но я не подумал об этом и разрешил ей поиграть с нами в снежки. Мы покопались в снегу совсем ничего, я толком и промокнуть не успел, а под вечер у Бекки начался жар. Она умерла от воспаления, и хотя все твердили, что в этом нет моей вины, это было не так. Я знаю, каково это — когда тебя пытаются убедить, что ты здесь не при чем, а сам ты прекрасно понимаешь, какая это чушь собачья. Но сейчас все по-другому, Наташа. И я уверен: когда Стив узнает, что ты сидела и думала об этом, он отчитает тебя по самое... Долго, основательно, как он умеет, с этим своим укоризненным взглядом. И будет прав. Наташа тихо выдохнула, переплела их пальцы и устремила взгляд на двор больницы. Они сидели молча, и, наверное, нужно было встать и вернуться внутрь, пока промозглый ветер не выбил из них остатки тепла, но Баки почти физически не мог заставить себя это сделать. Чудилось, стоит лишь переступить порог — и случится что-то непоправимое. Баки прикрыл глаза. Он хотел что-нибудь сделать. Хотел до дрожи в руках и зло заходившегося в лихорадочном ритме сердце. Сделать хоть что-нибудь, чтобы не чувствовать себя таким беспомощным и бесполезным. Хотел, но не мог придумать что. — Стивен Роджерс, привезли утром в реанимацию в тяжелом состоянии, — в который раз за последние полтора часа повторил Баки и преградил дорогу молоденькой медсестре-латиноамериканке. Она уже посылала его куда подальше, но, в отличие от других сестер, не так грубо и всего дважды. — Пожалуйста, мы торчим здесь целую вечность. Неужели до сих пор ни черта не известно? Медсестра скользнула по нему раздраженным взглядом, вздохнула и помассировала бровь. — По-вашему, это похоже на операционную? — она красноречиво махнула рукой в сторону холла. — Правильно, это зона ожидания, и раз я сейчас нахожусь здесь, с вами, а не по ту сторону двери, то знать, в каком состоянии Роджерс, я не могу. Когда все закончится, врач сам к вам выйдет. Наберитесь терпения, хорошо? Она попыталась обогнуть его, но Баки шагнул вместе с ней. Медсестра недовольно нахмурилась. — Сэр, вы мешаете мне работать. Ваш друг не единственный пациент, остальным тоже нужна помощь. Могу вас заверить, Роджерс в хороших руках. А каждая минута, которую вы у меня отнимаете, может кому-то дорого стоить. Она говорила неторопливо, с мягким латиноамериканским акцентом, больше устало, чем сурово, смотрела на Баки, как на непослушного ребенка. И по-прежнему разговаривала с ним. Баки просто не мог ее отпустить. — Как вас зовут? — Ну вот зачем это вам? — медсестра скептически выгнула брови, но, встретив его серьезный взгляд, тихонько покачала головой. — Клэр. — Баки, — коротко кивнул он. — Послушайте, Клэр. Я знаю, что это больница, у вас полно работы, а я достал уже всех вокруг одним-единственным вопросом. Но Господи Иисусе, Клэр, я сижу здесь с полудня и даже не знаю, насколько все дерьмово у моего лучшего друга. Я злюсь, психую, мне страшно. А разве может быть по-другому, если никто ничего не говорит? — Клэр набрала в легкие воздух, однако Баки с жаром продолжил: — Я Джеймс Барнс, контактное лицо Стива Роджерса. Если вы ждете кого-то из его родственников, то зря — ближе меня у этого парня нет никого на свете, и черт возьми, раз он записал мое имя в долбаную графу контактов на экстренный случай, значит, он хотел, чтобы меня держали в курсе его состояния! — Баки сделал глубокий вдох, восстанавливая дыхание. — Или я чего-то не понимаю, или это смешно, тупо и несправедливо. Что скажите, Клэр? Она внимательно посмотрела на него большими черными глазами, затем зажмурилась, плавным движением размяла шею и перекинула длинные волосы через плечо, выставив напоказ бритый висок. — Скажу, что смена в самом разгаре, а я устала так, что впору замертво падать. А тут вы еще со своими вопросами и пламенными речами, — Клэр небрежно заложила руки в карманы синей униформы. Баки не отвел глаз и упрямо наклонил голову чуть вперед. С минуту они сверлили друг друга взглядами, затем Клэр громко фыркнула и подняла руки в капитулирующем жесте. — Ладно. Попробую что-нибудь выяснить о вашем друге, только ради Святой Марии, умоляю, не мешайте никому работать. — Спасибо, Клэр, — Баки искренне улыбнулся. — И хватит звать меня по имени. Это не настраивает на доверительный лад, а раздражает. — Конечно, — покладисто согласился он и отошел, освобождая проход. Сердце оглушительно бухало где-то под горлом — от нетерпения и зародившейся надежды. Господи. Кажется, впервые за несколько часов все сдвинулось с мертвой точки. От голода и запахов больницы начинало мутить. Баки проводил взглядом скрывшуюся в коридоре Клэр, достал из кармана батончик из местного автомата и привалился плечом к стене. Там, на диване, спиной к нему сидела Наташа. Баки не сводил взгляда с рыжей макушки и думал о том, что скорее мир сойдет с ума и все перевернется вверх дном, чем этот кошмар случится с ними взаправду. Нет, не случится. От груди к кончикам пальцев струилась мрачная и совершенно бессмысленная уверенность. Баки сжал в руке батончик и мысленно выругался. Небеса могут творить все, что вздумается, но Стив Роджерс, этот упрямый недотепа, один из храбрейших и честных людей во вселенной, его давний и лучший друг, будет в порядке. В порядке, и никак иначе. Клэр вышла к ним не раньше, чем через полчаса, и Баки с трудом удержался, чтобы не пойти навстречу, когда завидел ее в другом конце коридора. — Угрозы для жизни нет, — с ходу заявила она, положила медицинский планшет на спинку дивана и деловито скрестила руки на груди. — Было массивное внутреннее кровотечение, долго не могли найти источник, но сейчас причина устранена. Баки почувствовал, как на мгновение перехватило дыхание, а затем по телу прокатилась теплая волна неестественной слабости. И облечения. Точно сквозь толщу воды он услышал порывистый глубокий вдох Наташи и следующие слова Клэр: — Состояние тяжелое, но стабильное. Врач решил оставить его в палате интенсивной терапии, понаблюдать до завтра, — медсестра неопределенно повела плечом и пристально посмотрела на Баки. — Ваш друг вне опасности. Мой вам совет, — ее взгляд смягчился, — идите все домой и хорошенько отдохните. Нет смысла здесь сидеть, сегодня вас никто к нему не пустит. Баки тупо покачал головой. Нужно было что-то сказать, но язык наотрез отказывался слушаться. Да и в голове разом сделалось легко и пусто. — Мы поняли, — Наташа прочистила горло. — Огромное вам спасибо. Правда, спасибо. — Пожалуйста, — серьезно кивнула Клэр. — А вы?.. Вы говорили с врачом? — спохватился Баки. — С тем, кто оперировал Стива? Клэр наклонила голову и терпеливо повторила: — Роджерс вне опасности. Операция прошла успешно, я разговаривала с медсестрой, которая ассистировала хирургу. Кризис миновал, и ваш друг под надежным присмотром, даю вам слово. — Клэр… — Баки подался вперед, намереваясь не то ее обнять, не то коснуться плеч, но в последний момент осекся. — Вы просто святая. Спасибо. Медсестра обозначила уголком рта полуулыбку и, подхватив планшет, направилась дальше. Баки обернулся к Наташе. Она смотрела на него со смесью радостного торжества и чего-то отдаленно напоминавшего удивление. Ее глаза, сейчас невообразимого зеленоватого оттенка, казалось, лучились светом, и это делало ее уставшее, бледное лицо красивым и родным. Как будто он знал ее уже давно, и одного этого взгляда ему хватало для... Да только небу, наверное, известно для чего, но Баки было плевать. Он молча стоял напротив Наташи, и голова у него шла кругом от накативших облегчения и счастья. А затем у него словно щелкнуло внутри. — Где Пегги? — Баки огляделся. Он был готов поклясться, что еще несколько минут назад, во время разговора с медсестрой Клэр, боковым зрением периодически выхватывал бардовое пальто Пегги. — Я не знаю, — Наташа тоже посмотрела по сторонам. — Стояла тут. — Пойду поищу ее, а ты возвращайся домой. Это был слишком долгий день. Она хмыкнула и вопросительно выгнула бровь. — Почему мне кажется, что ты не последуешь собственному совету? — Да, — Баки усмехнулся, — я задержусь. Знаю, мне нельзя пока увидеться со Стивом, но я не хочу оставлять его здесь одного. Просто подожду, когда он придет в себя. Наташа понимающе кивнула. — Не против, если составлю компанию? Уговаривать Наташу уехать, скорее всего, было бы бесполезно. Баки сам сейчас никого ни за что не послушал бы. И откровенно говоря, он хотел, чтобы она осталась. — Буду только рад, — Баки мягко, расслабленно улыбнулся. Он дважды обошел все доступные посетителям уголки больницы, включая пожарную лестницу и внутренний дворик, но Пегги нигде не было. На звонки она не отвечала, и это окончательно сбивало с толку. Баки уже был готов идти на пост и просить сделать объявление, вот только он подозревал, что его отправят с этой просьбой куда подальше — в конце концов, он не ребенка в супермаркете потерял. Баки чертыхнулся сквозь зубы и неуверенно взглянул на дверь дамской комнаты. Ну нет, он искал не меньше четверти часа, Пегги должна была уже выйти, даже если и была там. На задворках сознания начала формироваться мысль вернуться к Наташе и попросить на всякий случай заглянуть внутрь, но вместо этого Баки неожиданно потянул за ручку. Перешагнул порог и только спустя секунду понял, что зашел в дамскую уборную. Он подался назад, однако взгляд зацепился за знакомую фигуру в бордовом пальто — Пегги стояла оперевшись о раковину, с низко опущенной головой. — Пег! — он рванул к ней, неловко развернул к себе. — Что с тобой? Тебе плохо? Она крупно вздрогнула и вскинула голову. Темно-карие глаза влажно блестели, и на секунду Баки показалось, что в них стоят слезы. Он не придумал ничего лучше, как со всей силы стиснуть плечи Пегги. — У тебя такое выражение лица, будто у меня из горла торчит нож, — хрипло произнесла она и приподняла уголок губ в невеселой улыбке. — Все нормально. Сделалось дурно, но сейчас пройдет. — Мне позвать кого-нибудь? — Баки окинул ее недоверчивым взглядом, но руки все же убрал. — Все нормально, — твердо повторила Пегги, отвернулась к раковине и отрегулировала прохладную струю. — Подожди меня снаружи, я быстро. Баки внимательно посмотрел на отражение лица Пегги в зеркале — неестественно серое даже в желтом свете туалетных ламп, — и мотнул головой. — Я отвезу тебя домой. — Пегги нахмурилась и явно собралась возразить, поэтому он поспешно продолжил: — Отвезу и вернусь сюда. До тебя ехать ближе, чем до моей квартиры, мне нужна чистая рубашка. Кто знает, когда попаду домой, а завтра я хочу встретиться со Старком. Поедем сейчас, только предупрежу Наташу. — Зачем тебе Старк? — усталым голосом поинтересовалась Пегги, методично вытирая руки уже ни на что негодным бумажным полотенцем. — Я окончательно свихнулся, открываю свое дело и собираюсь уломать самого Тони Старка быть моим первым клиентом. Но это еще не точно. — Пегги удивленно приподняла брови. — Расскажу в такси, — Баки на ходу коснулся ее спины в ободряющем жесте и направился к двери. — Жду тебя в коридоре, Пег. Это был чертовски долгий, изнурительный день. Баки в полной мере ощутил, насколько измотан, лишь переступив порог квартиры. Хотелось прилечь, выпрямить спину, но тогда ему вряд ли удалось бы вернуть себя в вертикальное положение в ближайшие часы. Он с тоскливым вздохом прошел мимо дивана, стянул свитер и зашел в спальню. — Я приму быстренько душ, ладно? — Конечно. В холодильнике должен быть вчерашний вок, — крикнула из прихожей Пегги, — будешь? — Ты же знаешь, — со смехом отозвался Баки, на ходу избавляясь от оставшейся одежды, — опустошать твой холодильник — одна из моих святых обязанностей. Он распахнул шкаф, рывком вытащил из середины стопки любимое серое полотенце и едва успел схватить полетевшую на пол металлическую коробку. Бестолку — крышка все равно упала, и часть содержимого вывалилась. — Черт возьми!.. — Баки раздосадовано прикусил губу и опустился на корточки. — Ну кто хранит такие штуки на полке для полотенец? — пробормотал он, быстро складывая вещи обратно в коробку. Вырезки из газет десятилетней давности, много статей про военное положение в Ираке, Афганистане. Несколько самодельных цветастых открыток, подписанных крупным детским почерком Шэрон. Жетон Энджи, пачка потрепанных писем, какие-то документы, грамоты, связка ключей... Баки в недоумении уставился на сложенную вчетверо страницу газеты с фотографией Стива. Кажется, это из довольно старого выпуска — тогда Стив активно участвовал в афганском конфликте и попал не только в газеты, но и в парочку вечерних репортажей. Он вздрогнул, вниз по позвонку будто устремились десятки крошечных электрических разрядов. — Тебе разогреть или съешь холодным? — донесся из кухни голос Пегги, но Баки не шелохнулся. К странице биндером крепились письмо и старенькая фотокарточка, на которой совсем юная Пегги и тощий как щепка Стив стояли в обнимку и щурились от солнца.