Веди меня в танго на ощупь

Крис не стал вызывать такси, просто брёл по тротуару вдоль Брайтон-бич, надеясь «ещё немного, и прийти в себя». Выходило со скрипом. Ему было стыдно за свою непонятную вспышку собственничества. Он никогда не страдал ревностью в своих прошлых отношениях и тем глупее себя сейчас чувствовал. Накатил запоздалый стыд за свой побег — иначе не назовёшь. Он ведь даже с Себастьяном не попрощался. Просто ушёл. Что тот подумает? Но возвращаться в любом случае было поздно — и он неторопливо шёл дальше, сам себя ругая и распекая за профуканную возможность стать ближе. Поэтому когда его вдруг догнал Себастьян, запалённо дыша, и поравнялся с ним, Криса перемкнуло. Он остановился и неверяще уставился на него. — Только не стой столбом, — прохрипел Себастьян, держась за грудь и согнувшись пополам. — Я и так резко затормозил. Давно так не бегал. — Откуда ты узнал… — Это Брайтон-бич, — насколько смог, Себастьян фыркнул и вдруг закашлялся. — Тут даже у стен есть глаза и уши. Надо только знать, у кого спрашивать. И Крис возобновил свой шаг, не без трепета замечая, как Себастьян хватается пальцами за его предплечье, позволяя вести себя. Улыбка прочно захватила кончики его губ. — Почему ты ушёл? — спросил Себастьян, когда отдышался. — Тебе не понравился танец? Или кто-то обидел тебя? Вернули вещи? — Всё было потрясающе. И все были добры ко мне, — честно ответил Крис. Он не знал, как выразить всё то, что чувствовал. Мысли спотыкались друг о друга, а близость Себастьяна заставляла нервничать ещё больше. Он казался таким невероятно тёплым и так вкусно пах костром, что Крис не мог перестать принюхиваться. — Тогда почему? Из-за того, что мами тебе нагадала? Крис замялся. Это был такой компрометирующий вопрос. — Я не очень-то верю в пасьянсы, — Крис пожал плечом и попытался улыбнуться, глядя на Себастьяна, но тот оставался предельно серьёзным. — Да, я тоже так думал. В мои шестнадцать я испытывал муки выбора и пришёл к ней за советом — и она нагадала мне, что я всю свою жизнь проведу в одиночестве, зато занимаясь любимым делом. Никто не захочет остаться со мной — и благодаря своему року я смогу давать людям шанс найти свою половинку. Моя тринадцатая карта оказалась пустой, у меня не было пары. А двенадцатая была тузом червей. Очень редко выпадает такой высокий ранг в пасьянсе. Как правило, одна мелочёвка, дающая не ответы, а намёки. Мои карты были совершенно определёнными. И мами сказала, что моё вынужденное одиночество стоит счастья многих других людей. Знаешь, на скольких свадьбах я был шафером или другом? — Крис помотал головой, заворожённый рассказом Себастьяна. — И я не знаю. Сбился со счёта. Кажется, их было больше сотни... И никто ведь не развёлся и не разъехался, все живут счастливо — я со многими поддерживаю связь до сих пор. В это ты тоже не веришь? Крис шёл молча, обдумывая эту сказочную исповедь. Себастьян так и держался пальцами за ткань его пиджака на предплечье. — Может, ты просто слишком всерьёз относишься к этому? — осторожно предположил Крис. — Сам себя программируешь на одиночество? Знаешь, до твоего рассказа в моей жизни из мистики была только перегоревшая через несколько минут новая лампочка и безвозвратно потерянный после стирки носок. Теоретически, он никуда не мог деться из квартиры, а животных у меня нет. Но то, о чём говоришь ты, выглядит сказкой в чёрно-белых тонах. Себастьян фыркнул. И ничего не сказал. — Все мы вправе думать, как нам удобнее, — услышал Крис много позже, когда Себастьян вдруг отпустил его предплечье и просто пошёл рядом. И в этот момент он ощутил, словно снова сделал что-то не так, снова нарушил баланс их хрупкого равновесия. Он никак не мог понять, как именно должен вести себя с Себастьяном. Рядом со Скарлетт, к примеру, этот вопрос вообще не вставал. Они просто были теми, кто они есть. Может, и тут стоило попробовать? Но страшно. Так страшно было открыться. — И что ты думаешь делать? — спросил Крис, поворачиваясь к нему, стараясь идти так, чтобы касаться Себастьяна хотя бы локтем. — Так и будешь, — Крис хотел было сказать «сидеть в одиночестве всю жизнь», но это было очень жестоко и грубо, — заниматься чужими отношениями вместо своих? — Я не занимаюсь ими, — огрызнулся Себастьян. — Всё происходит само собой. Я в это не лезу. Я всего лишь тренер по танцам. Вот так. Он замолчал, и больше они не разговаривали. Просто шли рядом друг с другом по ночным улицам, и Крис раздумывал, что Себастьян так и не ответил на его вопрос. Насколько же задолбанным своей «высокой» картой и целью он был? Насколько он устал от приглашений на свадьбы и чужие крестины? На него вдруг накатила такая нежность, что он в ней едва не захлебнулся. — Мы так будем идти до Бруклина? — спросил он Себастьяна с улыбкой как можно теплее, когда тот в очередной раз поёжился. И Крис, не пытаясь контролировать свои порывы, просто снял с себя лёгкий льняной пиджак и накинул Себастьяну на плечи. Тот явно хотел возразить — но посмотрел Крису в глаза и не стал. — Хоть до Манхэттена, — пробурчал он, отчего Крис расплылся в улыбке. И поймал первое же проезжавшее мимо такси, усаживая в него Себастьяна. Сам он с ним не поехал. Его распирало от нежности настолько, что он бы не вынес замкнутого пространства рядом с Себастьяном. Он хотел ещё немного пройтись, чтобы остудить свою горячую голову. В эту ночь, уставший до онемения в ногах, он ввалился в свою студию и даже не обратил внимание на зеркало в прихожей. Просто добрался до кровати и, как был, рухнул на нерасправленные простыни, засыпая мгновенно. Ему снова снилось молочное тепло озёрной воды и хаотичный танец светлячков. Крис так соскучился по своему сну, что даже сидя там, на берегу, боялся пошевелиться, чтобы не нарушить таинство этого места. Чтобы его не выкинуло оттуда из-за неловкого движения. Ему могло чудиться, но кто-то словно сидел совсем рядом с ним на берегу и точно так же мирно смотрел в туман на спокойную воду и зеленоватые блики над ней. Но Крис не решился повернуть голову, чтобы удостовериться в реальности силуэта на самой периферии взгляда — и подсознательно был уверен, что сделал правильно. * Всю следующую неделю до самого Дня Независимости у Криса складывалось ощущение, что они с Себастьяном ходят вокруг да около, но так и не могут решить, с какой стороны друг к другу подступиться. Себастьян совершенно перестал делать ему замечания — виданное ли дело? Но всегда, когда он отходил в угол и присаживался на диван, чтобы посмотреть за общим шагом всех пар под музыку, Крис чувствовал его взгляд на себе. Тёплый, сосредоточенный, настойчивый. И каждый раз, когда он пытался поймать Себастьяна за подглядыванием, тот успевал отвести взгляд в самый последний миг, так, что тепло ещё какое-то время остывало на его спине или шее. А у Себастьяна очень мило краснели кончики ушей — но он только раздражался от этой неконтролируемой реакции, начиная тут же к кому-нибудь придираться. И лишь один раз в четверг он, не иначе как забывшись, принялся втолковывать замечание Скарлетт, на автомате скользнув ладонью по руке Криса — и, вздрогнув, тут же убрал руку, словно обжёгся. Смешался, сказал им ещё несколько общих слов и больше к ним не подходил. И именно тогда Крис понял, что это тот самый пресловутый знак от него, которого он так ждал. То, что он задумал, осуществить без посторонней помощи было невозможно. Ему пришлось вызванивать Скарлетт и долго и путано объяснять ей, что именно ему нужно от неё и Роберта. Впрочем, как только она поняла, что Крис задумал, тут же дала своё согласие и всячески благословила — Крис решил, что обязательно припомнит ей этот милосердный поступок. Прошло всего чуть больше месяца, как они с Робом встречались, но со Скарлетт на самом деле творились чудеса, и порой Крису очень хотелось сдёрнуть её за точёную лодыжку с розового облака и напомнить, что жизнь, чёрт, совсем не такая, как она себе там фантазирует. Она полна боли и неразделённой любви, и не стоит об этом забывать — ведь никогда не знаешь, как скоро из везунчиков снова вернёшься в ряды тех, кто ждёт своего счастливого часа уже слишком долго. Конечно, он не сердился на Скарлетт — просто ворчал про себя, тут же мысленно благодаря за помощь. И в понедельник, пораньше закончив на производстве и приняв на работе душ, надев свою самую стильную футболку и новые джинсы с подворотами, Крис поехал в «Милонгу». Спокойствие, которое он поймал с утра, куда-то испарилось, и он нервно барабанил пальцами по рулю, пока стоял в пробке на Миртл-авеню. Но, наконец, уговорил себя, что шансы на положительный и отрицательный исход у него пятьдесят на пятьдесят, и нет никакого смысла так волноваться. Как будет, так и будет. В конце концов, они с Себастьяном откроют друг другу карты, и отношения обретут ясность. И Крис был уверен, что это пойдёт только на пользу им всем — даже их со Скарлетт тренировкам. Крис оставил вайб с другой стороны кирпичного дома, не зная, как сложится его вечер. И, мысленно призвав всю крепость своего духа, толкнул дверь «Милонги». Себастьян как раз занимался тем, что начинал раскладывать коврики для стрейч-группы, и немало ему удивился. — Крис? Привет. Что ты тут делаешь? Решил присоединиться? Крис улыбнулся. Казалось, всего несколько дней после тренировки в четверг он не видел Себастьяна, и успел так соскучиться, что сейчас хотел просто смотреть. Хотя бы просто смотреть на него. А потом он вспомнил, что принёс вести, которые могут Себастьяну не понравиться. — Привет, — сказал он, пытаясь совладать с ползущими вверх уголками губ. — Только не сердись, ладно? У тебя сегодня не будет стрейч-группы. Им сказали, что занятия не будет из-за завтрашнего праздника. — Кто сказал? — нахмурился Себастьян. — М-м… — Крис замялся. — Роберт. — Почему? — Я его попросил, — наконец признался Крис, чувствуя себя так, словно гора свалилась с плеч. Он стоял сейчас здесь и говорил всё это, и ему казалось, что с ним уже и так всё понятно — бери готовенького. Себастьян ответил не сразу, но в его взгляде что-то переменилось. Он словно чуть прищурился, разглядывая Криса с пристрастием. — И чего ты хочешь от меня? — спросил он мягко, принимаясь убирать уже разложенные коврики обратно в шкаф. — Если честно, я надеялся на танец. Оказывается, говорить о своих истинных желаниях и намерениях оказалось не так уж и сложно. Это было очень приятное открытие. Видимо, Себастьян тоже это почувствовал. — Ты считаешь, что сейчас уже более готов танцевать со мной? Крис улыбнулся своим мыслям: — Ну, последнее время ты почти не делал нам замечаний… Себастьян кашлянул и отвернулся чуть резче, чем было нужно, принимаясь напряжённо заталкивать разбегающиеся рулоны в отсек. Крис подошёл и, встав плечом к плечу, помог ему с этим, после плотно сдвинув дверцы шкафа. — Так что? Потанцуешь со мной? — спросил он тихо, и они стояли так близко, что Крис едва себя контролировал. Себастьян фыркнул и отошёл — как Крис увидел, к своему платяному шкафу — и достал оттуда старые добрые красные туфли. Крис даже успел соскучиться по ним. — Импровизация, или ваш со Скарлетт танец? — Что захочешь, — улыбнулся Крис, наблюдая за тем, как придирчиво Себастьян выбирает для них музыку, а не ставит первое попавшееся в плеере. И не удивился, когда всё же зазвучало их со Скарлетт «Роксэн». Себастьян заботился о нём — и это было мило. Они заняли начальные позиции под первые звуки танго, и… Это был совсем не тот танец, который они танцевали со Скарлетт. Не было лёгкости и яркой экспрессии, которой фонтанировала наконец раскрывшаяся ему в танго Скарлетт. Зато было что-то вызывающе-тягучее в том, как Себастьян чуть замедлял свои движения, когда оказывался рядом. И как прижимался чуть теснее — в постановочном танго глубокий контакт почти не использовался. И, наконец, Крис сам не понял, как уже знакомый до секунды таймлайна танец вдруг превратился в сплошную импровизацию, когда Себастьян, легко балансируя на своих каблуках, делал невероятные махи после спокойных шагов, впечатывался в него всем телом и так же просто скользил своей ногой под его коленом. Почему-то именно этот жест казался Крису полным интимного, сокровенного смысла. И он, чувствуя нарастающее возбуждение с того самого момента, как их пальцы впервые соприкоснулись в танце, даже не думал смущаться или скрывать это. Себастьян возбуждал его. Его растрёпанные волосы, лямка растянутой майки, так и норовившая сползти с плеча, вызывающий, потемневший взгляд и то, с каким именно посылом двигался… как терпко он пах. Крис хотел его, и у него стояло. Он больше не стыдился этого. И каково было его удивление, когда Себастьян, прижавшись после очередного ганчо и определённо почувствовав его возбуждение, смутился и смешался, неловко отступая. — Что-то случилось? — спросил Крис. — Думаю, на сегодня достаточно, — сделал попытку Себастьян, но Крис шагнул к нему, и они снова оказались тесно сомкнуты телами. Прижиматься к Себастьяну и не иметь ни единого шанса пойти дальше давно стало для Криса самой сладкой и изощрённой пыткой. — Почему? — тихо поинтересовался Крис, выдыхая ему в небритую щёку рядом с ухом. Он почти чувствовал, как волоски кололи его губы. — Ты сам говорил, что такое случается порой. И это не страшно. Чувствуя сопротивление, Крис рывком притянул его за талию и, внезапно прозревая, понял, что у Себастьяна тоже стоит. И… этого он не ожидал. — Если это происходит с обоими, уже не спишешь на случайность и «такое бывает», — так же тихо ответил ему Себастьян, вдруг притираясь к губам щекой. — Хочешь меня? Или просто танец тебя заводит? Если ты хочешь, мы можем… Крис резко отпустил его и отступил на шаг. Тон Себастьяна был… он был не тем, чего так ждал Крис. Себастьян словно просил его поскорее дёрнуть прикипевший к покрывшейся коркой ране бинт. Да, больно, зато быстро. Раз — и всё. Намного лучше, чем медленно и мучительно тянуть. Крис не хотел так. Он хотел всего. И чтобы это длилось как можно дольше. И чтобы не отпускало. Он хотел быть рядом с Себастьяном и постоянно чувствовать себя переполненным, цельным, живущим на полную катушку. Крис провёл по лицу ладонями, не в силах больше смотреть на ничего непонимающего Себастьяна. Что он должен был сказать ему? Хочу тебя и в болезни, и в здравии, пока смерть не разлучит нас? Себастьян импульсивен, и он цыган. Как бы не сбежал в свою Аргентину. Он вздохнул и снова посмотрел на него: — Не хочешь сходить выпить чего-нибудь? Завтра День Независимости, у всех выходной. Как тебе идея? Себастьян молчал. Крис понял, что отказ задел его — но в то же время чувствовал, что поступает правильно. — Если ты приглашаешь, — наконец, ответил он, и Крис едва не подпрыгнул от радости. — Только приму душ сначала. Я весь мокрый. Крис наблюдал, как Себастьян медленно разувается и убирает свои туфли в шкаф; и как потом босой, в облегающих леггинсах, поднимается по лестнице, чуть покачивая бёдрами. Едва Себастьян скрылся наверху, Крис с шумным выдохом упал на мягкий кожаный диванчик в углу и беззастенчиво пролез рукой под ремень джинсов, чтобы крепко, до сладкой боли сжать — и после удобнее поправить свой напряжённый член. Он успокоится сейчас, конечно, но Себастьян, явно задавшийся целью соблазнить его, ничуть не помогал этой задаче. Спустя час они как ни в чём не бывало сидели за барной стойкой того же танцевального клуба и пили абсент. Крис пробовал горькую полынную зелень впервые, но, сдобренная по рецепту Себастьяна двумя кубиками сахара и водой, отрава оказалась вполне себе ничего. — Почему мы именно здесь? — поинтересовался Крис, перекрикивая музыку. Себастьян кривовато улыбнулся и, замахнув свой шот абсента, не поморщившись, ответил: — Это единственное приличное место в пешей доступности от меня. И ещё у меня тут скидка на выпивку, как постоянному клиенту, — и Себастьян, мило улыбнувшись, помахал бармену. Они пили снова и снова, обсуждая, какие у них со Скарлетт шансы через месяц сорвать гран-при за участие в фестивале. Ей это было важно, Крису — не очень, но он чувствовал себя обязанным сделать для подруги всё, что в его силах. Тем более, если он мог и умел. Если верить Себастьяну, шансы у них были неплохие. Наконец, после седьмого, кажется, шота, голова у Криса уже знатно шумела, и он чувствовал ту самую меру опьянения, когда на подвиги ещё не тянуло, но настроение при этом было самое приподнятое. И Себастьян, не предупреждая, вдруг покинул свой стул и сбежал на танцпол. Воспоминания нахлынули на Криса. Казалось, что всё это случилось с ними вечность назад. Ведь сейчас он сидел и говорил с Себастьяном, не сводя глаз с его лица и особенно — с губ, и отдавал себе полный отчёт, что влюблён в него по маковку. Сладко, больно, глубоко влюблён — и его всё устраивало в этом. Очнувшись, Крис увидел, как рядом с Себастьяном, явно флиртуя, зажигает какая-то блондинка в пышной коротенькой юбке. Вздохнув, он опрокинул в себя последний восьмой шот и, тяжело спустившись со стула, отправился к Себастьяну. — Он со мной, — заявил он девушке, приобнимая Себастьяна за талию и начиная двигаться в одном с ним ломаном танце. Близко и жарко, чувствуя друг друга… Они словно остались тет-а-тет в этом зале. Крис чувствовал под своими ладонями влажную ткань майки и то, какие рельефные, твёрдые у Себастьяна бока. Как податливо он льнул к нему, вытягиваясь за прикосновениями. Крис чувствовал его так хорошо, как никогда раньше — словно слышал, как бьётся чужое сердце и спешит кровь по венам. Он вдруг ощутил его дыхание совсем рядом, почувствовал, как Себастьян скользнул рукой по талии к его ягодице и с силой сжал — и, повинуясь давнему голодному желанию, первым потянулся вперёд, к ярким, обкусанным губам, на вкус горько-сладким. Они встретились в поцелуе — и замерли, перестав даже танцевать. Крис ощутил в себе то самое робкое, почти эфемерное чувство восхищения. Это было так просто и так невероятно — всего лишь соприкоснуться с ним губами. И от этой малости у него уже отшибало все мысли, и по телу текло вязкое тепло. А потом Себастьян приоткрыл рот и скользнул между его губ языком. И мир Криса разлетелся на тысячи тысяч осколков светомузыки, и ему было совершенно плевать — потому что Себастьян ласкал его языком, внезапно сильно, с чувством обвив руками и чувствительно потираясь пахом. И они стояли так, едва покачиваясь в своём собственном трансе, посреди волнующегося танцпола, и им ни до кого не было дела. Крис весь дрожал, словно попал из тёплой ванной на сквозняк. Себастьян целовался так чувственно и напористо, что у него не было никакого желания вести — только позволять и поддаваться. Он не помнил, как они оказались в вип-зоне на мягком диванчике. Кажется, рядом за столиком кто-то сидел, слышались чужие голоса, но их это ничуть не отвлекало: Крис придавливал Себастьяна своим телом, лаская его соски через тонкую ткань майки, а Себастьян беззастенчиво мял его задницу, то и дело приподнимая бёдра в инстинктивных движениях. И они целовались — голодно, мокро, слишком глубоко, до боли кусаясь и засасывая языки друг друга — как сорвавшиеся с цепи родительского контроля подростки. И было мало, так бесконечно мало. Крис, не раздумывая, просунул руку между их телами, сдавливая член Себастьяна — и тот бархатно, просяще простонал ему в самый рот. А потом вдруг надавил на грудь, отстраняя, и хрипло зашептал: — Только не здесь, пожалуйста, Крис… Только не здесь. Если ты хочешь… Поедем ко мне, пожалуйста. Себастьян был искренен и откровенен сейчас, как никогда. Он смотрел на него огромными, со зрачком во всю радужку, глазами и так цепко держал за шею, словно на самом деле боялся, что Крис может оставить его тут одного. Крис бы не смог. Они загрузились в первое подошедшее такси и страстно, исступлённо целовались на заднем сидении, игнорируя косые взгляды водителя-индуса. Сейчас это не имело никакого значения. Себастьян, перебарывая собственную пьяную неловкость, никак не мог справиться со связкой ключей, и Крис, забрав её, впервые сам открыл для них дверь «Милонги». В этом ему почудился сакральный, важный смысл. И он, по наитию жарко подхватывая Себастьяна под задницу, перенёс его через порог, тут же прижимая к стене и сдирая к чёрту мешающуюся майку с его груди. И в ту же секунду потерялся, потому что Себастьян без одежды оказался на порядок беззащитнее — и ещё горячее и сексуальнее. У Криса стояло до боли, и страшно хотелось приласкать себя хоть немного. А ещё было страшно, так первобытно, дико страшно стоять на пороге того, чего он от Себастьяна хотел. Вид его обнажённой рельефной груди и свесившиеся, совсем растрепавшиеся волосы сводили его с ума. Он уже задыхался, его сердце колотилось так быстро, и ладони потели под джинсой и упругой задницей. Тяжесть его тела и твёрдость в паху напротив совсем не отгоняли подступающую панику. Ведь всё происходило впервые - с парнем, с человеком, к которому так напряжённо шёл и которого впервые хотел до физического головокружения, темноты перед глазами и подступающей тошноты, до того, что всё тело ощущалось огромным раскалённым спазмическим комом мышц... Отстраняясь от волнения усилием воли, Крис по наитию потянулся целовать и вылизывать солёную кожу ключиц, нагнулся и чуть прикусил сосок — и Себастьян, хаотично гладивший его волосы на затылке, сладко, рефлекторно и больно сжал их в своём кулаке, то ли поощряя, то ли обозначая свои границы. — Пойдём наверх, пожалуйста, — простонал он в ухо, высвобождаясь из рук Криса, спрыгивая на пол и неловко скидывая свою обувь посередине танцевальной залы. В собственном сексуальном гоне и ночной темноте вокруг всё вокруг казалось Крису совсем не таким, как было при свете дня. Всё виделось загадочным в этих мягких полутонах теней и исполненным смысла — даже одинокая кирпичная колонна посередине залы. Себастьян крепко переплёл их пальцы и повёл его наверх по лестнице. Крис был здесь, у него, впервые, и ничего толком не успел разобрать в полутьме. Кроме огромного, не меньше шести с половиной на шесть с половиной футов матраса, застеленного скомканной простыней. Себастьян, едва дошёл, упал на него и, приподнимая бёдра, принялся за свою ширинку на узких джинсах. У Криса всё вскипело внизу живота от окатившего волнения и откровенности картины, как безрезультатно и мучительно сражается тот с наверняка давящей ширинкой. Крис осел рядом с ним на колени — надеясь, что дрожь и слабость в ногах скоро уймётся, — мягко отстранил его руки — и медленно расстегнул молнию с первого раза. А потом, не понятно откуда набравшись храбрости, осторожно стянул с Себастьяна джинсы и откинул их в угол, впервые в жизни разглядывая чужой эрегированный член так близко. Бельё надеть Себастьян, видимо, забыл. — Тебе противно? — тихо спросил тот. Крис тихо хмыкнул, завороженно наблюдая за тем, как внушительная эрекция чуть подрагивает от пульса, и как налитая головка высвобождается из крайней плоти. У него во рту пересохло от этого зрелища и сладко пульсировало в паху и затылке от невнятного, но такого желанного предчувствия продолжения. От осознания предстоящего шага, который они сделают - как в танго, в каком бы направлении он ни был, по сути означал только вперёд. Его так сильно вело, что он едва справлялся со своим судорожным, сорванным дыханием и не мог из себя ни звука выдавить. Впрочем, он всегда предпочитал действия словам. Испытывая странное ноющее чувство в ладони и под языком, Крис обхватил его член пальцами, блаженно закрывая глаза. Держать в руке другие формы и размеры оказалось совершенно потрясающе — на порядок приятнее, чем себя, и настолько жарче, что и высказать сложно. Все внутренности скрутило в узел из желания и страха, и Крис, не отводя взгляда от едва различимого в сумраке лица Себастьяна, приноравливаясь, медленно двинул рукой. Тот судорожно выдохнул и, приподняв бёдра, запрокинул голову назад. Он был так беззащитно откровенен в своей жажде удовольствия, что у Криса закололо в груди. Он, скользнув взглядом по груди Себастьяна, свободной рукой расправился с собственным ремнём и ширинкой, освобождая свой потёкший член. И обхватил его тоже, принимаясь двигать кулаками в едином жадном порыве. — Стой… — вдруг выдохнул Себастьян. — В меня… Пожалуйста, я так тебя хочу, — он потянулся и обхватил рукой Криса за плечо, заставляя лечь сверху, в другой держа только что извлечённый из-под матраса блестящий квадратик упаковки. — Трахни меня, Крис, — с жаром выдохнул он и, обнимая, с чувством укусил его в шею. Крис замер, закатив глаза — в паху свело от неожиданного удовольствия, и он едва не спустил только от укуса. Всё смазалось в единую слитную ленту зашкаливающих ощущений. Крис горел вместе с Себастьяном в одном ритуальном костре, и тот, казалось, полыхал до небес. Он и представить не мог, что заниматься любовью означает именно то, что они сейчас творили. Что с Себастьяном всё будет настолько качественно на другом уровне, чем все его предыдущие попытки вместе взятые. Словно раньше он пытался соединиться с изначально неподходящими частями, и только здесь и сейчас с Себастьяном они подошли друг другу всеми гранями идеально. Крис, залив его промежность и свой член смазкой, с усилием протолкнулся вперёд и замер, услышав одно-единственное слово на кэлдерарском наречии. Оно могло означать что угодно, но Крис отчётливо услышал в нём: «Замри». Он наклонился над Себастьяном, ловя ртом учащённое дыхание, целуя его губы, щёки и глаза, в которых скопилась солёная влага. И, едва почувствовав, как тот расслабляется, принялся двигаться в самом простом и древнем танце, которому людей обучила сама природа. Волнение отпустило, едва он оказался внутри, желание — напротив, вытягивало из него все жилы, совсем отключив голову. Он держал всхлипывающего и стонущего Себастьяна в своих руках, проникая снова и снова, делая своим, и лучше этого с ним ничего в жизни не происходило. Неожиданно тот потянулся к нему, больно вцепившись пальцами в спину, и скомкано зашептал в самое ухо: — Я хочу кончить, Крис… пожалуйста… Я хочу… Оказалось, он просил, чтобы Крис переменил позу. До Криса дошло не сразу, но он не собирался ему отказывать, хоть и был слишком близок к разрядке. Он вышел, торопливо стянул джинсы с щиколоток и ступней и лёг на матрас, с благоговением и восхищением наблюдая, как Себастьян устраивается сверху, обхватывая его коленями по бокам, упирается рукой в стену и, нависая, садится прямо на его член, пытая собственной теснотой... и начинает двигаться. Цепочки, мелодично позвякивающие на каждое его движение, сильно отвлекали, и Крис, действуя по наитию, собрал их в кулак и прижал кулоны пальцами к груди Себастьяна. Себастьян кончил, сжавшись до боли и лишая малейшей возможности двигаться в себе. Он откинулся назад, обхватив Криса за колени, и его напряжённый член разрядился нитями тёплого семени, упавшей Крису на грудь и живот. Вдохновлённый этой искренней и пошлой картиной, Крис издал несдержанный рык, поднялся и, оказавшись в своей любимой позе бабочки, прижав к себе Себастьяна крепко-накрепко, снова начал сильно, мощно трахать его, пока не почувствовал, как его самого сносит волной оргазма из этой реальности. Он пришёл в себя чуть погодя от озноба. Себастьян лежал на нём сверху и, кажется, сладко дремал. Но стоило Крису пошевелиться, как тот приподнял голову, заглядывая в глаза. Они просто лежали — и смотрели друг на друга. Доверительно, без слов и разговоров. И было так хорошо, что Крис мечтал изо всех сил провести так все оставшиеся свои ночи. — Что это за цепочки? — спросил он вдруг севшим от частого дыхания голосом. Себастьян едва заметно улыбнулся. — Это Никола-угодник, — ответил он, показывая овальный кулон. — А это Георгий Победоносец, покровитель всех цыган. А этот, — третий идеально круглый кулон он особенно любовно пригладил большим пальцем, — мне мама первым подарила. Это Сара Кали, наша святая. — Ты православный христианин? — с ленивым удивлением спросил Крис. Себастьян фыркнул и, чуть приподнимаясь, снялся с обмякшего члена, укладываясь рядом в гнездо крисовой руки. — Выходцы из Румынии многие православные. А вот в Польше в основном католики. Крис кивнул и улыбнулся в темноту. Он нащупал край простыни и накинул её на них, хотя вместе было и так на порядок теплее. Себастьян лежал у него под боком и грел, как печка, а Крис, исполнившись странного будоражащего чувства, сгрёб его кулоны в руку — да так и уснул. С утра было холодно и неожиданно сильно пахло сигаретным дымом. И только совсем проснувшись, Крис понял, в чём дело. Себастьяна не было рядом. Он, обнажённый и какой-то потерянный в своей наготе, сидел на противоположном краю матраса и курил. — Себастьян? — сонно прохрипел Крис, подползая ближе и ласково касаясь спины. — Терпеть этого не могу, — хмуро выдал Себастьян. — Чего? — не понял Крис. — Когда остаются на ночь. И трогают так... Всё было отлично, Крис, но это было вчера, а сейчас уже сегодня. Я протрезвел, ты протрезвел, и… Это было сказано отстранённо, холодно и цинично, но голос внезапно оборвался. Себастьян кашлянул и снова глубоко затянулся. — И что со мной не так? — поинтересовался Крис как можно спокойнее. Ну что за чёрт, ведь совсем недавно всё было более чем хорошо. — С тобой всё в полном порядке, Крис, — отчётливо-ровно ответил Себастьян, оборачиваясь на мгновение и зло цепляясь взглядом. — И именно поэтому тебе стоит уйти. Не нужно ничего говорить, я всё понимаю. Мы оба много выпили, дали волю желаниям, и случилось то, что случилось. Ты можешь просто уйти, и я обещаю, всё будет нормально. Я подготовлю вас к фестивалю. Слово профи. Крис глубоко вздохнул. И помотал головой, отчего та загудела. — Да что с тобой? — глухо рыкнул он. — О чём ты вообще? Не собираюсь я никуда уходить, — и он в знак подтверждения своих слов снова упал из неудобной локтевой позы на подушку. — В смысле, не собираешься? — вкрадчиво уточнил Себастьян так, словно ему на время выключили все эмоции. Словно ему всё равно, но, для галочки, можно и поинтересоваться. — Ну, — Крис раскинул локти в стороны, укладывая затылок на свои ладони и разглядывая потолок, шкаф-купе и длинный стол со стопками книг у окна, всё, чем была богата комната Себастьяна, — не собираюсь я уходить, и всё тут. Поваляемся в кровати, потом закажем пиццу. Будем есть её и смотреть «Дискавери». А потом я хочу взять тебя ещё раз. Так, как ты больше всего любишь, как захочешь сам, — уже шёпотом, с закрытыми глазами закончил он. — Ты, что ли, ещё пьяный? — с какой-то странной надеждой поинтересовался Себастьян, оборачиваясь. Сигарета, зажатая между его губ, ещё дымилась. Глядя на это непотребство, Крис вздохнул, потянулся и вытянул сигарету из его рта, не чувствуя боли, искрошил тлеющий кончик пальцами. Потом обхватил Себастьяна руками под подмышками и потянул, укладывая на свою грудь сверху. — Вот так. Прекрасно, тепло. Куда ты меня решил прогнать с утра пораньше? — Уже десять, — пробурчал Себастьян в его шею, и Крис, улыбаясь, почувствовал, как тот медленно расслабляется в его руках. — Не важно. Мне и тут хорошо, с тобой. Так что привыкай. Крис лежал, обнимая Себастьяна, и легко гладил его пальцами по спине и отрастающей щетине на щеке. Он ещё много о чём хотел рассказать ему. Про то, как раз за разом ошибался до их встречи, и как ничего толком не чувствовал, как механически трахался, как думал, что всё это и есть его норма. А потом… Крис улыбнулся. Какая разница. Всё это не имело значения, когда Себастьян — его Себастьян, — пригревшись и успокоившись, мирно дремал у него на груди.