Холостяк

Двадцать вторая глава Прекрасное сожжение Брюнетка стояла около огромного полотна, не в силах отвести взгляд. Краски так идеально сочетались, напоминав своими незамысловатыми пересечениями океан, который уже стал близок её сердцу. Но что-то большее таилось в этой пучине мазков, Хлоя будто бы слилась с картиной на несколько прекрасных мгновений. Неужели, художник может так тонко чувствовать грани чувств, чтобы, создавая для кого-то лишь кучу мазни, заставить других едва ли не переставать дышать рядом с этим творением? Хлоя могла бы вечность простоять рядом. Но Оливия уже вернулась с двумя бокалами игристого в руках. – Ты выглядишь потрясно, конфетка, – пропела, сделав наигранный американский акцент, Лив, вручая подруге её напиток. Хлоя мельком оглядела себя. Чёрные капроновые колготки под серые шорты и темно-зеленую водолазку, поверх небрежно накинут серый, подстать низу, пиджак. Оливия посчитала, что так образ покажется скучным, поэтому на шеё девушки висели массивные бусы, а на ногах до безумия неудобные ботфорты на высоченной шпильке. Всю дорогу Хлоя выслушивала то, что этот образ покорит всех, а сама она гордится своим приобретённым статусом Феи-крестной. От руки Оливии не ускользнула и деталь волос девушки. Сейчас густые темные локоны спадали по плечам, но две пряди у лица отведены назад и закреплены невидимкой. К счастью, хоть в макияже подруга доверилась Хлое, поэтому девушка смогла избежать участи стрелок. – Тот парень смотрит прямо на тебя, – прошептала на ухо брюнетке Оливия. – Ты преувеличиваешь, – Хлоя напустила на себя наигранную невозмутимость, но все же скользнула в указанном направлении взглядом. Худощавый, но жилистый молодой человек в свободном костюме грязно-голубого цвета, стоял у колоны в противоположной части зала. Острые черты лица как-то удивительно удачно смотрелись на фоне таких крупных губ. Что-то завораживающее и пугающее было в его болотных глазах, сравнение затягивающего озера посреди леса, показалось Хлое самым удачным. Однажды столкнувшись с ним взглядом, шанса выбраться уже не было. Либо требовались усилия, какие стали необходимы и ей самой. Тряхнув головой, Мэндес обратила все внимание на подругу. – И зачем мы здесь? – Это крутая возможность, чтобы тебя заметили. – Крутая? – Слэнговое американское словечко неприятно резало слух. – Да, именно крутая. Здесь так много фотографов и значимых людей. После этого предложения о сотрудничестве будут сыпаться на тебя. – В большинстве они связаны с «Холостяком» или самим Найлом, – Хлоя поднесла бокал к губам, делая небольшой глоток. – Я не отвечаю на подобные вопросы. – Ты упоминала об этом, но, как я считаю, это глупо. Так ты только показываешь, что твоё решение было спонтанным, для чрезмерного привлечения внимания, в котором, кажется, Найл тебя начал обделять, – прямо сказала Оливия, совсем не желая при этом обидеть брюнетку. – В чем проблема, чтобы поговорить об этом? Никто не видел проблемы. Те, кто молчали, в большинстве своём просто не хотели спорить с ней, выбирая нейтральную позицию. Оливия же не шла в обход корня проблемы, она решила начать копать прямо оттуда. – Проблема в том, что я и сама не знаю, что я могу сказать. Особенно после того, как люди увидят мой уход, – Хлоя передернула плечами. Красивое лицо Олив исказилось от гримасы недовольства. – Просто иногда нужно жить и не бояться разочаровать кого-то, кроме себя, – Оливия повернула голову, чтобы улыбнуться фотографу, точнее одному из них, и привлечь его внимание для кадра. – Пусть Тай увидит, может, хоть это заставит его скучать? Брюнетка ничего ей не ответила, лишь улыбнулась. Любая, даже самая смелая и сильная девушка, превращается в наивную и слабую, когда речь идёт о ком-то, кого она боится потерять. Оливия пересекла контент, чтобы показать свою независимость, но все равно надеется на внимание с его стороны, вкладывая эту надежду в фотографию, которую маловероятно, что даже просто опубликуют в интернете. Хлоя провела этот вечер, как в сказочном путешествии, в место, которое всегда казалось злым и неприветливым, а оказалось ярким и светлым. Это отличалось от того вечера, куда её отправила Мел в Нью-Йорке. Люди были куда более доброжелательны, отовсюду слышались разговоры об искусстве и мастерстве этого молодого художника, который, к тому же, решил отдать все деньги с продажи картин в благотворительный фонд. Брюнетке удалось встретить нескольких людей, экстраординарных и интересных настолько, что даже в завершении вечера, Хло оставалась в приятном возбуждении. Выставка уже подходила к своему логическому завершению, когда в толпе девушка наткнулась на очень знакомое лицо. Её сводная старшая сестра. Та причина разлада Хлои с родителями, о которой девушка привыкла не вспоминать, по сей день повторяя, что она единственный ребёнок в семье. Сабрина заметила её сразу, всё же выбрав позицию играть безразличие, но настойчивый взгляд Мэндес, в итоге, смутил девушку настолько, что она не выдержала и повернула голову. В ней сплелись черты лица отца Хлои и той женщины, с которой он изменил. Отвратительное пятно на ослепительно белой рубашке должно было немедленно превратиться в нелепую случайность, поэтому было решено, что матери Сабрны заплатят достаточную сумму, дабы избавить семью Хлои от её появлений в ней. С самого детства Сабрину воспитывала Виктория, мама брюнетки. Девочка оказалась настолько смышлёной и послушной, что никто никогда и не задумывался об её истинном происхождении, ведь во многом она превосходила даже саму Хлою. Тем временем, сестра подошла к ней. Хрупкая, белокурая девушка с необычайно отточенными чертами лица: высокие скулы, лишь подчеркнутые легким макияжем, аккуратный, чуть вздернутый носик, а также едва ли припухлые губы, натуральный цвет которых казался неестественно ярким, но оставался лишь подарком природы. Они были похожи на две противоположности, никогда не сочетаемые. – Кого я вижу, – мелодичным, звонким голосом протянула девушка. – Хлоя, неужели ты решила вылезти из выцветшего свитера и принять благотворительный взнос от родителей? – Благотворительный взнос? – Уточнила Хлоя. – Ну да. Для убогих и ущербных тоже есть определенные материальные выплаты. А родители всегда испытывали к таким, как ты, слабость. Понятно почему, – легким движением она смахнула волнистую прядь с лица. – Каждый четверг смотрю шоу, кстати. Опозорилась ты знатно. Хорошо, что без фамилий, а то пришлось бы краснеть. Ещё два года назад Сабрина вышла замуж за сына представителя какой-то английской аристократии, в титулах которой Хлоя никогда не разбиралась до конца. Аарон был достаточно высокомерен и заносчив, чтобы создать с блондинкой идеальный дуэт. – Так.. Что ты делаешь в Париже? Мама упоминала, что ты планируешь провести большую часть этого года в Австралии. – В Австрии, выброс образовательной системы Англии, – фыркнула Сабрина. – И если родители случайно узнают, что ты меня здесь видела, то ты случайно упадёшь с какого-нибудь высокого здания. – Ты никогда не была моей любимой темой для разговоров, Сабрина, – закатила глаза Хлоя, радуясь лишь тому, что Оливия сейчас разговаривала с кем-то из своих работодателей. – Вот и отлично, – приторно улыбнулась Сабрина, развернувшись на каблуках. Грациозной походкой, приобретённой годами занятий балетом, она направилась к молодому человеку. Хлоя не удивилась сначала, но когда её ладонь легла на его суровое, покрытое щетиной, лицо, а затем блондинка нежно прикоснулась к нему губами, то челюсть брюнетки можно было соскребать с пола. Родители бы уничтожили Сабрину, узнай они, что, вместо жизни в Австрии со своим мужем, она проводит время с каким-то другим мужчиной. Но шок пришлось стряхнуть с себя, так как вернулась Оливия. – Если хочешь, то мы можем уйти отсюда. Прогуляться по Парижу, сделать миллион смешных видео, чтобы он видел, насколько мне весело, – с энтузиазмом предложила она. В глазах девушки было столько ожиданий по поводу положительного ответа, что Хлоя просто не могла сказать «нет». – Ладно. Договорились. Человек часто не может оценить специфику того места, обстановки, времени, в котором ему было суждено родиться и расти. Хлоя не стала такой, как Сабрина, потому что произвела эту оценку ещё в детстве. Сначала правда о том, что, оказывается, отец смог изменить матери, да ещё и теперь воспитывает ребёнка от другой женщины, ставя его в пример своей собственной. А затем и другие открытия, последним хлопком которых стало то, что ей эта жизнь категорически не подходит. Покидая галерею, Хлоя в последний раз взглянула в сторону Сабрины, вызывающе закинувшей ногу на ногу, специально, чтобы шелковое платье фиолетового цвета приподнялось. Она не сожалела ни об одной ошибке прямо сейчас, осознав, что эти ошибки сберегли её от самой главной – от той, в которой брюнета могла бы стать такой, как её сводная сестра. Париж окутал их легкой прохладой вечера. Удивительно, но сейчас шли на редкость тёплые дни. Хлоя и Оливия медленно побрели, заворачивая в каждый узкий проулок в поисках чего-то из уличного питания. – А если бы он приехал? – Оливия уже сделала заказ в небольшом бистро, где готовили только кофе и подавали круассаны с разными начинками. – Кто? – Брюнетка изучала список наименований блюд. – Кто-кто, – закатила глаза Лив. – Найл. – Он бы не приехал. – А если бы – да? Согласилась бы открыть ему дверь? Хлоя промолчала о том, то однажды уже согласилась, протягивая деньги за свой большой капуччино. *** Париж никогда не меняется. Точнее, воспоминания, пережитые в этом городе никогда не будут отличаться от воспоминаний у другого человека: та же башня, те же улицы, которые после дождя, дают не очень приятный, но какой-то особенный запах канализационных вод, те же маленькие кафе, и те же особенные люди, самые красивые во всем мире, смыслом жизни для которых становится кофе на летних верандах с книжечкой рассказов Вуди Аллена. Когда люди говорят, что самый кинематографичный город – это Лос-Анджалес, то можно начинать спорить в ту же минуту, потому как найти более подходящее место для развития крупного романа – просто не возможно. Найл сидел в одной из многочисленных булочных, в которую забрёл случайно. Впервые ему так понравилось гулять пешком, словно Париж и желания, которые привели его сюда, вдохнули в него новую жизнь. Его радовал каждый поклонник, с которым он сталкивался, а последующие заголовки не заботили никак, от слова «вообще». Окружающие люди, идеально говорящие на языке Мольера, лишь дополняли эту удивительно умиротворенную атмосферу. Сам того не осознавая, в каждой прохожей девушке он выискивал её. Впервые за очень долгое время ему понадобился разговор с кем-то близким не потому, что того требовало расписание, а потому, что в этом нуждалось сердце. – Алло, привет, мам, – словно тот самый виноватый школьник, разбивший стекло в спортзале, начал блондин. – Сынок, – нежный голос сразу же окутать его необходимой лаской, не смотря на расстояние. – Как ты, милый? Где ты? – Я в Париже, мам. – Что ты там делаешь? – Пытаюсь четко осознать, где место моего сердца. Женщина на другом конце провода выдохнула с таким чувством, что в груди блондина защемила досада. Он снова заставляет её переживать. – Разве ты не нашёл это место, пойдя на то шоу? Разве выбор Челси не был осознанным? – Она говорила, но они оба понимали, что ответ ей известен. – Какое место именно ты ищешь во Франции? – Каждая деталь должна обволакивать тебя, как роса обволакивает маленькими каплями весь лес, – предположил Найл. – И тогда это место будет твоим. Окончательно. Я всего лишь провожу проверки, мам. – Проверка уже означает сомнение, мой сладкий. Большое сомнение, которое не приводит к хорошему, – Найл мгновенно ощутил силу этих слов. Молодой человек жестом подозвал официанта и попросил счёт. Они поговорили с мамой не только о нём, но и о том, что происходило дома. Из-за ритма своей жизни он пропускал очень многое, не успевая даже сожалеть об этом. Такие разговоры с мамой заряжали его на долгое время. Полуденное солнце приятно согревало. Найл наслаждался этим днём, чувствуя, что ничего плохого сегодня ему не стоит ждать. Его внимание привлекла цветочная лавка. Она напомнила ему ту, около которой там, в Лондоне, он встретил Хлою. Только здесь, как и полагалось Парижу, даже обычные цветы, упакованные в бумагу, выглядели как-то по-другому. – Я купила цветы, – донёсся до него голос, напомнивший что-то. Найл боялся поверить тому, что слышал. Ток пронзился в легкие, заставив забыть то, как правильно дышать. Первичный шок. – Пожалуйста, – пытаясь говорить на французском без отличительного британского акцента, протянул голос. Молодой человек медленно повернутся. На его лице появилась улыбка, он готов был поклясться, что стоит около уставленной цветами лавкой, улыбаясь при этом, как идиот. Напротив расположился ещё один Цветочный магазин. Только в нем всё было гораздо серьезнее, чем в той лавке, около которой стоял Найл. Цветы, как на подбор, были выставлены в единый раз, словно ни один из них не отличается от другого даже по форме лепестка. Упаковывались они исключительно в цилиндрические коробки. Около него, с такой коробкой в руках, стояла Хлоя. Её волосы не поддавались ветру, как истинная парижанка, она уложила их в изящную косу, надев на голову шляпку. Пальто персикового цвета гармонировало с брючным комбинезоном, верх которого был усыпан бисером. Она так ловко делала шаги по неровной плитке на высоких каблуках своих закрытых туфель, так изящно смотрелась с этими пионами в руках. Найл не верил, что перед ним была та самая Хлоя. Мог ли кто-то поверить в реальность происходящего? Судьба решила пошутить снова, пускай допустив промах и создав ситуацию, сотканную из клише, но эта удача окрылила блондина. Девушка уже развернулась, чтобы отыскать взглядом такси, когда блондин пересёк узкую дорогу между ними. – Мой французский не так хорош, – выпалил Хоран, остановившись у неё за спиной. Брюнетка вздрогнула и резко развернулась, коробка с цветами выпала у неё из рук. Цветы оказались на тротуаре, заставляя Хлою беспомощно переводить взгляд с молодого человека рядом с собой на землю. – Зато с умением появляться неожиданно всё отлично, – она попыталась взять себя в руки, опустившись на корточки. – Букет. Как жаль. Найл не пошевелился, хотя следовало бы помочь собрать ей цветы. Он не мог ничего поделать с желанием просто стоять и смотреть на девушку, которая осторожно укладывает нежно-розовые создания в коробку. – Ты в Париже, – выпрямившись, Хлоя горделиво приподняла подбородок, изо всех сил стараясь не выглядеть беззащитной, что давалось ей не очень хорошо, но эти попытки лишь сильнее разжигали пожар внутри него. – Да, – протянул Найл и оглянулся, как бы убеждаясь в том, правду ли сказала брюнетка. – И зачем? – А если я отвечу, что я здесь, чтобы встретить тебя? – Тогда ты уже можешь улетать, потому что свою цель ты выполнил. Ты встретил меня. Найл озадачился. Однако, Хлоя сполна смогла насладиться этим смятением на его лице. Блондин совершал поступки без долгосрочной перспективы, он жил моментом. И если сейчас ему казалось, что всё поменялось, что его шаги стали увереннее, то для девушки его приезд выглядел, как очередное страдание, когда Хоран захочет вновь исчезнуть. – Ещё я хотел извиниться. – Нет. – Нет? – Нет. – Всё идёт не по плану, – выдохнул Хоран. – И каков был план? – Брови девушки приподнялись. – Я должна была безропотно упасть в твои объятия, вновь поверить искре между нами без упрёков и истерик? И завтра утром ты испарился, как туман над Сеной? – Ну... – И почему все считают, что ты другой? – Вспылила Хлоя. Её чувства вырвались из груди. Он стоял перед ней и ждал, что она снова даст слабину, наверняка, ещё полчаса назад Найл разговаривал с Челси, спрашивал, как она и обещал скоро приехать. Только вот сейчас даже сильная дрожь от его присутствия не будет поводом сиюминутно утонуть в нем. – Другой? А какой я? – Эгоист, которому кажется, что мир должен остановиться только ради него. – Я вовсе так не считаю, Хлоя, – нахмурившись, проговорил блондин. – Правда? – Точно. Я никогда не откажу людям в помощи, отдам последнее... – Всё даже хуже, – прервала его Хлоя. – Ты эгоист, полагающий, что делаешь достаточно, чтобы оправдать свои отвратительные поступки по отношению к людям, находящимся чуть ближе, чем дети в Африке. – Почему обязательно в Африке? Хлоя развела руками, безмолвно указывая, что именно это она и имела в виду. – А теперь серьёзно, Найл, – девушка вновь собралась с духом. – Для чего ты здесь? Хоран, не отойдя от обвинений в эгоизме и отвратительных поступках, всё же встретился с ней взглядами. – Один день. Я хочу провести ещё один полноценный день с тобой. Двадцать четыре часа, подразумевающие под собой: выключенные телефоны, никаких связей с реальностью. Только ты и я. И Париж, естественно. – У меня были планы, – покачала головой брюнетка. – Были? – Хитрая улыбка легким касанием дотронулась до уголков его губ, когда он, смотря на неё исподлобья, выглядел точно, как мальчишка, которому предложили купить сотню сникерсов. – То есть, ты уже согласилась, а сейчас сожалеешь, что наплюешь на обязательства? – Я этого не сказала, – возмутилась Хлоя. Минуту назад она была уверена, что с лёгкостью оттолкнёт его, а после отправится в отель к Оливии, для которой и забирала эти цветы. Подруга сошла с ума со своей навязчивой идеей привлечь внимание парня, которому шикарные фотографии с выставки показались недостаточным поводом для сообщения. И Лив взяла на вооружение способ с вызовом ревности, поэтому прямо сейчас и ждала свои пионы от «тайного незнакомца». Но его глаза не отпускали её в эту реальность. Сердце тянулось сквозь все преграды навстречу такой возможности снова оказаться разбитым. – Один день, – повторила Хлоя.